* * *
- Ты не передаешь мне воды? Бартон и Романофф с самого утра находились во взятой напрокат машине, припаркованной напротив кондитерской «У Германа» и внимательно следили за той, ради кого их переправили на другой конец земного шарика. Наташа, проголодавшись, купила себе еды из китайского ресторанчика на вынос и теперь мучилась от того, что блюдо оказалось слишком острым. Клинт, расположившись рядом с напарницей, застыл в неподвижности, положив руки на руль и оперев подбородок о сжатые в кулак пальцы. Он выжидал. Просьба Романофф заставила его пошевелиться и достать из бумажного пакета бутылку минералки. - Спасибо, – она сделала несколько больших глотков и выдохнула. – Ну какой же дурак додумался положить сюда соус чили, а? - Ты, – невозмутимым тоном ответил Клинт, не поворачивая к ней головы. – Сама попросила, цитирую: «Добавьте мне перчика». - Я что, правда такое сказала? - Да. - Значит, я была не в себе. Очевидно, это влияние смены часовых поясов, – Наташа отставила в сторону белую коробку и, стащив с заднего сидения папку с досье, открыла страницу, к которой была прикреплены две фотографии: одна с дальнего расстояния, другая – с ближнего ракурса. И на первой, и на второй была изображена одна и та же девушка. – Длинные волосы это вообще удобно? – Клинт неопределенно пожал плечами. – Это был риторический вопрос, – на сей раз никакой реакции не последовало. Соколиный Глаз застыл в некоем оцепенении и пристально наблюдал за Рапунцель, которая ныне, конечно же, носила совсем другое имя. Не знай он, что эта блондинка уже отжила несколько веков, он бы не увидел в ней ничего примечательного или выдающегося. Девушка казалась совершенно обычной, даже обыденной, и была одета в черную блузку милитари, рукава которой были закатаны до локтей, серые джинсы-дудочки и бежевые конверсы. Если основываться на размерах, то из висевших на вешалке курток (Клинт мог хорошо различить их через стекло витрины) ей принадлежала крайняя справа – коричневая бомбер. - Забавно, – это были мысли вслух. Клинт сказал это скорее себе, чем Наташе, но та все равно уточнила. - Что именно? - Ее имя, – лучник говорил медленно, неторопливо. - И что же с ним не так? – Романофф перелистнула страницу. - По документам она сейчас Кризанта. Кризанта Анна Литтл. - И? - Кризанта - это редкое английское имя. Означает «золотой цветок». - Согласно, звучит поэтично, но дальше-то что? - Не знаю. - Здесь написано, что владелец кондитерской, Герман Стюарт, шестьдесят семь лет, и две его дочери, Марта и Гарриет Стюарт, чаще называют ее Анной, – Наташа снова и снова просматривала информацию в байндере. – Этот агент в отставке плотно потрудился. Тут все есть, вплоть до того, какими маршрутами наша Рапунцель возвращается домой и во сколько ложится спать. - Качественная работа? - Спрашиваешь! Ты что, не читал? - Доверюсь твоим словам. - Ладно. Наушник Романофф оживился, и агент коротко ответила: - Нет, мы ждем, – а затем обратилась к Клинту: – Место все то же - ее… - Да. - Я еще не закончила. - Все равно да. Мы уже это решили. - Они хотят уточнить. Клинт что-то хмыкнул себе под нос, после чего выпрямился, отводя назад плечи и переходя из состояния временного «спящего режима» в состояние «активно». В этот момент Кризанта как раз покидала кондитерскую – заканчивался рабочий день. Судя по отчетам, сейчас она должна была провести следующие полтора часа, бесцельно прохаживаясь по улицам Лондона. А это значило, что жилище на четвертом этаже, чьи окна выходили на южную сторону, будет пустовать и что никто не помешает осуществить задуманный план. Задачей Романофф было незаметно следовать за Кризантой на протяжении всей ее прогулки, а задачей Бартона – проникнуть в квартиру и дожидаться Рапунцель там. Все предельно просто. Исключая тот факт, что хрупкая с виду девушка совершенно точно знала, как за себя постоять. Вряд ли она просто возьмет и сдастся без боя.* * *
Сорок минут ушло на то, чтобы добраться до дома №345 на Спрингфилд-роуд, еще семь секунд на то, чтобы взломать замок. Бесшумно войдя в прихожую, Клинт прикрыл за собой дверь и огляделся. Из небольшой прихожей коридор вел в гостиную, смежную с кухней. Обстановка была простой и незамысловатой, мало стульев, столов и комодов, совсем никаких ковров. Зато было много книжных шкафов и полок, заставленных разнообразными произведениями литературы от стихов и поэм до романов и автобиографий. «Артистичная личность», – вспомнил Клинт выдержку из досье. Однако каких-либо набросков на бумаге не наблюдалось. Впрочем, их с лихвой заменяли красочные рисунки на стенах, полу и даже кое-где на потолке. В большинстве своем это были цветы, целое море цветов, ветви могучего дерева, и фигурка босой танцовщицы с золотыми волнами волос и в сиреневом платье. Комната самой Кризанты была меблирована так же скромно, как и вся остальная квартира. Единственное, что отличало ее от других помещений, это наличие многочисленных балочных перекрытий, шедших спиралью по направлению к крыше. Оно и понятно – фактически чердачное помещение, да еще и этот угол дома был увенчан эркером, плавно перетекавшим в красивую башню, нижнюю часть которой и занимала спальня. Мельком бросив взгляд наверх, туда, где царил полумрак, Клинт нащупал в кармане шприц, заполненный снотворным. Потом осмотрелся снова и, обратив внимание на приколотый кнопкой над невысокой деревянной тумбочкой лист бумаги с портретом неизвестного мужчины, он подошел поближе, стараясь различить в сумеречной комнате черты этого человека. Это помешало ему вовремя услышать еле заметный скрип половиц за спиной, как будто кто-то неосторожно наступил на дощатое перекрытие, и почувствовать вперившийся ему в затылок явно недоброжелательный взгляд. Резко обернувшись, Клинт увидел за собой знакомый силуэт девушки из кондитерской, правая рука которой неоднозначно сжимала кухонный нож. «Пряталась под потолком в темноте», – догадался лучник прежде, чем Кризанта чуть пригнулась и рывком кинулась к нему. Опасения подтвердились – она действительно прекрасно владела боевыми искусствами, и ее ходы совершались с точностью и меткостью мастера, тонко знающего свое дело. Два противника сцепились между собой на небольшом пространстве, которое лишало их обоих и маневренности, и свободы передвижений, и борьба была не шуточной. Уклонившись от серии метких бросков по его душу, Клинт сам напал и, удачно заломив Кризанте руку за спину, попытался вонзить ей в шею шприц, но соперница со всей силы наступила ему на ногу, после чего с размаху ударила его в живот локтем и, развернувшись и сжав временно дезориентированному бойцу шею, опрокинула его на пол, прижимая лезвие ножа к горлу. Это могло бы закончиться очень плачевно, принимая в расчет то, что Рапунцель ни за что бы не сдалась по доброй воле и то, что она, разозленная на то, что за ней весь день следили, захотела преподать урок тем, кто за этим стоял. После ухода с работы ей удалось ускользнуть от наблюдения и по крышам быстро добраться до квартиры, где она едва успела забраться на перекрытия, когда объявился незваный гость. Понимая, что вот-вот к ней нагрянут остальные «шпионы», она собиралась быстро разделаться с этим и сбежать до того, как ее настигнут. Но все пошло не так. На улице проехала пожарная машина, озаряя светом фар комнату, и Кризанта, уже готовая перерезать горло агенту Щ.И.Т.а, застыла, четко разглядев его лицо. Бартон увидел, как в больших зеленых глазах, секунду назад полных яростного гнева и жажды убить, вдруг потухла всякая ненависть, сменяясь явственной болью и неверием. - Невозможно… – дрожащим голосом прошептала она, отодвигаясь или даже отшатываясь назад. – Этого не может быть… Клинт не успел воспользоваться подвернувшимся ему шансом. Растерянность Кризанты уже спустя мгновение исчезла бесследно, и она вырубила его ударом кулака. «Все, пора сваливать отсюда. Тут больше не безопасно». Но подняться Кризанте уже не удалось. Когда на пороге появилась незнакомая ей женщина и наткнулась взглядом на лежащего без движения Бартона, ей хватило доли секунды, чтобы выхватить из-за пояса пистолет и выстрелить, попав дротиком с транквилизатором в плечо девушки, от которого она, замешкавшись, не уклонилась. Морфин начал действовать незамедлительно, и, покачнувшись, она рухнула на колени, все еще стараясь удержаться на ногах, но сознание стремительно меркло, и предпоследним, что она запомнила, был холодный голос, произнесший: - Цель захвачена. Потом упал мрак, преследуя самую последнюю в тот день мысль: «Слишком похож… но не он». [1] Цитата шотландского писателя и поэта Роберта Льюиса Стивенсона.