* * *
Пробираясь вечером на уже знакомую полянку, я едва не налетаю на осматривающую окрестности Мулан. К счастью, я успеваю затаиться, и воительница не замечает меня в темноте. На всякий случай, я обхожу поляну с другой стороны. Снежка и Аврора уже спят, а ты сидишь у огня, то и дело настороженно косясь по сторонам. Я вижу, как Мулан возвращается в лагерь, и ты вздрагиваешь, когда она выходит из леса. — Поблизости никого — она снимает пояс с мечом и опускается рядом с тобой — Если не считать барсуков и белок. Даже отсюда я вижу, как расслабляются твои плечи. — Отлично! — ты подбрасываешь в костёр сухую ветку. — Ты чем-то встревожена? — Просто хочу поскорее вернуться к сыну — после долгой паузы отвечаешь ты. Некоторое время вы молча смотрите на разгорающееся пламя. — Уверена, что снова хочешь дежурить первой? — спрашивает Мулан — Утром ты неважно выглядела. Я могу покараулить вместо тебя. — Спасибо, но мне в самом деле не спится. Постоянно думаю о... — ты запинаешься — О Генри. А ведь ты едва не произнесла другое имя, верно? Любопытно, рассказала бы ты подругам правду, если бы могла? Правду о том, что случилось вчера. Я слышал, что женщины редко сознаются в подобных вещах, даже если в этом нет их вины. А ты, если разобраться, сама виновата в происшедшем. Ты украдкой бросаешь взгляд в сторону леса. В мою сторону, будто чувствуешь зов собственного сердца. — Разбуди меня через пару часов — просит Мулан, заворачиваясь в плащ — Я тебя сменю.* * *
Проходит примерно четверть часа. Ты не отходишь от костра, время от времени бросая косые взгляды по сторонам. Порой ты поднимаешь голову и напряженно вслушиваешься. Чутьё тебя не подводит, я совсем рядом, милая, потерпи немного. Ожидание томительно. Мне до смерти хочется позвать тебя, но сперва нужно дождаться, пока твои спутницы крепко заснут. Твоё отсутствие никто не должен заметить, нельзя, чтобы нам помешали. Несмотря на всю мою к тебе неприязнь, я невольно любуюсь тобой. Ты чертовски красива, этого не отнять, а ещё решительна, горда и упряма, как и положено принцессе. И, тем не менее, я могу делать с тобой всё, что мне вздумается. От этой мысли в паху сладко ноет, и я понимаю, что больше не в силах ждать.* * *
Поваленное дерево у тропы, ведущей к роднику, я приметил ещё днём, и тогда же решил сыграть с тобой маленькую шутку. Укрывшись за толстым стволом, я касаюсь твоего сердца. — Нужно сходить к ручью — шепчу я. Вскоре я различаю твои осторожные шаги. Дождавшись, пока ты подойдёшь ближе, я выпрямляюсь и перемахиваю через ствол, приземляясь рядом с тобой. Вскрикнув от неожиданности, ты шарахаешься в сторону и застываешь в нескольких шагах от меня. Мне всё-таки удалось тебя напугать! — Здравствуй, милая — нежно улыбаюсь я, довольный произведённым эффектом. — Скучала по мне? — Слушай, Крюк — ты стараешься говорить спокойно, но взгляд, устремлённый на меня, красноречивее слов. — Позабавился, и хватит. Пожалуйста, верни мне сердце! Я должна попасть домой, мой сын может быть... — ...в опасности! — перебиваю я. — Как же, помню. Поэтому ты едва не убила того, кто пытался помочь тебе вернуться к нему? — Не надоело повторять одно и то же? — парируешь ты. — У тебя были свои причины мне помогать. — Верно, — соглашаюсь я. — Были. Но закончились. Тебе не нужно знать, что эти причины были связаны с тобой. С желанием узнать тебя поближе. Как оказалось - зря! И всё же, в каком-то смысле я своего добился. Сейчас я узнаю тебя так близко, как только возможно. — А заодно, ты выкрал моё сердце! — продолжаешь ты между тем. — Ты об этом? — вынув из кармана упомянутый предмет, я демонстрирую его тебе. — Ты ведь уже отомстил мне, — цедишь ты, не сводя глаз с бьющегося в моей ладони сердца. — Так отпусти! — глубоко вздохнув, ты поднимаешь на меня взгляд — Сам знаешь, я никому ничего не расскажу. — Было бы о чём говорить! — издевательски ухмыляюсь я. — Хотя, в другое время я бы с удовольствием послушал, как ты станешь описывать то, как брала у меня в рот. — Ты меня заставил, ублюдок! — твое показное спокойствие лопается, как мыльный пузырь. В гневе ты бросаешься ко мне, надеясь застать врасплох и отнять сердце, но я начеку. Увернувшись, я подставляю тебе подножку и ты, потеряв равновесие, с испуганным вскриком падаешь животом на ствол поваленного дерева. — Замри! Не успев подняться, ты застываешь, упершись согнутыми руками в ствол и соблазнительно отставив попку. Повернувшись к тебе, правой рукой я торопливо опускаю в карман пульсирующий комок. — Решила броситься ко мне на грудь? — издевательски произношу я, подходя к тебе вплотную. — Это, разумеется, тешит моё самолюбие, но вынужден тебя огорчить, детка, я предпочитаю гордых женщин. Потаскухи хороши только для того, чтобы "сбросить балласт". Я нарочно сравнил тебя со шлюхой. Говорят, для женщины нет более страшного оскорбления. Ты молчишь, но, кажется, я слышу, как ты скрипнула зубами. На твоих скулах играют желваки, и я решаю закрепить успех. — Впрочем, — я наваливаюсь сверху, обхватив тебя левой рукой поперёк груди, и наклоняюсь к твоему уху — Мне как раз необходимо избавиться от тяжкого груза — шепчу я, прижимаясь пахом к твоим ягодицам — Так что, снимай-ка штаны. — Пошел ты! Ну, если по хорошему ты не хочешь... — Говорить будешь, когда спросят, — мне снова приходится прибегнуть к магии сердца — А пока, делай, что велено! Снимай штаны. Я чувствую, как ты просовываешь руку под живот, возишься с застёжкой, и подаюсь назад, давая тебе возможность исполнить приказ. Я наблюдаю, как ты неловко стягиваешь штаны, обнажая белоснежные ягодицы, и, не удержавшись от соблазна, сжимаю упругое полушарие. Разведя твои бёдра, я прикасаюсь к тебе и обнаруживаю, что между ног у тебя сухо. Этак ты вряд ли сможешь принять меня. Какой бы стервой ты не была, я, всё же, не хочу причинить тебе вред. Да и мне твоё сухое лоно удовольствия не доставит. Значит, придётся действовать иначе. — Так не пойдёт. Ты совсем сухая. Ты молчишь. Оно и понятно, это замечание ответа не требует. — Скажи, ты вчера видела, что тебя ждёт? — спрашиваю я, наклоняясь к тебе и ощущая, как ты дрожишь. Жаль, что от страха, а не от страсти. — Да — выдыхаешь ты. — Значит, понимаешь, что нам придётся хорошенько подготовиться? — шепчу я тебе в ухо и вновь слышу в ответ обречённое "да" — Иначе тебе придётся несладко. Я вновь опускаю руку в карман, нащупывая твоё сердце. — Так что наслаждайся — ухмыляюсь я. Облизав пальцы, я провожу ими у тебя между ног, и ты вздрагиваешь, переступая с ноги на ногу. Осторожно придерживая крюком твоё бедро, я ласкаю тебя, слушая, как учащается твоё дыхание. Ещё немного, и я улавливаю негромкий стон. Стон, который ты не сумела подавить. Меня охватывает азарт. Я уже чувствую под пальцами долгожданную влагу, но не собираюсь останавливаться на достигнутом. Хочется как можно сильнее распалить тебя, подстегнуть желание, навязанное колдовством. То, как тяжело ты дышишь, то как сдавленные стоны срываются с твоих губ, заводит меня неимоверно. — Так-то лучше! — усмехаюсь я, осторожно погружая в тебя палец — Но ты ещё не вполне готова. Ты хрипло охаешь и невольно пытаешься сжать бёдра, но мешает моя рука. Немного подразнив тебя, я добавляю второй палец, и ты стонешь громче и выгибаешь спину, вонзая ногти в шершавую кору. Выпрямившись, я окидываю тебя взглядом. Ты насажена на мои пальцы, словно кукла в передвижном балагане. Золотоволосая кукла, безвольная и бездушная. Посмотрим, сумею ли я вдохнуть в тебя жизнь. Я опускаю взгляд, наблюдая, как движется моя рука, дразня нежную плоть. Ты дрожишь, свесив голову на грудь, отчаянно пытаясь сдержать стоны. Напрасный труд, милая! Я велел тебе наслаждаться моими ласками, и сопротивляться собственному телу выше твоих сил. Я шевелю пальцами, растягивая тесное лоно, подготавливая его для куда более внушительного орудия, уже давно готового протаранить твоё тело. — Хочешь меня? — тихо спрашиваю я, нисколько не сомневаясь в ответе. — Хочу! — всхлипываешь ты — Крюк, хватит... ненавижу... — Расставь ноги — командую я, убирая руку и устраиваясь позади тебя. Мне кажется, что член вот-вот прорвёт штаны, и я выпускаю его на свободу, сжимая ладонью твёрдый, как камень, ствол. Прицелившись, одним плавным уверенным движением я вхожу в тугое влажное лоно и слышу, как ты судорожно втягиваешь воздух и задерживаешь дыхание. Качнувшись назад, я наполовину покидаю твоё тело и тут же, не в силах сдержаться, делаю новый толчок, куда резче и глубже предыдущего. Этот удар выбивает из тебя короткий вскрик. Ты падаешь на бревно, а я валюсь сверху, проталкиваясь внутрь тебя так глубоко, как только возможно. Придавленная моим весом к поваленному дереву, ты со стоном выдыхаешь, и я чувствую, как дрожь проходит по твоему телу. Я на миг замираю, упиваясь этим моментом, ощущением обладания тобой. Скомкав в кулаке воротник куртки, я заставляю тебя приподняться. — Вот так! — хрипло шепчу я тебе на ухо. Выпустив куртку, я выпрямляюсь и кладу руку тебе на плечо, вынуждая пригнуться. Размеренно двигая бёдрами, я толкаюсь в твоё тело, чувствуя, как оно всё легче принимает меня, приспосабливаясь к величине моего орудия. Ты тяжело дышишь, прижимаясь животом к дереву. Постепенно мои движения ускоряются, становятся грубее, но сдерживать себя я не намерен. Сжимая твоё бедро, я раз за разом неистово вонзаюсь в тебя, и ты ахаешь и вскрикиваешь от особенно грубых ударов моего члена. Шорох, сбивчивое дыхание, частые влажные хлопки и вторящие им страстные стоны нарушают сонную тишину леса. После особенно громкого вскрика, я зажимаю тебе рот ладонью. — Тише, Свон! — глухо рычу я — Нам ведь зрители ни к чему, правда? Или ты заводишься, когда на тебя смотрят? Я чувствую, как шевельнулись твои губы и ослабляю хватку. — Нет — выдыхаешь ты. Этот шепот неожиданно воскрешает в моей памяти вчерашнюю ночь. Растрёпанные светлые волосы, ярость в твоих глазах, моё семя на твоём лице, и я понимаю, что вот-вот кончу от одного воспоминания об этом. Картинка, возникшая перед глазами, подсказывает мне отличную идею. Я резко выхожу из тебя. Ночной ветер неприятно холодит мокрую разгорячённую плоть, и мне хочется поскорее вернуться в твоё нежное, обволакивающее тепло. — Вставай! — приказываю я, сжимая ладонью зудящий от напряжения член. Поднявшись с бревна, ты одёргиваешь измазанную трухой куртку, тяжело дыша и ненавидяще глядя на меня. — На колени. Опустившись на колени, ты поднимаешь на меня полные ярости глаза и, прекрасно понимая что будет дальше, плотно сжимаешь губы, словно это может тебе помочь. Ты ведь помнишь, что вчера меня это не остановило? Не остановит и сегодня. — Открой рот! На твоём лице мелькает отвращение, но пухлые губки послушно округляются. Я проталкиваю член тебе в рот, и ты давишься, пытаясь оттолкнуть меня. Подавшись назад, я приподнимаю твой подбородок, наблюдая, как мой ствол скользит в кольце твоих губ. — Давай, Свон, — шепчу я, глядя тебе в лицо. — Доставь мне удовольствие! Ты обречённо закрываешь глаза и послушно принимаешься за дело. Помогая себе рукой, ты ласкаешь мой член губами, дразнишь языком головку, и очень скоро я чувствую, что не в силах больше сдерживаться. Стиснув зубы, я со стоном кончаю, изливаясь тебе в рот.* * *
— На этот раз ты удовлетворён? — натянув штаны, ты поворачиваешься ко мне. — Более чем — сладко улыбаюсь я. — Но только на этот раз. — То есть, сердце ты мне не вернёшь? — устало спрашиваешь ты, прекрасно зная ответ. — Верну — отвечаю я. — Правда? — ты, похоже, не веришь своим ушам. — Разумеется — заверяю я тебя. В твоих глазах недоверие превращается в надежду. — Однажды я непременно верну его тебе! — я широко ухмыляюсь — Если, конечно, ты будешь хорошо себя вести — продолжаю я, наблюдая, как надежда в твоём взгляде сменяется отчаянием и злостью. Сжав кулаки, ты резко разворачиваешься и почти бегом устремляешься прочь по тропе, ведущей к источнику. Странно, но меня на миг охватывает непонятная грусть. С чего бы? Я же только что, одновременно, расквитался с обидчиком и поимел сногсшибательную красотку. Слаще мести не придумаешь. Впрочем, я постараюсь!