***
– Айзек, Айзек, - шептали Беллу, обдавая ухо горячим дыханием. – Господи, почему ты такой красивый… Мальчишка, раскрасневшийся, податливый, как пластилин, тёплый, и без того чуть ли не плавился в чужих руках, а после этих слов вообще стал малинового оттенка. – Мистер Джексон, - тихо прохрипел он в ответ, чувствуя, как чужие руки нежно проводят по коже под футболкой: от поясницы к лопаткам, от лопаток к пояснице, костяшками по хребту, заставляя выгибаться и льнуть к широкой груди партнёра ещё больше. Зак глухо выругался сквозь зубы. – Никогда бы не подумал, что моя фамилия будет так возбуждающе звучать. Боже, что я делаю… – То, что надо, пожалуй, - предположил Айзек, чуть подрагивая. Мурашки шли по его коже волнами, нахлёстывающимися одна на другую, и от одного только этого ощущения он, казалось, уже готов был разрядиться. Член его стоял колом, больно упираясь в ткань белья и оттягивая её вместе с брюками. – Я… Я правда этого хочу, мистер Джексон. Но если вы не готовы, я пойму. Белл говорил все эти пошлые вещи и чувствовал, как стыд растекается в его груди болезненным кипятком. Откуда в нём столько смелости?! Откуда в нём вообще способность говорить, если прямо сейчас Зак так на него смотрит, что ноги становятся ватными, а челюсть немеет?.. – Я не просто готов, Айзек, - учитель положил ладонь на талию ученика и придвинул его чуть ближе, – я, чёрт возьми, из последних сил сдерживаю себя, и если ты… Парень не стал ждать окончания фразы. Схватив мужчину за галстук, он одним резким движением притянул его к себе так, что они почти соприкоснулись носами, и чувствуя, как его сознание медленно умирает от смущения и возбуждения, низко прошептал в чужие губы: – Мистер Джексон, если вы не трахнете меня прямо сейчас на этом самом столе, я сам вас раздену, привяжу к стулу, а потом буду делать всё, что мне заблагорассудится. Стоит ли говорить, что Зака не надо было просить дважды?***
– А-ха-ха! - Алан в порыве смеха принялся лупить ладонями по спинке дивана. –Авха-ха-ха-ха-ха!!! О господи… "Привяжу и буду делать всё, что заблагорассудится"… – Эй, я правда это сказал! - обиделся Айзек. – Ну, во сне, конечно. И это было уместно! А потом он и в самом деле меня трахнул! – С кем я живу, - сквозь зубы пробормотал Тино, качая головой. – И как после такого спокойно ходить на алгебру? – Это будет сложный квест, - подтвердил Кестер, энергично кивая. – А ты, однако, не так прост, Айзек. Тёмная лошадка. Ха, смотрите, что придумал! Тёмная лошадка комнаты Альфа. Нормальная кличка, да? – Уймись, - попросил Тино. – А если нет? - Алан, особенно пьяный, всё воспринимал в штыки. – Хватит! - взмолился Айзек, которому вечно доставалась роль того самого чувака-меж-двух-огней. – Пожалуйста. Лучше давайте пойдём спать, уже правда поздно. – Ага, - фыркнул Кестер, – и приснятся нам всем учителя-педофилы, которые жарко ебут нас на столах в кабинетах… – Алан!***
– Как ты думаешь, битва подушками — это кульминация пьянки или её завершение? - поинтересовался Феликс, закидывая в рот попкорнину. – М-м, - неопределённо отозвался Ричи, – не знаю. Но мне нравятся их пьяные лица. – Точняк, лица! - хлопнув себя по лбу, фотограф полез за камерой. – Я просто обязан их сфотографировать. А потом отправить каждому в отдельности. Молча. Химик поперхнулся попкроном. – Это было бы очень жестоко с твоей стороны, - откашлявшись, засмеялся он. – О, ещё как, - Феликс принял устойчивое положение и зафиксировал объектив. Послышался щелчок; его лицо озарилось хитро-довольной улыбкой. – И пусть теперь только попробуют ещё раз получить тройку. – Мне кажется, это надолго, - Ричи вздохнул и потянулся за телефоном, – а у нас закончился попкорн. Закажу-ка я пиццу. Маргарита или пепперони?