Новые судьбы

Над северным Керуном шло сражение с Нитями. С’ларг, как и все всадники Айген-Вейра, бился, повинуясь приказам Предводителя Б'тела и Линета, его дракона. Всадники защищали поля, где выращивались овощи и зерно, входившие в десятину, что выплачивали холды Северного Керуна Айген-Вейру. С'ларгу шёл уже тридцать шестой Оборот. Высокий, темноволосый, немного полноватый, он выглядел довольно привлекательно. За своей внешностью он следил всегда очень тщательно и прихорашивался даже перед боевыми вылетами, из-за чего иногда опаздывал и даже получал нахлобучку от Г'нариша, всадника бронзового Гиармата, недавно ставшего командиром его крыла. С'ларг был зелёным всадником, и они со своей Лортой вот уже восемнадцать Оборотов летали на Падения Нитей, кроме тех случаев, когда всадник или зелёная получали ранения и в дни сражения оставались в Вейре. Они были под стать друг другу – балагур С'ларг и его Лорта, и в Вейре шутили, что известная поговорка «каков всадник, таков и дракон» придумана как раз про них. Всадники любили С'ларга за его шутки, которыми он сопровождал все события жизни Айген-Вейра — от доставки в Вейр десятины до пира после Запечатления. Товарищи смеялись над шутками С'ларга даже когда они, казалось, были не к месту. Лорта тоже была зелёная не промах. Драконы из одной с ней кладки, в том числе и Гиармат, бронзовый Г'нариша, тоже любили её общество, когда они все вместе грелись на карнизах Вейра под жарким айгенским солнцем. Кроме того, Лорта часто поднималась в брачные полёты, и за ней устремлялись все драконы Вейра — от синих до бронзовых, включая того же Гиармата. …Сражение было в самом разгаре. Лорта носилась из одного конца поля битвы в другой, резво уворачиваясь от одних Нитей, скрываясь от них в Промежутке, дотла сжигая другие. И она, и ее всадник прекрасно знали, что, как и к чему. Они увидели, как ветер отнёс большой клубок Нитей в сторону и погнал его прямо на посадки капусты, где уже завились тугие кочаны. С’ларг послал ментальный сигнал Лорте, и зелёная, мощно извергая пламя, ринулась вдогонку. Когда клубок был уничтожен, всадник и зелёная принялись быстро озираться в поисках новых бездушных врагов. Вдруг прямо перед собой они увидели тёмное, быстро увеличивающееся пятно, через несколько секунд превратившееся в одного из молодых синих драконов. С’ларг не знал его: скорее всего, он начал сражаться совсем недавно. Синий едва не налетел на С'ларга и Лорту, и С'ларг пробурчал нечто насчёт неопытных юнцов, толком не умеющих летать. С’ларг и Лорта, выбитые из колеи, метнулись в сторону. Внезапно сильный порыв ветра принёс прямо на них очередной клубок Нитей, которые обрушились на крыло и глаз Лорты. Та ничего не успела. Нити стали рвать на части нежную светло-зелёную перепонку крыла и вгрызаться в хрупкие фасетки глаза, причиняя боль. Зелёная изо всех сил старалась оттолкнуть их. Она извивалась, бестолково размахивала крыльями, дёргала из стороны в сторону шеей и хвостом. С'ларг же сам испытывал жгучую боль, то с силой хватаясь за глаз, то тряся в воздухе рукой. Он с трудом удерживался в седле. Но тут он увидел такое, что забыл о собственных страданиях. Лорта принялась стремительно не то снижаться, не то падать на одном крыле. Их несло прямо к границе полей с капустой и морковью, где виднелись то ли кусты, то ли охапки веток. Несмотря на то, что Лорта не могла сориентироваться, она всё-таки старалась удержаться в воздухе, метаясь из стороны в сторону. Перед глазами С'ларга судорожно сменяли друг друга небо и земля. Вот седло с чуть слышным щелчком выскользнуло из-под всадника. С'ларг повис на страховочных ремнях, уцепившись за них руками. Их с Лортой неумолимо несло вниз. В конце концов порвались и страховочные ремни — единственная связь между С'ларгом и его драконом. Они были уже довольно низко — всадник чётко увидел впереди капустные кочаны. С’ларг полетел вниз. Лорта в последнем отчаянном прыжке рванулась в голубое небо и с пронзительным криком исчезла в Промежутке. А её всадник рухнул на землю и ударился головой. Больше он не помнил ничего. Прошла ночь. Наступило утро. С’ларг, или теперь уже Силларг, мало-помалу пришёл в себя и, совсем не отдавая себе в этом отчёта, силился вылезти из груды веток, куда рухнул с дракона. Очутившись на траве, он с трудом приподнялся. Его мутило – скорее всего, сказывалось падение на землю и удар головой. Потом началась рвота, хотя в последний раз он ел больше суток назад. Весь день он пролежал в ветках, то проваливаясь в омуты беспамятства, то вновь возвращаясь в реальность и силясь осознать себя. И всё это время он привычно пытался достучаться до сознания Лорты. Но она не отзывалась. Сознание С'ларга погрузилось в беспросветную тьму. Однако он все же встал и побрёл куда глаза глядят. Оборванный, несчастный и часто полуголодный, брёл он по дорогам, полям и лесам Северного Керуна. Ночевал он либо просто в траве под деревьями в лесу, либо в поле, в стоге сена, заготовленном рачительными холдерами. Иногда, правда, ему удавалось найти пристанище на ночь в хлеву с животными, пока его, этого оборванца, не выгоняли оттуда хозяева. Несколько раз его в пути заставали Падения Нитей. Тогда, ведомый инстинктом самосохранения, он шёл под один из тех каменных навесов, где во время Падений коротали время скотоводы со стадами и скороходы. Ел он тоже что попало. Чаще всего он довольствовался травой и кореньями, росшими в округе в изобилии, благо сейчас было лето. Временами его едой были дикие фрукты, которые он находил на ветках деревьев и кустов. Иногда он чудом вспоминал, как давно, у себя в родном холде, он ловил рыбу, — и тогда лез в речную воду и ухитрялся поймать там малоподвижных придонных рыб, ведь удочки у него не было и ловить более юркую рыбу он не мог. Но он опять же совсем не отдавал себе отчёта во всём этом и действовал подобно животному, на одних инстинктах. Ведь после смерти Лорты умерла часть его души, которая ушла вместе с драконом. Со стороны казалось, что Силларг похож на что угодно, на статую ли или на куклу — но не на человека. Походка его потеряла гибкость и пластичность, которыми он славился в Вейре. Каждый, знавший его раньше и посмотревший бы сейчас ему в лицо, по-настоящему бы поразился до глубины души произошедшим переменам. Вместо тёмно-каштановых волос, за которыми Силларг тщательно ухаживал, — нечёсаная пакля с застрявшими соломинами, вместо задора и огонька в карих глазах — пустой, остекленевший взгляд, вместо румяных щёк — синеватая бледность, вместо полных красных губ, то и дело норовящих расползтись в улыбке — скорбно сжатый рот. В общем, получилась очень и очень печальная картина… Так в скитаниях и лишениях Силларг провёл несколько недель. Он отощал, то, что раньше было лётной курткой, окончательно износилось и постепенно осталось висящим где-то на кустах — птицам для гнёзд… Бывший всадник остался полуголым — рубашка, которая когда-то была белой, стала грязного серо-коричневого цвета, и сквозь прорехи виднелось его исхудавшее тело, штаны тоже испачкались и порвались. Но пока стояло лето, и особой нужды в одежде не было. Однажды утром Силларг проснулся, встал, поднял голову и посмотрел в голубое небо, где уже высоко стояло солнце. Он зажмурился, но быстро привык к яркому свету и широко открыл глаза. В небе медленно плыли немногочисленные облака, день снова обещал быть жарким. И тут Силларг увидел в яркой лазури нечто, заставившее его успевшее застыть сердце вздрогнуть и учащённо забиться, а мозг — начать вспоминать кое-что важное. В небе неторопливо летело несколько драконов, по-видимому, совершавших патрульный полёт. Один из них летел впереди — скорее всего, его всадник здесь командовал. Силларг принялся смотреть на драконов, и тут его словно подбросило. Он подскочил на месте, потом упал навзничь и громко разрыдался. Бывший всадник впал в самую настоящую истерику. Он катался по земле, бил по ней кулаками, рыдал, ревел, как раненый зверь. Его не слышал никто, да и не было ушей у деревьев, травы, кустов, ручья, камней на берегу. Казалось, его душа превратилась в гнойник, а появление драконов в летнем небе стало скальпелем хирурга, вскрывшим этот нарыв и выпустившим эту боль одиночества, смертельной боли и безысходности. Теперь Силларг, наконец, начал превращаться в человека. Потом всё стало стихать, крики и рыдания постепенно превращались во всхлипывания, которые с перерывами продолжались до вечера, пока не прекратились совсем, и Силларг уснул. По мере того, как к Силларгу возвращалось самосознание, он начал вспоминать, кто он, где он и что произошло вчера. Он привычно потянулся мыслями к сознанию несуществующего отныне дракона и натолкнулся на странную смесь пустоты и каменной стены, как будто скрывавшую от него нечто ценное и сокровенное. Шок, глубокое чувство печали и ощущение того, что у него будто отрезали часть тела, овладели им. Его мозг с беспощадной внезапностью пронзило имя погибшего дракона. Лорта! Где ты, Лорта? Но никто не отозвался на его мысленный призыв. «О, Скорлупа, где мой дракон? Где ты, моя обожаемая боевая подруга, с которой столько связано?» Но всё было напрасно: никто ему не ответил. С юности его разум, мысли и чувства были неразрывно связаны с разумом, мыслями и чувствами другого существа. Силларг делил с Лортой всё — юношескую первую любовь, печаль расставания с другом, с которым они прошли Запечатление в один день и которого перевели в другой Вейр, и даже горечь утраты, когда однажды из родного холда пришло страшное известие о смерти матери, которую он очень любил. Тогда он не представлял иной жизни без своей Лорты. А теперь? Теперь её нет. Нет его Лорты, его подруги, которая за эти долгие Обороты стала ему сестрой, о которой он долгое время мечтал в детстве. Тут Силларга в полной мере охватило чувство непоправимой утраты. Кому он теперь нужен? Да никому! Раньше он был всеми уважаемым всадником Айген-Вейра, делавшим такую важную для людей работу, а теперь — презренный оборванец. Когда Силларг более-менее пришёл в себя, и к нему стала хоть как-то возвращаться способность здраво мыслить, он задумался о своём будущем. Ведь надо где-то спать, во что-то одеваться и что-то есть. А чем он сможет заработать себе на жизнь? Сейчас Силларг не смог сам себе ответить на этот вопрос. Он решил перебраться поближе к местам, где живут люди. Там он и постарается решить свои проблемы. Он посмотрел на своё отражение в луже, оставшейся после сегодняшнего дождя, и ему стало стыдно, что он так выглядит. Силларгу внезапно захотелось вымыться, переодеться и, наконец, сбрить порядком подросшую щетину. Ведь так же нельзя показываться на люди. Сказано — сделано. Силларг вышел из небольшого леса, где он ночевал сегодня, и потихоньку побрёл по дороге, пролегавшей неподалёку. Он шёл и шёл вперёд. Иногда на его пути встречались прохожие, искоса бросавшие взгляд на незнакомого оборванца. Силларг не обращал на это внимания, а потихоньку посматривал по сторонам дороги, где там и сям встречались маленькие холды — каменные дома с полями вокруг. На ограде одного из холдов, за которой виднелись небольшие вспомогательные постройки, Силларг заметил висящие там штаны и рубаху, невесть как оставшиеся без хозяйского присмотра. Крадучись и то и дело озираясь, он подошёл к ограде. Потихоньку снял оттуда вещи и прикинул на себя. Вроде подходят. Скатав вещи в рулон, он снова удалился в лес, где ночевал, и вдоль которого змеилась дорога. Силларг оделся и, как мог, оглядев себя со всех сторон, остался доволен внешним видом. Он зашвырнул свои грязные лохмотья под ближайший куст и снова вышел на дорогу. Он решил продолжить путь, но по-прежнему не знал, что ему делать и чем всё-таки заняться. Силларг шёл по той же самой дороге вдоль той же самой рощицы вот уже несколько часов. Солнце стояло высоко, а бывший всадник чувствовал сильный голод — ведь утром у него весьма скудный завтрак из одних только фруктов. Чем бы перекусить? Вопрос был насущным и не требовавшим отлагательства. Тут он заметил недалеко от обочины дороги мальчика лет двенадцати, пасшего небольшое стадо гусей. Мальчик жадно ел какую-то румяную аппетитную сдобу и запивал её каким-то напитком, который он наливал в кружку из стоявшего рядом кувшина. Силларг сглотнул слюни и постарался подавить требовательное урчание желудка, в котором столько времени не было более-менее нормальной человеческой еды. Мальчик заметил, что его разглядывает странный небритый измождённого вида человек, которого он видел впервые в жизни. — Ты кто? — проглотив кусок, спросил он Силларга. — Силларг, — через силу промолвил бывший всадник первое слово после вынужденного молчания. Было видно, с каким трудом ему даётся не только говорить, но и вновь произносить своё имя, которым его звали до Запечатления. — Хочешь? — протянул ему сдобную булку мальчик. «Да! Да! Конечно!» — кричало всё внутри Силларга. Но он постарался превозмочь это внезапно возникшее чувство жадности и с достоинством принять угощение. Когда Силларг съел сдобу и запил её оказавшимся в том кувшине молоком (всё вместе показалось ему невиданными деликатесами), появилась какая-то женщина. — Привет, Ман… — начала было она, по-видимому обращаясь к мальчику, но тут заметила стоящего рядом Силларга и раскричалась, размахивая руками так, как будто собиралась ударить. — Это ещё кто такой? Ты что же, пристаёшь к детям?! Эй ты, оборванец! Вон отсюда! Вон отсюда, кому говорю! Ошарашенному и расстроенному Силларгу ничего не оставалось, как быстро удалиться. Он был разочарован — потому что надеялся, что уже нашёл пристанище — пасти скот, что ли… Но делать было нечего, и он, уходя, продолжал слышать обрывки весьма эмоционального разговора между женщиной и мальчиком. Ну, ничего, он попытает удачи в другом месте. Этих мест сегодня оказалось три или четыре, и отовсюду Силларга прогоняли хозяева. Наверное, всему причиной была его внешность — ведь щетину-то он так и не убрал с лица, да и нечем было это сделать. Скорее всего, свою лепту вносил и старый шрам от Нити, отнюдь не добавлявший ему привлекательности. А вызвать у людей жалость, признавшись в том, что он потерявший дракона всадник, Силларг не мог. К вечеру бывший всадник сделал привал. Он очень устал, поэтому вытянул ноги и собрался отдохнуть да хоть немного отойти от пережитых сегодня разочарований. Как же всё-таки убрать щетину? Чем? Да и причесаться было бы неплохо. Все эти мысли и желания стали для него навязчивой идеей, которая не оставляла его в покое, так что ему вновь пришлось подняться на натруженные ноги и побрести по дороге, надеясь поискать что-нибудь подходящее. Вдруг вдали Силларг заметил знакомую серую пелену. Сердце его ёкнуло: так и есть, снова Нити. Сломя голову и забыв об уставших ногах, он бросился к замеченному ещё с дороги приземистому домику, скорее похожему на сарай. Силларг вовремя ворвался в домик: снаружи начал раздаваться знакомый противный шелест Нитей. Немного отдышавшись, он сел прямо на земляной пол, наконец-то вытянул ноги и некоторое время просто отрешённо прислушивался к разгулу жуткой стихии. Но вскоре до него донёсся странный шорох. Он похолодел: неужели это какой-то хищник? Вскочив на ноги, он принялся озираться. В дальнем углу Силларг заметил неясный чёрно-белый промельк и услышал чуть слышное всхлипывание. — Кто здесь? — быстро спросил он. — Надира, — донёсся из угла тонкий голосок. — Что за Надира такая? — продолжил он свои расспросы. — Я — девочка… — объяснили из угла. — А что ты тут делаешь? — Прячусь. Нити же… — А где взрослые? Вместо ответа после небольшой паузы усилились всхлипывания, и Силларг понял, что девочка плачет. Почему? Он не сказал ничего такого, что бы могло её так расстроить. В чём же дело? В одно из окон едва пробивался свет, и поэтому Силларг мог только рассмотреть трясшегося в рыданиях худенького подростка. Силларг ждал, пока рыдания кончатся. Тут, очевидно, Падение закончилось, потому что в окно брызнули солнечные лучи, упали на лицо девочки, и Силларг, наконец, смог рассмотреть её. Это действительно оказалась девочка лет четырнадцати, довольно худощавая, темноволосая, с худеньким овальным личиком, залитым слезами, и с голубыми широко раскрытыми глазами, уставившимися на бывшего всадника. В её взгляде Силларг видел странную смесь интереса, страха и какой-то глубокой грусти. Почему-то она дрожала всем телом. Силларгу это показалось странным: ведь он, хоть и совершенно чужой, не сделает ей ничего дурного. Наверное, сказывалась его отталкивающая внешность. Он постарался сгладить это первое впечатление и ободряюще ей улыбнулся. Затем кивнул ей. Она, робко и заметно волнуясь, улыбнулась в ответ. — Тебя зовут Надира? – после этой паузы Силларг постарался говорить как можно ласковее. — Да, — подтвердила девочка, недоверчиво, однако, продолжая рассматривать неожиданного собеседника. — А меня — Силларг, — бывший всадник, казалось, уже начал привыкать к своему новому имени. — Силларг, — произнесла Надира, несмело, как будто пробуя его имя на вкус. — Привет, Надира, — снова улыбнулся Силларг. — Привет, — Надира уже перестала бояться, видимо каким-то шестым чувством понимая, что Силларг неплохой человек и ей его не стоит опасаться никоим образом. Она, наконец, встала с пола и выпрямилась, одёрнув то, что когда-то было синим платьем. По росту ей можно было дать Оборотов пятнадцать, но лицо выдавало более юный возраст. — Сколько же тебе Оборотов, девочка? — мягко произнес Силларг. — Я уже взрослая, — нахмурилась Надира — Хорошо, Надира, — поправился Силларг. — Так сколько тебе Оборотов? — Четырнадцать. И не называйте меня девочкой. Пожалуйста. — Хорошо, не буду, — согласился Силларг. Воцарилось короткое молчание, во время которого Силларг и Надира продолжали разглядывать друг друга. Силларгу Надира казалась просто напуганным, доверчивым, но весьма сердитым ребёнком, Надира же о Силларге думала как о чужом, но старавшемся казаться своим дядьке. — А вы… вы кто? — после небольшой паузы всё-таки поинтересовалась Надира. — Я с севера и жил недалеко от Вейра, — улыбнувшись, уклончиво объяснил ей Силларг. Он не хотел так сразу открывать Надире правду — скорее всего, ему лишний раз не хотелось трогать чудовищную рану в душе, боль от которой только успела притупиться. — Вейр? Это там, где живут драконы? — заулыбалась Надира. — Здорово! И куда девалась вся её напускная, совсем не детская суровость и деланная взрослость? Хватило одной только вскользь сказанной фразы, чтобы человек, державшийся как взрослый, вновь стал наивным восторженным ребёнком. — Да, конечно, это то самое место, — слегка улыбнулся Силларг. — А ты что, не знала, что это такое? Где же ты жила? Они присели на большой ворох сена, что валялся в дальнем углу, и Надира всё-таки решила рассказать о себе. Было видно, что её что-то гложет, и она очень хочет поделиться этим с кем-то, да хоть с первым встречным. — Я родилась и выросла в маленьком холде, ну, он не очень далеко отсюда, — тут она, замявшись, замолчала и опустила глаза, на которых вновь блеснули слезинки. Силларг видел, что ей тяжело даются воспоминания. — Рассказывай, Надира, — мягко попросил её он, — не бойся. — У меня была большая семья, — продолжила девочка. — Мои родители, я и мои пятеро братьев и сестёр. Мы все жили в нашем холде — он назывался Приречный, ну, потому что он у реки находился, был и еще один дом. Места хватало и для нашей семьи, и для двадцати работников. Занимались мы тем, что ловили речную рыбу, солили её, коптили и продавали. А рыбы в реке было всегда много, и мы никогда не голодали. Холд наш был старым, между камнями давно появились трещины, и папа давно поговаривал о том, как бы отремонтировать стены. На реке рядом с нами была плотина, мы с братьями и сёстрами часто возле неё играли. Бывало, что нас и пончиком домой не заманишь — до того нам там было весело. Разве что приходилось бегом домой бежать, когда Нити надвигались. Но и по дому мы работали. Папа с мамой следили, чтобы мы не уходили гулять, не сделав все, что нам поручали. Но какие праздники устраивались у нас! Вардин, один из моих братьев, прошёл обучение в Цехе Арфистов и потом вернулся к нам как подмастерье. Я была так рада! — тут Надира улыбнулась, хотя глаза ее еще были покрасневшими от слёз… — И я была так довольна, что у нас наконец-то в холде появился арфист — моя бабушка не дожила до возвращения Вардина, а она так мечтала об этом. Чаще всего мы отмечали окончание сезона, а ещё успешный улов рыбы и особо крупную выручку на ярмарке, куда ездили продавать рыбу. Когда у нас падали Нити, нам приходилось безвылазно сидеть в холде, но Вардин не давал скучать и пел нам разные баллады, или же рассказывал всякие интересные истории. Весёлый он был, наш Вардин. Он надеялся вскоре получить нашивки мастера… Но всё закончилось внезапно. Несколько дней шли проливные дожди, и мы почти не выходили на улицу. Когда они чуть поутихли, мы с сестрами собрались пойти погулять — до Падения было еще далеко. Но беда пришла не от Нитей. В холд прибежал Ортал, один из наших работников, и сообщил, что плотину вот-вот прорвёт. Папа велел всем одеваться и бежать в дальний маленький холд, где обычно хранилась копчёная рыба. Но было поздно. За дверями мы услышали неясный гул, который через пару мгновений сменился ужасающей силы грохотом. Я только и успела увидеть, как через окна и двери нашего холда с рёвом ворвалась вода. Очнулась я на берегу реки от холода. Голова болела и кружилась. Хотя с тех пор прошла уже семидневка, она болит и не дает ни о чём забыть. Я огляделась и поняла, что нахожусь рядом с тем самым нашим маленьким запасным холдом, куда мы хотели все убежать. Но там никого не оказалось. Мне стало страшно. Я не помнила, как прибежала домой. Но Приречного холда, который я помнила с тех пор, как научилась ходить и говорить, не было. На его месте была огромная-огромная лужа, везде в ней торчали камни, обломки дерева, плавали щепки, обрывки каких-то тряпок и кучи вообще какого-то мусора. А где же папа, мама, Вардин, Линара, Пергин, Орлина, другие мои братья и сёстры? На мой голос не отозвался никто. Мне стало страшно и так жутко, как никогда. — Надира разрыдалась и уткнулась носом в ладони. Силларгу ничего не оставалось, как тихонько и ободряюще похлопать девочку по плечу. Она невольно уткнулась лицом в его плечо и продолжила рыдать. — Тихо, Надира, тихо, — как можно ласковей шептал Силларг. — А потом я заметила, как из-под обломков железа, которыми когда-то была крыша коптильни, — выпрямившись и немного успокоившись, продолжала Надира, но тут глаза её будто остекленели от новых ужасных воспоминаний, — показался труп. Я узнала его: это был папа… — девочка еще раз всхлипнула. — А ведь все они были в одной комнате — папа, мама, братья, сёстры… Никого в живых не осталось, все погибли… проклятая река… Чем я могла помочь моему холду? Да ничем. Я же просто девочка, я не могу же ни камни таскать, чтобы высвободить то, что осталось от моей семьи, ни дерево пилить, чтобы новый дом построить… Единственное, что я научилась – это немного готовить еду да нянчить моих братьев и сестёр. Остаться здесь, чтобы дождаться помощи? Но если появятся Нити? Я вернулась в наш дальний холд и провела там несколько дней и ночей, питаясь запасами, которые там оставались. Несколько раз в день я наведывалась к Приречному, чтобы узнать, не нашёл ли кто чудом развалины и не разбирают ли завалы. Но всё оставалось по-прежнему. Сегодня я отошла подальше, гораздо дальше, чем ходила до сих пор. Я миновала лесок, который рос недалеко от запасного холда, причём вышла утром, а дошла сюда, лишь когда солнце стояло в зените. Я увидела, что надвигается Падение и зашла в этот сарай. И тут я повстречала тебя, Силларг… Надира окончила свой печальный рассказ, поминутно всхлипывая и норовя вновь сорваться в рыдания. Силларг подумал, как много пришлось пережить этой юной хрупкой девочке за каких-то семь дней. Семь дней, которые так изменили жизнь этого юного человека. Бывший всадник почувствовал чужое горе так, как если бы оно было бы его собственным. Да что говорить — ещё месяц назад он сам пережил горе потери. Внезапный порыв заставил его вновь прижать Надиру к себе и защитить её от всех невзгод мира. Надира не противилась. Она снова прижалась к Силларгу, чужому человеку, с которым она познакомилась только пару часов назад, словно доверяя ему всё самое ценное — саму жизнь. В настоящее их вернул зеленоватый свет одновременно взошедших Тимора и Белиора. — Смотри, Тимор с Белиором взошли, — заметил Силларг. — Точно, — Надира подняла голову. Свет лун Перна подействовал на обе израненные души умиротворяюще. Силларг и Надира чувствовали, что из их душ постепенно уходит боль, а её место занимают покой и умиротворение. — А что же будет дальше? — прозвучал, казалось бы, неуместный при виде этой красоты вопрос Надиры, который, скорее, был обращён самой к себе. — Мы уйдём отсюда, — решил Силларг. — Нам нельзя тут оставаться. — Мы? — Да, мы. Мы уйдём отсюда вместе. Тебе нельзя оставаться одной. Так и решили. Оставалось только дождаться утра. Когда наступил рассвет, Силларг и Надира поднялись со своих скромных лож, в которые они превратили ворох сена, где сидели доселе. — Куда мы пойдём? — спросила девочка. — Думаю, мы сейчас просто отправимся вдаль по дороге и, надеюсь, отыщем, наконец, место, где получим крышу над головой и кусок хлеба, — уверенно сказал Силларг. — Я тоже на это надеюсь, — грустно произнесла Надира, и Силларг понял, что ей тяжело покидать родные места. — Только давай… дойдём до нашего запасного холда — поесть бы там собрать… В маленьком холде Надиры они забрали остатки провизии — рыбу, сыр и сушёные фрукты. Они направились дальше по той же самой дороге, по которой Силларг пришёл сюда. Через некоторое время путники увидели на дороге каменный столб со стрелкой и надписью, где различили слово «Виген». — Этот холд я знаю! — уверенно произнёс Силларг. — Там находится кожевенная мастерская, где мы заказывали упряжь для драконов. Мы пойдём туда — надеюсь, там найдётся для нас работа. Лицо Надиры осветилось восторгом. — А ты что… всадник? — последовал неизбежный вопрос, и тут Силларг понял, что проговорился, и пожалел об этом. — Бывший, — он вновь помрачнел, опустив глаза. — Ой, прости, — спохватилась догадавшаяся обо всём Надира. — Да ничего, Надира, ничего, — успокоил приунывшую девочку Силларг, и тут понял, что пора ему рассказать о потере дракона, хотя ему до сих пор мучительно трудно было это сделать. … Солнце уже стояло в зените, когда он закончил свой рассказ. Надира же слушала, не перебивая, и по мере рассказа её лицо становилось печальнее, на глазах заблестели слёзы, она подошла ближе к Силларгу и, не говоря ни слова, положила руку ему на плечо. Так они и шли рядом — угрюмый бывший всадник со шрамом и печальная девочка-подросток — оба одинокие и обездоленные скитальцы. Но своенравная госпожа Судьба сжалилась над обоими в их трудные, полные горя и лишений, дни и послала их друг другу. Теперь они бок о бок шли по дороге в Виген, где надеялись начать новую жизнь и оставить в старой жизни всю беду. Пару раз они устраивали привал и подкреплялись. И Силларгу, и Надире хоть немного, но становилось легче переносить дорожные тяготы, казалось, в их сердцах таяла заскорузлая корка горя и отчаяния, и они оба смелее смотрели вперёд. Наступал вечер. Над странниками постепенно спускалась ночная темнота. Но удивительно: посмотрев на небо, Силларг и Надира не увидели ни одной звезды, хотя было лето и небо должно было быть безоблачным. Становилось всё темнее, воздух стал похож на какое-то липкое покрывало, делавшееся всё тяжелее. В наступившем тяжёлом мраке где-то поодаль виднелся дом с уютно светившимся окошком. Путники двинулись туда, но тут увидели где-то ближе к горизонту непонятный сполох. Они замерли и пригляделись: сполох повторился, а мгновением спустя ударил сильный раскат грома, и хлынул ливень. В один миг и Силларг, и Надира вымокли до нитки. Девочка опомнилась первой и подтолкнула Силларга. — Давай, побежали скорее, — сказала она, — уж, я думаю, нам разрешат хоть немного переждать этот ужасный дождь, ведь мы так вымокли… И они быстро пошли, даже, скорее, побежали на тот гостеприимный огонёк. *** Вблизи этих мест, где разыгрались две трагедии, сломавшие жизнь двоим людям, стоял большой холд. Это не был Виген, куда стремились усталые путники, но именно тут им было суждено найти приют. Снаружи он выглядел как какая-то изящная игрушка — красно-белая черепица, облицовка бежевой плиткой, узкие окна забраны в тёмно-коричневые рамы. Но вся эта красота скрывала под собой прочные каменные стены, которые, скорее всего, видели ещё прошлое Прохождение. Под стать мощи стен была и ограда — внушительного вида блоки ограждали территорию, где стоял дом и масса вспомогательных построек — всё под теми же самыми черепичными крышами. Также виднелись огороды, где над овощными грядками днём склонялись работники. Двор холда согласно пернским традициям состоял из плит, между которыми не росло ни травинки. Но в стороне, тоже под навесом, виднелись ягодные кусты и маленький садик: чувствовалась хозяйская женская рука. Аргиса, хозяйка холда, светловолосая кареглазая женщина тридцати Оборотов от роду, была вдовой — два Оборота назад она похоронила мужа, которому Нарт-холд достался в приданое. У нее остался сын — озорной мальчишка четырёх Оборотов от роду, в котором от самой Аргисы было всё-таки побольше, чем от покойного отца. Это её утешало, потому что иначе сынишка всё время напоминал бы ей о покойном муже, хотя чувство, которое она к нему испытывала, было скорее тёплой привязанностью, нежели сильной любовью. Но всё-таки мужа ей очень не хватало, хоть и прошло уже, казалось бы, немало времени. Бывало, они сидели в соседних креслах у себя в гостиной, слушали музыку арфиста холда или наслаждались тишиной и покоем совместного вечера. А теперь она проводит свободное время одна… — Госпожа Аргиса, — донёсся до её слуха голос Марны, няни маленького сына. — Гистар хочет поцеловать свою мамочку на ночь. — Иди ко мне, мой малыш, — ласково протянула руки Аргиса к сынишке, которого Марна ввела за руку. — Иди ко мне, Гистар, маленький мой егоза! Гистар подбежал к матери, ткнулся ей в грудь, а она поцеловала его в круглую светловолосую головёнку. Наследник Нарт-холда, а пока просто обычный ребёнок. — Спокойной ночи, мамочка! — сказал малыш. — Спокойной ночи, солнышко, — снова поцеловала его Аргиса, и Марна увела его прочь. Аргиса снова осталась в полном одиночестве. Вдруг сквозь шум дождя и раскаты грома ей почудилось, что со стороны ворот раздаётся сильный стук, сопровождаемый криками: «Пустите нас!», «Пустите!» Аргиса вскочила и позвала слугу: — Ферт! Ферт тотчас же явился. — Ферт, ты что, не слышишь совсем? У ворот стучат! Он нехотя отправился смотреть, что же случилось у ворот. Кому ж хочется лезть под такой дождь… Но в Нарт-холде уважали хозяйку и привыкли её слушаться. Через несколько минут Ферт вернулся. Он сообщил, что у ворот стоят двое — измождённый мужчина и с ним подросток. Ещё он добавил, что эти двое еле держатся на ногах, а мужчина к тому же сильно кашляет. — Так что же ты стоишь?! — набросилась на него хозяйка. – Беги, впускай же их скорее! Веди их обоих на кухню! И позови туда Пинтала, Эделу и Марвела! Ферт исчез, а Аргиса поторопилась на кухню, гадая, кто бы это мог быть, и увидела нежданных гостей. Там уже был Пинтал, целитель, не так давно поселившийся в холде, Эдела, экономка и Марвинт, повар. Она поприветствовала их, извинилась за позднее беспокойство и подошла к нежданным гостям. Высокий мужчина со шрамом на щеке действительно выглядел очень измученным. А подросток оказался худенькой голубоглазой девочкой с тёмными кудрями, с которых безостановочно капала вода. Вода капала и с тех лохмотьев, которые трудно было назвать одеждой, и пол на кухне уже оказался забрызган. Оба смотрели на Аргису со страхом, усталостью, надеждой и любопытством одновременно. — Эдела, — принялась распоряжаться хозяйка, — принеси сюда сухую одежду. А ты, Пинтал, приготовь укрепляющие снадобья. Марвинт, разогрей ужин и не забудь про горячий кла. Все бросились выполнять распоряжения, а Аргиса тепло улыбнулась гостям и представилась: — Я Аргиса, хозяйка Нарт-холда. А вы кто? — Я Силларг, родом из Терл-холда, — помедлив, уклончиво отозвался мужчина. — А я — Надира из Приречного холда, — угрюмо и как бы нехотя произнесла девочка. Аргиса не стала ничего больше выяснять. Всё потом. Когда они выспятся и отдохнут. А сейчас она взяла из кладовки неподалёку два больших полотенца, велела обоим сбросить эти мокрые тряпки и вытерла насухо. Они повиновались, и со стороны казалось, что им всё равно, что с ними происходит. Вскоре Силларг и Надира, выпившие укрепляющие и успокаивающие снадобья и переодетые в сухое, уплетали ужин, а Аргиса дивилась их аппетиту. Сердце её сжималось от жалости — она понимала, что эти люди много перенесли. Потом она пригласила их наверх, отвела им по отдельной гостевой комнате и велела ложиться спать. Они настолько вымотались, что у них не осталось сил возражать. *** Силларг проснулся, когда было уже светло, и сначала не понял, где находится. Но постепенно вспомнил, как вчера они попали в гостеприимный холд. Бывший всадник приподнялся на кровати и попытался встать. Но не смог — его виски пронизала жуткая боль, к которой добавилась ужасная ломота в костях и суставах. К тому же его пробил сильный озноб, и Силларг понял, что дело плохо. Тем не менее, он осмотрелся и увидел, что находится в небольшой, но нарядной и уютной комнате. Одежда, которую ему выдали вчера сердобольные хозяева, была сложена рядом на стуле. Он закрыл глаза. О, Скорлупа, это ж сколько он не спал в нормальной постели! Наверное, с той самой, ставшей последней, ночи в Вейре. Вейр… Родной Айген-Вейр, столь долгие Обороты бывший ему домом… Теперь он для бывшего всадника потерян навсегда, и Силларг полностью это понимал, хотя и не смирился до сих пор со смертью дракона и ему по-прежнему ему не давала покоя пустота на том месте, где раньше было сознание Лорты… Его тяжкие раздумья прервал тихий скрип открывшейся двери. Он повернул голову и увидел хозяйку холда, госпожу Аргису, и Надиру. Было видно, что обе не имеют тайн друг от друга, потому что Аргиса держала Надиру за руку и смотрела на неё заметно заплаканными глазами. А Надира глядела только на Силларга, к которому успела за день привязаться. Такой красивой женщины Силларг не видел давно. Он смотрел на Аргису, и хозяйка холда казалась ему похожей на мать, с которой он расстался, когда уехал на Запечатление и потом видел только урывками, когда приезжал навестить. — Как вы? — спросила его Аргиса. — Силларг, привет! — тут же сказала девочка. — Здравствуйте, госпожа Аргиса! Доброе утро, Надира, — произнёс Силларг, приветствуя обеих. Снова попытался подняться, но со стоном рухнул в подушки. — Что такое? Что с тобой? — встревожилась девочка и бросилась было к нему. — Погоди, — остановила её Аргиса. — Дай я. Хозяйка холда прикоснулась к горящему лбу Силларга, помрачнела и велела вызвать Пинтала. Целитель подтвердил, что это сильная простуда, которая может перейти в воспаление лёгких, но не опасная лихорадка. — Вам надо оставаться в постели, — сообщила ему Аргиса. Это Силларг почувствовал и так. Он даже и не помышлял куда-либо двигаться и что-либо делать. Сказалось всё — и лишения последних недель, и постоянное недоедание, и, конечно, душевная травма с последующими переживаниями. То, что он вымок под дождём, лишь стало поводом к болезни. — Я буду ухаживать за тобой! — сообщила ему Надира. – Госпожа Аргиса, можно? — Конечно можно, Надира, — разрешила ей Аргиса. Дни потекли за днями. Как оказалось, ещё тем самым первым их с Силларгом утром в Нарт-холде Надира рассказала Аргисе обе истории — и его, и свою. Аргису тронули их трагические злоключения, и она настояла, чтобы они остались в холде. «Сначала нужно, чтобы вы окрепли, а там видно будет», — сказала она. Выздоровление Силларга затянулось, но Аргиса никоим образом не торопила его и хотела, чтобы бывший всадник поправился полностью. Надира каждый день сидела рядом с постелью Силларга — ведь она так к нему привязалась… И даже когда Пинтал разрешил пациенту вставать, девочка старалась поддерживать его под руку. Они много разговаривали. Силларг с трудом оставался улыбающимся и беззаботным, потому что в последнее время усилилась горечь от потери его зеленой Лорты. Ему помогали длительные разговоры обо всём с Аргисой сначала в его спальне, а потом, по мере выздоровления, в гостиной, той самой, где Аргиса коротала дождливый вечер, когда Силларг и Надира прибыли в Нарт-холд. Лечение, уход и питание делали своё дело. Силларг постепенно выздоравливал, его лицо приобретало прежний румянец, походка снова стала почти лёгкой и упругой по-прежнему. Но нынешний Силларг — это не тот прежний С'ларг, это другой человек. В глазах Силларга, казалось, навсегда затаилась тоска, как он её ни скрывал. Изменилась и Надира. С Аргисой она сразу нашла общий язык и даже помогала ей вести Записи. Чтобы не быть обузой, после выздоровления Силларг решил помочь холду с заготовкой хвороста на зиму. Почти каждый осенний день, если не было Нитей, он вместе со слугами уходил далеко от холда и возвращался с огромными охапками. Эта работа отвлекала его от мыслей о прошлом и позволяла хоть как-то ощутить свою полезность. Кроме того, он дал несколько дельных советов по поводу устройства новых кладовых. Аргиса наблюдала за Силларгом. Его восхищала та недюжинная сила, с которой он непринуждённо носил огромные охапки. В такие минуты бывший всадник казался ей, одинокой женщине, настоящим мужчиной и опорой. И она любовалась им, приобретшим прежнюю статность и привлекательность. Всё чаще она чувствовала, как в её сердце увеличивается нежность к этому печально-суровому, но так полностью и не открывшему свою душу человеку. Когда больной Силларг впервые увидел Аргису, склонившуюся над его кроватью, она показалась ему настолько похожей на покойную мать, что он сначала захотел назвать ее мамой. Но первое впечатление обманчиво и быстро проходит. Теперь бывший всадник стал открывать для себя, что у хозяйки холда блестящие белокурые волосы, изящный овал лица, небольшой чуть вздёрнутый носик, нежный взгляд карих глаз, а ещё тонкая привлекательная фигурка. В лесу, куда он ходил за хворостом, среди ветвей ему чудились карие глаза Аргисы, в длинных стеблях дрожавшей под ветром пожухлой травы он видел длинные локоны её светлых волос. Он начал всё время думать об Аргисе, хотел везде встречать её взгляды. Взгляды Аргисы Силларг к своей радости стал встречать чаще, чем мог ожидать. Это случалось и во дворе холда, и в его коридорах. Однажды тёмным осенним утром Силларг зашёл в полумраке на кухню выпить воды, а Аргиса в это время искала повара что-то выяснить. — Силларг? — спросила Аргиса с улыбкой. — Это ты? А что ты тут делаешь? — Так, зашёл воды попить, — произнёс Силларг, немного смущённо улыбаясь в ответ. — А мне можно? — слукавила Аргиса. — Конечно, — понял шутку Силларг. Аргиса подошла к бочонку с водой, взяла ковшик и стала пить. Силларг стоял рядом со своей кружкой. Они переглянулись и одновременно рассмеялись. Как-то Аргиса заметила, что Силларг похудел и побледнел. Тогда она стала потихоньку подкладывать ему за обедом лучшие куски. Потом она увидела дыры на его одежде — скорее всего от таскания грузов — и заменила ему всю, тайком сняв с него мерки. Он так и не узнал, кому он этим обязан, но очень был рад этому. Силларг тоже принялся оказывать знаки внимания Аргисе. Он стал собирать для неё поздние осенние цветы, тихонько относил ей в комнату и ставил в вазу. Когда Силларг в очередной раз менял букет, Аргиса застала его врасплох. — Так это… ты мне дарил все эти цветы? — вздрогнул он от её внезапно прозвучавшего растерянного голоса. — Я… — он повернулся к ней и печально спросил. — А нельзя? — Да нет… - тихо продолжала она всё так же растерянно, — можно… Тут она не выдержала, рухнула на кровать, уткнула лицо в ладони и разрыдалась. Силларг тоже не выдержал и кинулся к ней: — Ты что, не плачь! Ты расстроилась? Не плачь, дорогая, давай я уберу эти цветы? — Силларг, не надо убирать, пожалуйста… - донеслось из всхлипываний и слёз. – Просто… мой муж… никогда не дарил мне… цветов… Никто не дарил… — Только и всего? Ну, не плачь же, пожалуйста! — Хорошо, не буду, – Аргиса повернула заплаканное, но улыбающееся лицо к Силларгу и крепко прижалась к нему. А он, сидя рядом, гладил её по щеке и шептал ей что-то успокаивающее. Видя, как рыдания грозят затянуться надолго, Силларг глянул за окно и увидел там разгоревшийся во всём великолепии день, какие редко выдаются поздней осенью. — Знаешь что, — вдруг предложил он, — сегодня не ожидается Падения. Пойдём прогуляемся! Вместе они вышли во двор холда и двинулись вокруг дома. Всюду, пользуясь перерывом между Падениями и погожим деньком, работали люди. Видя, как хозяйка запросто общается с человеком, который в холде считался кем-то вроде слуги, они невольно прекращали свои занятия и широко раскрывали глаза. Силларг уже неплохо знал территорию холда, и его не надо было водить за руку. Он запросто шёл с Аргисой и то и дело смотрел на неё. Потом они назначали друг другу короткие свидания то у цветника, то на огороде, то в разных частях холда, стараясь, чтобы их никто не видел и не задавал лишних вопросов. В особенности необходимо было держать свидания втайне от сорванца Гистара: шаловливый мальчишка запросто мог заметить их в самую неподходящую минуту и рассказать о них всему холду. Как-то раз Силларг искал Аргису, чтобы выяснить кое-что, касавшееся хозяйства. Марвинт сообщил ему, что хозяйка находится у себя. У себя? Неужели в спальне? Мысль о том, что он должен прийти пусть к уже любимой, но всё-таки не совсем до конца знакомой женщине, наполнила душу бывшего всадника смятением и сомнениями. Была большая разница: заходить ли в комнату в отсутствие хозяйки, или же застать её там. Вот и дверь спальни Аргисы: в другое время Силларг вдоволь полюбовался бы её чудесной резьбой, но сейчас было не до того. Силларг взвешивал все за и против, но нерешённый вопрос не давал покоя. Силларг пересилил себя и постучал в дверь. За дверью раздались шаги, она отворилась, и Силларг увидел Аргису, одетую в непривычный халат и столь же непривычные мягкие туфли. Он даже немного растерялся и на время забыл, за чем пришёл. — Силларг? — улыбнулась молодая женщина. — Аргиса… Я тут пришёл спросить кое-что… — Так проходи! — произнесла она с мягкой улыбкой. Они прошли вглубь комнаты и уселись за небольшой столик, стоявший возле окна. После небольшой паузы Аргиса снова улыбнулась и мягко спросила: — Ты что хотел узнать? — Я пришёл спросить насчёт запасов фруктов на зиму, — неожиданно робко произнёс Силларг. — А что с ними не так? — Мне кажется, они недостаточно укрыты от холода. А в конце зимы дети были бы рады полакомиться фруктовым компотом. — Я уже дала распоряжение Тренгану, чтоб погреб был должным образом утеплён. Силларг знал этого крепко сбитого словоохотливого пожилого человека, управляющего Нарт-холда. Быстро найдя общий язык, они часто с ним беседовали, и Силларг учился у него некоторым секретам управления холдом. У Тренгана действительно было чему поучиться — этот человек, казалось, собаку съел на этих делах. — Хорошо, милая, — неожиданно хриплым голосом произнёс он, впервые назвав нравящуюся ему женщину столь нежно. Не отдавая себе отчёта, он всё ближе и ближе наклонялся к Аргисе. — Не надо, — мягко отстранила его Аргиса, когда заметила, что Силларг приблизился на небезопасное с её точки зрения расстояние. Но тем не менее ласково добавила. — Не надо, дорогой. Не стоит. Но по взгляду Аргисы, её позе и тому, как, очевидно, сдерживаясь изо всех сил, она нервно мяла подол халата, Силларг понял, что ею владеют точно такие же чувства, какие испытывал и он. — Только надо сказать ему, чтобы вдвойне обшил хранилище деревом, — сообщил Силларг, постаравшись взять себя в руки и вернуться к разговору. Но тут же поймал себя на том, что эту фразу он сказал неожиданно для самого себя проникновенно и мягко. — Он обошьёт, — так же ласково и нежно пообещала Аргиса. — А утеплить между двойными досками? — вкрадчиво продолжал Силларг, неожиданно тепло улыбнувшись. — Мы ведь тоже захотим покушать фруктов? — А как же! — улыбнулась в ответ Аргиса. — Обязательно утеплит, и мы с тобой вдоволь полакомимся! Тут Силларг больше сдерживаться не мог. Он посмотрел на любимую и вдруг выпалил: — Аргиса, я люблю тебя! То, что произошло дальше, бывший всадник предугадать не мог. Лицо молодой женщины озарилось таким восторгом, как будто Аргиса только что запечатлела дракона. Она засияла от счастья и превратилась в ослепительную красавицу. Пусть на ней был всего лишь халат, хоть и шёлковый, а на ногах всего лишь домашние туфли. Но в этот момент Силларг видел красивейшую женщину, каких он раньше не встречал ни разу. Разве сравнится с этими ощущениями то, как он в Вейре, бывало, грубо зажимал в углах девушек из Нижних пещер? Или те отношения с другими всадниками, куда его толкали плотские желания его зелёного дракона? Это было то чудесное, чему Силларг противиться не мог, и это тянуло сейчас его к любимой женщине. Он встал, Аргиса тоже поднялась, слегка одёрнув халат. — Я тоже люблю тебя, Силларг… — прошептала Аргиса слегка дрожащим голосом. Не сводя друг с друга глаз, они шагнули навстречу, и их ладони соприкоснулись. Мгновением позже они сплелись в крепком объятии, а потом губы слились в жарком поцелуе. Силларг никогда в жизни не ощущал ничего подобного. Казалось, во вкусе её губ смешался ветер из чаши Айген-Вейра и аромат его лугов. Силларгу вспомнился также запах волос матери и как в его родном холде пекли пироги с ягодами, на аромат которых сбегался весь холд. Силларг чувствовал, как доверчиво прижалась к нему Аргиса, и он постарался, словно защищая, обнять её ещё крепче. Хоть это была и хозяйка холда, она всё равно оставалась хрупкой беззащитной женщиной, столь долго жившей без мужской заботы. И Силларг в эти чудесные минуты полного доверия твёрдо решил быть рядом с Аргисой и защищать её от всяческих трудностей, которые могут встать на её пути. Да, Силларг понял, что любит Аргису всем сердцем и всей душой. И он чувствовал, что никому и ничему не позволит отобрать у него эту чудесную женщину. *** …Пару месяцев спустя Силларг проснулся в их ставшей общей с Аргисой кровати один. Где же Аргиса? Он заволновался и пошёл её разыскивать. Проходя мимо уборной, он услышал звуки рвоты. Он заглянул в дверную щель и увидел там Аргису, склонившуюся над дырой. — Аргиса, дорогая, что с тобой? Ты что-то не то съела? Надо сказать Пинталу! — Не надо, Силларг. Просто… у нас будет ребёнок! Если бы рядом с Силларгом сейчас оказался стул, то он непременно сел бы на него. Но стула не оказалось, и ему пришлось попросту привалиться к стене. Ребёнок? Его ребёнок?! Он просто не мог поверить своим ушам. Брачные полёты зелёной приводили только к торопливому сексу с другими мужчинами. Конечно, зеленый всадник иногда спал с девушками в Вейре, но ни одна не родила от него, точнее, ни одна не призналась. Да и сами эти встречи были краткими и ни к чему не обязывающими. А тут… Вне себя от радости, он подхватил Аргису, выскочил вместе с ней из уборной и принялся кружить с ней по коридору… Теперь-то он точно не будет одинок! — Любимая, спасибо тебе за такую хорошую весть! Это же так здорово! — казалось, Силларг сбросил Оборотов десять-пятнадцать и сейчас попросту сиял. — Ты рада? — Да, Силларг, очень! — Аргиса тоже испытывала огромную радость. — Знаешь, — Силларг сделался вдруг серьёзным. Он сразу почувствовал огромную ответственность. — Нам надо пожениться. У нашего ребёнка должна быть не только мать, но и отец. Ты будешь моей женой? — нерешительно спросил он её. — Конечно! — уверенно произнесла она, наполнив душу Силларга гордостью, покоем и чувством безграничного счастья. Церемония состоялась через несколько дней. Все жители холда, нарядно одетые, собрались рядом с любимыми цветниками Аргисы, где уже был выстроен помост для новобрачных. Присутствовали и гости из соседних трёх или четырёх холдов, главным образом, её подруги, которые иногда ездили друг к другу в гости. Силларг и Аргиса встали до рассвета, Надира помогла им одеться в праздничную одежду, а Аргисе — и застегнуть драгоценности. Все вышли во двор и, ёжась от предрассветного заморозка, прошли к помосту, где их ослепили факелы, которые держали гости. Около помоста уже стоял арфист, недавно переведённый в Нарт-холд мастер Мельган. Он тоже держал факелы и, когда Силларг с Аргисой подошли к помосту, над которым виднелся увитый цветами навес, Мельган вручил им факелы. Так с факелами в руках они взошли на помост, и Мельган начал церемонию: — Силларг, хотел бы ты взять себе эту женщину по имени Аргиса, чтобы она стала тебе верной женой и матерью твоих детей? — Да, хочу! — уверенно сказал Силларг, и сердце его наполнилось любовью и счастьем. — Аргиса, хотела бы ты взять себе этого мужчину по имени Силларг, чтобы он стал тебе верным мужем и отцом твоих детей? – продолжал Мельган. — Да, конечно! — ответила Аргиса и с обожанием посмотрела на своего избранника. После этого Мельган сказал: — Дорогие гости! Вот перед вами Силларг и Аргиса, и сегодня день их свадьбы. Их союз даст Перну новых сильных людей, и они будут трудиться во благо нашего мира. Отныне они, — он повернулся к новобрачным и вложил руку Аргисы в руку Силларга, — семья, одно единое неделимое целое! Слава Силларгу и Аргисе! Счастья им, любви и здоровья! — Счастья новобрачным! Здоровья! Процветания! Многочисленного потомства! — подхватили гости. А арфисты, прибывшие из соседних холдов, заиграли весёлые свадебные баллады. Тем временем рассвело, под гомон поздравлений Силларг и Аргиса, теперь уже как муж и жена, обнялись, и их губы слились в горячем поцелуе. Как предзнаменование долгой счастливой совместной жизни, их озаряло взошедшее солнце и как будто вместе с арфистами пело для них свою солнечную балладу. Вечером в честь Силларга и Аргисы состоялся свадебный пир, о котором, как и о самой свадьбе, и сейчас ещё можно прочитать в Записях Нарт-холда. *** …Прошло четыре Оборота. Силларг и Аргиса счастливо жили крепкой семейной парой. Силларг оказался рачительным хозяином, и под их с Аргисой руководством Нарт-холд процветал и хорошел. Правда, чтобы стать хорошим помощником жены, ему пришлось перелопатить гору Записей и много узнать о том, как руководить холдом. Надире минуло восемнадцать Оборотов. Из худенького, даже тощего, подростка она превратилась в стройную девушку с изящным овалом лица с прекрасной сияющей кожей, тёмными локонами, ниспадавшими на плечи. Глаза стали ещё выразительнее, и теперь в их светло-голубой глубине сквозили благородство и задумчивость. Силларг и Аргиса удочерили Надиру. Наблюдая, как её приёмные родители управляли холдом, она потом стала помогать им. Также на правах старшей сестры она присматривала за сыном Аргисы Гистаром, которому было восемь Оборотов, его единоутробной сестрой Силларой, которой сравнялось три с половиной Оборота и недавно родившимся Ларгисом, которого она намеревалась сейчас отнести кормилице. Вдруг во дворе послышались крики: «Дракон!» «Дракон!» Силларг и его семья бросились наружу. А несколькими минутами раньше высоко в небе летел синий дракон, который был в Поиске. Каринта, старшая и уже немолодая королева Айген-Вейра, отложила золотое яйцо впервые за несколько последних кладок. И теперь синий айгенский всадник, П'рант, зорко всматривался вниз, где виднелись дома, посадки, леса и вьющаяся между ними дорогу. Он чувствовал владевшее драконом беспокойство, усилившееся над холдом с красно-белой крышей. — Что с тобой, Арант? — спросил П'рант. — Всё ведь спокойно! «Там, внизу. Там что-то есть. Кто-то волнуется. Ждёт», — передал дракон. — Ждёт? — переспросил всадник. «Да. Надо спуститься», — решительно ответил Арант. П'рант знал, что дракону можно доверять и разрешил тому снизиться. Кругами они опустились прямо на каменные плиты холда. Навстречу им выбежали хозяева — мужчина лет сорока, светловолосая женщина и с ними юная красивая девушка. Как только П'рант приземлился, все, кроме Силларга и Надиры, бросились к ним и с восхищением принялись разглядывать их с Арантом. Силларг снова видел дракона настолько близко — спустя столько времени после гибели Лорты. О, Скорлупа, как же много он потерял тогда, четыре Оборота назад! Но он постарался отнестись к появлению дракона спокойно — теперь у него были Аргиса, Надира, Силлара, Ларгис, а также Гистар — ведь он заменил мальчику отца. Теперь у него появился новый смысл жизни — семья и холд. Силларг и П'рант, не сговариваясь, сделали вид, что не узнали друг друга. Силларг знал молодого всадника — ведь когда-то совсем ещё мальчишка Пиррант часто вертелся возле С'ларга, пока тот седлал дракона. Надира с восторгом смотрела, как дракон выгибает шею, как он расправляет крылья, как неторопливо переступает лапами по плитам. — С чем пожаловал уважаемый всадник в Нарт-холд? — с достоинством произнёс Силларг на правах хозяина. — С Поиском. Каринта, королева Айген-Вейра, отложила золотое яйцо. Арант почувствовал, что у вас в холде есть кое-кто подходящий. Все восхищённо вздохнули. Неужели и Нарт-холду выпадет, наконец, честь подарить Вейру нового всадника? — Арант чувствует, что эта девушка, — П'рант показал рукой в сторону Надиры, — достойна стать всадницей новой королевы. — Надира?! — удивлённо воскликнули супруги. – Она может Запечатлеть? — Может! — уверенно сказал П'рант. — Иначе Арант не волновался бы так в её присутствии. — Если так, — сказала Аргиса, — то собирай вещи, дочка. Ты летишь в Вейр! — А мы обязательно будем гостями на Запечатлении, — добавил Силларг, улыбаясь. Надира, не веря своему счастью, убежала собирать немудрёный багаж. Она будет золотой всадницей! Она будет жить в Вейре! Эта мысль владела ею, когда она, вся дрожа, вернулась обратно и подбежала к П'ранту. — Прилетай к нам всадницей, — сказал приёмной дочери Силларг, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не задрожал. — Удачи тебе, дочка, — добавила Аргиса, еле сдерживая слёзы. П'рант поднял дракона в воздух, пообещав супругам прилететь за ними, когда настанет Рождение. …И вот Силларг и Аргиса, сидя за спиной П'ранта, кругами спускались на площадку Рождений Вейра Айген. Силларгу было бы трудно садиться на дракона, если бы он не был пассажиром. Высадив их возле мест для зрителей, всадник улетел прочь. Силларг и Аргиса заняли места и, слушая призывный гул драконов, сидевших на карнизах, принялись смотреть на песок Площадки, где виднелись уже раскачивавшиеся пёстрые яйца и собравшиеся вокруг них мальчики в белых одеяниях. Золотое яйцо лежало поодаль, возле огромного тела золотого дракона — это и была Каринта, которую Силларг, естественно, помнил очень хорошо. Силларг вспомнил, как больше двадцати Оборотов назад он сам стоял на этой же Площадке Рождений, как сейчас стоят эти мальчики. Вспомнил, как он Запечатлел Лорту, как они стали сражаться с Нитями. Но сейчас он снова подавил эти неуместные мысли – ведь этот праздник не его, а, возможно, Надиры. И у него теперь есть семья, есть собственные дети, ради которых он должен приложить все силы, чтобы вырастить их достойными людьми. Раздался треск скорлупы первых яиц, и новорождённые дракончики стали находить себе всадников. Но где же Надира? Золотое яйцо уже раскачивается! Силларг стал тревожно переглядываться с женой — что же случилось? Но вот драконы стали одну за другой опускать на песок девушек, одетых в белое. — Смотри, Силларг, там Надира! — Аргиса дёрнула за рукав мужа, смотревшего в другую сторону. — Точно! — Силларг нашёл глазами приёмную дочь. Надира, которая стояла немного в стороне, робко подошла ближе к золотому яйцу, где уже появилась большая продольная трещина. Девушки, стоявшие ближе, завизжали от ужаса, когда яйцо развалилось на две половины, и оттуда чуть не вывалилась юная золотая королева. Гул взрослых драконов стал громче. Новорождённая поднялась, помогая себе ещё влажными крыльями, и двинулась к девушкам, которые испуганно пятились от неё назад. Вдруг она издала громкий торжествующий писк и устремилась прямо к Надире. Та от неожиданности села прямо на песок. Силларг и Аргиса увидели, как лицо девушки ярко озарила широкая улыбка, и весь Вейр услышал её торжествующий крик: — Байлита! Она — Байлита! Её зовут Байлита! Силларг и Аргиса обнялись. Они были счастливы за Надиру, которая, уходя кормить Байлиту, приветственно помахала им рукой. А потом в честь юных всадников состоялся пир. Силларг встретился там с Б'телом, который всё ещё был Предводителем Айген-Вейра, с Г'наришем, другими всадниками. Его старые друзья снова были рядом. Он немного поговорил с ними, рассказал, что с ним произошло, выслушал их сочувственные слова и познакомился с новыми всадниками. И тут он понял, что Вейр — действительно интересная, но перевёрнутая страница его жизни. Теперь он бился не с Нитями, а за урожай. Его жильём был не одинокий вейр, а обычная комната, которую он делил с женой. Конечно, боль от потери Лорты навсегда останется с ним, но теперь ему окончательно стали привычными новые тревоги, новые печали, новые радости… …Время помчалось ещё быстрее. Силларг продолжал рука об руку с Аргисой управлять Нарт-холдом. Впоследствии семья Силларга и Аргисы снова увеличилась — родилось ещё несколько детей. Подрастали дети. Через много лет Силлара вышла замуж за наследника Айген-холда, и одним из её далёких потомков оказался лорд Лауди. Ларгис стал Л'гисом, бронзовым всадником Бенден-Вейра — так получилось, что до Нарт-холда добрался Поиск даже из этого далёкого Вейра. А Гистару суждено было стать владельцем Нарт-холда. Как оказалось, та кладка, из которой вылупилась Байлита, стала для Каринты одной из последних. В следующие два Оборота старая королева поднялась в брачный полёт ещё два раза, и эти кладки оказались совсем небольшими — по десять яиц. Изменения произошли и в Айген-Вейре. Байлита стала старшей королевой Вейра, а новым Предводителем Вейра стал Г'нариш — его Гиармат догнал Байлиту в брачном полёте. А Надире как новой Госпоже Вейра очень пригодилось всё то, что она узнала в Нарт-холде у Аргисы, своей приёмной матери. Наконец наступил Интервал. В один прекрасный день Г'нариша и Надиру пригласили в Форт-Вейр для очень важного разговора. Там оказалась Лесса, пришелица из будущего, всадница золотой Рамоты. Она позвала все Вейры Перна полететь с ней, чтобы помочь её Бенден-Вейру бороться с Нитями. Г'нариш и Надира согласились, хотя Надире было тяжело навсегда расстаться с Силларгом и Аргисой — своими приёмными родителями. Но долг всадников перевесил всё, и ночью они отправились в будущее со всем Айген-Вейром. Так и случилось, что Надира оказалась Госпожой Айген-Вейра и в следующем, столь далёком от них Девятом Прохождении, и повела свой Вейр в новые битвы с Нитями. А Айген-Вейр стал для неё новой жизнью, как для Силларга – его Нарт-холд.