Здесь и сейчас

Дождь начинается слишком внезапно, а у них нет с собой даже плащей, чтобы спрятаться под ними. Тонкая футболка промокает мгновенно, и Курамочи вполголоса ругается, пытаясь одновременно отлепить от себя мокрую ткань, укрыть от воды драгоценные свёртки, замотанные в куртку, и не навернуться на раскисшей земле. Позади слышатся хлюпающие звуки: Харуичи не отстаёт и бредёт следом, явно с трудом вытягивая ноги из грязи. Разве что не ругается, но от него Курамочи подобного и не ожидает — это же не Зоно, которого в подобной ситуации было бы слышно на пару миль. И именно поэтому Курамочи предпочитает компанию спокойного и уравновешенного Харуичи, ведь в противном случае его ожидает не особо приятная перспектива стать поздним завтраком для какого-нибудь заблудшего зомби. Этих тварей — почему-то их называют зомби, хотя они больше похожи на неудачный эксперимент профессора шизофреника, — почти невозможно встретить ранним утром или днём, так что это время суток почти безопасно. Зомби начинают выползать ближе к вечеру, натужно хрипя и воя — их хорошо слышно издалека, потому всегда достаточно времени, чтобы добраться до убежища или выбрать наиболее безопасный путь для обхода. Всё равно эти твари передвигаются крайне медленно — по крайней мере, для Курамочи, который с лёгкостью может убежать даже от самого быстрого из них. Но не нагруженный свёртками, не по раскисшей земле и не с Харуичи за спиной. Будь Курамочи один на задании, он не раздумывая рванул бы к убежищу — сил и выносливости хватило бы, всё равно первыми просыпаются самые медленные зомби. Или если бы его напарником был Рё-сан — они столько раз бывали на грани, что и не сосчитать. За исключением того, последнего, раза. После которого Курамочи в напарники дали Харуичи, а Рёске лишился возможности ходить и оказался прикован к инвалидному креслу. Не самый худший вариант — намного лучше, чем, например, стать кормом для зомби, которые могут пожирать свою жертву по частям в течение нескольких дней. К новому напарнику Курамочи привыкал долго: с нуля учился доверять — самого себя и особо ценные свёртки. Проверял на выносливость, реакции и готовность к трудностям. Выходя в первый рейд, думал лишь о том, что пока полагаться можно только на самого себя. Но с тех пор всё проходило гладко и спокойно — никаких непредвиденных ситуаций или внезапных нападений. До сегодняшнего утра. Рейды всегда отменяют из-за дождя, но в этот раз прогноз погоды оказывается неверным: ливень застаёт их на обратном пути, когда отменять что-либо уже поздно. И когда остаётся надеяться лишь на какое-нибудь чёртово чудо. Дождь, сырость и полумрак — любимое сочетание для зомби, поэтому Курамочи даже не удивляется, когда слышит хриплые завывания где-то справа от себя. Останавливается и принюхивается: помимо мерзких воплей зомби выдаёт ещё и тошнотворный запах — так воняет смесь канализации, тухлых яиц и грязной мужской раздевалки. Курамочи чуть оборачивается и дожидается Харуичи — тот идёт слишком медленно, сказывается усталость, ведь этот рейд был слишком длинным и довольно тяжёлым для такого новичка. Самому Курамочи доводилось бывать с Рёске и не в таких, ничего, выдержал, хоть и выслушал массу насмешек. Должен выдержать и Харуичи: как-никак Коминато, да и Рёске положительно отзывался о брате. «Он станет для тебя тем, кем так и не стал я», — эти слова Рё-сана Курамочи так и не смог выкинуть из головы, хоть и не понял тогда до конца. — Пойдём левее, — говорит Курамочи, когда Харуичи останавливается рядом с ним. Тот дышит тяжело, но не жалуется и вообще не произносит ни слова, только кивает. «Силы экономит», — понимает Курамочи и чуть улыбается, ободряюще похлопывая Харуичи по плечу. Они идут заметно быстрее — настолько, насколько позволяют силы. Курамочи беспокоится, что они всё равно продвигаются слишком медленно, но осознанно замедляет шаг, чтобы Харуичи не отставал. Теперь даже не выбирает лучший путь — чтобы почище и полегче, — а срезает напрямую: через какую-то помойную яму, по грязи — хоть она и так везде, — карабкается по каким-то обломкам, чудом не теряя свёртки. И постоянно оглядывается назад: проверяет как там Харуичи, но каждый раз натыкается на один и тот же взгляд — полный решимости и упорства. «Такой точно выдержит», — думает Курамочи, когда они выходят из туннеля, откуда до убежища рукой подать. — Ё-сан, сзади! — кричит Харуичи, предупреждая. Курамочи действует скорее на рефлексах, нежели что-то обдумывая. Увернуться от одного зомби, подпрыгнуть и с силой ударить ногой в голову другого, бросить свёртки в остальных — для них это небольшая помеха, но всё же. Дёрнуть за рукав рубашки Харуичи, увлекая за собой обратно в туннель. В голове одна мысль: «Только бы не упасть, а там будь что будет». И бежать так быстро, как только может, ни в коем случае не отпуская ледяную ладонь Харуичи. Верить в то, что они смогут выбраться целыми и невредимыми. Ну или хотя бы выжить. Вместе. — Ё-сан, значит? — ухмыляется Курамочи и пихает Харуичи локтем в бок, когда они оказываются в относительной безопасности и пытаются отдышаться после сумасшедшей гонки. — «Курамочи-семпай» — слишком длинно, я бы не успел... Ну то есть... — пытается объяснить Харуичи, но под конец фразы тушуется и краснеет. Волосы у него мокрые, липнут к лицу и наверняка мешаются. Курамочи смотрит как завороженный и даже почти протягивает руку, чтобы их убрать, но одёргивает себя — не время и не место для подобного, — и неловко приглаживает собственную футболку. Всё потом. Потом, когда они доберутся до убежища, когда успокоятся. Когда он ещё раз подумает о преследующих его желаниях и возможных последствиях, когда... Что будет следующим «когда», Курамочи не успевает придумать, потому что Харуичи неловко обнимает его за шею холодными руками и притягивает к себе для поцелуя. Покрасневший от смущения, а пальцы немного подрагивают, но в глазах решимость, которой не хватило Курамочи. У них может и не быть другого раза в таких условиях, есть только здесь и сейчас.