Адель

Они возились с ним уже четвёртые сутки. Все улики были собраны, оставалось уточнить детали. — Но почему Адель, чёрт подери? — Одафин Тутуола, новенький в Спецкорпусе, раздражённо стукнул кулаком по столу. Дональд Крэйген, его непосредственный начальник, поглядел раздражённо, однако смолчал. На первый взгляд, ситуация была — проще некуда. Марсель Дюмон, бывший гражданин Канады, бывший продавец бытовой техники, бывший водитель мини-грузовика фирмы бытхимии «Нолан и сыновья», убивал молодых проституток. Сначала он их похищал, затем привозил в свой трейлер на отшибе, где жил последние полтора десятка лет, обесцвечивал им волосы, красил губы и ногти, потом избивал и душил. Трупы вывозил в фургончике фирмы и закапывал в лесу. Собственно, одно из тел обнаружил сотрудник «Нолана и сыновей», которому понадобились прайс-листы на средства для избавления от тараканов. Мужчина тут же позвонил в полицию — и вернувшийся к машине Дюмон был немедленно арестован. Марсель сознался практически во всём, кроме одного — почему каждую из своих жертв он называл Аделью. — Ни следа сексуального взаимодействия, — задумчиво произнесла Оливия Бенсон. — Они были нужны ему не для секса. Совсем. — У него бывали периодически подружки, я нашёл трёх, — откликнулся вечно печальный параноик, детектив Джон Манч. — Две шатенки, одна рыжая, а убивал он брюнеток. Ни одну из его девушек не звали Аделью. В сексуальных играх он тоже их так не называл. У них вообще не было сексуальных игр. Как говорится, сунул, вынул и бежал. Расставались в том числе и из-за этого. — А ещё из-за чего? — прищурился Тутуола. Манч пожал плечами: — Говорят, он был странным. Мог часами смотреть куда-то и улыбаться, как блаженный. Последняя утверждает, что где-то месяцев восемь назад у него начались истерики. — Семь месяцев назад он впервые убил, — хмыкнул Элиот Стейблер, напарник Оливии Бенсон. — Стало быть, за восемь месяцев до ареста случилось нечто, и у парня поехала крыша. — Но всё было, как обычно, — запротестовала Оливия. — Более того, ему прибавили зарплату, он перезаключил договор страхования своего трейлера на более выгодных условиях... — Отношения с подружкой тогда оставались стабильными, — задумчиво кивнул Манч. — Они расстались спустя месяц после первого убийства, на счету Марселя уже имелись две жертвы. — Так кто же такая Адель, чёрт подери? — вопросил Одафин Тутуола в пространство между Бенсон и Стейблером. Пространство, как водится, промолчало. — Родственников проверяли? — осведомился лейтенант Крэйген. — В первую очередь, — скривился Манч. — Ни мать, ни двух сестёр, ни трёх кузин не звали Аделью. Никогда. — Подруга детства? — предположила Оливия. — У него не было подруг детства, — покачал головой Манч. — Парень вырос достаточно нелюдимым: мамаша у него была... та ещё штучка. — Проститутка? — Да, лейтенант. Впоследствии отошла от дел, устроилась продавщицей в супермаркете. Старшую дочь отобрали, когда та была ещё ребёнком, к двум оставшимся регулярно наведывалась служба опеки. Были случаи семейного насилия, а также употребления матерью наркотиков, но всё упиралось в отказ детей давать показания и в хорошего адвоката. В службе опеки подозревали, что он — старый клиент. — Замечательная ситуация: если ты плохая мать, но у тебя есть знакомый адвокат, то ты уже не так и плоха, — Оливия в сердцах вскочила и принялась расхаживать по комнате. Тутуола примирительно развёл руками. — Это жизнь, детектив Бенсон, — тихо сказал Крэйген. — И не наше дело обсуждать службу защиты детей Канады. Нам следует выяснить, кто же такая Адель. Иначе адвокат несомненно вытащит на суде нашу недоработку. Задействуйте психолога. Этот Марсель... он, вроде бы, не расист? — Ничего такого не выявлено, — поджал губы Манч, — что не означает... — Знаю, знаю, — поморщился Крэйген. — Но всё же попробуйте. — В конце концов, он всегда выбирал брюнеток, — не мог не присовокупить Манч. — А мы подошлём к нему брюнета, — хохотнул Тутуола, набирая нужный номер. — Лишь бы не пришлось ради плодотворной работы его перекрашивать! Спустя ещё трое суток и серии бесед Джордж Хуанг, штатный психолог ФБР, по совместительству помогающий Спецкорпусу, предоставил свой отчёт: — Адель существует в его воображении, это несомненно. У детей часто бывают выдуманные, воображаемые друзья, а Марсель был очень одиноким мальчиком. В старших классах он работал над собой, пытался наладить социальные связи — отсюда его недолгая карьера коммивояжёра, — но потом сдался и вновь ушёл дружить с Аделью, его единственной подругой. — Которой никогда не существовало, — уточнил Крэйген. — Её не было в действительности, но всё же он знает, как она выглядит. — Держу пари, не брюнетка, — хмыкнул Тутуола. — Блондинка, — кивнул Хуанг. — Красивая, милая девушка, скромница, росла вместе с ним, любит домашнее хозяйство и выпечку... точнее, любила. Дело в том, что Адель убили восемь месяцев назад. — Как убили? Кто? — растерянно заморгал Стейблер. — Не знаю. Он не говорит. Он пытался, перекрашивая похожих девушек, воскресить Адель, но тщетно. Ни одна из них не была Аделью. Это его слова. Оливия, что с тобой? Оливия Бенсон внезапно застыла, глядя в окно. — Ты на что смотришь? — Манч подошёл к детективу Бенсон и подслеповато прищурился. — Помните, мы нашли в трейлере банку из-под маргарина? — голос Оливии стал отсутствующим, словно она, как и Марсель Дюмон, была мыслями где-то не здесь. — Старую, там названия не разобрать, лишь портрет девочки... — Смутно помню, — нахмурился Тутуола, — и что? — В детстве я видела рекламу, — так же отсутствующе произнесла Оливия. — Там девочка, блондинка, рассказывает о себе и о том, как она любит готовить. Серия роликов, все начинались словами: «Привет, я Адель». Она там маме готовила, бабушке... Я её ненавидела. У неё была правильная семья, она была правильным ребёнком, не то что я. Её всегда хвалили в конце рекламы... — Сейчас проверю, — Манч развернулся к компьютеру. — Росла вместе с ним... — задумчиво протянул Хуанг. — Это может быть правдой. Он помнит картинку из детства, а дальше включается воображение... — Вот! — торжествующе провозгласил Манч. — Вот вам ваша Адель! Популярная была марка дешёвого маргарина. А вот вам выписка со счетов Марселя. Он регулярно заходил в продуктовые, готов поспорить, продавцы подтвердят, что он эту «Адель» пачками грёб. Некоторое время все, кроме Оливии, разглядывали улыбающуюся на экране девочку, затем Элиот Стейблер внезапно вскочил на ноги. — Хорошо, допустим, всё сходится! Но почему... Банка из-под мягкого маргарина «Адель», ну надо же! Чёрт, Оливия, там действительно изображение девочки, нарезающей бутерброды! Блондинки, всё сходится! А за её спиной в духовке какая-то выпечка, подруги Марселя упоминали, что он любил готовить всякие пироги и печенья... Но почему тогда он говорит об убийстве? — Сейчас поймёшь. Глядите, парни, — и детектив Бенсон кивнула на огромную рекламу, где знойная то ли француженка, то ли испанка с пышными формами нарезала салат на фоне большой печи, в которой подрумянивался до золотистой корочки огромный пирог. — Всё то же, но девушка другая, — почти прошептала Оливия. — Адель убили. Убила брюнетка. Проститутка, несомненно, как его мать. Убила и заняла дом Адели... Потому что восемь месяцев назад Адель стала вот такой — и это была уже не его Адель. Эта стерва лишь притворялась ею, а все остальные купились. Но не он. — Погоди, — Крэйген помотал головой. — Ты же не хочешь сказать, что этот псих начал убивать лишь потому, что фирма, производящая маргарин, устроила ребрендинг? Хуанг глубокомысленно вздохнул. Детективы промолчали. А за две стены от них, в допросной, Марсель Дюмон вновь перенёсся мыслями далеко-далеко, в волшебный домик, где юная, приветливая девушка по имени Адель ласково ему улыбалась. Он часто так делал — когда мать вопила, не получив очередной дозы, когда хулиганы из школы при молчаливом попустительстве учителей прижимали его к стене... Адель всегда понимала и принимала его. И за её спиной исходил ароматами румяный пирог.