Игрушка

Хината до сих пор не мог отойти от шока. То, что он увидел, глубоко отпечаталось в его памяти. Парень лишь громко рыдал, сидя на кровати, притянув колени к груди, опершись спиной о холодную стену. Почему Кагеяма так с ним поступил? Что ему теперь делать? Эти вопросы крутились в голове, смешиваясь в кашу, не давая рационально думать. Послышались тихие, почти неслышные шаги. Дверь приоткрылась и в комнату зашла Натсу. — Братик, все в порядке? Ты после прихода домой сидишь в своей комнате и не выходишь, даже не поужинал… Хината поднял на нее свои красные опухшие глаза. Его голос охрип, горло болело, не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Да и не было желания видеть сейчас кого-либо, ведь он в любой момент может сорваться и высказать все, что накипело, ни в чем не виновному человеку. — Все в порядке, Натсу. — лишь тихо произнес парень. — Братик, что с твоим голосом? И твои глаза… ты плакал?! Что-то серьезное случилось? — Нет, я же сказал, все в порядке. — Но, братик, ты же… — Натсу, ты что, оглохла? Я же сказал, что все, блять, в порядке! С первого раза не доходит?! Выметайся отсюда! Девочка испуганно посмотрела на него. Послышался топот ног, скрип двери, а потом и детский плач. — Ну вот, сорвался… — молвил юноша, устремив стеклянный взгляд в пол. — Нужно будет позже извиниться перед ней. — устало вздыхая добавил рыжеволосый. Но на самом деле, ему было все равно. Обижается — пусть обижается, боится — пусть боится. В его голове сейчас только одно — Кагеяма. Парень снова застыл, сидя на кровати, размышляя, сверля взглядом дырку в полу. Но вдруг его резко затошнило, и заболел живот. — Наверное, я переволновался, нужно лечь спать пораньше, а завтра поговорю с Кагеямой, скорее всего, это была просто какая-то ошибка, или мне просто привиделось. — утешал себя рыжеволосый. Ночью Шое ворочался, никак не мог уснуть, думая о случившемся. Когда Хинате все же это удалось, ему приснился сон, такой красочный и реалистичный. Тот самый сон, который он не хотел видеть — события сегодняшнего дня, то, над чем парень целый день ломает голову. Хината идет по школьному коридору, неся бумаги в учительскую. Ямада-сэнсэй попросил. Он уже старенький, а стопка довольно тяжелая, вот Шое и вызвался помочь. Справившись со своей работой, напевая себе под нос какую-то мелодию, и думая, что сегодня на ужин, Хината направлялся в класс, чтобы забрать свои вещи и пойти домой. Вдруг, он услышал странные звуки. Юноша прислушался, желая найти их источник. Рыжеволосый бегал по коридору, прикладываясь ухом к каждой дверце. В итоге, он остановился перед старой, изношенной дверью, за которой звучание было ярче всего. Звуки стали приобретать более яркий оттенок и теперь были похожими на стоны. Парень пошло улыбнулся. Кому так не терпелось? Ради интереса он приоткрыл дверку и заглянул внутрь. Комнатка была маленькой и тесной. Скорее всего, это кладовая. Она освещалась лишь маленьким окошком, поэтому там было очень темно. Но Шое пригляделся, и замер, разглядев в той подавляющей темноте лицо Кагеямы. Брюнет трахался с какой-то девицей. Тобио. Трахался. С другой. Не с ним. «Неужели он мне изменяет?!» — пронеслось в голове у Хинаты. Хотелось закричать. Хотелось накинуться на эту девку и вырвать ей все волосы, изуродовать ее продажное тело. Хотелось прекратить все это. Но Шое не мог. Не мог даже двинуться с места, что уж там. Оставшиеся несколько минут их полового акта он просто сидел под дверью и слушал. А когда они начали одеваться и собираться выходить, шок отпустил его, и парень рванул с места, чтобы не попасться на глаза. Убегая, назад парень не оглядывался, чтобы не разочароваться еще больше. Шое проснулся в холодном поту. Он резко подорвался с кровати. Сердце бешено стучало, дыхание было тяжелым и частым, губы приоткрылись в немом крике, тело дрожало. На ватных ногах он кое-как спустился по ступенькам и прошел в ванную, надеясь, что прохладная вода поможет ему избавиться от тяжких мыслей. Парень включил сильный напор ледяной воды. Обычно, от ее холода он бы дернулся и запищал, цокотя зубами, приобнимая себя за плечи, которые покрылись бы мурашками. Но сейчас, Шое не чувствовал ничего, кроме страха, разочарования, отчаяния и боли. Не физической боли, а душевной. Как известно, от второй намного больнее. Он со всех сил пытался вбить себе в голову, что это ошибка, что на самом деле Кагеяма его любит и никогда не предаст, но все старания были бесплодны. Увы и ах, ледяной душ не оправдал своих ожиданий, гнусные мысли все так же роились в его башке. Поэтому, он просто вытерся полотенцем и снова поднялся к себе в комнату, ложась на кровать, пытаясь уснуть. К счастью, во второй половине ночи Хината спал нормально. Утро пролетело быстро и довольно спокойно. Мама с папой, как ни странно, на него не накричали за то, что он наговорил маленькой Натсу ласковых слов или она не рассказала им об этом, или они просто заметили, насколько парень подавлен, и что его сейчас лучше не трогать. Рыжеволосый быстро покушал, собрался и побежал в школу, желая увидеться с Кагеямой и наконец перестать мучиться. Придя в пункт назначения, он бросил ранец на свой стул и направился в класс брюнета. То ли к счастью, то ли к несчастью, тот оказался на месте. — Кагеяма, нам нужно серьезно поговорить! — уверенно заявил Шое. — Это не может подождать? Скоро урок, — пытаясь отмазаться ответил Кагеяма. — Нет, это очень важно! — не отступал юноша. — Ну ладно, пойдем, — лениво вставая из-за парты, согласился брюнет. Тобио вел себя очень непринужденно, будто ничего не случилось. Шое уже начал подумывать, что он напрасно беспокоился и на самом деле ничего не случилось, все как прежде. Но проверить все же стоит. Они пошли на крышу. Там разговор и начался. — Ну, что ты хотел? — без особого интереса спросил парень. — Дело в том, что, ну, в общем, вчера я относил бумаги в учительскую, а потом, когда возвращался в класс, услышал странные звуки. Начав искать их источник, я пришел к кладовой и там кто-то, ну… трахался. Было довольно темно и я не совсем смог разглядеть лицо парня, но оно было очень похожим на тво… — рассеяно бубнил рыжеволосый, но твердый голос его прервал. — Это был я, — спокойно молвил брюнет. — Ч-что? — растерянно прошептал Хината. — Тот парень в кладовой, это был я, — все так же спокойно утверждал Тобио. — Н-не может быть… — заикаясь говорил парень, — Неужели ты обманывал меня? — Так и есть, я тебя обманывал, для меня ты был простой игрушкой. — твердо отвечал Кагеяма. — Но почему?! Я ведь парень! Если так хотелось с кем-то поиграть, мог бы найти и девушку! — отчаянно кричал мальчик. — Захотелось разнообразия. — непоколебимо отвечал Тобио. Казалось, он ни чуточку не сожалел о содеянном. — З-значит ты меня не… — Не люблю. — Но почему ты меня так долго мучил? — Потому что мне нравилось наблюдать за тем, как ты все больше и больше влюбляешься в меня, затем, как ты мило краснеешь и просишь еще, во время секса. Знаешь, в какой-то степени, ты был даже милее некоторых девушек. Но ты мне надоел. Я долго думал, как тебе это сказать, но случай подвернулся сам. — Не бросай меня… — прошептал рыжеволосый. — Ты мне больше не нужен. Теперь ты свободен. Иди на все четыре стороны, а обо мне — забудь. — невозмутимо ответил брюнет. Прозвенел звонок. Брюнет медленной походкой направился в класс, захлопывая за собой входную дверь на крышу. Ноги Хинаты подкосились. Он упал на холодный бетон. Шое не плакал, не кричал, не проклинал все и вся, а просто смотрел пустым взглядом в небо, такое чистое и голубое, непорочное, без единой тучки. Парень просидел на крыше весь учебный день. Только когда прозвенел звонок, оповещающий об окончании всех уроков и закрытии школы на ночь, ему пришлось уйти. Охранник за шкирку выкинул его за территорию школы. Он пролежал еще двадцать минут на асфальте, ловля на себе недоумевающие взгляды прохожих, а потом встал и направился к ближайшей станции метро. Шое отправился в Токио, куда было ехать около часа. Как ни странно, но людей в вагоне было немного, этим Хината и воспользовался. Он уселся на первое попавшееся свободное место, достал листок с ручкой и начал писать записку: «Дорогие родители, Натсу и все остальные мои знакомые. Я хочу, чтобы вы знали, что я всегда вас очень любил и ценил. И еще, Натсу, мне хочется попросить прощения за то, что нагрубил тебе. Мама с папой, вы простите меня за то, что не оправдал и не оправдаю больше никогда ваших ожиданий. Все мои знакомые и окружающие люди очень любили и оберегали меня. И, наверное, им будет тяжело поверить, что меня больше нет. Особенно туго будет маме и папе. Ведь они увидят мое изуродованное тело, скорее всего, они даже распознать его не смогут, но почувствуют, что это я. А сейчас, Натсу, братик снова обращается к тебе, найди себе хорошего парня, не бабника, такого, что будет тебя ценить и никогда не бросит. Так как я решил покончить с жизнью самоубийством именно потому, что меня бросили… Ну, вот, чертовы слезы, из-за них сейчас листок весь намокнет, а переписывать — нет времени, поскольку я уже подъезжаю к Токио. Тут меня найдут мертвого и позвонят вам, родители, чтобы вы приехали распознать своего сына. А почему именно вам, да потому, что найдут эту записку. И еще, не расстраивайтесь, ведь я всегда буду с вами, даже если умру. P. S. Шое Хината.» Поезд тронулся. Парень прибыл на место назначения. Перекинув свой ранец через плечо, предварительно положив туда записку, юноша направился к ближайшему небоскребу. Кое-как прошмыгнув мимо охранников, Шое оказался внутри. Он с улыбкой поднимался по ступенькам, вспоминая все радостные моменты в своей жизни. — Все-таки неплохо я жил! — посмеиваясь, молвил рыжеволосый. Поднявшись на крышу и в последний раз взглянув на ночное небо, он снял ранец, в котором лежала записка, отбросил его куда-то в сторону и оперся руками о перила. — Нечего сомневаться! — крикнул Хината, ударяя себя со всей силы по щеках и спрыгнул вниз. Шансов выжить не было, ибо он прыгал с двадцать третьего этажа. В полете парень и смеялся, и плакал, и кричал, и боялся, и жалел. Все смешалось. Но отступать было некуда. Когда Шое увидел, что приближается к земле, он просто закрыл глаза и широко улыбнулся. — Не о чем жалеть… — сказал он сам себе. Затем последовал громкий шлепок. Юноша разбился о землю. Те самые охранники с ужасом смотрели на тело, истекающее кровью. От лица осталось одно лишь название, все кости были переломаны. Но Хината не чувствовал боли. Он уже был мертв.