Перекур

      — Перерыв: десять минут! Фёрт, Далан — свободны. Следующая сцена: диалог Эггзи и Мерлина. Отдыхаем, ребят! Тэрон потягивается и растирает лицо — он устал. С обеда у них был жёсткий темп работы, и это первое свободное время, которое им выделил Вон. «Трудоголик чёртов». Актёр подходит к вешалке и роется в карманах своей куртки.       — Не это ищешь? — раздаётся голос за спиной, и Тэрон оборачивается к Колину, который, улыбаясь, протягивает ему пачку сигарет.       — Именно их. Колин, вы — чудо. Спасибо. Юноша забирает свою же пачку и достаёт одну сигарету:       — И когда только успели вытащить?       —Ну-у, — Фёрт снимает очки Галахада и протирает стекло. — У меня было свободное время. Ведь не все такие популярные и востребованные звёзды, как ты. Тэрон смеётся и крутит зажигалку в руках:       — Бросьте, мне до вас ещё работать и работать.       — Ты сейчас намекаешь про мой возраст? — наигранно возмущается мужчина и, не дождавшись ответа, кивает в сторону курительной площадки: — Пошли.       — Составите мне компанию? Так-то Вон вас отпустил, и вы можете идти домой… Фёрт молча смотрит на него с выражением, которое хорошо знакомо его персонажу: так Галахад смотрит на Эггзи, когда юноша сморозит очередную глупость. Улыбнувшись ему в ответ, актёр кивает и направляется к выходу. Они выходят за пределы павильонов и идут к небольшой огороженной беседке. Тэрон присаживается и достаёт из кармана зажигалку. Яркое пламя на пару секунд вспыхивает, поджигая сигарету, и парень глубоко затягивается. С шумным вздохом он выпускает клубы дыма и довольно улыбается: после такого ритма работы крепкая сигарета была настоящим спасением. Тэрон пожёвывает губами, слизывая вкус табака, ставший уже родным. Раньше он не курил в таких количествах, но сейчас, когда темп жизни изменился, а фильмы с его участием стали набирать популярность, сигареты стали настоящим спасением. И превращали перерывы между съёмками в маленький рай. Не без помощи Колина, конечно. Его экранный наставник исполняет эту роль и в жизни — они проводят много времени вместе. То прорабатывают совместные сцены, то Колин заставляет его прогонять по сто раз эмоциональные монологи, то просто рассказывает о своих фильмах. И конечно, мужчина всегда составляет ему компанию в кратких перекурах.       — Завтра у Майка последний день, — затягиваясь, рассказывает Тэрон и указательным пальцем стряхивает пепел. — Джош хочет над ним как-нибудь подшутить.       — У Майка? — Колин стоит, прислонившись к стене, и спрятав руки в карманы. Ещё бы ногу за ногу загнул и выглядел точь-в точь как в сцене их первого знакомства. Тэрон вспоминает о ней с улыбкой: «Она была восхитительна».       — Ну-у, у Ченнинга.       — А почему «Майк»? — Колин расстёгивает пару пуговиц и распахивает пиджак — тёплая погода Аризоны не способствовала такой одежде.       — В честь «Супер Майка». Его фильма, где он играл стриптизёра. Смотрели? — Тэрон выпускает плотную струю и рассматривает повисший между ними дым. Серая завеса скрывала фигуру его наставника, размывала контуры и делала мир несколько нереальным.       — Нет. Я…       — Ещё скажите, что вы не смотрите такие фильмы, — перебивает его Тэрон и улыбается. — Чопорный педант.       — Несносный мальчишка.       — Манерный пижон.       — Самонадеянный невежа.       — Надутый индюк.       — Невоспитанный наглец.       — Всё, всё! — Тэрон сбивается первым и поднимает руки над головой, признавая своё поражение. — Вы победили. Мы ведь сейчас говорили об Эггзи и Гарри, верно?       — Ну конечно, Тэрон, — усмехается Колин, и морщинки в уголках глаз становятся особенно заметны. — Ты ведь так далёк от своего персонажа и не имеешь с ним ни малейшего сходства. Тэрон продолжает улыбаться и выкидывает сигарету, смахнув с пиджака крупицы пепла.       — Точно! Вспомнил. Сноб, — подначивает он и с издёвкой поднимает бровь, вновь бросая вызов.       — Хочешь продолжить? — Колин скрещивает руки на груди и внезапно принимает серьёзный и строгий вид. От столь резкого и профессионального превращения у юноши перехватывает дух — Фёрт превосходный актёр. «Если бы когда-нибудь у него самого появился такой талант и умение…» Тэрон смотрит на него, не в силах отвести взгляд — Фёрт хорош не только в плане актёрского мастерства, но и внешне — весь его вид, осанка, подача — всё говорит о том, насколько это замечательный и великолепный человек. Он так забывается в своих мыслях, что вздрагивает, когда их единение нарушает Мэттью, пришедший забирать вечно опаздывающего главного героя.       — Колин, ты ещё тут? — удивляется мужчина, но, увидев замечтавшегося парня, понимающе усмехается: — Ну да. Конечно, ты здесь. Позволь мне забрать твоего мальчика. Актёр кивает режиссёру, и подаёт на прощание руку Тэрону:       — До завтра.       — До завтра, — отвечает юноша и, игнорируя протянутую руку, обнимает его. Быстро, на пару секунд, успевая прижаться к крепкой груди и ощутить мимолётное поглаживание по спине. Такие объятья стали привычными для них лишь спустя пару месяцев съёмок. До этого британское воспитание не позволяло Колину принимать вторжение в личное пространство, а Тэрону физическая поддержка была просто необходима.       — Выключайте уже ваш «Хартвин», — бурчит Вон, косо поглядывая на актёров. Они расходятся в стороны. Фёрт идёт к выходу, и Тэрон успевает махнуть напарнику на прощение прежде, чем тот скроется из виду. Эджертон идёт первым в сторону съёмочных павильонов, а следом за ним Мэттью.       — Не понимаю, — задумчиво произносит режиссёр. — Как Колин это терпит?       — В смысле? — спрашивает Тэрон, обернувшись к нему. — О чём Вы?       — От тебя же просто несёт сигаретами. А у Колина мизокапнизм.       — Мезо… Что? — Тэрон хмурится, не понимая. — Что у Колина?       — Мизокапнизм. То есть, непереносимость табачного дыма. У него же, должно быть, голова просто адски болит. У брата моего отца было то же самое. Так он просто в одном помещении находиться не мог с курильщиками. А Колин… — Мужчина качает головой. — Мазохист твой Колин. Тэрон отворачивается, чтобы Вон не заметил, какое влияние оказали его слова. Пытаясь успокоить бушующие мысли, он нервно кусает губу и хмурится: «Эта жертвенность Колина просто глупа! Особенно в его возрасте». На съёмках он никак не может взять себя в руки и запарывает дубль за дублем, пока Вон с мрачным видом не распускает всех раньше времени, пообещав отыграться на нём завтра. Но Тэрону нет до этого дела: то, что будет завтра, его не волнует. Как можно скорее, он переодевается, спешит к выходу и ловит свободное такси. На время съёмок для актёров был арендован весь верхний этаж «Hilton Greenwich». Туда и торопится Тэрон. С трудом дождавшись лифт, он бегом пересекает длинные коридоры и оказывается перед дверью в номер Фёрта. Только сейчас остановившись, он задумывается, но, поймав себя на промедлении, громко барабанит кулаками. Пытаясь выровнять дыхание, он приглаживает встопорщенные волосы — Фёрт не далеко ушёл от своего персонажа и обращает внимание на манеры и внешний вид. Ему никто не открывает. Недоумённо оглядевшись, Тэрон прикладывает ухо у двери и снова стучится, на этот раз куда тише и осторожнее. За дверью тишина. В груди сжимается неприятный комок из напряжения и страха и Тэрон достаёт телефон. Гугл готов отозваться на его запрос, только парень напрочь забыл, как называется это болезнь. «Мезо… закап… мизап…»       «Чёрт! — Он с ненавистью бьёт кулаком по двери, судорожно дергая ручку. — Вдруг у Колина сейчас там приступ, а он тут, буквально в паре шагов и ничего не может сделать?!» Страх затапливает сознание, и липкий пот выступает на спине. Тэрон вновь прикладывается ухом к двери, но звенящая тишина не даёт ему никакого ответа. «Что с Колином? Он не может спать, не может быть в душе, ведь прошло довольно много времени с момента их прощания». Исходящий вызов летит в пустоту — мужчина по своему обыкновению не берёт трубку. Только если раньше это было темой подколов, то сейчас Тэрону ни хрена не смешно. Ему страшно. Парень сползает по двери и садится на пол, поджав под себя ноги. Мысли, вихрем кружащиеся в сознании, лишь ухудшают его состояние:       «Ему пятьдесят семь. Он на лет десять старше его отца. Это не возраст для каскадёрских трюков — но во второй части у Фёрта их уже меньше. Это возраст мирного почевания в кресле-качалке с книгой, а не время изображения из себя супергероя и жертвенного вдыхания губительного табака!» Руки Тэрона уже трясёт так, что он промахивается на сенсорном экране и исходящий вызов отправляется Клэри — новой девчонке, с которой он познакомился пару дней назад. Проматерившись, парень пытается сделать отмену: Клэри последний человек, с которым он собирается сейчас разговаривать, но удача не на его стороне.       — Да? — бодрый голос девушки раздаётся из динамиков, и Тэрон подавляет желание просто отключиться: «Это невежливо».       — Привет, Клэри. Я хотел поболтать. Думал есть свободное время, но сейчас меня снова вызывают… Тэрон оправдывается, и только собирается извиниться, как понимает, насколько дерьмово это звучит. Как это бредово и совсем не имеет для него значения. Он обрывается на полуслове и просто отключается. «Ему плевать. На неё, на её мнение, на то, что она подумает. Она — никто. Колин — всё». Приняв решение, Тэрон поднимается и слышит за спиной прозвеневший колокольчик лифта. Он отряхивает брюки, принимая приличный вид — не хватало, что бы кто-то обнаружил его, сидящего под дверью.       — Тэрон! Что ты тут делаешь? — знакомый голос прерывается сухим кашлем, и парень оборачивается, не в силах поверить своим глазам: перед ним стоит Колин, живой и здоровый. Хотя не совсем. В его руках Тэрон замечает маленький пакет из аптеки и хмурится: «Вон был прав».       — Я… Запал пропадает, будто разбившаяся о берег волна, и ноги больше не держат. Тэрон облокачивается об стену и откидывает голову назад, больно ударяясь затылком.       — Вон сказал, что у тебя меза-копни-что-то такое, — облизнув пересохшие губы, говорит он. Голос сорванный, будто он много кричал, а от облегчения не получается нормально вдохнуть. Колин замечает его состояние и, отперев дверь, распахивает её пред парнем.       — Прошу, — приглашает он, перекладывая аптечный пакет в другую руку. — Проходи. Тэрон отлипает от двери проходит первым — он знает, что они могут по полчаса стоять перед дверью, препираясь, кто кого пропустит вперёд. Очередная их маленькая шутка-спор. Сколько их? И не сосчитать. Ни с кем Тэрон не общается здесь так, как с Колином. И никто не важен для него так, как он. Он заходит внутрь, оглядываясь — не так часто он бывал в гостях у актёра. Обычно они проводили время на площадке или в курилке. При этом воспоминании Тэрон морщится — если бы он знал раньше… Он садится в кресло и смотрит, как Колин устало опускается на соседнее и распаковывает принесённые таблетки. Найдя взглядом графин с водой, Тэрон наливает для него полный стакан и придвигает к мужчине. Колин выглядит нехорошо и вызывает щемящее чувство: о нём хочется заботиться. Хочется его обнимать, поддерживать, ухаживать, греть его руки в своих руках, поправлять лацканы пиджака, завязывать ему галстук. «Что это за чувства и эмоции? Откуда они и когда появились?» Тэрон смотрит, как Колин запивает таблетки, отмечая про себя их количество и делая пометку напомнить про них завтра. Смотрит на длинные пальцы, сжимающие стакан, на подрагивающие уголки губ, на дёрнувшийся кадык, на карие глаза, с любопытством и строгостью смотрящие на него.       — Почему ты так рано? Вы должны были работать до восьми. А сейчас только пять часов. — Колин откидывается на спинку кресла, прикрыв глаза. Вся его фигура выражает усталость и желание отдохнуть, и Тэрона колет мысль, что он сейчас не вовремя, что он мешает, что всё это состояние мужчины вызвано его незнанием и курением. «Сегодня же брошу», — решает он и спускается с кресла. Он не пытается анализировать, что им движет: копаться в себе его нелюбимое занятие. Он действует, повинуясь импульсам и вспыхнувшим желаниям. И сейчас одно из них говорит ему сесть на пол, возле кресла Колина и взять его руку в свою.       — Что?.. Что ты делаешь. Тэрон? — Колин поднимает голову и, открыв глаза, смотрит на сидящего на коленях парня, держащего его ладонь.       — Что это за болезнь? — тихо спрашивает юноша, поглаживая широкую ладонь. — И как ты себя чувствуешь? Колин смотрит на него долгим, тяжёлым взглядом, но всё же отвечает:       — Мизокапнизм. Ничего серьёзного, просто непереносимость табачного дыма.       — И ты всегда ходил со мной в курилку! — возмущение так и скользит в серо-зелёных глазах Тэрона, а строгий голос лишь смешит мужчину.       — Ходил, — соглашается он. — И, похоже, больше не буду.       — Правильно, — кивает Тэрон. — И я больше не буду. Мужчина усмехается:       — И когда же ты успел бросить?       — Только что. Как только узнал, как для тебя это трудно и тяжело. Почему ты не сказал? Почему мучил себя? Он давно не обращается к нему на «Вы». Но Колин будто и не замечает этого, не исправляет его, не напоминает о вежливости. «Вы» — это для чужих людей. Они давно не чужие.       — Мне так хотелось, — наконец отвечает Колин, не отрывая пристального взгляда от юноши.       — Хотелось ему, — фыркает Тэрон и сжимает пальцы сильнее, согревая его ладонь. — А принимать таблетки тебе тоже хотелось? Тебе ведь вредно. А ты… Он качает головой и склоняется к ладони, прижимаясь к ней щекой. Фёрт второй рукой поглаживает его по волосам, и юноша вдыхает запах мужчины. Такой привычный, знакомый, родной… Повинуясь внезапному импульсу, он поворачивает голову и целует ладонь, которую держит в руках. Прикосновения к его голове останавливаются, и Тэрон чувствует, как сильно напрягается Колин. Не обращая внимание на это, Тэрон вновь прижимается губами к раскрытой ладони, целуя тёплую кожу. Проходит минута, а может две. Если бы в комнате были часы, то их тиканье казалось бы громоподобным. Но в комнате висит тишина, тягучая и мучительная, от которой сердце сжимается в тиски, но Тэрон не отрывает губ от мягкой ладони. Он переворачивает её, прикасаясь к костяшкам, проводя губами по пальцам. Не страстно, не мокро — нежно и осторожно.       «Ну же, — проносится у него в голове. — Сделай что-нибудь. Отреагируй. Скажи хоть что-то. Только не прогоняй меня», — мысленная мольба остаётся без ответа, и он чувствует тупую боль, возникшую где-то в сердце. «Пожалуйста, Колин, ты же знаешь, как нужен мне. Видишь, что я чувствую к тебе. Пожалуйста, не молчи!».       — Мне хотелось проводить с тобой больше времени, — раздаётся в тишине, и Тэрон поднимает голову, вглядываясь в лицо мужчины.       «Чёртов актёр», — Колин настолько хорош, что сейчас оно ничего не выражает.       — Можешь считать меня глупцом, но я думал, что головная боль не такая высокая цена за время, проведённое с тобой. Тэрон улыбается, счастливо и искренне, так широко, как только может, и вновь целует его руку, с жаром и пылом, вкладывая в эти прикосновения всю свою радость. Лицо Колина светлеет, и он улыбается, смотря на сидящего у его ног юношу. Эджертон поднимается с колен и нависает над ним. Все эмоции читаются на его лице так ясно, а желание поцелуя совсем не прикрыто даже толикой скромности или смущения. Парень тянется к нему, но Колин поднимает указательный палец и прижимает его к губам Тэрона, останавливая его.       — Не думаю, что это хорошая идея. Мне ведь так много лет. Тэрон отодвигается и смотрит на него, вопросительно подняв бровь, но Колин продолжает:       — Неужели тебе будет приятно целоваться с таким стариком, как я? Упрямое выражение на лице и блестящие глаза, собираются доказать Колину всю глупость его слов. И он убирает руку, давая юноше свободу действий.