- Могу ли я поцеловать тебя в первый и последний раз?

      Полночь. За окном постепенно разъежали остатки машин, молнейсносно пролетая по ровным заасфальтированным дорогам. Длинные столбы фонарей быстро проскакивали от скорости, заменяя один за другим. Их ярко-желтые лампы ярко помогали большой круглой луне, что возвысилась в небе, освещать все вокруг: любой маленький кустик, любую витрину, крышу. Все, что попадает под её власть. — Дорогая, не переживай, — с легкой улыбкой и добротой пролепетала мама, повернувшись назад к дочке, — мы будем приезжать сюда раз в год, на рождество, к твоему брату.       Тихо хмыкнув в ответ, Хиёри поникла, опустила голову и посмотрела на свои пальцы. Белоснежные, длинные, тонкие. Ничего нового. Лишь легкое покалывание от пронзительного холода. Даже дурацкий обогреватель в автомобиле не мог согреть мороз, что разбушевался внутри сердца. Да и слова матери не очень воодушевляли. «Раз в год… На рождество…» — промелькнуло в голове у Ики и, подперев ладонью подбородок, смотрела на скользящие силуэты огромных многоэтажек, разных магазинчиков и лавочек. Сердце снова защемило от той боли. От боли понимания того, что может все забыть. Не только любимые здания, кафе.       Наконец-то машина остановилась. Остановилась около дома, который вот уже на протяжении двух лет был лишь обычным домишкой для родителей и брата. Настоящий дом, который она любит и очень хочет поскорее вернуться был совсем не тут. Колющее чувство давало это прекрасно понять.       Дверь открылась. Ничего. Одна кровать, пустой стол, а рядом две или четыре коробки. Подойдя к окну, Хиёри опустила щеколду и раскрыла дверцу, давая легкой прохладе улицы проникнуть внутрь, унести все те плохие чувства, что испытывала девушка. Но ничего не помогало. Это не хотело уходить из головы. Обычный сквозной ветер скользнул по лицу, а затем исчез, как-будто ничего и не было. — Ам, извините? — спросил низкий баритон, предварительно постучавшись для приличия. — Мы уже погружаем вещи в машину, есть что-нибудь?       Оторвавшись от собственных мыслей, Ики повернулась, осмотрела грузчика и указав кивком головы на пару коробок, устало вздохнула. Неужели все так закончится? Вот-вот все нити, связывающие с этим местом оборвутся, как будто их и не было…       Не… Нет! Нельзя так! Выбежав из комнаты, даже не обратив внимание на то, что толкнула мужчину и спустилась быстро вниз по лестнице. Ей срочно нужно домой. Домой. Она до безумия хочет домой. Но разве она сейчас не там? Нет, душа хочет уйти в другое место. Туда, где все зародилось. Туда, где всегда тепло и уютно. Мама, услышав быстрый и громкий грохот, выглянула и заметила, как дочка обувается: — Ты куда? — удивленно спросила она, но ответ не последовал, потому что Хиёри оказалась за дверью.       Быстрее. Быстрее! Еще быстрее! Нужно успеть, успеть, пока не стало слишком поздно! В легких все меньше и меньше хватало воздуха, но ей срочно нужно было увидеть их. Их всех. Свою семью, свою любимую семью, не взирая даже на то, что они ей не родные. Они ей просто необходимы!       Вот и сёдзи. То сёдзи, за которыми все всегда рады её видеть. Тут всегда улыбаются её появлению, а не сидят за телевизором, почитывая очередной выпуск газеты. Тут всегда лезут с теплыми объятьями, а не работают днями напролет, оправдываясь словами: «Все ради тебя!» Проведя белоснежными подушечками пальцев по тонкой бумажной поверхности, глубоко вздохнула и отодвинула дверцу.        В лицо сразу ударил теплый воздух, запах мандарин. Девушка с розовыми волосами до плеч, в школьной форме. Мужчина, похожий на одного из якудз, но добрый в душе. Они её ждали. Всегда. Каждую минуту. Секунду. На их лицах сразу появилась широкая улыбка, а Кофуку полезла обниматься, радуясь снова очередной встрече. — Мы по тебе очень скучали, Хиёри-н! — шмыгнув носом, богиня нищеты погладила ту по голове. Прошла всего одна жалкая неделя, а они опять ведут себя так, словно несколько лет не видели друг друга. — Ой, а ты чего такая запыхавшаяся? Что-то случилось? — Мне… — глотнув побольше воздуха, Ики улыбнулась. — Мне бы Ято, нужно с ним поговорить срочно. — А, Яточка наверху… — поблагодарив богиню, девушка «пролетела» к лестнице и забралась на чердак.       Дверь всегда была открыта для неё. Не важно: день иль ночь. Он всегда знал, что она может прийти когда угодно. Собравшись с мыслями, Хиёри открыла дверь и увидела его. Он сидел спиной на матрасе, что-то внимательно изучал, рассматривал каждую деталь, но не теряя ни секунды, она подбежала к нему, упала на колени и обняла со спины, притянув к себе как можно ближе, вдыхая запах, родной, приятный, вкусный запах. Бог не ожидал такого, из его рук даже выпал храм, который, видимо, он и осматривал.       Он дотронулся своими теплыми ладонями до её локтей и глянул вниз. Знакомая куртка, конец розовато-фиолетового шарфа и длинные каштановые волосы. Это явно была она. Все-таки отпустив его и дав развернуться к ней лицом, посмотрела в его голубые глаза. Они были словно две морские впадины, а ты в них тонешь и тонешь. И ничего с этим поделать не можешь. — Ято, у меня к тебе есть небольшая просьба, — прикрыв глаза и пошарив в кармане монету в пять йен, слегка улыбнулась, — глупая, возможно странная просьба, но она и последняя. — В смысле пос.? — не дав договорить ему, она схватила его и протянула деньги. — Хиёри? — Сегодня, уже через пару часов, я уезжаю, — уголки губ сразу же опустились, глаза смотрели в пол и наворачивались легкие прозрачные слезы, — даже улетаю. В Америку. Жить и учиться. Папа решил, что после событий, произошедших в нашей клинике, стоит перебраться подальше. А с братом меня оставить тут не могут, потому что он не сможет потянуть школьницу на своей шее, — медленные капельки пробегали дорожкой по её щекам, — послушай, Ято, я буду приезжать лишь раз в год. Понимаешь? Раз в год, на рождество! Я… Я боюсь, что не справлюсь там. Что забуду тебя там. А я не хочу… Не хочу! Не хочу, чтобы повторилось тоже самое, когда ты отправился в Ёми. Но это может произойти. Поэтому… — наконец-то пришло время сказать то, зачем она пришла. Натянув легкую улыбку, чтобы не показаться такой плаксой, — хотя слезы, идущие градом, говорили об обратном, — в конце-концов произнесла, — Могу ли я поцеловать тебя в первый и последний раз?       Сказала… Сказала! Она смогла, сделала это! Но лицо бога войны не излучало ничего. Он сидел с каменным лицом. Невозможно было понять о чем он думает. Как-будто ему было безразлично все, что она сказала. А может ли быть так? Может ли быть, что ему попросту плевать на все это? Ики даже не подумала об этом. О том, что чувства, которые она испытывает — могут быть и не взаимны. — Нет. — что? Не послышалось? Он отказал? Теперь было все ясно. Зря она вообще затеяла это все, зачем? Вот зачем нужно было испортить с ним отношения прямо перед отъездом? — Нет… — Ябоку придвинулся ближе, положил свои ладони ей на щеки и притянул, вовлекая в невесомый поцелуй. Его губы были влажные и холодные, а целовался он так, будто бы хотел согреться, словно маленький котенок, брошенный зимой на улице. Отодвинувшись, он притянул её к своему уху, а сам шептал ей. — Ни в коем случае не последний.       Сердце заиграло новыми красками. Взаимно. Все-таки взаимно! Неужели хоть что-то в этом переезде есть хорошее? Хиёри смогла открыть свои чувства ему, смогла! Он её обнял, зарываясь носом в её локоны, а она сама запустила свои пальцы в его длинные тёмно-синие волосы. Неужели все будет хорошо? Теперь он точно не допустит того, чтобы она его забыла? — Я очень надеюсь… — прошептала девушка, успокаиваясь.