Человек

— Моя мама — Розовый Алмаз Который раз Стивен говорит это самому себе, лёжа на кровати и потухшим взглядом смотря в потолок? Ощупывает пальцами холодный розовый самоцвет на своем теле и думает, как же хорошо быть просто человеком, иметь пупок и быть счастливым. — Значит и я — Розовый Алмаз? Голос у него тоже потухших, невесёлый — этот странный монолог — лишь способ снять свое напряжение. Ему обидно. Он чувствует себя обманутым — так бесхитростно, просто, что от этого становится ещё более горько, и Стивен думает, что от его оптимизма остались лишь крохотные крупицы. Как ему теперь быть с этим шквалом чувств и информации, в один момент грузом навалившемся ему на голову и плечи? Как оправдать действия Жемчуг и матери, которая находится внутри него и как смириться со всем произошедшим? Признать это, сказать себе, что да, это действительно так. Ведь невозможно постоянно убегать от реальности. — Но я — не мама. Стивен — жертва жизненных тревог, и с этим он уже давно смирился. Он ведь представляет что-то из себя. Он — не Роза, не её измененное тело, а совсем другой человек, просто с её камнем в животе, но что-то у них есть схожее. Стивен так же любит Землю и Кристальных смоцветов. Самоцветы говорят, что любят его, но… Они любят его ведь не потому что в нём находится его мама, да? Они любят его просто так? Они считают его за личность? Они вообще любят его? Стивен чувствует себя виноватым и до ужаса потерянным. Неужели он ничего не значит? Неужели в нем видят только его мать? И самоцветы, и алмазы, и все-все-все, кто знал Розу — никто — не видит в Стивене человека.  — Мы разные люди. Он совершенно уверен в этом, и от чего-то ком в горле его душит, юноша жуёт губу, буквально крошит её зубами. Ему страшно. Стивен крепко сжимает рукой свой камень, пытается поддеть его и понимает: будет больно. Он слишком сильно хочет быть человеком — обычным мальчишкой без проблем с инопланетной расой, больше не отдуваться за свою мать, больше не нести в себе этот огромный груз, а освободиться от него раз и навсегда. Он представляет, как будут кричать Гранат и Жемчуг, и, горько-горько усмехнувшись, с силой сжимает камень. — Я — Стивен. А дальше была лишь темнота.