Избавляйтесь от ошибок прошлого и, когда вы это сделаете, ваше сердце станет сильнее. Холм одного дерева (One Tree Hill)
Страх разливался по телу вместе с кровью, от чего тело начинало трясти. В тишине был слышен стук собственного сердца, чувствовались пульсирующие глазные яблоки от давления. Кидало в холодный пот. Маленькая девочка зажалась в угол, закрыв уши руками. Было тяжело слушать то, что ты мусор, от которого нужно избавляться, что ты не заслуживаешь жизни. Казалось, вечные укоры о личности, характере скоро в могилу сведут. Жалкая, никчемная, трусиха, мусор, скотина, слабачка. Воспитатели так часто повторяли эти слова, что хочешь не хочешь, а верить в них начинаешь. Наказания не хотелось больше всего, хотя в глубине души девочка понимала, что оно не заставит себя ждать. Как бы там ни было, но уже на личном опыте Ацуши была научена, что хоть ты прячься за гигантскими книжными полками, хоть зажимайся в угол или убегай, наказание само найдет тебя. Они всегда находят жертву. Так что уже просто нет смысла что-либо предпринимать. — Так вот ты где, маленькая сучка! — женщина сильно сжала руку Накаджимы и потянула на себя и в сторону так, что девочка впечаталась в стену. — Идем! Тебя ждет наказание, мусор! — взяв за шею Ацуши, она ее толкнула к дверям из этого помещения. Ждало наказание. Пути назад не было. Было стойкое ощущение того, что она уже привыкла к такому отношению. Боль от плети или от расплавленного металла уже не чувствовалась так остро, как прежде, а их угрозы и оскорбления уже не привлекали ее внимания. Казалось, стало все равно. *** В таком месте можно понять, что хочется всего лишь одного — свободы. Но именно беловолосой хотелось смерти. Зачем жить такому жалкому существу, как она? Зачем приносить неприятности? Легче умереть. Но свести счеты с жизнью самоубийством рука не поднималась. Она же слабачка, неспособная ни на что жалкая трусиха. Она молилась о своей смерти каждый день, проведенный в приюте. *** Библиотека была единственным местом в том ужасном месте, где можно было отвлечься от суровой горечи реальности и предаться вымышленным мирам, приключениям, интригам или авантюрам. Единственное место, где можно было на время пожить другой жизнью, более радостной, светлой, интересной. Это место, эти книги вселяли надежду в сердце Ацуши. А по правилам приюта, надежды была запрещена. Никто не должен был почувствовать в себе прилив этой внутренней силы, никто не имел права мечтать. Поэтому на теле Ацуши все время оставались следы от побоев железной тростью. Но она не была готова отдать последние крупинки надежд и мечтаний им. Со временем, боль перестала чувствоваться, а библиотека была перечитана трижды. *** В последнее время она не могла пошевелиться. Ушибы и раны давали о себе знать: встать она не могла из-за вывихнутых ног, а пошевелить рукой из-за ушиба. Пальцы на руках были сломаны, а по всему телу красовались яркие синяки с фиолетовым наливом. На бедре образовалась гематома. Ухо было разорвано. Уже не хотелось еды, тех богом проклятых книг, надежды и всей прочей чепухи. В конце концов, она же тряпка, слабачка. Хотелось смерти, но от чего-то молитвы о смерти не действовали. Сколько еще осталось мучатся?***
Ацуши задыхалась в конвульсиях, перед глазами все поплыло. Что-то заныло в спине. Кажется, она упала. Глаза предательски закрывались… — Ацуши-чан, Ацуши-чан, очнись! — кто-то ее усердно бил по щекам. Удары были легкими, но такие действия заставляли раскрыть глаза. Слишком резко и ярко. Свет операционной лампы ярко отсвечивал ее, отчего глаза слезились. Вмиг размытая картинка приобрела резкость, цвета и живость. У ее стола стоял взволнованный Дазай и Акико. Куникида сидел на стуле и нервно перелистывал странички своей книжонки. — Д-дазай? — хрипло произнесла Ацуши и с хрустом в позвоночнике села, опершись на стенку. Воспоминания прошедших нескольких часов опять всплыли в памяти, от чего страх и непонимание окутали девушку опять. — Эй, дорогая, с тобой все хорошо? — Дазай погладил ее по щеке, но реакции было ноль. Тигрица не шелохнулась. — Эй, Ацуши, ответь! Ответа не последовало. Эспер неподвижно сидела и прожигала одну точку совершенно отстраненным взглядом. Ни слова. Ни движения. — Ацу-тян… — Дазай сел рядом и посмотрел ей в глаза. Парень нахмурился: пустота во взгляде тигрицы… Страх и ужас поселились в глазах. Что же делать? Все присутствующие молчали. Есано пялилась на Тигрицу, Дазай взял Накаджиму за руку и о чем-то думал, а Куникида задумчиво сверлил пол в лазарете. Молчание продолжалось долго. Никто не смел нарушать эту атмосферу. — Акико, Куникида, — начал Осаму, оборачиваясь к коллегам, — выйдите, пожалуйста. Скрип двери оповестил его, что теперь они с Ацуши остались один на один. — Милая моя, — парень осторожно провел пальцем по внутренней стороне ладони беловолосой, — если ты сейчас же не скажешь хоть что-то, то применю самые жестокие методы допроса, — он сжал ее руку так, что послышался треск кости. На это Накаджима никак не отреагировала. — Дазай… — она подняла свои пустые глаза на парня. — Убей меня. — Что? — Убей меня. Бывший мафиози зло прыснул и схватил тигрицу за шею, подняв над полом и впечатав со всей силы в стенку. — Если ты сейчас же не прекратишь, я тебя и правда убью… — он наклонился так близко, и его глаза так горели злостью, что становилось страшно. Ацуши подумала, что лучше не сопротивляться. Мало ли, что придет в голову такому скрытному и загадочному человеку, как Осаму. В конце концов, мотивчик же имеется. Несмотря что вместе они уже были довольно долгое время, методы допроса, иногда применяемые к Тигрице были такими же, как и к остальным. Плюс то, что он знал о ее регенирации развязывало ему руки от слова «совсем». Но своей известной жестокостью он не пользовался в случае с ней. В конце концов, он любил ее. Но в воздухе пахло насилием. — Я… Ничего страшного, — детектив отвела взгляд и посмотрела себе под ноги. — Отпусти меня, Осаму, — она его легонько дернула за руку, силясь разомкнуть его пальцы. Парень отпустил, но все равно навис над ней, не давая дороги к отступлению своими руками, опертыми по обе стороны от Ацуши. Градус насилия в комнате не спадал. — Этот эспер… Его сила ужасна, — в горле пересохло так, что девушка еле говорила, да и то невнятно. — Если бы ты ее не аннулировал в последний момент, то… — Какая его сила? Он контролировал тебя безконтактно. Связи не было. Контроль разума, как у Кью? — Похожее. Он переносит тебя в наихудшие воспоминания и заставляет страдать заново, таким образом убивая с психической стороны, — объяснила Накаджима, оттолкнув Дазая и сев на кровать. — Мне до сих пор плохо. Будет ужасно, если он нападет снова. — Не нападет, — бывший Глава Мафии сел возле желтоглазой и обнял за плечи, привлекая к себе. — Я покончил с ним. — Убил? — Отрезал голову, — мужчина согласно кивнул. Он посмел навредить Ацуши и к тому же убить своих союзников. Разве такой человек заслуживает жизни? Воцарилось молчание. Каждый думал о своем. У Ацуши как будто камень с души упал, но все равно… Может он был не так и плох, тот человек? Может было то, что заставило его поступить так, угробить столько жизней. Кажется, их было около ста, его подопечных. Что же привело к такой сильной ненависти окружающего мира? Никто не знал. Но, может быть… — Как его звали, милый? — она подняла голову с плеча Осаму и запустила пальцы в его волосы. — Без понятия. — Ложь… От тебя никогда не скроется любая информация, Осаму. — Цугуми Обата, — лениво и недовольно сказал Дазай. Если девушка задает такие вопросы, то новые неприятности появятся очень и очень скоро. Нужно быть к ним готовыми. Иначе… — Что ты задумала, любимая? — осторожно спросил парень, положив голову на ее плечо. — Ничего такого. Хочу поискать информацию на это имя. И да, Дазай, — беловолосая выдержала паузу, — нужно заказать могилу. Я бы хотела его похоронить. — Ты хочешь похоронить человека, который чуть тебя саму не похоронил? — с удивлением спросил Осаму. Не то, чтобы он не знал о до ужаса добром сердце своей невесты, просто никогда не думал, что даже она может быть милосердной к своему же убийце. — Хуже всего быть одиноким и всеми забытым существом. Я думаю, ему бы было обидно из-за своего одиночества. И да… Быть не похороненным тоже очень грустно. Ужасно понимать собственную ненужность в этом мире. А если похоронить этого беднягу, то, я думаю, что его душе станет спокойнее. — В который раз удивляюсь твоей доброте, Ацуши, — слегка улыбнулся кареглазый. — Надеюсь, ты меня похоронишь так же, любимая. — Что за глупости ты говоришь?! Мы умрем только вместе, понял? — Накаджима взяла за грудки детектива и встряхнула. — Да-да, Ацу-тян! — и, казалось, Осаму опять стал легкомысленным полудурком-суицидником. Отшутившись, он прижал девушку к себе и жадно поцеловал. Ее он не отдаст ни за что. Не теперь. Больше он не отпустит дорогого ему человека*.***
Раскопать информацию было довольно непросто. И отследить цепочку его действий или же определить мотив было трудно. Просить Рампо-сана оказалось бесполезно, а Дазай упорно не хотел ей помогать в этом деле. «Маленький засранец», — подумалось Накаджиме, — « Придется его сегодня наказать.» Да, наказание для этого дьявола у нее есть. — Приют, мафия в Токио, мелкий преступный синдикат, а потом… — задумчиво говорила сама себе Ацуши, — совместная работа с Достоевским. Но он от чего-то ушел и создал свою банду. Ничего толком она и не узнала. Все те, кто когда-то знал Обату или слыхал о нем не знали ответ на главный вопрос: где он родился? У кого в семье. Все пожимали плечами и убедившись, что это дело гиблое, Ацуши отстала от мучившего ее вопроса. Да и понимала она, что если Цугуми из приюта, то невозможно ничего толком узнать о его родителях или родственниках. Уж по себе проверила. — Дазай… — Тигрица сделала самые преданные и милые глазки, на которые вообще была способна. — Не поможешь мне? Пожалуйста… — Ацуши, нет, — непреклонно сказал Осаму. — Быть милосердным к твоему бывшему потенциальному убийце я не собираюсь. Я не так добр, как ты. — Ты чернее всех, кого я знаю, милый, — она потеряла ладонью его щеку. — Я и не надеюсь на твою доброту к таким людям. Но я… — Ацуши потянулась к его губам, — к сожалению, не такая. Меня иногда тошнит от своего слишком доброго сердца. Поцелуй был смазанным и выражал всю усталость возлюбленных. — Это последний раз, когда я тебе помогаю в таком деле. Запомнила? — Конечно! — Накаджима улыбнулась так ярко, как только могла.***
— Ты что-то накопал, Осаму? — спросила эспер, не поворачиваясь к пришедшему и не отрываясь от рабочих бумаг. Работа не стояла, а свое собственное расследование можно проводить и параллельно. С самого утра никаких новостей не поступало, хотя обычно информация о одном человеке легко добывается. Но с этим Обатой явно были проблемы. — Ну, немного… — Дазай оперелся о подоконник около Ацуши. — Я попросил Чую помочь мне, ведь этот Цугуми-кун мне уже когда-то попадался. Одним словом, — мужчина глубоко вздохнул, — он раньше работал на Портовую Мафию. Фактически, ничего в подробностях, но это был подопечный Чуи, так что накопать самое главное получилось. Был этот Обата круглым сиротой: родителей убили, когда ему было два года. После этого его подобрал кто-то из Мафии. Работал он, работал и вдруг ушел. Пропал на несколько лет, по словам Накахары. Перевелся в Токийскую мафию, но и оттуда вскоре ушел. Потом… — Мелкий преступный синдикат, а вскоре и своя банда, — бысто перебила его монолог Тигрица. — Эту информацию я уже знала. В общем, на главный вопрос ты мне ответил, спасибо, — девушка мило улыбнулась, хотя в ее душе было смятение. — Ну, слова это всего лишь чепуха, Ацу-тян, — бывший мафиози сделал хитрющие глаза. — Вот если бы ты мне предложила что-то стоящее за помощь, то я бы… — Ммм, у меня есть, что тебе предложить, — заманчиво ответила девушка, обнимая детектива за шею и придвигаясь так близко, что их жар чувствовался через одежду. Поцелуй был глубоким и горячим. — Вот только это будет вечером дома. — Мммм, Ааацуши! — И да, я уже заказала памятник. Через две недели будет готово.***
亜美小畑 (Цугуми Обата) 1997-2017 Погибший в несчастном случае.
Ацуши Накаждима стояла у могилы, держа в руках свечку и цветы. Она думала о том, как человек может жить всю жизнь один. Хотя, не так: казалось, всегда кто-то был вокруг, но по сути всегда был сам. В любую секунду кто-то мог предать. Разве жизнь в опасениях не ад? — Успокойся, Ацуши-чан, — чужая рука легла на плече и немного погладила лопатку. — Ему не о чем жалеть. Цугу-куну только нравилась такая жизнь. Жизнь волка-одиночки, — Чуя достал сигареты и зажигалку, протягивая девушке одну. Накаджима взяла, а Чуя подпалил. Потом себе. — Он испытал слишком много разочарования, полагаясь на окружающих. Не стоит его жалеть… — Я и не жалела его. Просто быть не похороненным… Ужасно. Мне не нравятся смерти кого-либо, будь это мой враг или же друг, — Тигрица выпустила дым. — Хмм… Знаешь, ты самый светлый человек в моей жизни, — говорил Накахара, хоть и даже не посмотрел на детектива. — Похоже на признание, — поддела она. — Ты же помнишь, что я… — Да-да-да, я отлично помню, что ты меня отшила, — поддакивал парень, ложа свою свечу на могилу. — Но моих чувств это не меняет, ты понимаешь это. — Конечно, — кивнула она. — Давай перейдем на другую тему. Мне эта не очень нравится. Я боюсь не выдержать твоего напора, Чуя-сан. Расскажи лучше о Обате, пожалуйста. — Все для тебя, дорогуша. Я не очень много знаю о Цугуми, но могу сказать, что он был очень вспыльчивым, когда кто-то напортачил. Он был ответственным и серьезным на работе, но вырос в окружении шпаны, так что был босяком. Любил подурачиться и повыпендриваться. Насилие… Его он особенно обожал. — Ммм… Понятно, — Ацуши наклонилась и положила цветы и свечку на могилу. — Спасибо, Чуя-сан. Легкий поцелуй в щеку мало чего значил. Но Чуя его надолго запомнил. Но Дазай не должен был узнать в любом случае. * — отсылка на Одасаку. Этот человек и правда был очень дорог для Дазая. Канджи на японском — имя Цугуми Обата. Иероглифы подбирала не по смыслу, с простым персонажем не хочу морочить себе голову. Бетой еще не редактировано. Но вскоре будет.