Рупор истины

— Ой, мамочка моя бабуся! — выдохнул Ягун, когда тесный пищевод вытолкнул его в не менее тесный драконий желудок. — Теснота-то какая, духота. Хоть бы освещение сюда провели, что ли... Уважаемые зрители, ваш играющий комментатор временно отключается. Кто-нибудь, забросьте перцовый мяч! С этими словами Ягун выключил рупор и вздохнул. Темнота вздохнула тоже. — Эй, кто тут? — позвал Ягун. — Я, — мрачно отозвалась темнота голосом Горьянова. — Демьянчик, какая радость! Как приятно тебя слышать! Жаль, тут темно и ты не видишь таблички с надписью «сарказм» в моих руках, — заметил внук Ягге. — Слушай, Ягун, — угрожающе начал Горьянов, но тут окружавший их желудок содрогнулся, и «пол» со «стенами» пошли волной, столкнув играющего комментатора и полузащитника лбами. — Ай-яй-яй, — горестно закричал Ягун, оказавшись фактически в объятиях своего старого недруга. Драконий желудок продолжал сокращаться, и Ягун даже понадеялся, что их сейчас отрыгнут обратно, но, к сожалению, потихоньку волнение успокоилось. — Я кислотой обжёгся, ядрен батон, — пробубнил Горьянов, сопя Ягуну куда-то в подмышку. — Да? Странно, что тебя до этого не сожгло драконьим пламенем. Ты, вероятно, очень удачлив, Демьянчик, как ещё объяснить, что ты не намазался упырьей желчью и ни разу не подпалился на огне. Только вот кислота тебя достала... И вообще, отодвинься от меня! — Ягун поспешно оттолкнул Горьянова и сам попытался отодвинуться. В спину ему упёрся пылесос, не пуская дальше. — Да намазался я! — огрызнулся Горьянов. — Она мне затекла... Мне нужно снять штаны! — Что-о? — Ягун аж поперхнулся. — А если нас станут спасать, а ты без штанов? Над нами весь Тибидохс потешаться станет. — Да кому какое дело, — буркнул Горьянов, звеня в темноте застёжками. — И почему это над «нами», Ягунчик, раз уж на то пошло? — Мало ли, — теперь уже пробурчал Ягун. — Подумают... не то. — По-моему, кроме тебя, никто ничего бы и не подумал, — Горьянов вжикнул молнией и зашуршал комбинезоном. — На что это ты намекаешь? — подорвался Ягун, в мгновение ока преодолевая разделявшее их с Горьяновым расстояние. Он протянул руку, намереваясь схватить Горьянова за шиворот, но его ладонь вместо этого натолкнулась на прохладную голую грудь, поросшую редкими волосами. — Горьянов, — сипло сказал Ягун, чувствуя, как кровь приливает к ушам, — ты обалдел внутри дракона раздеваться? Здесь тебе не примерочная. — Тебе-то что, Ягун? — с вызовом спросил Горьянов. — Стесняешься? — Вот ещё! Я на тебя в раздевалке насмотрелся, чтоб ещё и стесняться! — И как, понравилось? — Ну, Горьянов, ты у меня сейчас получишь! — Ягун бросился на противника, чувствуя себя странно раздраженным и сердитым. Мысль о том, что рядом с ним в темноте полуголый Демьян, изводящий — до чего дошло! — его своими унылыми шуточками, приводила его в состояние, близкое к ярости. Внутри дракона словно стало ещё жарче, и Ягун пожалел, что и сам не может стащить свой модный кожаный комбинезон. Он втолкнул Демьяна в упругую стенку драконьего желудка, от чего желудок вновь пошел волной и противников сшибло с ног. Ягун упал сверху на Горьянова, и тот полузадушенно пискнул, придавленный мощным телом играющего комментатора — за последний год Ягун неплохо раздался в плечах. — Повтори, что ты сказал! — рявкнул Ягун, покачиваясь на волнах драконьего желудка и все сильнее прижимая податливое тело к «полу». — Кха... Тебе, — выдавил Горьянов, — понравилось? Вижу, да. — Да что ты!.. — Ягун осекся, осознав, что их лица сейчас очень близко. И следующая волна толкнула Горьянова к нему, впечатывая губы Ягуна во влажную щеку, покрытую короткой колючей щетиной. В животе внезапно защекотало — от этой вынужденной близости, от ощущения другого под руками и губами, и Ягун, не совсем осознавая, что делает, снова прижался губами к щеке Демьяна, а потом провел по ней языком, спускаясь к линии челюсти. Горьянов вздрогнул под ним, но не сделал попытки отстраниться. Был он солено-горький, против обыкновения безропотный и молчаливый. *** На поле тем временем шла нешуточная борьба, сборная Тибидохса не уступала соперникам, но и те сдаваться не планировали. Внезапно в динамиках что-то затрещало, и включился второй рупор, похороненный вместе с играющим комментатором в драконьем брюхе. Поначалу ничего не было слышно, лишь громкое, на весь стадион, сбивчивое дыхание, а потом голос Ягуна четко произнес: — Не останавливайся! Да... Так хорошо. Сидевшая на трибуне Медузия слегка покраснела, подняла руку и выпустила искру, надеясь дистанционно выключить рупор, но ничего не добилась. К ней присоединилась Великая Зуби и, после напоминания, Сарданапал. А весь стадион в это время мог наслаждаться непередаваемым звуковым сопровождением в виде тяжёлого дыхания Ягуна и его редких фраз вроде «Да», «Ох» и «Хорошо». О матче не забыли, наверное, только драконы и Соловей О. Разбойник. Все остальные прислушивались к тому, что творится внутри дракона, с большим интересом. — Я не понял, — сказал Гломов озадаченно. — Ягун чё... педик, что ли? В этот момент преподавателям удалось справиться с самовольным рупором, и чем закончилась история Ягуна, никто не узнал. Но все указывало на то, что очень хорошо.