Пустота внутри

      — Эй! Отпустите меня. Да я ведь… Я даже не…       — Тише, тише, сынок, — добродушный пожилой полицейский подвел сопротивляющегося парня к патрульной машине и открыл дверцу. — Побереги голову… Вот и отлично.       Парень, поерзав на сидении в попытке принять более удобное положение, в котором наручники не впивались бы в запястья, пробормотал:       — Ничего отличного. Первое свидание с девушкой мечты — и вот меня на ее глазах забирают в участок. Меня! Просто зашибись…       — Ты что-то сказал, сынок? — полицейский, уже успевший занять место за рулем, повернул голову назад, одновременно успевая справляться с ключом зажигания.       — Ничего, офицер Шелли. Все круто, — парень улыбнулся, но тут же поморщился — разбитая губа опухла и нещадно саднила.       Машина плавно выехала со стоянки маленького придорожного бара. Парень тоскливым взглядом проводил его неоновую вывеску и невысокую девушку с короткими каштановыми волосами, растерянно топтавшуюся в дверях. «Вот и упущен последний шанс», — подумалось ему. Эта мысль была такой безнадежной, что парень даже тихонько застонал и в отчаянии откинулся на жесткий кожаный подголовник. Конец его светлым мечтам о счастливом будущем рядом с любимой. Всему конец.       Мимо замелькали редкие желтые пятна фонарей. Полицейский, до этого молчавший, вдруг заговорил, изредка поглядывая на парня в зеркало заднего вида:       — Не понимаю, и что на тебя нашло, Уоррен. Я ведь тебя знаю с детства. С твоим отцом, упокой, Господи, его душу, мы, бывало, каждую неделю рыбачили, — офицер быстро коснулся маленького серебряного распятия, стоящего на приборной панели. — И ты был таким славным парнишкой. Все время собирал модели самолетов да книжки всякие умные читал. А сейчас что? Напился, напал на человека… Бедный Чарли сейчас, должно быть, в гробу переворачивается.       Уоррен стиснул зубы — он ненавидел, когда люди начинали говорить о его отце. Все в городе прекрасно знали, что он был просто никчемным пьяницей, который не мог дольше пары месяцев продержаться ни на одной работе. Но после его смерти люди словно бы забыли об этом. Все вокруг только и повторяли, каким он был замечательным отцом. Не в силах больше слушать причитания полицейского, Уоррен, воспользовавшись секундной паузой в его словах, вставил:       — Я выпил всего полстакана пива. И ни на кого я не нападал. Этот придурок полез к… — Уоррен чуть не сказал «моей девушке», но вовремя остановился и продолжил, — к Макс. Что мне было делать? Он схватил ее за руку, а когда я попытался вежливо сказать, чтобы он отвалил, он толкнул меня. Я не виноват, что мне под руку попалась пустая бутылка. Я действовал на автомате. Кто же знал, что всего один удар его вырубит.       — Ты только послушай себя, мальчик, — снова начал сокрушаться офицер, — разве так говорят хорошие люди? Не ожидал этого от тебя, Уоррен. Придется тебе провести ночь в камере, подумать над своим поведением. — На этих словах бормотание полицейского Шелли почти сошло на нет, лишь изредка до слуха Уоррена доносились слова «…бедный, бедный Чарли…»       Спорить с ним сейчас было бесполезно. Уоррен снова откинулся на сиденье и прикрыл глаза.       Когда машина, наконец, подъехала к полицейскому участку Аркадии Бэй, Уоррен даже испытал облегчение. По крайней мере, в камере можно будет побыть в покое и хорошенько обдумать все произошедшее. Он быстро прошел вслед за офицером, щурясь от яркого света флуоресцентных ламп, и остановился возле деревянной стойки, за которой сидела молоденькая дежурная в полицейской форме.       — Пожалуйста, сдайте все личные вещи, — попросила она, протягивая Уоррену большой пластиковый пакет с застежкой сверху.       Офицер Шелли расстегнул наручники. Уоррен быстро выгреб из карманов смартфон, пачку жвачки и немного мелочи, ссыпал все это в пакет и протянул его обратно девушке.       — Спасибо, — та улыбнулась и поднялась с крутящегося кресла, — сможете забрать это утром.       — Ладно, — Уоррен улыбнулся в ответ, снова опрометчиво забыв о губе.       Дурацкая привычка всем демонстрировать свою доброжелательность. «Вот блин…», — пронеслось в голове парня, когда за ним закрылась решетчатая дверь тюремной камеры.       — Счастливо оставаться, сынок, — произнес на прощанье офицер Шелли. — Я позвоню твоей маме. Скажу, что утром доставим тебя домой в лучшем виде.       — Спасибо, офицер, — ответил Уоррен в спину удаляющемуся полицейскому.       Оставшись один, парень осторожно прислонился лбом к железной решетке и прикрыл глаза. Постоял так немного, а потом подошел к полке, застеленной тонким покрывалом и, видимо, имитирующей постель, и лег, уставившись в потолок.       Кто бы мог подумать, что вечер, который должен быть стать счастливейшим вечером в его жизни, для него закончится на тюремных нарах. Уоррен снова вспомнил удивленный и испуганный взгляд Макс, когда пивная бутылка встретилась с головой того ублюдка в баре. Как она вскрикнула, прижимая руки к груди, когда он с глухим стуком упал на пол. Как Уоррен поспешно вытирал кровь, струйкой стекающую по подбородку. «Теперь в ее глазах я такой же ублюдок, как… Вот черт», — лицо Уоррена запылало от смущения. И как его угораздило так вляпаться? Он ведь битых два месяца преследовал Макс, приглашал ее… Да куда только не приглашал, а она придумывала самые неправдоподобные в мире отговорки. И вот сегодня, наконец-то, сдалась. И что из этого вышло?       За всеми этими мыслями Уоррен не заметил, как задремал. Однако блаженное забвение продлилось недолго — буквально полчаса спустя его разбудили шум и крики, доносящиеся от стойки дежурной.       — Убери от меня свои лапы, ты, придурок! Тебе еще повезло, что отца нет в городе, мудак! Он бы тебе…       Послышался неразборчивый голос полицейского, затем голос дежурной — видимо, она просила новоприбывшего, как и Уоррена до этого, сдать свои вещи.       — Пошла ты! — «любезно» ответил голос арестованного.       Уоррен различил звуки борьбы, еще пару выкрикнутых злобных ругательств, а затем в коридоре, ведущем в камеру, показался высокий светловолосый парень, которого вел молодой офицер полиции.       — Прости, дружок, — обратился он к Уоррену, поспешно отпирая дверь, — придется тебе посидеть с ним вместе. Камера-то в участке всего одна.       Уоррен поднялся со своего места, чтобы разглядеть лицо прибывшего.       — Этот день просто не может стать еще хуже! — вырвалось у него, в то время как он увидел перед собой Нейтана Прескотта.       Офицер быстро удалился, захлопнув за собой коридорную дверь, и Уоррен остался один на один с самым злобным, неуравновешенным и опасным парнем в Аркадии Бэй.       Нейтан бросил на Уоррена взгляд, полный ненависти, заставляя того отступить обратно к койке.       — О, просто прекрасно. Еще и ты здесь, мудак, — выплюнул Нейтан и что есть силы пнул решетку двери, заставляя ее грохотать на весь коридор.       — Могу сказать про тебя то же самое, — пробормотал Уоррен.       — Ты че-то вякнул? — тут же вскинулся Нейтан, подходя вплотную к Уоррену и глядя на него сверху вниз, — и вообще, свали отсюда. Теперь это мое место.       Уоррен послушно поднялся, отошел к стене и привалился к ней спиной.       — С каких это пор тебя забирает полиция? — спросил он, надеясь, что разговор хоть немного успокоит Нейтана, но он явно выбрал неподходящую для этого тему.       — Да просто этот новенький офицер — идиот, — злобно ответил Нейтан, — он застал меня, курящим травку на парковке, и тут же затолкал в свою дерьмовую машину. Должно быть, он просто слабоумный, ведь когда отец вернется из Нью-Йорка и узнает, что я в тюрьме, он с него шкуру спустит, — последние слова Нейтан почти прокричал, видимо, надеясь, что его кто-то услышит. Однако никакой реакции не последовало. Либо у новенького были стальные нервы, либо он просто ушел, чтобы продолжить патрулирование. В любом случае, за дверью было тихо. Уоррен поежился. При одной мысли о том, что ему придется провести с этим человеком ближайшие двенадцать часов, ему стало дурно. Нейтан тем временем поднялся с кровати.       — Мне надо отлить, — сообщил он, быстро направляясь к унитазу, вделанному прямо в стену, и на ходу расстегивая ремень.       Уоррена передернуло:       — Даже не вздумай, чувак. Это мерзко.       Нейтан остановился на полпути, потом развернулся, в два шага подошел вплотную к Уоррену и, схватив его за ворот рубашки, впечатал его в стену и прошипел прямо в лицо:       — А то что? Боишься, что у тебя встанет, если увидишь чужой член?       Уоррен стойко выдержал горящий взгляд голубых глаз и тихо, но твердо, ответил:       — Не знаю. А у тебя?       Повисло молчание. Уоррен был готов к удару, но его не последовало. Нейтан еще несколько секунд вглядывался в глаза напротив, а затем усмехнулся, медленно разжал хватку и отошел.       — Если у тебя с этим проблемы, отвернись, — проговорил он, возвращаясь к прерванному занятию.       Уоррен так и сделал, терпеливо ожидая, пока Нейтан закончит. Страх, временами перерастающий в панику, отступил, и Уоррен неожиданно для себя осознал, что он почти спокоен. Ему было совершенно наплевать на богатенького мальчика с дурными манерами. И если он вздумал бы распускать руки, Уоррен знал, что не станет просто молча терпеть. В конце концов, одному засранцу он сегодня уже врезал.       Уоррен вздохнул. Он привык всегда и для всех быть удобным. Всегда быть милым, приветливым и добрым. Не оскорблять чувства других. Не отвечать злом на зло. «Пора уже повзрослеть, Уоррен. Нельзя быть таким наивным», — часто повторяла ему мама. Что ж, кажется, подходящий момент настал.       Нейтан все-таки закончил свои дела и снова вернулся к койке, но садиться не стал. Вместо этого он начал судорожно искать что-то в своих многочисленных карманах. Минуту спустя он выудил откуда-то помятую сигарету с наполовину выкрошившимся из нее табаком.       — Твою мать… А зажигалки-то нет… — протянул он разочарованно, а затем, глянув на Уоррена, спросил, притворно улыбаясь. — Слышь, ботаник. Ты ведь на физическом? Не сможешь добыть огонь из камня, или еще как?       — Я что, по-твоему похож на пещерного человека? — огрызнулся Уоррен. — И, кстати, я вообще-то на химическом.       — Да насрать, — перебил его Нейтан, — главное, ты бесполезен. Так я и знал. — С этими словами он переломил сигарету пополам и отшвырнул ее в угол.       Они несколько минут помолчали, вслушиваясь в тишину. Потом Нейтан со стоном повалился на койку и недовольно проговорил:       — Тоска смертная. И что мне прикажешь тут с тобой делать всю ночь? Я же с ума сойду, — Нейтан снова вскочил и, подойдя к двери, начал стучать по ней кулаком. — Эй, вы! Мне нужны мои лекарства! Я без них не могу заснуть! Слышите, сволочи! Блядь! — Нейтан саданул по решетке так, что ободрал кожу на костяшках пальцев. — Вы еще об этом пожалеете, уроды!       Ничего не произошло. Только тишина зазвенела еще сильнее после грохота, устроенного Нейтаном. Уоррен безразлично посмотрел на своего сокамерника и пожал плечами:       — Что, непривычно проводить вечер без бухла и таблеток? А некоторые всегда так живут.       — Заткнись, ты… — Нейтан повернулся к Уоррену, — просто заткнись, ясно? Или я тебе все лицо разобью так, что говорить не сможешь.       — Только попробуй. Мне сегодня терять уже нечего, — ответил Уоррен, пытаясь сохранять спокойствие, хотя внутри у него все тряслось — становиться храбрым и жестким оказалось сложнее, чем он думал.       Однако на Нейтана это, видимо, произвело впечатление. Он снова сел и несколько раз провел рукой по волосам.       — Ладно, пошел ты на хуй, — пробормотал он, тут же принимаясь нервно стучать ногой по полу.       Уоррен закатил глаза, попутно отмечая, что губа уже почти не болит — привык, наверное. Затем он опустился прямо на пол и стал внимательно наблюдать за тем, как Нейтан отбивает неровный ритм своей черной лакированной туфлей (чувак надел туфли, чтобы дунуть травки? Серьезно?) Прошло еще несколько минут.       — Я так не могу! Твою же мать! Сраный полицейский! — снова взорвался Нейтан.       — Слушай, тебе надо успокоиться… — начал было Уоррен, но Нейтан не дал ему закончить.       — Успокоиться? Я не могу успокоиться! Если ты не заметил, эта тупая овца на входе велела мне сдать все, что могло помочь мне успокоиться. Что предлагаешь мне…       — Ладно, ладно, я понял, — Уоррен поднял руки в успокаивающем жесте, — тебе хреново. Но у меня есть идея.       — И какая же, гений? — язвительно спросил Нейтан.       — Сыграем в игру.       — Чего? — Нейтан надрывно рассмеялся, — тебе что, пять лет?       — Я серьезно. Или хочешь всю ночь сходить с ума от собственных мыслей, которые будут разъедать твой мозг, пока…       — Перестань! — выкрикнул Нейтан, и на секунду Уоррену показалось, что в его голосе послышался страх. — Ты, чертов придурок… Что за игра?       — Все просто. Будем задавать друг другу вопросы. Скажем, пять ты, и пять — я. Отвечать надо честно. Даже если не хочешь говорить. Такое правило. Можно отказаться от ответа только один раз. Так что советую выбирать тщательно.       Нейтан немного подумал, глядя в потолок.       — Дебильная какая-то игра. В чем интерес? Кто побеждает?       — Никто, — Уоррен пожал плечами, — тут суть не в этом. Игра нужна для того, чтобы убить время.       Нейтан еще немного помолчал, прожигая Уоррена взглядом, а потом проговорил с интонацией великого страдальца:       — Ладно, черт. Я согласен, — а потом добавил уже тише, — субботний вечер, а я провожу его в тюрьме, играя с тупым гиком в тупые игры…       Уоррен протяжно вздохнул — он тоже был не в восторге от происходящего. Нейтан тем временем сказал:       — Я начинаю. И учти, придурок, ты сам напросился. Пощады не жди.       — Ну конечно, — пробурчал Уоррен себе под нос.       Нейтан встал (честно говоря, его хаотичные, рваные передвижения по маленькой камере начинали уже действовать Уоррену на нервы), прошелся туда-сюда, затем прислонился к стене и совершенно будничным тоном спросил:       — Ты когда-нибудь мечтал о том, чтобы тебя трахнул парень?       К щекам Уоррена резко прилила кровь.       — Боже… Да что с тобой, чувак? Для тебя это больная тема или что?       — Это твой вопрос? — невозмутимо поинтересовался Нейтан. — Если да, то я с удовольствием отвечу, но только после того, как ты ответишь на мой.       — Нет! Господи, конечно нет! Не хочу я слушать ответы на такие вопросы. И… — Уоррен замялся на секунду, стараясь унять сердцебиение, — нет, мой ответ нет. С чего тебе вообще такое в голову пришло?       — Ну, может потому, что ты выглядишь, как педик, — прищурившись, проговорил Нейтан.       — Не выгляжу!       — Правда? А твоя футболка с котиком Шредингера? Как мило… Да ни один нормальный человек такое бы не надел.       — Не думал, что ты знаешь о коте Шредингера, — удивленно протянул Уоррен, пропуская оскорбление Нейтана мимо ушей.       — Эй, я не такой тупой! — Нейтан уселся на пол, вытянув свои длинные ноги, и добавил, — врезать бы тебе как следует… Ладно, хрен с тобой, задрот, считай ты легко отделался. Теперь твоя очередь.       Уоррен ненадолго задумался, а потом спросил:       — Если бы у тебя была возможность выбрать, какую суперспособность ты хотел бы иметь?       Нейтан прожег Уоррена презрительным взглядом, который ясно давал понять, что он думает о подобного рода вопросах, но все же от комментариев воздержался. Подумал немного и сказал:       — Заставлять людей делать то, что я хочу. Знаешь, как в дерьмовых вампирских фильмах — смотришь в глаза, и можешь внушить человеку все, что угодно.       Уоррен рассмеялся.       — По-моему, роль такой суперспособности выполняет твой отец. Из-за него все вокруг и так стараются тебе угодить, даже ректор. — Уоррен помолчал, глядя в пол. — Заставить людей делать то, что хочешь, очень просто. Можно их запугать, заплатить им, соврать… Я надеялся, ты придумаешь что-то поинтереснее.       Уоррен поднял глаза и встретился взглядом с Нейтаном. На удивление, тот смотрел очень серьезно.       — Что ж, может ты и прав, — проговорил он. — Тогда… Наверное, я бы хотел уметь возвращаться в прошлое. В то время, когда я еще был маленьким. И не знал обо всем этом дерьме, что творится вокруг.       — Да, это уже звучит гораздо лучше, — улыбнулся Уоррен. — Ходячая машина времени. Круто.       — Ну, а ты? — спросил Нейтан. — Я возвращаю тебе твой вопрос. Чего бы ты хотел?       Уоррен пожал плечами:       — Не знаю. Может, уметь читать мысли, когда мне это нужно. Тогда все было бы просто и понятно. Я бы залезал в голову к другим людям, и сразу знал бы, что они обо мне думают.       — Это ты о своей подружке Макс?       — Нет… То есть… — Уоррен смутился, запуская руку в волосы, — и о ней тоже, да.       — Ну так я открою тебе секрет — не надо уметь читать мысли, чтобы догадаться: ты ей на хрен не сдался.       — О, ну спасибо. Никогда не слышал о таком явлении, как ложь во спасение? — попытался пошутить Уоррен.       Нейтан придвинулся поближе и заговорил тихо, почти шепотом:       — Серьезно, удивляюсь, почему ты не используешь свои мозги тогда, когда это действительно нужно? Подумай как следует, почему это два месяца маленькая хиппи бегала от тебя почем зря, а именно сегодня неожиданно согласилась?       — Ну… Потому что ее сразила моя настойчивость, и она поняла, что я ей нравлюсь? — полувопросительно ответил Уоррен.       — Ты как ребенок, — Нейтан усмехнулся. — А что, если я скажу, что она сделала это только потому, что Хлоя сегодня укатила на вечеринку Рэйчел, на которую твоего милого фотографа совершенно случайно забыли позвать?       — При чем тут… — Уоррен нахмурился. — То есть, ты хочешь сказать…       — Бинго! — Нейтан изобразил аплодисменты. — Тебя использовали в качестве орудия мести, а может даже и ревности. Макс просто хотела показать кое-кому, что у нее тоже есть запасной вариант.       — Не может быть, — Уоррен отрицательно покачал головой. — Я бы заметил. Она ведь… Они с Хлоей подруги. С детства.       — А первая любовь, говорят, самая крепкая, — протянул Нейтан, подражая голосу доброго доктора, а затем неожиданно громко рассмеялся. — Видел бы ты свое лицо… Ну ты и мудак!       Уоррен растерянно смотрел на заливающегося смехом Нейтана. Неужели все его мысли, опасения, смутные догадки, то и дело мелькающие в голове, возникли не на пустом месте? Но разве Макс могла так поступить? Почему она просто не сказала честно? А он-то думал, она ему доверяет… И с какой радости Нейтан вообще знает такое о Макс? Он ведь ее терпеть не может.       Но Уоррен не успел додумать. Внезапно он осознал, что в камере стало совершенно тихо — Нейтан больше не смеялся. Он подтянул колени к груди и обхватил их руками. Тишина затягивалась.       — Ну, ты будешь задавать свой вопрос или нет? — наконец подал голос Нейтан, словно они только что говорили о погоде, а не о разрушенной мечте о красивой любви.       — Что-то настроение пропало, — с трудом выдавил Уоррен. Честно говоря, ему хотелось просто сквозь землю провалиться и больше никогда не видеть ни Макс, ни Нейтана, ни Аркадию Бэй.       — Что за херня? — вскинулся Нейтан. — Сам предложил, а теперь на попятный! Так не пойдет, — Нейтан усмехнулся. — Ладно, тогда я продолжаю. Правду говорят, что твой папаша пьяный сел за руль, а потом въехал в дерево и разбился насмерть?       Внутри Уоррена все оборвалось, как будто он оказался в лифте, у которого каким-то загадочным образом исчез трос, и теперь он на полной скорости летел прямо в бездну. Он медленно поднялся с пола, опираясь на стену, и проговорил, глядя в никуда:       — Серьезно, Нейтан… Да что с тобой не так? Нравится издеваться над людьми? Нравится причинять им боль, да, чертов ты ублюдок?       Парни словно поменялись местами — теперь Уоррен возвышался над Нейтаном, прожигая его ненавистным взглядом. Но это продлилось недолго. Нейтан тоже встал, так что лица парней оказались буквально в нескольких сантиметрах друг от друга.       — Я просто задал вопрос, — сказал он тихо.       — Значит, мой ответ: иди на хуй.       Нейтан отвернулся, отошел немного, а затем резко повернулся обратно. Удар пришелся прямо в скулу, как раз на ту сторону, с которой у Уоррена была рассечена губа. Он отшатнулся, ударившись спиной о стену. Из засохшей ранки снова потекла кровь. Уоррен вытер ее тыльной стороной ладони, а потом, игнорируя боль, неожиданно хрипло рассмеялся.       — Кому ты пытаешься навредить? Мне? Или себе?       Нейтан поморщился.       — Что за херню ты несешь? Не думай, что знаешь обо мне хоть что-то.       — О, поверь, я понятия не имею, что творится в твоей гребаной жизни. И хочу, чтобы так оставалось и дальше. Но одно знаю точно — тебе хреново. И ты хочешь, чтобы так же хреново было всем вокруг. — Уоррен тяжело опустился на пол и, исподлобья глянув на Нейтана, добавил, — видишь? Я тоже иногда умею использовать мозги, когда дело касается других людей.       Он ожидал чего угодно — ярости, криков, побоев. Он не сомневался, что за такие слова Нейтан попросту вытрясет из него душу, что будет бить его до тех пор, пока не переломает все кости. Но тот не двигался, стоя к Уоррену спиной.       — Знаешь, — наконец проговорил он, — иногда я завидую тебе. Я бы тоже хотел, чтобы мой отец умер.       Уоррен запрокинул голову, не обращая внимания на кровь, капающую на футболку. Его жизнь летела ко всем чертям. Если это вообще можно было назвать жизнью. Что, по сути, у него было? Детская травма от потери отца? Чувство вины за то, что в глубине души он был рад его смерти? Средняя школа, которую он закончил на два года раньше положенного? Несуществующая любовь к девушке, которой не было до него никакого дела? Дурацкий вечер в местной тюрьме, проведенный с Прескоттом, который только что признался, что хочет, чтобы его отец был мертв?       — Дурдом какой-то, — прошептал Уоррен, а потом уже громче добавил, — знаешь, почему я ношу ту футболку с котом Шредингера? — Нейтан продолжал стоять к нему спиной и никак не среагировал на вопрос, но Уоррен все равно ответил. — Потому что именно так я себя и чувствую. Вроде бы вот он я, есть. Живу, хожу на пары мисс Грант, а в свободное время играю в задротские онлайн-игры. Но если подумать… В моей жизни нихрена нет. И в этом мы с тобой, Нейтан Прескотт, похожи, как бы ты ни пытался это отрицать.       Нейтан наконец повернулся к Уоррену лицом и медленно выговорил, глядя ему прямо в глаза:       — Я тебя ненавижу.       — Знаю. Это потому, что я единственный человек в мире, который сказал тебе правду, — Уоррен поднял голову, чтобы встретить направленный на него взгляд. — Поверь, я тоже не в восторге, что у нас есть что-то общее. Но… Sic vita truditur, или как там говорится…       Нейтан еще некоторое время сверлил Уоррена взглядом, затем подошел к кровати и устало опустился на нее, ссутулив плечи.       — Я хочу спать, — проговорил он словно через силу, и тут же, будто повинуясь невидимому приказу, свет в камере вдруг погас, осталось только освещение в коридоре.       — Что ж, видимо, не даром говорят, что в этом городе Прескоттам подчиняются даже фонарные столбы, — усмехнулся Уоррен.       Нейтан лег, повернувшись к стене и практически упираясь в нее коленями, и затих. Уоррен оттянул ворот футболки, пытаясь разглядеть пятна крови, а потом спросил:       — А мне что прикажешь, на полу спать? Кровать-то здесь тоже всего одна, сраные маленькие городки…       Вообще-то, он не рассчитывал на ответ. Однако Нейтан повозился немного, а потом сказал:       — Можешь тоже лечь. Только не вздумай поворачиваться ко мне лицом, ясно? Педик…       Уоррен готов был поклясться, что на последнем слове Нейтан улыбнулся.       Еще вчера Уоррен бы ни за что такого не сделал. Но сейчас ему было уже все равно. В какой-то извращенной манере это даже показалось ему правильным. Он медленно подошел к кровати (которая оказалась шире, чем он думал), и осторожно прилег на вторую половину, сразу отдаваясь потоку закрутивших сознание мыслей. Почему Нейтан запомнил дурацкую футболку Уоррена, которую тот и надевал-то всего пару раз? С чего это он оказался осведомлен о делах Макс, Хлои и Рэйчел лучше него самого, хотя сроду даже близко к ним не подходил? Почему просто не сломал Уоррену нос только за то, что тот оказался рядом в самый неподходящий момент? Разве так ведут себя люди, старающиеся доказать всем вокруг, что им на все плевать?       Уоррен тихонько вздохнул. Проблема была в том, что он знал ответ. Знал эту пустоту внутри, которую ничто не могло заполнить. Знал, какого это — вечно смотреть на других и знать, что ты никогда не станешь одним из них. Знал, что значит помнить каждую мелочь из жизни случайных людей. Ведь так создавалась иллюзия, что они хоть немного заполняют вакуум в сердце. Словно проживая чужие жизни, можно наладить свою. Вот только загвоздка была в том, что это так не работает. Очень жаль, но нет. И, похоже, только сейчас Уоррен осознал это до конца. Хватит уже гоняться за иллюзиями. Пора поумнеть.       Парень чуть-чуть повернулся, стараясь лечь удобнее. Спиной он чувствовал выпирающие позвонки на спине Нейтана, и ему казалось, что он даже слышит биение его сердца. А может это пульсировала пустота внутри них… Одинаковая пустота внутри двух совершенно разных людей.

Конец