Вечная проблема

- Лаурэфиндэ, - с едва заметным раздражением позвал Эктелион. - Лаурэ! Где ты там? Из ванной раздалось раздраженное шипение, а потом и голос Глорфинделя, что очень старался быть любезным: - Эктэллэ, я расчесываюсь. Подожди минуту... - Минуту, как же, - буркнул себе под нос лорд Гондолина и уже гораздо громче произнес. - Лаурэ, это все равно бесполезно, иди сюда... Глорфиндель показался на пороге. В одной руке его был гребень, а второй он перехватил длиннющую золотистую прядь. Он молчал, но черты его выражали немой укор. - Бесполезно, говорю, - возвысил голос Эктелион, глядя прямо в глаза. - Я все равно каждое утро просыпаюсь и отряхиваюсь. И еще снимаю целое золотое кольцо с... Не с пальца, в общем. Лаурэфиндэ глянул хмуро: - Если я не буду расчесываться, ты еще и в поножах будешь просыпаться, и в наручах. - Разницы никакой, - твердо стоял на своем Эктелион. - Ложись, говорю, брось это утомительное и бесцельное занятие. - Мои волосы сам король хвалил, - буркнул Глорфиндель. - Если отрезать покороче, будет легче расчесывать, но тогда Турьо огорчится. - Турьо вообще на золотоволосых слаб, - хмуро ответил лорд Дома Фонтанов. - Еще немного — и я тебя к нашему королю ревновать начну. - Мне с тобой не лучше, - раздраженно откликнулся Глорфиндель, дергая застрявший гребень. - Тоже вечно достаю клубок черных волос... оттуда, где им расти вообще не положено. Эктелион повернулся на кровати и сверкнул глазами: - Хочешь, я тебе докажу, что причесываться перед тем, как лечь в постель — бессмысленно? Глорфиндель посмотрел на него с сомнением, но гребень из волос выпутал и не глядя отложил на ближайшую поверхность, осторожно шагая вперед. - Ну? - Ты причесался ведь, да? - Предположим, - так же неуверенно проговорил Лаурэфиндэ. Эктелион ловко подтянул его к кровати за руку и резким движением заставил опуститься на постель. Глорфиндель успел подхватить вьющуюся гриву, и приземлился без потерь, однако следующим движением возлюбленный перехватил его за затылок и с силой направил к поясу — точнее, чуть ниже. За волосы он ухватился крепко — вырваться не удавалось — и удовлетворенно выдохнул: - Как давно я мечтал это сделать... Глорфиндель плохо понимал, о чем речь, но движение понял безошибочно. Ничем не прикрытое естество возлюбленного уже поднялось, и лорд Дома Золотого Цветка не стал отказывать. Он не очень сознавал, что происходит, но рот послушно раскрыл, быстро доводя любовника до полной твердости и начиная ласкать. Пальцы на прядях на затылке сжались крепче, а потом и перехватили удобнее. Какой-то волосок неудобно лег и теперь причинял боль, но Лаурэфиндэ не счел нужным обращать на это внимание. Ласки с каждым мигом становились все жарче, все горячее, и Глорфиндель уже не думал о том, что возлюбленный обращается с ним уж как-то слишком вольно — хотя обычно тот себе такого не позволял. Эктелион застонал, а потом с силой прижал любовника к себе, управляя им и заставляя принимать плоть глубже и резче. Глорфиндель к этому готов не был, но не противился, а слегка недоуменно старался не разочаровать — расслабил горло и щекотал языком шустро и ласково. Эктелион охнул, а потом и вовсе перехватил инициативу, заставляя двигаться. Лаурэфиндэ было неудобно, но он полностью покорился руке, надеясь чуть позже узнать ответ на вопрос, что это было. Лорд Дома Фонтанов на долгое единение размениваться не стал — выдыхал все чаще, и довольно скоро крепко притиснул любовника к себе. Глорфиндель осторожно пошевелился, получил странноватую ласку — Эктелион одобрительно потрепал его, словно пса, по голове — и отстранился, поспешно слизывая с губ семя: - Эктэллэ... - А вот теперь пойди и посмотрись в зеркало, - неожиданно самодовольно фыркнул Лорд Дома Фонтанов. Глорфиндель поднялся, но в ванную идти поленился — глянул в крошечное зеркало между двумя массивными шкафами. И раздраженно поморщился. Начинать процесс расчесывания можно было заново. - Ну и зачем? - он развернулся, тяжелым взглядом сверля томно раскинувшегося на кровати любовника. - Наконец-то я сделал все, как хотел, - расслабленно откликнулся тот. - А то, что у тебя патлы ниже задницы — так у большинства эльдар с этим попроще. Лаурэ, твое стремление к красоте тебя погубит. Брось, говорю, это бесполезное занятие и ложись. Завтра расчешешься. - Завтра это вообще не распутать будет, - угрюмо отозвался Глорфиндель, но после тяжелого дня, получасового махания гребнем и несколько неожиданного акта любви сопротивляться не стал — раздраженно плюхнулся на кровать и отвернулся, не дозволив даже оказать ответной любезности. Эктелион, видимо, чувствуя себя виноватым, попытался было сплести густые пряди возлюбленного в хотя бы подобие косы, но Глорфиндель молча их отобрал и свесил за спинку кровати. Проснувшись, Лаурэфиндэ не сразу сообразил, что не так, но стоило похлопать глазами, как понял — с вечера он не собирался спать на плече возлюбленного, но вот поди ж ты... Золотые локоны, разумеется, разметались по всей постели, и, конечно, привести их в порядок теперь будет очень непросто. Но раздражение уже давно прошло, да и теплое плечо, на котором Глорфиндель лежал, было таким уютным и удобным... Лаурэфиндэ хотел уже было снова провалиться в сон, но, слегка поразмыслив, поступил иначе: неслышно приподнялся и сел, после чего очень тихо и аккуратно расплел темную косу Эктелиона, да еще и от души помочалил ее, чутко следя, чтобы возлюбленный не проснулся, и после маленькой диверсии с чувством выполненного долга улегся обратно. По крайней мере, нынешним утром никто не посмеет упрекнуть его в долгих сборах.