Кантарелла

      Хоро задумчиво водит по цифрам на запястье, давит на них пальцами и понимает лишь одно — кто-то там наверху её явно не любит.       Она переводит взгляд на парня (иностранца, не японца), стоящего перед ней, и хочет рассмеяться. Да он же даже ниже её! Вдобавок ещё и пижон, одет с иголочки, не то что она — клетчатая рубашка, джинсы, кепка, надетая козырьком назад, и стоптанные кеды вряд ли могли составить о ней нормальное впечатление у этого незнакомца.        Заметно по его оценивающему взгляду, что она не ошибается.       Как же так вышло, что её соулмейт, мало того, что китаец (Ками, она ведь могла его никогда и не встретить, да и жить спокойно без страха умереть), так им ещё и жить-то вместе только день.       Это даже не смешно, если честно. Хорокэу хочется сделать вид, будто вся эта херня происходит не с ней, но получается не очень.       — Ну и как тебя зовут? — первым спрашивает незнакомец, окидывая её раздражённым взглядом, то и дело посматривая на эти чёртовы цифры, разливающиеся ядом по венам и желающими ей, точнее им обоим, скорейшей смерти.       — Усуи Хорокэу. Ты можешь не представляться — не хочу терять лишнее время, — хмыкает Хоро, поправляя лямки рюкзака и показательно вскидывая руку с «таймером».       «23:57».       — Я Рен Тао. И да, тут ты права — не хочу я умирать на пару с незнакомкой какой-то.       — Отлично, — выдыхает Усуи. Она действительно рада, что её родственная душа испытывает схожие чувства. — Тогда я пошла, у меня дела.       — Подожди, номерами всё же обменяемся. Мало ли, что в жизни может произойти… — хмыкает Рен Тао.       Хоро не считает, что это хорошая идея и что когда-нибудь у неё появится желание общаться с ним, а потом проклинать судьбу за такое мало количество отведённого им времени…       … но она все же диктует зазубренные наизусть восемь цифер и послушно записывает прямо на руку номер соулмейта, замечая его кривую улыбку на её действия.       На таймере «23:51».

***

      Пирика сопровождает её краткий рассказ встречи радостными вздохами и ахами и требует описать внешность.       — Ну, он ниже меня. Немного смазливый… И пижон, — задумчиво трёт подбородок Хорокэу, снимая кепку и цепляя взглядом экран телевизора, по которому показывают какую-то небылицу. О, а ещё её соулмейта с милой девушкой ангельского вида. Крупными буквами написано: «Наследник семьи Тао, Тао Рен, и его прекрасная невеста Жанна Р…»       Усуи-старшая не дочитывает фамилию этой девчонки. Ей до этого нет дела ровно столько же, сколько и её соулмейту нужна она сама. То есть, вообще в пролёте.       Хоро уверенно повторяет:        — Да, точно пижон.       Пирика хмурится.       — Знаешь, нее-сан, так людей не описывают! А уж в особенности соулмейтов!       — И как же надо? — лениво тянет Хоро, ставя чайник и доставая быстрорастворимую лапшу и кружки. — Хотя… можешь не отвечать. Глянь лучше в телек, там моя душенькая родственная.       — Правда? — срывается с губ сестры, и та резко поворачивается, грозясь упасть с кресла.       — Ага, вот тот, со странной прической. Ну, этот, Рен Тао, вроде бы, — трепет по волосам Пирику и улыбается Хорокэу. Пожалуй, эта встреча стоила лишь одной радости её сестренки.       — Как же здорово, нее-сан! Вам будет очень хорошо вместе, как и нам с Лайсергом! — уверенно говорит Пирика.       — Ага, конечно, — соглашается Хоро, заваривая себе поесть и заваривая любимый зелёный чай сестре и кофе для Лайсерга, который должен вот-вот придти.       Хорошо у неё с этим Тао ничего не будет, но огорчать наивную сестренку лишний раз не надо. Она впечатлительная.       Да и вряд ли можно сравнить сорок пять лет Пирики и Лайсерга с их (её и Рена) днём.

***

      Пиздец у Хоро по жизни случается нечасто, потому она каждый раз удивляется: откуда что пришло и зачем?       Но все бытовые и рабочие ситуации у неё перекрывает внезапный звонок посреди ночи с неизвестного номера. Угадайте, кто же оказался на другом конце?       — Скажи, что ты смертельно болен и просишь смерти от моей руки, иначе я тебя найду и буду медленно расчленять, скармливая бездомным псам, — шипит в трубку Хоро, не вставая с кровати и стирая слюну с лица и подушки.       Соулмейт подозрительно и раздражающе долго молчит, сопя в трубку и сбивая с нехороших мыслей. Усуи тихо шипит:       — Ты там вообще живой? Хрюкни в ответ.       — Что, прости? — недоумевает парень, слегка покашливая и чихая.       — Ну, будь здоров. Будем считать тебя пока живчиком. Теперь к делу. Тебе что от меня надо? Мы вполне мирно разошлись, умирать не собирались.       На душе неспокойно, этот звонок будто что-то переворачивает в ней, но Хорокэу себя успокаивает мыслями о выходном.       — Мне… Жанна… не важно. Прости за беспокойство, — выдыхает в трубку Рен.       — Да ты охренел, пижонишка?       — Кто?       — Кто слышал, — отрезает Усуи, садясь на кровати и свешивая ноги на пол. Дискомфорта от холода она не чувствует, так как к нему достаточно устойчива. — У тебя там что, умер кто-то, а пожаловаться некому?       — Я жениться не хочу. А ещё взрослеть. Что посоветуешь? — слышится натянутая насмешка. Хоро закатывает глаза.       — Не звонить малознакомым девушкам в четыре утра. Дельная мысль, согласись?       — Вполне. Но всё же…       — А чем невеста-то не нравится? — Хоро действительно недоумевает. Сладко-приторная девочка Жанна показалась ей чуть ли не Матерью Терезой с её благодеяниями, которые озвучил диктор по телеку. Вслух Усуи не собиралась этого говорить, мало ли что про неё мог подумать этот Тао (она же не сталкер, чтобы следить за ним и всё знать).       — Она мне не нравится. Вдобавок конченная мазохистка, — совсем уж горестно говорит Рен. — Боюсь представить совместную с ней жизнь…       — Фига се… Знаешь, у русских есть пословица или поговорка: в тихом омуте черти водятся. Твой тихий омут, похоже, таит в себе целого Дьявола…       — Ты не представляешь какого, — хмуро добавляет Рен. А потом они оба прыскают.       Общаться с Реном оказывается приятно и весело, так, как ни с кем больше. У неё от этого немного кружит и пьянит голову, и это, думается Хорокэу, не очень хорошо.       До самого утра они общаются на столько тем, что и не перечесть. Они узнают друг о друге так много, сколько не знают о родных сёстрах.       А ещё таймеры не отсчитывают время, по-прежнему оставляя «23:51». Это обнадёживает. Они могут общаться вот так ещё очень долго.       И они вместе радуются этому.