Fata Morgana

      Марк тихо стонет, садится на кровать и берется за голову.       — Хэй, мальчик, что случилось? — к нему подсаживаются, несильно толкая в плечо.       — Ты, Федоров, случился, — Маркул усмехается, поворачивает голову к другу и долго не отводит взгляда. — Пидор ты, Окси, пи-дор!       — С чего такие выводы о моей ориентации? Максимум бисексуал, но не пидор, Марик, нет, — Мирон улыбается, проводит рукой по плечу младшего и утыкается носом.       — Ебучий Оксимирон, — парнишка смеется, гладит жида по его жестким и сальным волосам. — Ты когда голову мыл, бисексуал?       — Я работал, — Федоров хмыкает, кусает за плечо и улыбается, не показывая свою улыбку Марку.       Маркул валит Мирошу на кровать, нависая сверху. Он уже знает предпочтения жида, и они не будут выяснять кто сверху, потому что все решилось в прошлый раз. Долгий был спор.       — Вот нахуя я с тобой связался? Глянь, теперь, вот, сам пидором стал, что вы там с Шокком про пидорасов базарили? — Марк пытается вспомнить строки, но мысли меняются, когда он чувствует, что чужие губы тянутся за поцелуем, а язык уже проводит по ряду зубов. Младший перехватывает инициативу, лезет под чужую футболку, рывком, поднимая её, пытается снять, но не хочет отрываться.       Блядский Мирон первый прерывает поцелуй, помогает снять с себя футболку, тянется, чтобы снять рубашку с Марка.       — Помоги, руки дрожат, — Янович просит, расстегивая пятую пуговицу, открывая ключицы Маркула, и сразу целует. От поцелуя остается слегка розовый оттенок, но быстро пропадает.       — Хэй, Мирон, а Дима не будет против? — Марк как-то уныло усмехается, тихо фыркает и прикрывает глаза.       — Дима не узнает, мальчик, ему не нужно об этом знать, — Федоров давит на грудь парня, садится к нему на бедра и наклоняется, тычась губами в чужие.       Марк быстро меняет положение, снова оказываясь сверху. Целует грудь, задевая соски, но не заостряя внимание на них, идет дальше. Мирон под ним чуть прогибается, уже неровно дышит. Маркул избавляет обоих от оков оставшейся одежды, спускается, целует Мирону бедро, после переворачивает того на живот.       Янович принимает коленно-локтевую, смотрит в стену и чувствует чужие руки на ягодицах. Руки сжимают, потом отпускают и снова сжимают.       Никакого шкафчика с баночкой смазки и презервативами рядом не оказалось. Но за смазку сойдёт слюна, а так они оба чистые и Мирон как-никак мужик, не залетит.       Пальцы Марка разминают мышцы, Мирон скоро насаживается сам, тихо стонет, когда палец задевает нерв.       — Заебал, не тяни уже, — Федоров произносит на неровном выдохе, сжимает простынь в кулаке и тянет.       — Ещё не ебал, Мирош, — Марк высовывает пальцы, но заполнять Яновича не собирается и даже не торопится: медленно ведёт рукой по волосам, спине, целует в лопатки.       Член у Маркула не то, чтобы большой, но без подготовки порвал бы. Марк двигается аккуратно, чтобы не навредить. Постепенно набирает темп.       Мирон стонет, двигает бедрами навстречу, то поднимает, то опускает голову, жмурится и просит ещё, когда головка тычется в простату.       Секс с Маркулом — нежный, медленный, без особых пятен, без криков и стонов боли. Секс с Димой — это жёсткий темп, громкие шлепки, маты, слёзы, боль, стоящая на границе с наслаждением. Мирон сравнивает, пытается сравнить, но мысли сбиваются от движения в заднице.       Марик кончает первый, кончает внутрь и извиняется, снова лезет с поцелуями. Янович подхватывает позже, закрывает глаза и хочет сейчас оказаться с Димой.       Маркул вытирает руки Мирона, бедра, по которым стекает собственная сперма, откидывает салфетки на пол — потом уберет. Ложится рядом с Окси, накрывает обоих пледом и отворачивается.       — Помоешься утром. Спокойной ночи.