* * *
Утром Алексей проснулся на какой-то лавке ещё более разочарованным в жизни, в которой совсем не было справедливости. Он помнил, что ночью утопил в унитазе бара свой телефон, пытаясь восстановить свои отношения с Мариной. Неудачно. Ещё куда-то задевался бумажник со всеми картами и деньгами. Даже сумка с вещами пропала. У Алексея остались только сплошные обязательства, кредиты и он, всеми брошенный и несчастный. Представив, что о нём напишет Марина, Алексей ужаснулся: теперь о его унижении узнают все. Все эти тысячи-миллионы подписчиков его бывшей. Ни одна уважающая себя девушка не захочет с ним встречаться. На работе, естественно, не забудут и будут вспоминать и постоянно гнобить, если после прогула у него осталась эта работа. Перспективы нарисовались столь ужасные, что Алексею захотелось… ничего не захотелось. Хотелось просто, чтобы ничего этого не было. Убежать и скрыться от невыносимой реальности. Почти не разбирая дороги, Алексей дошёл до парка и плюхнулся на скамейку под тень дерева, потому что ноги уже гудели, а голова кружилась то ли от похмелья, то ли от полуденного июльского солнца. — Вам плохо? Дать вам воды? — спросил кто-то с другого края скамейки. Обычно Алексей редко разговаривал с людьми на улице хотя бы потому, что часто ходил с плеером и не слышал, что к нему обращаются. Конечно, первой реакцией было сухо ответить «нет, спасибо, со мной всё в порядке», но пить реально хотелось, а на другой стороне сидела явно не маленькая, но определение «девушка» к предложившей помощь явно не подходило, скорее уж «девочка-подросток». — Я же вижу, что вам хочется попить. У меня есть стаканчики, — не дожидаясь его ответа, сказала девочка, покопавшись в объёмной сумке рядом с собой и выудив полуторалитровую бутылку с водой и пластиковые стаканы. — Сядьте ближе. Не бойтесь, я не кусаюсь, — светло улыбнулась она. Алексей пересел, взял предложенный стаканчик с водой и одним залпом осушил. — Берите ещё, — снова улыбнулась ему девочка, которая была явно натуральной блондинкой, подстриженной под каре, совсем бледная, с просвечивающей синими венками кожей и светло-голубыми глазами без намёка на косметику. Полная противоположность Марине, которая регулярно посещала солярии и красила свои длинные нарощенные волосы в угольно-черный. Разве что обе были худенькие, но у Марины был хороший бюст и женская фигура, а эта блондинка была просто высоким и очень худым почти плоским подростком. — Спасибо… — буркнул Алексей, злясь на себя, что снова думает о бывшей и даже какую-то случайную девочку, встреченную в парке, сравнивает с ней. — Вы выглядите… таким потерянным. У вас что-то случилось? — спросила девочка. — Боюсь, что ты слишком молода, чтобы понять взрослые проблемы, — хмыкнул Алексей. — А сколько вам лет? — Двадцать шесть. — Мне двадцать три, так что надо готовиться, — хихикнула «девочка», которая, как оказалось, была старше Марины. Слово за слово, и неожиданно Алексей рассказал случайной знакомой, которую звали Таня, всё о своей жизни, о том, что его бросила девушка, что, возможно, он лишился работы, что нужно выплачивать кучу кредитов, что теперь всю жизнь его ждут насмешки и отчуждение всех друзей и коллег. Таня очень внимательно его слушала, такого внимания Алексей, пожалуй, не получал ни от одной своей девушки. Таня молчала, лишь иногда кивая, улыбаясь или закусывая губу в нужные моменты, сочувствующе вздыхала, в общем, совершенно точно слушала, а не просто делала вид. Наконец Алексей иссяк, почувствовав, что, когда он выговорился, ему стало немного легче. — Вам нравятся одуванчики? — после затянувшейся паузы спросила Таня. — Нравятся одуванчики? — переспросил Алексей, несколько растерявшись от такого вопроса. — Ну… нет, наверное, или мне всё равно. Бесполезные цветы, почему они должны мне нравиться? — Да… Сорная трава, — странно улыбнулась Таня, словно самой себе. — Меня так однажды назвали… в больнице. Сорная трава. Бесполезная, а сколько ни выдирай, всё равно вырастает. — Но почему?.. — спросил Алексей и смутился странной улыбке в ответ. — Я инвалид с детства. У меня редкая болезнь, название вам ничего не скажет, но после очередного приступа если человек всё же выживает, то регрессирует. Теряет память как умственную, так и мышечную, ребёнок не может сам есть, разговаривать, ходить, абсолютно всему надо учиться заново. У меня было несколько таких приступов. Врачи говорили, что я не доживу до года, потом что не доживу до трёх лет, потом что не перейду рубеж пятилетия. А я как одуванчик: его топчут, срывают, а он всё равно упрямо растёт. И вроде бы для чего?.. Сорная трава не принесёт пользы, не накормит, лишь занимает место какого-то более полезного и культурного растения… — Но всё же вы живы, зачем так говорить! — сказал Алексей, глубоко поражённый короткой историей совершенно нормальной с виду девушки. — Вот именно, — многозначительно улыбнулась ему Таня. — Мало кто знает, какое это счастье — жить. Думаю, вам стоит навестить родителей, привести себя в порядок и завтра пойти на работу. Всё у вас будет хорошо, Алексей, вы ещё встретите свою настоящую любовь, и всё наладится. — Спасибо, — Алексею стало неловко, — за воду и… вообще. — Должен же одуванчик приносить какую-то пользу, верно? — улыбнулась Таня.* * *
В обед Алексей вышел на улицу и решил прогуляться. Ноги сами принесли его к центральному парку, расположенному в шести кварталах от его офиса. Вчера он встретил там Таню и втайне надеялся увидеть девушку вновь, чтобы рассказать о том, что к родителям принесли его вещи, бумажник и документы, так как в паспорте была указана прописка, и что отец позвонил к нему на работу, тревожась, что что-то случилось, и что всё наладилось. На работе его даже поддержали, и он понял, что Марину никогда не любил… Тани на той скамейке не оказалось, было бы глупо думать, что девушка сидит в парке целыми днями. — Бабушка! Смотри, одуванчик! — пронзительный детский крик заставил Алексея обернуться. Маленький мальчик лет четырёх сорвал круглый пушистый одуванчик и изо всех сил подул на него. Белые парашютики сорвались с головки цветка и были подхвачены ветром. — Ты видела, бабушка? Как красиво!.. — смеялся мальчик, провожая их взглядом. Сопровождавшая ребёнка женщина улыбалась. Алексей поймал себя на том, что тоже улыбается и почему-то счастлив. Счастлив просто потому что... © Copyright: Кицунэ Миято, октябрь, 2017