Какого цвета ваша боль?

POV Эрик. С ноги вышибаю дверь в свою квартиру. Она по инерции захлопывается обратно, оставляя после себя гулкий звук. Я не знаю на ком сейчас сорваться и делаю это на предметах, которые попадаются по пути. В стену летит фляга, падая, оставляя на себе плоскую вмятину. В квартире пахнет пустотой. Она не давит на меня. Я привык к ней, как к верной и единственной спутнице. - Где, блять, сигареты! - говорю я в воздух, шаря по карманам и понимая, что последнюю скурил в этом чертовом бункере. Я зол. На себя, на эту девчонку! Зол на свой развязавшийся язык, но как иначе бы она рассказала о себе? Нужно было бросить ей кость, для приманки, на которую она попалась сразу, подтверждая факт заинтересованности моим прошлым. Выхожу на балкон, меня встречает алый диск солнца, который спешит скрыться на горизонте, его последние лучи прощаясь лениво слепят глаза. Ищу в горшках хоть какой-то целый окурок, понимаю, что вряд ли найду. Я всегда курю до конца. До жадности, до усмирения. Как я мог так проебаться с новой пачкой? У меня всегда под рукой сигареты, но в последние дни я сам не свой, забывая такие вещи. Для меня это не мелочи, я всегда держу под контролем любые ситуации, и забыть купить сигареты? Которые я курю пачками? Это в первый раз после... Еще тогда пообещал себе не вспоминать о ней. Тогда, в старом, заброшенном районе изгоев я похоронил всё. Её, прошлое, чувства, воспоминания и себя. Мы оба любили, но никогда не говорили это друг другу. Я был скуп на эмоции, а она слишком горда, чтобы сказать это первой. Вся наша Любовь осталась там, за стеной. Под пылью сухих дорог и кровью врагов. Жалею ли я о несказанном? После стольких лет, я не позволяю себе о ней вспоминать. Это лишнее. Это отвлекает. Это заставляет на подсознании жалеть о многом. Я не могу позволить себе эту роскошь. Но со вчерашнего дня, я развязал удавку, которая сдерживала все мои чувства у горла, не давая им подобраться к сердцу. И когда я это сделал, понял, что их больше нет. Они высохли. Почти исчезли. Боли воспоминаний нет, лишь образы о ней. Ее смех, ее шелковые волосы, ее мягкие губы и бездонные глаза. Она была лишь картинкой, как на единственно оставшейся фотокарточке. Мне не хорошо и не плохо. Мне все равно... Во мне пустота и я гнию в ней один. Но место в моем сознании сейчас начинает занимать другая. Меня это дико злит. Она словно дрелью вкручивается в висок, пробивая себе место в самом ценном моем арсенале. Как только я увидел ее, раскусил сразу. За всей привлекательностью, мягким голосом, стоит живодер, который жаждет боли. Она точное отражение меня. Такая же Цепочка начала складываться с того момента, когда я узнал, что всё-таки случилось с рукой Румына. Я понял это, как только ее виноватые глаза упали на отвратительный шрам на его руке. Он был по правде большим. Когда его руку подлатали, в первое время он не мог до конца сгибать ее, тонкая кожа на шраме лопалась так глубоко, что приходилось сшивать ее снова. Она выдрала большой кусок, и эту рану смогли вылечить только в Эрудиции. Ему пересаживали связки, нервы и мышцы. И все ЭТО она сделала голыми руками. Хладнокровно. Я видел ее в столовой. Как она била искреннего, который потерял сознание сразу после удара об стол, но на этом она не остановилась. Ее кулаки встречались с его лицом снова и снова, а почувствовав кровь, этот процесс мог закончиться летально, если бы не Итон. Такой же выродок. Далее был бой с ним. Я пересматривал видео с камер наблюдения. Признаться честно, я был в восторге. Столько крови после боя еще никто не оставлял. Я знаю, на что способен Итон, я бился с ним, и он делал это не честно, я понял это только после ее сегодняшнего рассказа о ее монстре. Значит Итон такой же. Это прибавляет к нему большей мерзости. Трусливый сукин сын. Но тогда с ней, он дрался на равных. И я смотрел на это с широко раскрытыми глазами. Столько причиненной боли ему не доставлял никто. Только она. Я видел, как она пробивается в его грудную клетку, как она кричит, не видя никого вокруг, как кровь брызжет на ее лицо, возбуждая в ней больший аппетит. Я видел, как она смотрела на мертвого изгоя. Она была словно в трансе, даже улыбалась. Она хотела увидеть смерть, застывшую на его лице, и почти это сделала, но я помешал ей. Я хотел этого. Хотел раздразнить ее. И последнее. Вчера я услышал, как она кричала во сне. Даже в этом мы похожи. Кошмары снятся либо жертвам, либо их мучителям. Такие сны, от которых кровь стынет в венах. Сопоставив все, что я знал о ней, она не была жертвой. Я был приятно удивлен. Мне хотелось увидеть это в живую. Хотел увидеть ее мотающееся тело по кровати. Хотел увидеть волосы прилипшие к лицу от пота. Хотел чтобы она кричала мне в ухо, пока я сдавливал на ее горле руку до хруста шеи. Но когда я вышел на балкон, она уже проснулась. Я чувствовал ее злость. Растерянность. Мне это нравилось. Меня бесит в ней двуличность. Я хочу ее раскрыть. Вывести на чистую воду. Я хочу чтобы она не притворялась. А была тем, кем является. Забавно видеть, как она цепляется за все хорошее вокруг, боясь посмотреть правде в глаза. Она отвратительна тем, что ненавидит меня и при этом спасает. А после убивая себя угрызениями совести. Все эмоции в ней читабельны. Все на поверхности. Сожаление в глазах не спрячешь. Лживая сука Я сажусь и на подоконник, предназначавшийся для цветов, когда-то растущих на этой терассе и смотрю на розовое небо, которое темнеет каждую минуту. Если внимательно наблюдать за ним, ты увидишь перемены цветов на плоском небе. Алая палитра уступает темной, с белыми точками в виде звезд. Захлопывающаяся дверь, говорит о приходе моей соседки домой, а затем и стук второй двери. Она пошла в душ. Даже от сюда слышен напор воды. Меня распирает дикое желание ворваться в ее расслабленное состояние, которое сейчас она нежет под струями горячей воды. Чтобы она растерялась и не успела ничего предпринять. Хочу сдавить её горло и прижать теплое от воды тело к холодной бетонной плитке. Хочу узнать весь путь линии татуировки и потом пройтись по ней ножом. Оставляя там красную, длинную, рваную рану. Буду резать ее снова и снова, когда она будет стягиваться на глазах, смотря при этом прямо в ее черную душу. Хочу залезть к ней в голову и ходить там, как у себя дома, вышвыривая от туда ненужное. Хочу ломать ее. Крушить. Хочу изгнать ее из моего мира. Мира... Какая ирония... Девушка с именем, которое должно приносить счастье, но приносит лишь гнев, но этот порок мне по душе. Я люблю все, что связанно с этим. Хотел бы я жить по-другому? Наверное я бы не смог. По-другому я не умею. Не хочу. Оторвавшись от размышлений, я сам отправляюсь в душ. Так и не покурив. В этих чертовых горшках торчат лишь окурки, травя ядом землю. Через час начинается церемония. Макс любил праздник Огня. Для него это много значило. Он искал в этом смысл. Воодушевлять Бесстрашие и сеить надежды. Спасать невинных, вот залог настоящих Лихачей. Но все это лишь красивый фантик, скрывающий под собой прогнившую черную грязь. Пока я брился, услышал стук в дверь. Думаю это Лойя, с моим костюмом. Обернув бедра полотенцем, подхожу к двери и слышу очередной долбёж. Только не в мою. В соседнюю. Открываю дверь одновременно с ней, создавая сквозняк, который синхронно захлопывает наши балконные двери. Она вздрагивает оборачиваясь на шум, а я смотрю только на ее голые ноги, на которые она натягивает черную не по размеру футболку. За эти пару секунд наши гостьи, пришедшие к нам проходят в дом. Лойя, ко мне, Арина к ней. Как только в коридоре никого не остается, мы сверлим друг друга взглядом. Я вижу, как ее костяшки белеют на руке, сжимая ручку двери. Она смотрит на меня с ног до головы. Оценивает. Я лишь на это усмехаюсь. Я знаю этот взгляд. Взгляд девственницы, которая увидела голого мужика, но делает вид, что ей не интересно. Ей интересно. Я резко захлопываю дверь, оставляя тем самым последнее слово в наших гляделках, за собой. Оборачиваясь к Лойе. «Дивергентная стояла в мужской футболке?» В руках Лойи чехол с моим костюмом. - Теперь она твоя соседка? - с явным вызовом спрашивает Лойя. - Это тебя не должно ебать. - вырываю из рук чехол и бросаю на кровать. Туда же летит полотенце. Лойя заметно улыбается, и подходит ко мне сзади, в надежде, что ей перепадет трах. Обнимает меня, кладет руки на член. Но не обращая на это внимания, отталкиваю ее и подхожу к комоду, достаю боксеры, и носки. - Милый, я так соскучилась. - она начинает стягивать с себя тонкую бретельку ее черного платья. - Не сегодня. - открываю чехол. - Почему же? Уже успел к соседке сходить? - не успевает она договорить, как я припечатываю ее к входной двери. Бретелька на платье под таким напором безвольно слетает вниз, оголяя розовый сосок Лойи. Перевожу взгляд на грудь. Ничего не чувствую. Я не хочу ее. - Ты меня уже порядком бесишь, Лойя. - вдавливаю ее горло предплечьем. - Не забывай, кто Я и кто ТЫ, могу напомнить где твое место. Оттолкнувшись от нее, открываю дверь. Она стоит молча, хлопает глазами. Ничего не понимает. Злится. - Я сказал вон! - ору на нее. Она вылетает зацепив подолом дверь. Платье трескается. Я слышу ее стон. «Шлюха!» Черный костюм, черная рубашка. Сегодня в красном будет только символ огня. Каждый год символом были все пять Лидеров Бесстрашия. Пять огненных силуэтов в толпе черного дегтя. Отображающее силу, власть, защиту и надежду для всех Фракций. Закрепляя все это зажжением факела в чаше с углями. Видимо в этом году один Макс будет отчитываться за всех. Я этому лишь рад. Мне нужно просто надраться. Собравшись и решив начать пить заранее, я выхожу из квартиры. Открываю дверь. «Тебя становится слишком много» - Не думай возвращать, они тебе очень идут! - Арина в черном платье стоит на пороге у девки, которая до сих пор одета в футболку. К ее «наряду» прибавились туфли. Оглядываются на меня. - Привет, Эрик. - киваю Арине в ответ и направляюсь к лифту. Нажав на кнопку, слышу, звук закрывающейся двери в далеке, а затем стук приближающихся каблуков. - Разве в этом году ты не символ огня? - Арина встает рядом. Даже на каблуках, она на две головы ниже меня. - Нет. На этом ее вопросы заканчиваются. Мое настроение словно феромонами злости витает вокруг меня, убеждая всех обходить меня стороной. Арина чувствует это. Мы едем молча. Каждый на свой этаж. Захожу на главный балкон Ямы, где уже сидят все Лидеры и что-то распивают. Вся Яма напичкана декоративными факелами, которые переливают оранжевым светом, по черным стенам Бесстрашия. Шумная толпа внизу уже разогрета алкоголем и предвкушением праздника. - Эрик, - приветствует меня Макс, одетый также в черное, лишь огненно красный галстук рябит глаза. - Ты в этом году скромно решил? - указываю на его галстук и наливаю себе виски в стакан. - В этом - да. - он еле улыбается. Мы садимся в кресла, которые стоят полукругом и смотрим вниз, как в Яме уже собираются сотни людей. Кто-то стоит на противоположных балконах, кто-то выше. Яма кишит бесстрашными, будто черной икрой в банке. - Начинайте без меня, я отлучусь. - Курт направляется к выходу из нашей ложе. Через десять минут, Макс начинает речь. Подходит к микрофону и дважды бьет пальцем по нему. По Яме разносится отвратительный звук. Зал загудел, приветствуя своего Лидера. - Бесстрашные! - яма завыла. - Сегодня ежегодная церемония Огня! И я хочу сказать вам самые главные слова! В бою побеждает тот, кто готов отдать жизнь за дюйм. И я знаю, что во мне есть жизнь, потому что я готов драться и умереть за этот дюйм. Я не могу вас заставить, но вы лучше посмотрите на человека рядом с вами и увидите того, кто пройдет этот дюйм с вами, кто пожертвует собой ради общего блага, потому что знает, что каждый из вас сделает то же самое. Потому что это и есть Бесстрашие, господа. И мы либо победим все вместе. Либо умрем поодиночке. Как собаки! Внушающий уверенность голос Макса несет свои плоды. Все аплодируют. - В этом году мы не будем огнем, который зажжет чашу, - он указывает вниз, на пьедестал с большой чашей, наполненной углями. - Мы выбрали человека, который сочетает в себе все качества Бесстрашного! Того, кто ценой своей жизни готов защищать свою фракцию и своего Лидера! И сделал это уже дважды! «Не может быть» - проносится у меня в голове. - В этом году, наш символ огня, - он указывает на главную дверь, которая ведет в Яму. - Мира! Зал рвется от шумных аплодисментов. Все головы уставились на эту дверь. Все желают увидеть ее. Даже я, не заметил, как подошел к перилам, чтобы не пропустить, облокотился на них выжидающе. Тяжелая, высокая, железная дверь открывается, впуская в яму символ Огня. Девушка одета в короткое красное платье, ее волосы убраны назад в незамысловатый тугой узел. Туфли на высоком каблуке только подчеркивают ее длинные ноги, по которым чернильной ниткой ползет татуировка. Она идет к чаше, пока все расступаются, и трогают ее за руки. На удачу. Так принято. Она не волнуется, ее вздернутый подбородок и расправленные плечи говорят, что она уверенна во всем. Будто делала это каждый день. Она поднимается на черную платформу с красной чашей и горящим факелом рядом. Встает напротив нее, поднимая голову вверх, на нас. На Макса. - Ты символ Огня. И тебе выпала честь начать этот праздник. - объявляет ей Макс. Я вижу, как ее взгляд меняется. Она смотрит на факел, который не имеет ручки. Зал затих. Она подходит к факелу смотрит на него и не думая берет голой ладонью за ручку в огне. В зале слышны вздохи. Она поднимает факел с подставки и кладет его в чашу. Угли зашипели, обозначая начало праздника. Зал завыл, она поднимает глаза на наш балкон, смотрит на Макса и улыбается, тот делает тоже самое в ответ, затем взглядом показывает посмотреть позади себя. Она моментально оглядывается и смотрит на пол платформы, на которой с краю лежит кевларовая перчатка. Без раздумий, одно мгновение ей хватило схватить факел, пламя которого кусало ее кожу, плавя до костей, чтобы опустить его на дно черных углей. Без единой эмоции на лице. Безучастно. Ее внизу встречают друзья, она складывает руку в кулак и спускается к ним. Не оглядывается. Сегодня она Огонь среди черных углей... Лидеры задерживаются в ложе, чтобы обменяться поздравлениями. Как фальшиво. Решаю уйти. Как только я спускаюсь через коридор ведущий в Яму, вижу Джанин. Она стоит спиной ко мне, и разговаривает со своей псевдо дочерью. Какого черта она здесь делает? Я подхожу к ним и встаю рядом. Не могу пропустить это действие. Девчонка, смотрит на мать с явным удивлением ее появления здесь. Повернувшись ко мне, Джанин приветствует меня. - Эрик. - я лишь киваю этой стерве. - Я совсем забыла, что сегодня ваш праздник. Заехала передать в медчасть лекарства и встретила свою дочь. Мира, могу тебя поздравить, это честь носить сегодня красное. - она окидывает ее наряд взглядом. Ее дружелюбный друг явно перебарщивает с заботой. Он стоит чуть впереди девки, прикрывая ее от Джанин. И она это замечает. - Я вижу, ты нашла друзей. - протягивает руку парню и его девушке. - Джанин Метьюс, а вы? - Саломон Чейз. - он неохотно пожимает ее ладонь. - Аманда. - только именем обходится ее подруга. - Чейз? - повторяет его фамилию, смакуя на языке, будто знает ее, но не может вспомнить. Джанин меняется в лице. И теперь смотрит только на свою бывшую дочь. С явной издевкой. - Вы проходили пейзажи страха? - она обращается к ней. - Как видишь, Джанин, я уже Бесстрашная. Мне не нужно их проходить. Джанин улыбается, обводя всех взглядом. - Знаешь, а жаль. Может быть ты узнала что-то новое. До встречи, Мира. - она поворачивается к ее другу, рисуя на своем лице широкую улыбку. - До свидания, Саломон Ч-е-й-з, Аманда. - теперь она смотрит на меня. - Эрик. - Джанин. Лидер Эрудиции уходит, и ее примеру следуют трое, но я хватаю дивергента. За ту самую руку, которую она оплавила факелом. Резко оборачивается ко мне. Ее прядь выбивается из гладкой прически, спадая на глаза. Мы смотрим друг на друга, не расцепляя руки. - Я сейчас подойду. - она оборачивается к своим встревоженным друзьям. - Мы будем в баре. - он обнимает свою подружку и неохотно уходит, все время оглядываясь назад. Я подхожу ближе, сильнее стягивая ее кисть. Поднимаю перед собой и смотрю на красную пленку уже почти зажившей кожи. - Значит в огне не сгоришь. - Ищешь способ убить меня? - она вырывает руку. Гладит место ожога. - Можешь огонь вычеркивать. Забавно. - Сегодня после праздника, в комнате Пейзажей. Это приказ. Она все сразу поняла. Не трудно догадаться, чего я хочу. Что-то в словах Джанин меня напрягло. Я чувствую, что упускаю какую-то деталь. «Может быть ты узнала что-то новое» Я должен знать, чего она боится. Я должен увидеть ее ночные кошмары в живую... - Я могу идти? - ее голос уже не такой уверенный. «Значит я попал в точку» Я подхожу к ней в плотную. Она не отстраняется. Смотрит мне в глаза. В бункере она их закрыла, от страха, что я мог прикоснуться к ней. Почти дрожала, это мне понравилось тогда. Решаю повторить это еще раз. Нагибаюсь к ней ближе. Уже чувствую запах ее шампуня. Тяну носом прикрывая глаза. Мята. Она пахнет мятой. Выдерживает мой натиск. Продолжаю. Беру ее прядь и заправляю ей за ухо, чертя пальцем от уха до ключицы. Даже не моргает. Глупая, глупая девочка, если ты решила бросить мне вызов... Кладу на нее руку и веду вниз от ее плеча к локтю, чувствую под своей ладонью ее мурашки на коже. Улыбаюсь на реакцию, которую произвожу. - На удачу. - сквозь улыбку цежу я. Что-то бубнит себе под нос и уходит. Оставляя после себя шлейф свежей мяты.

*****

Начинается музыка, и Яма превращается в неразборчивый галдеж. Иду ближе к бару за наш стол. За ним уже сидят половина «стрел» и Лидеров, все веселятся и пьют пойло, которое им проставляют. Лойя закинув ноги на Румына, водит пальцем по его ноге. Не смотрит на меня. Боится. Опоздавший Макс садится рядом со мной. И я не упускаю эту возможность. - Серьезно? - я открываю бутылку пива и поворачиваюсь к нему. - Ты про что? - с долей иронии отвечает Макс. - Она? - я переводу взгляд за соседний стол, за которым сидит девчонка со своими друзьями. - Ты не согласен? - улыбается. - Она лучше нас всех вместе взятых. Я тебе это уже говорил. И между прочим она опять тебя спасла. Я делаю долгий глоток из стеклянной бутылки, в которой пузырьками пенится хмель. - Мне все равно. - ложь. Сижу, пью пиво и смотрю только на это блядское красное платье. Оно, как тряпка для быка, концентрирует внимание только на себе. Смотрю на ее спину, на очертание лопаток, как при любых движениях ее мышцы на спине плавно перекатываются, привлекая еще больше. Она сидит вместе с неофитами, которые пьют, несмотря на правила запрета. Сегодня им никто ничего не скажет. Сегодня у них есть выбор нажраться или нет, ведь завтра продолжаться тренировки, для тех, кто выжил после этой попойки. И закончатся для тех, кто не явится в назначенное время. Я ненадолго представляю, как вышвыриваю каждого к изгоям. Меня это ненадолго отвлекает от ее спины. Ор за столом переходников усиливается. Они о чем-то спорят, договариваются, пихают друг друга. Во время этого она встает и направляется к нам. Глоток. - Макс. Я хочу поблагодарить тебя за эту честь. - она оглядывает себя, указывая на цвет своего платья. - Это для нас честь, иметь такую Бесстрашную! - он приглашает ее сесть. Слово «иметь» для Макса бывает двух вариаций. Первое это иметь в плане траха, и второе «иметь», значит пользоваться ее умениями для своей выгоды. В ее случае был второй вариант. Очевидно. Свободное место только рядом со мной. - Спасибо, но я не на долго. - отказывается она на предложение Макса. Умная девочка. Не лезь на рожон. Румын скидывает ноги Лойи с себя и тянется через стол, проводит рукой по плечу своей протеже. - На удачу. - она ему улыбается в ответ. - Мира, ты чудесно выглядишь! - Румын поднимает за нее бокал. Все повторяют за ним. - Ты присоединишься к нам? - Прошу меня простить, но мои друзья собираются на «вызов». Я пообещала им быть с ними. - Что ж, вы знаете правила. Инструкторы будут с вами. Хорошо вам повеселиться. - Макс поворачивается ко мне. - На тебе почти 30 голов. Не убей там кого нибудь... Это была шутка для чужих ушей, но Мы с Максом поняли друг друга. Я в том году выкинул из поезда неофита. Кто-то бросил мне вызов выбросить мусор из всего вагона. И я это сделал. Неофиты уже кричат за столом, привлекая к себе внимание всех, кто может их расслышать из-за громкой музыки, подбадривают себя, у кого-то уже бутылка в руке и он начинает игру...