Счастья первая пора

Пожалуй, больше всего мир удивился тому, что Таня не собиралась играть за невидимок. Тренер английской сборной что-то блеял на английском, самая добрая тетя улыбалась с дружелюбностью акулы, а Гурий только виновато развел руками. — Наша команда есть сыграна, — на ломаном русском объяснил он. — И твой скрипка тяжело прятать под плащ-невидимка... — Это контрабас, — огрызнулась Таня. Но факт оставался фактом: за Англию ей не играть. Гурий мялся, протирал очки и явно не знал, как сказать то, что хотел. Таня почувствовала раздражение. — Или ты говоришь, почему мы сейчас здесь, а не бежим на тренировку, или я ухожу! Если это опять какие-то твои глупости... — Ньет, Танья, подожди, — спохватился Гурий, хватая ее за руку. — Я не знать, как тебе сказать... Я не понимай, может, это ваш русский хумор, но я не понял шютка... — Не понимаешь шутки — купи себе сборник анекдотов, — резко ответила Таня. — Авось что-то в голове и включится. Пуппер задумался. — Спасибо за совьет, — отозвался он. — Я подумай об этом. Но я не это хотьел тебе сказать. Таня закатила глаза. Гурий всегда был невозможно многословен. Может, стоило купить кляп по совету Гробыни? Впрочем, вряд ли она советовала это искренне. — Ближе к телу, Гурий! Пуппер смутился. — Прямо здьесь? Таня только вздохнула. Как же тяжело с этими иностранцами... — Говори, что ты хотел, или Соловей нас вздернет за опоздание. — Он не можьет так поступить! Согласно магической поправке от тысяча пятьсот шестьдесят четвертого года треньерам запрещено примьенять к игрокам физический наказаний... — Гурий! Соберись! Пуппер кивнул и наконец перешел к делу: — Ваша странный бабушка... Ягга? Который меня лечиль, сказаль мне, чтобы я тебя бросьил. Что ты должна страдай, иначе быть плохо. Проклятий. Я не понимать таких шьюток и потому говорийть тебе. Таня вздрогнула. — Что ты несешь? Кому плохо? Почему? Гурий покачал головой. — Я не знай таких глупых проклятий. Оно может заставийть тебя страдай, но чтобы другие люди так его исполняй... То, что сказать та бабушк, не иметь смысла. Танька покрутила пальцем у виска. — Ты точно что-то недопонял. Пошли, горе луковое, мы на тренировку опаздываем. — Горье луковое? — Идем! Вот же придумал глупость! Ягге бы не стала заниматься подобным. Наверняка она просила его о чем-то безобидном, а он себя накрутил. Ох уж эти англичане... Англия встретила ее даже не холодом — сыростью. Сырость забиралась под одежду, проникала в помещения, и Таня чувствовала, что постоянно зябнет. В Магфорде на нее смотрели с удивлением — как, разве русские могут мерзнуть — и от этого Таня только злилась. Она проклинала свою обиду и свою принципиальность, которые заставили ее сорваться из Тибидохса и улететь сюда. В минуты душевной слабости она думала о том, чтобы сесть на контрабас и вернуться домой, но гордость ей не позволяла. В Магфорде было тяжело — он совершенно не был похож на уютный неправильный Тибидохс. Здесь нет лестницы Атлантов и можно не бояться переломать ноги, нет Башни Привидений с ее тайнами, нет Исчезающего этажа... Магфорд казался выхолощенным, бледным и скучным. Безопасным. Таня послушно ходила на занятия, но почти ничего не понимала: ее уровень английского языка был не выше «Hello, my name is Tatyana», причем даже эту фразу она говорила с жутким акцентом. В Тибидохсе языками не занимались, а лопухоидную школу Таня оставила слишком давно, так что те немногие знания, которые были, растворились во времени. А магфордцы — это не Гурий, ради одной приблудной русской учить язык никто не собирался. Сам же Гурий смотрел на нее грустными глазами и предлагал позаниматься. Он почему-то совсем не чувствовал себя победителем из-за того, что Таня оставила Ваньку и Тибидохс и прилетела к нему. Может быть, он уже разочаровался в ней и в своем выборе, но английские манеры не позволяли ему высказаться прямо. Для себя Таня решила, что она ничего не будет делать, пока он ей не скажет. Она к нему прилетела? Прилетела. Пусть радуется и планирует свадьбу, разве он не этого хотел? — Это что? — с любопытством спросила Таня, глядя на то, как Гурий украшает коридор. — Это омела, — охотно пояснил Гурий. — Раньше омела быть символ мира и дружбы. Мы до сих пор украшаем ей потолок в праздники по старой традиций. — А поцелуи? — спросила Таня, смутно припоминая прочитанную в детстве историю. — Разве не нужно под омелой целоваться? Гурий кивнул и, выпустив искру, прикрепил к потолку еще один венок. — Это тоже древний традиций. Я не ждать, что люди здесь начни ее соблюдать, я просто хотеть повьесить омелу в знак дружбы. Но если ты хотеть попробовать традицию с поцелуями... Таня хотела пренебрежительно фыркнуть и сказать «вот еще», но в дальнем конце коридора заметила знакомое желтое пятно. Ванька. — Хочу, — выпалила Таня, прежде чем поняла, что именно говорит. Гурий же посмотрел на нее удивленно-радостно. — Можно? — недоверчиво спросил он. — Гурочка, если девушка говорит, что можно, действуй, пока она не передумала, — копируя Гробыню, произнесла Таня. — А то мы существа непредсказуемые, пока ты будешь ломаться, я успею передумать и замуж за другого выйти. В глазах Гурия зажглась внезапная решимость, и, притянув Таню к себе, он прижался к ее губам своими. Эта решимость ли сыграла свою роль или тот факт, что губы Гурия оказались приятными, мягкими и теплыми, но во время поцелуя Таня почти не думала о Ваньке, а когда Гурий поднял голову, маечника уже нигде не было. Кажется, она даже слышала, как кто-то убегал по коридору. Так ему и надо, предателю. Сбежав в очередной раз от опеки Гурия, пытавшегося помочь ей с языком, она бродила по закоулкам Магфорда и в одном из переходов наткнулась на шумную компанию из десяти человек. Точнее, они не все были людьми, Таня заметила среди них лепрекона и баньши, но все они были огненно-рыжие. Ее заметили и обступили со всех сторон. Таня и английский-то понимала худо-бедно, и то благодаря Гурию, а ирландский для нее был и вовсе темный лес, так что она не могла понять, о чем весело болтали окружившие ее. Обсуждали и осуждали? Она же теперь знаменитость... — Что вам надо? — спросила она по-английски с жутким акцентом. Ирландцы переглянулись, и вперед выступил лепрекон. — Ты Таня Гроттер, — уверенно произнес он. — Девочка, сбежавшая из-за любви в Англию. «Из-за любви» — очень точное определение. Осталось понять только, «от любви» или «за любовью». Таня сложила руки на груди и упрямо вскинула подбородок. Если они думали, что могли ее смутить, то не на ту напали. — И что? — Мы видели, как ты играешь в драконбол, — сказал лепрекон. — Хочешь сыграть с нами? Перед самой Гардарикой Таня затормозила. Гурий остановился тоже и вопросительно на нее посмотрел. — Я хотела поблагодарить, — негромко произнесла Таня, — за то, что помогал, и за то, что пытался спрятать от богов. Гурий смутился и опустил взгляд, его щеки запунцовели. Он был совершенно не похож на себя, каким он был в доме тети Нинель и дяди Германа. Куда-то исчезла его решительность, и он снова превратился в вечно неуверенного юношу с потными ладонями. — О, Танья, my dear... я бы сделал для тебя не только это, — пробормотал он. Гурий снова становился привычным надоедливым Гурием. Но все же... было в нем что-то милое. Испугавшись этой мысли, Таня развернула контрабас по направлению к острову. Лезет же в голову... всякое. Сборная Ирландии, во всяком случае, той ее части, что входила в Великобританию, не участвовала в международном турнире по драконболу, каждый раз проигрывая невидимкам, как, впрочем, и сборные Уэльса и Шотландии, но Таня была счастлива снова оказаться в небе. Их дракон оказался небольшого размера, из всех игроков он смог бы проглотить, пожалуй, только лепрекона, которого, как выяснилось, зовут Эрк и который был капитаном ирландской сборной. Но при этом дракон был очень вертким, так что, чтобы забросить ему в пасть мяч, нужно было постараться. — Почему вы проигрываете? — вытирая со лба пот, спросила Таня у Эрка после тренировки. — В вашего дракона почти невозможно попасть мячом. Лепрекон только проницательно на нее посмотрел и постарался объяснить, подбирая максимально простые слова. — Кенг для Эйфина слишком большой. О-Фея-Ли-Я прижимает Эйфина Кенгом к земле, а там его верткость уже ничем не помогает. А как играют сами невидимки, ты знаешь не хуже меня. — Но можно же что-то сделать, — задумчиво произнесла Таня. Эрк прищурился. — Вот и сделай. Таня вздрогнула. — Что? — Ты в команде. Все равно Калли Барри — это наш тренер. Она играла с нами только потому, что не было другого выхода. А так нам игрока не хватает. Таня резко вдохнула и выдохнула. Неужели она снова будет играть в драконбол? Да, ирландская сборная — это шаг назад, но она снова сможет играть! — Я согласна. — Вот и отлично, — Эрк подмигнул ей. — По цвету волос вписываешься как родная. Таня смотрела на Ягге и никак не могла поверить в то, что слышит. Они подговорили Ваньку врать ей. Они подговорили Ваньку вести себя с ней по-скотски ради того, чтобы Лиза выжила. Какая же она дура! Ваньку нигде не удавалось найти, и Таня, затормозив у Лестницы Атлантов, обессиленно сползла по стене. Где же он мог быть? Она оббегала все возможные места, проверила даже кухню и сторожку Тарараха, но Ванька как в воду канул. Танька поежилась, надеясь, что ее последняя мысль не окажется правдой и Ванька не решит с собой ничего сделать. Как она могла так к нему относиться? Каково ему было ей постоянно врать? И она сама хороша! Гуляла с Гурием, целовалась с ним у Ваньки на глазах... И Ванька был вынужден все это терпеть... Чтоб этого англичанина! Зачем он вообще прилетел из своей Англии?! Неожиданно Таня вспомнила, каким взглядом на нее смотрел Гурий на стене, какое в нем было отчаяние. Он ведь, кажется, ее любит. И он единственный, кто не захотел ей врать. Это было так неправильно, ведь из-за этого могла пострадать Лиза, но, Чума их всех возьми, приятно. Таня опустила голову на колени. Как же она запуталась... Гурий, узнав, что она будет играть за ирландскую сборную, подарил ей огромный букет роз. Таня только вздохнула. Гурий был неисправим, до сих пор не смог выучить, что ей не нравятся цветы. Таня тащила в руках этот огромный букет, когда они выбрались на ежевечернюю прогулку по парку, и проклинала все на свете. — Ах, Танья, я так рад, — разглагольствовал тем временем Гурий на дикой смеси русского и английского. — Ты быть такой sad в последний время, I was worried о тебе. Таня почувствовала, что у нее начинает болеть голова. — Гурий! — рявкнула она. — Выбери один язык. Please! Гурий, пробормотав, что ей надо тренироваться, чтобы понимать новых сокомандников, послушно перешел на английский. — Если тебе нужна помощь с тренировками, ты только скажи, — он поймал ее руку и ободряюще сжал. Таня только вздохнула. Гурий вообще любил все это показушничество в отношениях: цветы, прогулки под луной, держание за ручку. Но разве это было важно? — Руку отпусти, она мне еще дорога как память, — проворчала Таня. — Или сам неси свой букет. Гурий тут же отпустил ее, рассыпаясь в извинениях, и забрал цветы. Он все время вел себя настолько по-джентльменски, что это только бесило. Вот Ванька... Тут Таня сама себя оборвала. Думать о Ваньке было тошно. — Давай, устраивай свою экскурсию по Магфорду, раз так хотел, — грубовато проворчала она. Может, Гурий окажется хорошим рассказчиком и ей удастся отвлечься. — О, Магфорд построен более тысячи лет несколькими величайшими волшебниками, — увлеченно начал Гурий. Таня вздохнула. Купидоны из Англии опознавались сразу. Сладости они любили, как и все остальные, и были столь же нахальными, но была при этом в них всех какая-то чопорность. Таня не хотела ему открывать, но купидончик предупреждающе наложил стрелу на тетиву. Подумав, что только влюбленности в какого-нибудь Поклепа ей и не хватало для полного счастья, Таня распахнула окно. Отсыпав пухлощекому младенцу печенья, она с осторожностью взяла конверт. Огромного букета цветов при нем не было, так что письмо могло быть не от Пуппера, а от кого-то из фанатов, оскорбившегося за кумира и решившего прислать проклятие. На удивление, почерк оказался знакомым, но Таня на всякий случай все равно проверила письмо на темную магию и только после этого рискнула открыть. «My dear Tatyana!» — гласила первая строчка. Почерк странно прыгал, словно бы всегда аккуратный Гурий писал письмо впопыхах. «Я быть рядом с тобой на той крыше. Я долго обдумывать увиденное, и я хотеть тебе кое-что сказать, как друг (мы же все еще друзья, верно?). Ваша бабушка не права. Может быть, они и делать хорошее дело, может, они действительно спасти ту девушку, но они не должны были обижать тебя. Они должны были объяснить тебе, а не ругать. Ты не должна быть виновата за свою злость, ты имеешь права быть злая и обиженная...» Таня горько усмехнулась. Да, «злая и обиженная» — это, пожалуй, про нее. «...злая и обиженная. В этой ситуации та бабушка должен был сесть и тебе все рассказать, а не ждать, что ты сама догадаться. Ты не делать ничего плохого...» Ничего плохого. Вот только никто не заставлял ее целоваться с Гурием на глазах у Ваньки. «...И если ты думать, что твой парень тебя больше не любить, ты могла устраивать свою жизнь без оглядки на него. Я не понимать, почему они думать, что если вытирать об тебя ноги, ты все равно должна была его ждать...» Таня замерла. Этот глупый Гурий, что он вообще понимает! Как только появились маленькие трудности, она сама все испортила! Если бы она не побежала вешаться ему на шею, а дождалась объяснений от Ваньки, Ванька бы сейчас ее не игнорировал! Если бы она могла ему доверять, она сейчас была бы счастлива! Таня хотела уже разорвать письмо и выкинуть, но вспомнила, что Гурий, в отличие от Ваньки, пришел к ней рассказать о странной просьбе Ягге. Гурий вообще был какой-то патологически честный. Таня была уверена, что убеди его древняя богиня причинить ей боль, он бы просто бросил ее, а не играл в молчанку. Раньше она думала, что Ванька тоже такой же честный, что он никогда ее не обманет... Как же она ошибалась. Таня осторожно расправила письмо, которое смяла в порыве чувств. Перед Гурием она тоже была виновата, и самое меньшее, что она могла сделать — это дочитать это проклятое письмо! «...Я лишь надеяться, что ты не просто использовать меня, чтобы позлить Валялкина, что ты испытывать ко мне хотя бы симпатий...» Таня устало вздохнула. Бедный, бедный Гурий. «...В любом случае, я продолжать считать себя твоим друг. Поэтому если тебе есть нужна помощь или тебе нужно быть уехать подальше, я всегда готов помочь. С искренней любовью, Гурий». Таня прикрыла глаза. Бедный глупый влюбленный мальчишка. Но он единственный, кто пытался ее поддержать. И после его письма Тане действительно стало чуть-чуть легче. Самая добрая тетя с грацией королевы сидела в своем кресле и лишь раздавала указания, а вокруг Тани хлопотала тетя Настурция. Гурия, как мужчину, из комнаты выгнали, чтобы он не мешал готовиться к интервью и «пудрить носики». На самом деле на Таню слой за слоем накладывали маскирующие заклинания, чтобы скрыть обветренную кожу лица, придать исцарапанным ладоням приличный вид и уложить вечно растрепанные волосы. — Зачем вам это? — резко спросила Таня. — Я же вам не нравлюсь, так зачем давать интервью о том, что мы все подружились и живем дружной семьей? Тети переглянулись. — Моя милая, — высокомерно начала самая добрая тетя, — ты не нравишься нам, но нравишься Гурию. Бедный мальчик взбунтовался и заявил, что либо ты будешь его избранницей, либо никто, — она неодобрительно покачала головой. — Я бы, конечно, предпочла сгноить тебя в Дубодаме, но раз уж ты здесь, это можно пустить нам на пользу. Ты недурна собой, хорошо играешь в драконбол, но в сборной, которая никогда не сможет затмить невидимок, опять же, известна тем, что несколько раз спасала мир. При грамотном пиаре тебя можно подать как хорошую партию для Гурочки. Так что улыбайся, девочка, и будь милой, возможно, мы даже подружимся, — самая добрая тетя вежливо улыбнулась. Таня резко дернулась и едва не выдрала себе клок волос, которые как раз пыталась уложить тетя Настурция. — Я вам не кукла, — выплюнула она. Глаза жгли злые слезы. — Ты будешь тем, кто нужен Гурию, — холодно проговорила самая добрая тетя. — Ты ценишь честность, поэтому я с тобой честна. Но учти, если ты не будешь вести себя как надо, я наложу на тебя заклинание немоты. Тебе все ясно? — Подумайте вот о чем, мисс Гроттер, — негромко добавила тетя Настурция, прежде чем Таня успела вскочить и уйти. — Гурий приютил вас, когда вам нужна была помощь. Своим необдуманным поведением вы навредите не нам, а ему. В Магфорд мы стараемся не пропускать особо рьяных фанатов, а вашу почту фильтруют магвокаты, чтобы не пропускать письма с проклятиями, но вот Гурий любит общаться с фанатами. «Бросай эту русскую шваль» — пожалуй, самое мягкое, что он слышит. Возможно, это интервью поможет убедить людей, что вы действительно достойны Гурия. В Тибидохсе для нее настало время отчуждения. Пожалуй, единственной, кто всегда обращал на нее внимание, стала Лиза Зализина. Теперь Таня заходила в аудиторию под аккомпанемент воя «вооот, смотрите, идет мучительница Ванечки!» Темные маги откровенно ржали, Ванька ее игнорировал, а Ягун разрывался между ними двумя. — Пойми, Тань, вы оба мои друзья и оба неправы, — объяснял он ей как-то раз, когда они возвращались с тренировки. — Да, Ванька был неправ, но ты сейчас сама себя как ведешь? — Он мог бы подойти и объясниться, — упрямо произнесла Таня и потерла нос. На остров пришли крещенские морозы, во время тренировок согревали движение и драконье пламя, но вот на улице лицо начинало неприятно щипать. — А кому это больше надо? — спросил Ягун. — То есть вы как два упрямых барана. Стоите друг друга! Таня задумалась. А действительно, кому это больше всего надо? На следующий день, когда за завтраком Ванька в очередной раз вежливо кивнул ей и тут же сделал вид, что чрезвычайно увлечен тертой редькой, Таня внезапно резко развернулась и села за стол к Шурасику. — Не занято? — спросила она и потянулась к блинам. Шурасик изумленно покачал головой. — Ну и отлично, — дружелюбно улыбнулась Таня. Накладывая себе на тарелку блины с семгой и сыром, она рискнула обернуться. Ванька буравил ее спину изумленно-оскорблённым взглядом, но, заметив, что Таня на него смотрит, отвернулся и, пробормотав, что не голоден, под удивленными взглядами сокурсников выбежал из Зала Двух Стихий. Таня уже хотела броситься за ним, но Зализина ее опередила: сложила в салфетку несколько бутербродов и с воплем «Теперь из-за Гроттерши Ванечка голодным останется» убежала следом. Чувствуя, что теперь ее разглядывает вся школа, Таня опустила голову. Мельком она успела заметить преподавательский стол и смотревшую на нее с неодобрением Ягге. Если подумать, то это все было даже забавно. Все происходящее напоминало Тане какую-то мыльную латиноамериканскую оперу про школу, которыми так увлекалась Пипа, вот только она была в главной роли. Смотрите в следующей серии: с кем останется Ванька Валялкин? Действительно ли путь к сердцу мужчины лежит через желудок, и сможет ли таким образом Зализина покорить его? Или же Валялкин сможет найти общий язык со своей старой любовью? Тане почему-то захотелось истерически рассмеяться. — Теперь я понимаю, почему ты так относишься к своим тетям, — ворчала Таня, когда они возвращались в Магфорд. Родной дом Гурия был совсем недалеко, поэтому они решили пройтись пешком. — Они эмоциональные террористки. Нежаркое английское лето почти сменилось прохладной осенью. Таня подумала о том, что она уже больше полугода не видела Тибидохс. Ей не хватало этого старого замка, не хватало привидений, не хватало океана. Она даже скучала по возможности позагорать. — К тетям нужно просто привыкнуть, — сказал Гурий. — Они хотят добра... по большей части. Таня только хмыкнула недоверчиво. — Я заметила, — она принялась выпутывать шпильки из волос. — Тебе помочь? — спросил Гурий. — Ради Древнира, да! — с облегчением воскликнула Таня. Гурий рассмеялся, встал у нее за спиной и начал осторожно вытаскивать шпильки. — Никогда не слышала, чтобы ты так смеялся, — задумчиво произнесла Таня. — Как? Гурий стоял совсем рядом, и его горячее дыхание обожгло кожу на шее Тани. Она почувствовала, как по рукам побежали мурашки. — Искренне, как нормальный. Ты всегда такой вежливо-отстраненный, словно не человек, а идеальная кукла. Гурий задумался, и какое-то время Таня слышала только его дыхание. — Я хочу, чтобы ты видела меня настоящего, — наконец сказал он. Таня сглотнула. — Ты так мило себя ведешь, чтобы я завтра поддалась тебе в матче? — спросила она, стараясь уколоть. Гурий рассмеялся еще раз, и Таня подумала, что ей, пожалуй, нравится этот смех. — Я жду от тебя только честной игры, — искренне сказал он, вновь вставая перед ней и протягивая шпильки. Окинув ее задумчивым взглядом, он добавил: — Распущенные волосы тебе больше идут. Благонравные прически все-таки не для тебя. Чтобы скрыть смущение, Таня пренебрежительно фыркнула. Сарданапал смотрел на Таню с разочарованием. Они все на нее в последнее время так смотрели, и это уже начинало утомлять. — Я пока не могу вернуть тебя на светлое отделение, — печально произнес директор. Таня почувствовала, что сердце ухает куда-то в район желудка. — И почему же? — с вызовом спросила она, упрямо вскидывая голову. Она не хотела дать понять Сарданапалу, насколько ее задел его отказ. Не может — ну и не надо, она переживать не будет! И спрашивает лишь для проформы! — Ты не готова, Таня, — ответил Сарданапал. — Твое поведение... Ты хамишь преподавателям, Медузия уже просила обратить пристальное внимание на твою дисциплину, ты разругалась с друзьями... Видишь ли, люди часто балансируют на границе между мраком и светом, но ты на ней застряла, а это не может длиться вечно. Тебе нужно определиться, хочешь ли ты скатываться вниз, во тьму, или взбираться наверх, хоть второй путь и тяжел. Но пока ты не решишь, я, увы, не смогу перевести тебя назад. Ты понимаешь меня? Таня понимала только, что у нее начинает болеть голова от заумных слов Сарданапала. — Не готова — ну и пожалуйста, — раздраженно выплюнула она. — Не очень-то и хотелось! — Это как раз то, о чем я говорю, — с грустью произнес Сарданапал. — Ты все больше становишься темной. Таня пожала плечами. — Если темным магом быть плохо, то почему у нас в школе для них целое отделение? — задала она внезапно пришедший на ум вопрос. Сарданапал ощутимо растерялся. — Ну не выкидывать же их на улицу, Таня! — в сердцах вскричал он. Таня покачала головой. — Я не об этом спрашивала, директор, — сказала она. — Я могу идти? Зачем тратить время на того, кто боится дать честный ответ? И даже если эти мысли больше присущи темному магу... что ж, она на темном отделении. — Иди, Таня, — Сарданапал даже не пытался скрыть свое разочарование. Таня решила, что ей все равно. В слова комментатора Таня не вслушивалась — английский язык она все еще понимала с трудом, поэтому ориентироваться на болтовню из комментаторской будки не могла. Да и ему явно не хватало чувства юмора Ягуна. Ее целью был обездвиживающий мяч — шанс быстро получить преимущество в игре. Таня оглянулась на подстраховывающего ее Эрка — лепрекон летел за ней на своем горшке с золотом как привязанный. На удивление, сборная Ирландии вообще была сильной командой, но с тех пор как из-за травмы выбыл фахан — однорукий и одноногий гигант, способный прикрыть дракона — они начали проигрывать. — Не в этот раз, — упрямо пробормотала себе под нос Таня. Невидимки получили чихательный мяч, шейх Спиря увел его прямо из-под Таниного носа. С учетом того, что они уже забросили перцовый мяч, ситуация становилась неприятной. Таня оглянулась, прикидывая, не нужна ли помощь, но защита Эйфина пока справлялась. Неожиданно комментатор что-то встревоженно залопотал — Таня вслушалась и с горем пополам поняла, что Кенг едва не сжег подобравшуюся к нему баньши с одурительным мячом. К счастью, та не пострадала, но вот мяч оказался уничтожен. Таня нахмурилась — дополнительные мячи на поле не выпускали, а значит, шансы на победу становились все призрачнее. Она огляделась — игра шла уже где-то полчаса, обездвиживающий мяч должен был начать терять свою магию, и его можно было попытаться поймать. Неожиданно Эрк сорвался с места, и на этот раз Тане пришлось садиться ему на хвост. Это было довольно просто — горшочек лепрекона оставлял за собой радужный след. Их маневры заметил Гурий и, поняв, что они что-то увидели, присоединился к погоне. Таня с Эрком переглянулись. Можно было попробовать обдурить Пуппера, но он недаром считался одним из лучших игроков и вряд ли поддался бы на дешевую провокацию, а на равных тягаться с ним могла только Таня. Эрк вильнул напоследок в надежде сбить Гурия со следа и освободил дорогу. Таня кинула быстрый взгляд на Гурия, летевшего почти бок о бок с ней. Эта скотина улыбалась! Ему, похоже, нравилось это соперничество! Ну, она ему еще покажет. Таня резко указала смычком влево, и Гурий, чтобы избежать столкновения, был вынужден вильнуть в сторону, теряя драгоценные секунды и отставая. Они неслись над полем, где-то внизу что-то болтал комментатор и, Таня была уверена, строчили заметки, полные романтической чуши, репортеры из различных газет. «Влюбленные в жизни, соперники на поле: сможет ли драконбол разлучить самую известную пару?» Обездвиживающий мяч дернулся, и Таня качнула смычком, ныряя следом. Гурий несся за ней почти вплотную, но не успевал... Таня протянула руку и схватила мяч, тут же уходя в пике. Краем уха она слышала, что Эйфину забили пламягасительный мяч, а значит, речь теперь шла либо о ничьей, либо о разгромном поражении. Кенг, лениво раскинув крылья, летел почти у самого песка. Мало того, что О-Фея-Ли-Я ждала ее наготове со своей флейтой, так еще и очухавшийся Гурий маячил на дороге. Он посуровел и, кажется, наконец-то готов был играть всерьез. Только он не учел одного. За прошедшее время Таня неплохо его изучила и могла уже по малейшим изменениям в мимике определять, что он собирается сделать. Короткий, почти неуловимый взгляд влево, и Таня кинулась вправо, обходя Гурия и оказавшись на одной прямой с Кенгом. О-Фея-Ли-Я улыбнулась и поднесла флейту к губам. Дракон распахнул пасть для вдоха, Таня швырнула мяч почти не глядя и тут же нырнула вниз, уходя от потока огня. Трибуны разочарованно ахнули — мяч пролетел мимо, но Кенг внезапно прикрыл глаза и начал опускаться на песок. К Тане подлетел довольный Эрк, прятавшийся все это время под брюхом дракона — он и забил гол за мгновение до того, как драконья пасть захлопнулась. Таня и не собиралась попадать — она передавала зачарованный пасс. Трибуны аплодировали, особенно бесновался сектор, выкрашенный в зеленый. В Магфорде сегодня будет неспокойно, ирландцы давненько не играли даже вничью, так что вечером можно было ждать бурных празднований. Таня оглянулась на Гурия. Этот придурок почему-то улыбался во все тридцать два зуба. — Вот скажи мне, Гробыня, зачем в Тибидохсе темные маги? — валяясь на животе и лениво болтая ногами в воздухе, спросила Таня. — Это загадка такая, Гроттерша? — Гробыня даже оторвалась от покраски ногтей в ядовито-зеленый. Ядовитым он был в прямом смысле — достаточно было обмакнуть палец в чай, и тот несчастный, что решил бы его выпить, мигом бы отправился жаловаться на некачественную заварку на тот свет. Таня покачала головой. — Зачем держать под рукой целое отделение потенциальных маньяков и убийц? Ну, или как минимум шулеров? — Удивляюсь я иногда твоей наивности, Гроттерша. Выпусти ты нас на улицы — что хорошего выйдет? Те же самые маньяки и психопаты, только совсем без тормозов. А тут нас худо-бедно социализируют. Я вот, пока с тобой живу, познала терпение и уже почти близка к нирване. Таня фыркнула. Иногда тетю Нинель пробивало на эзотерику, так что она приблизительно знала, о чем говорит Гробыня. — Ну и в каком ты круге Сансары? — с иронией спросила она. — Зря ехидничаешь, Гроттерша. Светленькие маги не лучше, те же самые психопаты, только разговоров о всеобщем благе больше. Там, где темный просто возьмет то, что хочет, светлый вначале придумает тысячу причин, почему он должен это сделать. — Светлые не такие, как ты говоришь! Мы никогда не причиним никому вреда! — возмутилась Таня. Гробыня язвительно улыбнулась. — Они, Таня. Вспомни, какого цвета искры выбрасывает твое кольцо. А по поводу лицемерия — ну-ка, напомни мне, на каком ты была отделении, когда влюбила в себя беднягу Пуппера. — Заклинание не сработало! — воскликнула Таня. Гробыня пожала плечами. — Тогда это просто невероятное совпадение: стоило тебе произнести заклинание, как он тут же осознал всю глубину своей влюбленности. Гурий приземлился рядом, сверкая столь ослепительной улыбкой, что путь ему был только в рекламу зубной пасты. — Танья, я так рад, — выпалил он, от волнения переходя на русский. — Это был очень хороший игра! Таня кивнула и почему-то вспомнила Гробыню. Интересно, а была бы любовь Пуппера такой же щенячьей, не прочитай она тогда заклинание. Любил бы он ее вообще? Тане стало неловко. Как понять, чары ли это? Гурий потянул было ее к команде, потрясти руки перед камерами, но через толпу к ним пробрался толстый мужчина, державший в руках сигару. — Мисс Гроттер! — радостно воскликнул он. — Наконец-то я встретился с вами лично! — он вежливо кивнул Гурию и сжал Танину руку в своей. — Позвольте поздравить с удачной игрой! Слухи не врали, вы действительно способны в одиночку вытащить команду! — Но мы же не выиграли, — неуверенно произнесла Таня. Этот человек говорил с акцентом, она никак не могла понять, откуда он родом, но почему-то ей казалось, что он вхож в те же круги, что и Бессмертник Кощеев. — О, это неважно, — отмахнулся мужчина. — Досадная случайность. Но где же мои манеры? Позвольте представиться: Пабло Мартинес. Услышав это имя, Гурий дернулся и внимательно посмотрел на бразильца. Он явно что-то знал про него, и Тане не понравилось, что и тут могут быть какие-то секреты. — Чего вы хотите? — резко спросила она. — Сразу к делу? — одобрительно кивнул Пабло Мартинес. — Мне нравится этот подход. Скажите, мисс Гроттер, вы слышали что-нибудь про бразильский драконбол? — Нет, — настороженно ответила Таня. — Вот в этом-то и проблема, — печально покачал головой Мартинес. — В результате ряда событий лет двадцать назад Бразилия совсем забросила игру в драконбол в связи с... хм, острым недостатком игроков. — Магфиозные разборки, — негромко пробормотал Гурий, но их собеседник услышал. — Увы, — печально развел он руками. — Но это уже в прошлом. А сейчас я, Пабло Мартинес, меценат и альтруист, мечтаю возродить драконбол во всей его мощи! Вы знали, что в свое время бразильская сборная едва не забила второй мяч сборной вечности? Таня покачала головой. Она о таком даже не слышала. Мартинес вздохнул. — Сейчас я езжу по всему миру и приглашаю к себе в команду сильнейших игроков. Далеко не все, конечно же, готовы оставить свои сыгранные команды и улететь в неизвестность, но вам, как я вижу, нечего терять. — Вы хотите, чтобы я играла за Бразилию? — удивленно спросила Таня. — Я хочу, чтобы вы помогли мне возродить эту великую игру на моей родине, мисс Гроттер, — проникновенно произнес Мартинес. — Вы талантливы и достойны играть в команде, где все игроки вашего уровня. — Я... — Таня неуверенно сглотнула и обернулась посмотреть на Гурия. — Мне надо подумать. — Конечно-конечно, — закивал Мартинес. — Но возьмите мою визитку, молю. Он выглядел очень несчастным, и Таня, сжалившись, протянула руку за куском картона. — Почему он не предложил то же самое тебе? — спросила Таня, когда Мартинес скрылся в толпе. — Он писал мне, Танья, — вздохнув, ответил Гурий. — Но я ответил отказом. Я не собираюсь покидать невидимок. — Ты прав, пожалуй. — А ты? — встревоженно спросил Гурий. — Ты хочешь улететь в Бразилию? — Нет, — она покачала головой. — Мне надо хоть школу закончить. — Какое облегчение! — воскликнул Гурий, сжимая ее в объятиях. — Гурий, ну не на людях же! — возмущенно закричала Таня, когда корреспонденты всевозможных вестников и сплетников радостно защелкали затворами камер, обрадовавшись, что смогли застать кумира в столь пикантном виде. — Прости, — смущенно улыбнулся он, отпуская ее. — Идем? Таня кивнула. А визитку она спрятала в карман. Просто на всякий случай. Ноги сами принесли ее к сторожке Тарараха. Таня устала от косых взглядов, а простодушный питекантроп вряд ли стал бы ее осуждать. К тому же в его пещере всегда было чем заняться, а Тане очень хотелось разгрузить голову. Ей не повезло — Тарарах принес магического вепря, и рядом с больным животным крутился Ванька. Заметив ее, он замер, потом преувеличенно вежливо поздоровался и тут же ушел. Таня почувствовала, что на глазах вскипают слезы обиды. Сколько же можно! Тарарах кивнул ей на вепря. — Раз уж Ванька ушел, подсоби-ка. Таня послушно выпустила искру, прошептав сонное заклинание, и внимательно проследила, как ярко-алая точка опускается на шею вепрю. — Напоролся на ветку, нога-то и загноилась, — охотно рассказывал ей Тарарах, ловко прочищая рану. — Ванька как услышал, сразу помочь вызвался, но что-то убежал. — Это из-за меня, — сквозь зубы произнесла Таня. — Поссорились, Танька? То-то я гляжу, он в последнее время сам не свой. Не дело это, мириться вам надо, — проворчал Тарарах. Таня пожала плечами. Тарарах помолчал, а потом задумчиво сказал: — Гордая. Только Ваньку ты знаешь — он первый сам ни за что не придет. Так что извиняться тебе придется. — Не вижу причин, по которым мне нужно извиняться, — раздраженно бросила Таня и, развернувшись, выскочила из пещеры. И только когда она шла обратно к замку, загребая ногами снег, то поняла, что действительно больше не видит причин для извинений. Таня возвращалась в Тибидохс. Внутренности сжимались в тугой ком, а сердце то и дело грозило выскочить из груди. Девушка мелко дрожала, не помогал даже новый комбинезон — подарок Гурия на день рождения. Он наконец-то разобрался, что ей нравится, и теперь Таня получала действительно полезные подарки. Правда, цветы дарить Гурий не прекратил, но с ними стало гораздо легче мириться, когда к ним прилагались какие-нибудь «1000 фактов о драконболе». Таня посмотрела на Гурия, державшегося рядом с ней. Разговаривать в полете было трудно, поэтому он только улыбнулся, заметив ее взгляд. Гурий-Гурий. Таня вспомнила, как неделю назад он защищал ее перед самой доброй тетей, интересовавшейся, когда же будет помолвка. Пока Таня чувствовала себя рыбой, внезапно выброшенной на берег, Гурий заявил, что они слишком молоды для такого серьезного шага. С учетом того, что раньше он не замолкал про свадьбу, это был очень странный поступок. После обеда Таня приперла Гурия к стене и потребовала объяснений. Тот смущенно улыбнулся и осторожно пояснил, что ей не о чем переживать, что он все еще любит ее, но видит, что она пока не готова к свадьбе, поэтому он будет ждать столько, сколько понадобится. Такие слова оказались неожиданно приятны, но настолько выбили Таню из колеи, что она позволила Гурию весь оставшийся вечер держать руку у нее на коленке. По крайней мере, с возрастом его руки перестали так сильно потеть, так что тот факт, что он их распускал, раздражал уже гораздо меньше. Да и сам он... раздражал гораздо меньше после того, как Таня его получше узнала. Перед глазами полыхнули семь радуг, и под ними раскинулась серая громада Тибидохса. Таня почувствовала, как дрогнуло сердце — все было таким родным и привычным. Словно бы и не улетала никуда. На стене их встретила вся школа, Сарданапал произнес торжественную речь в честь прилета сборной невидимок, и их повели на пир. Есть Тане не хотелось, из-за волнения желудок подступал к самому горлу. Ее статус запасного игрока позволял ей пропустить официальные мероприятия, поэтому она только сжала руку Гурия, предупреждая, и скользнула в боковой коридор. Как же она скучала! Таня бродила по таким знакомым коридорам, касалась древних камней в стенах, даже остановилась поболтать с Недолеченной Дамой, но уже через две минуты поняла, как сглупила, и ей пришлось спасаться бегством. Магфорд был мертв, просто старинный замок, но Тибидохс казался живым. Таня словно бы чувствовала его радость от ее возвращения. — Прости, что бросила, — тихо прошептала она, прислоняясь лбом к стене. Сзади раздался какой-то шум, и Таня резко обернулась. Знакомые светлые вихры, знакомое исцарапанное лицо, знакомая латаная-перелатанная и откровенно маленькая желтая майка. — Ванька, — в горле резко пересохло, поэтому искусанные морозом губы с трудом вытолкнули это имя. — Почему ты не на пиру? Он смотрел на нее насупившись, спрятав руки в карманы расстегнутой мантии. — А ты? — в голосе звучала обида. Значит, ему было не все равно. До сих пор, несмотря на то, что прошло уже больше года. Какая-то часть Тани возликовала. — Я хотела прогуляться, — тихо ответила она. — Скучала? — резко спросил Ванька. Таня прикрыла глаза. Не так она представляла себе их встречу. Ну почему, почему они снова начинают ругаться? — А если и так, то что? — с вызовом ответила она. — Может, не надо было сбегать, предавая своих, чтобы не тосковать по родине? — выплюнул Ванька. — Или английские туманы не пришлись тебе по вкусу и ты хочешь вернуться? Таня нахмурилась. — Ваня, что ты такое несешь? Ванька наклонил незнакомым движением голову, окидывая ее холодным, изучающим взглядом. — Скажешь, я не прав? Таня нервно облизала сухие губы. Этот парень — злой, отстраненный — не был ей знаком. — Ты что, меня специально искал? — неожиданная догадка была похожа на вспышку молнии. Ванька презрительно фыркнул, но Таня поняла, что он врет. — Скажешь еще! У меня и без тебя дела есть. — Тогда почему ты сейчас так себя ведешь? Ты что, все еще злишься, что я тогда тебя сразу не простила? Ну так извини, ты даже не попытался мне ничего объяснить! Я как должна была догадаться, что это из-за Лизы, а не потому, что я тебе разонравилась? Ванька побледнел и отшатнулся. — Значит, ты настолько в меня не верила? Сразу побежала к Гурию, в то время как Лиза, которая из-за тебя пострадала, между прочим, умирала от проклятия? Таня разозлилась. Целый год она вспоминала Ваньку, отталкивая Гурия, потому что тот не был блондином и не носил желтую майку... Целый год! А этот маечник ведет себя так, словно она во всем виновата! — А ты и рад был стараться, как я погляжу! Все делал как надо, лишь бы побольнее меня ужалить! — Ну конечно, я же не Пуппер, чтобы танцевать только вокруг тебя! Вот и катись к нему, пусть он тебе всю жизнь тапочки в зубах носит вместо того, чтобы полезным делом заниматься! — А полезное дело — это без образования улететь в тайгу в надежде вылечить чудом не померших зверушек? — с ехидством спросила Таня, вспомнившая кое-что из недавнего письма Ягуна, который единственный не прекратил писать ей хоть иногда. У Ваньки дернулся глаз. — А Ягге была права, — процедил он. — Ты ужасная эгоистка. После этого он развернулся и ушел. Ягун куда-то ускакал, оставив Таню в кабинете Ягге совсем одну. Девушка поежилась. После истории с зеркалом и проклятой Лизой древняя богиня стала относиться к ней намного хуже, в основном из-за того, что Таня так и не помирилась с Ванькой. — Показывай, что там с твоей рукой, — проворчала Ягге, появляясь из-за занавески. Таня осторожно протянула больную кисть. — Перелома нет, ушиб, — вынесла вердикт Ягге после осмотра. — Можешь идти. Таня неудачно двинула рукой и зашипела от боли. — А мазь какую-нибудь? — неуверенно попросила она. Ягге только отмахнулась. — Само пройдет, перебинтуй, если сильно болеть будет. Таня нервно сглотнула. — Но это же правая рука, как я писать-то буду? Ягге только плечами пожала. — За выходные подживет немного. — Ягге, ну хоть что-нибудь! — возмутилась Таня. Прежняя, светлая Таня не рискнула бы спорить с медсестрой; получив закалку на темном отделении, она научилась отстаивать себя. Ягге закатила глаза, но грохнула на стол перед Таней небольшую баночку. — Понемногу утром и вечером. — Спасибо, — буркнула Таня, забирая мазь. — Говорила я Ванюше с тобой не связываться, так ведь нет, не послушался. А теперь мальчонка места себе не находит, а ты ходишь как ни в чем не бывало, — проворчала Ягге ей в спину. — Правильно Сарданапал тебя не переводит обратно на светлое отделение, с таким поведением тебе там делать нечего. Таня предпочла сделать вид, что ничего не услышала. Матч прошел как в тумане. Несмотря на то, что невидимки выпустили ее на поле на замену принцу Омлету, который что-то не поделил с циклопом, Таня никак не могла сосредоточиться на драконболе. Ей бы радоваться, что тренер невидимок пусть и временно, но согласился взять ее в сборную и что она смогла выйти на поле в составе этой команды, но сейчас это совершенно не успокаивало. Не успокаивала и знакомая трескотня Ягуна, который лишь слегка запнулся, когда объявлял состав невидимок. Таня нашла глазами Гурия. Он летел уверенно, хоть и выглядел немного взъерошенным. Когда она попалась ему на глаза, он резко отвернулся. Как круто порой меняется жизнь. Перед игрой Грызиане, решившей взять интервью у сборной Тибидохса, попалась Гробыня, которую до сих пор там держали за короткие юбки. Рыбак рыбака видит издалека, и Гробыня с Грызианой спелись очень быстро. «Даже имена начинаются на одну букву — значит это судьба», — пошутила ведущая. Они обсудили сборные, судей, а потом Грызиана попросила Гробыню высказаться по поводу самой известной пары столетия. — Вы же жили с русской Гротти в одной комнате? — улыбка на лице Грызианы смотрелась как оскал. — Нашим зрителям интересны грязные подробности, любые! — Ну, вокруг Танюхи всегда вились парни, — фыркнула Гробыня, — но она все по Гурию сохла. Даже приворожить его пыталась... Слово было сказано, и слово было услышано. Поднялась страшная суматоха, и магнетизеры утащили Гурия на обследование прежде, чем он успел возмутиться, а Таня осталась стоять одна под вспышками камер. — Это правда, что вы приворожили Гурия? Гурий с вами только из-за заклятия? Вас привлекли его деньги или его известность? — вопросы сыпались со всех сторон. Таня затравленно оглядывалась, пока ей на помощь не пришел Сарданапал. Разогнав толпу репортеров, он отправил ее на поле. Таня рискнула обернуться и посмотреть на него. Взгляд академика было полон скорби и разочарования. Матч начался с большим опозданием. Гурий появился на поле лишь спустя полчаса и, схватив метлу, сразу взмыл в небо. На нее он так и не посмотрел. Таня со всхлипом втянула воздух. Значит, это конец? Ей настолько не удавалось сосредоточиться на игре, что за весь период она смогла забросить в пасть Гоярыну лишь одурительный мяч, да и то ей было неловко перед старым драконом. Перед тем, как взбеситься, Гоярын чихнул и посмотрел на нее обиженно, словно бы не ожидал такого предательства. Таня вздрогнула. Правильно, она только и делает, что всех предает. Невидимки выиграли, но это совершенно ее не обрадовало. Не спускаясь с контрабаса, она первая выскользнула с поля, прежде чем к ним успел подойти хоть кто-то. Сжимая в кармане кусочек картона, она летела к Тибидохсу, пожалуй, в последний раз. Но перед тем как распрощаться со старым замком, нужно было сделать еще кое-что, то, что она должна была сделать давным-давно. Черные шторы на окне тревожно трепетали. Таня провела по ним рукой, прощаясь. Будет ли она скучать? Ну, они определенно доставляли иногда приятные моменты, показывая пикантные сны Гробыни, но, с другой стороны, ее сны точно так же были под угрозой обнародования. Таня напоследок прошлась по замку, попрощалась с океаном, с драконбольным полем и провела весь вечер в загоне Гоярына. Старый дракон спал, поэтому можно было спокойно привалиться к его боку и думать, думать. Тибидохс больше не ощущался, как ее дом. Ягун был все время занят, Ванька с ней не разговаривал, для темных она была объектом насмешек, для светлых — предателем. — Я как будто не на своем месте, — пожаловалась Таня Гоярыну. Дракону было все равно. Он спал. Таня в последний раз обняла теплую морду и вернулась к себе в комнату. Гробыни не было — они с Лотковой в очередной раз устраивали Жикину вечерний фитнес, поэтому Тане никто не мешал собираться. Она написала письмо Сарданапалу, отправила его с капризным купидоном и вздохнула. Письмо от Гурия жгло карман — она так на него и не ответила, но надеялась, что Гурий будет рад принять ответ лично. Когда над океаном заалел край неба, Таня взмыла в воздух и отправилась на север, к новой жизни. Эти шаги она узнала бы и в толпе — слишком часто слышала за последний год. — Судя по тому, что ты не пытаешься меня проклясть, зелье ты еще не пил, — невесело усмехнувшись, сказала Таня и повернулась. Гурий грустно улыбнулся и достал из кармана запечатанный флакон отворотного зелья от мадам Цирцеи. — Ты улетаешь, — произнес он. — В Бразилию? — Ну, не зря же синьор Пабло предложил мне такой вариант. А школу можно и заочно закончить. Будешь отговаривать? Гурий только покачал головой. — Я слишком хорошо тебя знаю. Я провожу тебя на крышу? Таня нахмурилась, но кивнула. Как галантный джентльмен, Гурий подхватил ее контрабас, и они вышли из комнаты. Никогда еще путь наверх не казался Тане таким долгим, а Лестница Атлантов такой крутой. В свете луны Тибидохс казался сказочным замком. Таня коснулась надписи, оставленной ее отцом, и почувствовала тепло, словно ее обнял кто-то близкий. Гурий мялся рядом, давая ей время проститься. — Ты же не полетишь в Латинскую Америку своим ходом? — наконец встревоженно спросил он. Таня пожала плечами. — Скорее всего, долечу до испанского портала. — Хорошо. А как же твоя сборная? — Я уже написала письмо Эрку, — Таня вздохнула. — Он не будет рад, но он давно подозревал, что я скоро от них уйду. Еще тогда, когда меня взяли в запасной состав невидимок, пусть только ради одного матча. Они снова замолчали. — Ты сильно злишься? — решилась спросить Таня, когда молчание стало невыносимым. Гурий встряхнулся, выныривая из своих мыслей. — Нет, — он покачал головой. — Я уже говорил тебе, что то заклинание не могло сработать! — Но магнетизеры... — неуверенно начала Таня. — ...сами не знают, след какого заклинания они нашли, — сурово отрубил Гурий. Таня зажмурилась до белых пятен под глазами. — Выпей зелье, Гурий. Гурий смотрел на нее, упрямо поджав губы. — Выпью, — пообещал он. — Если тебе это важно. Таня кивнула. Неожиданно Гурий обнял ее. — Таня, я прилечу за тобой. Я выпью зелье, как ты и хочешь, но я уверен, что оно не сработает. И тогда я прилечу за тобой в Бразилию. Ты примешь меня? — быстро прошептал он. Таня спрятала лицо у него на груди. — Обещай хотя бы не сильно меня ненавидеть... Почему она начала понимать, что ей нужно, только когда стало слишком поздно? — Я прилечу, — твердо сказал Гурий. Таня подняла голову и притянула его к себе, целуя с той страстью, которую никогда себе раньше не позволяла. — Я прилечу, — повторил Гурий, обнимая ее крепче. За ее спиной разгорался рассвет, а где-то на крыше остался стоять Гурий, превратившийся уже, наверное, в маленькую точку, но Таня не оглядывалась. Она дала себе обещание больше никогда не оглядываться назад.