Трио

У них есть правила, и самое главное из них: когда дверь закрывается, о другой жизни вспоминать запрещено. Есть и другие, например, не попадаться или приходить по отдельности, но главное правило — основа их отношений. Когда Петруччо стягивает с безымянного пальца Наты обручальное кольцо и отшвыривает его в сторону, она лишь возмущенно вздыхает, но молчит. Потом, потом она будет обшаривать номер и костерить Чимоданова, но сейчас она занята другим. Губы Петруччо горячие, обжигающие, а поцелуи горячие и нетерпеливые, как и он сам. Его пальцы сражаются с пуговицами на ее блузке, и Ната знает, что он хочет просто дернуть ворот в разные стороны, чтобы быстрее добраться до ее тела. Но за это она его убьет, поэтому ему приходится быть терпеливым. Евгеша же, как всегда нерешительный, мнется у стены, медленно расстегивая рубашку. Ната закатывает глаза. Однажды она включит ему медленную музыку и заставит танцевать стриптиз. По крайней мере, он перестал задавать глупый вопрос, правильно ли то, что они делают. Научился ли он смотреть в глаза своей девушке, Нату не интересует. Петруччо тем временем стаскивает с нее блузку и освобождает грудь от бюстгальтера — совсем простого, гладкого бежевого. Ната никогда не заморачивается с бельем, когда идет на эти встречи. Его губы скользят по нежной коже, а потом он прикусывает сосок, несильно, так, как ей нравится. Петруччо эгоистичный мудак, но его эгоизм не может позволить ему оставить девушку неудовлетворенной, ведь Ната ему потом этого не спустит. Ната стонет в голос и прижимает голову Петруччо к груди. Краем глаза она видит, что Евгеша расстегнул брюки и торопливо дрочит. Его член большой, напряженный, на кончике выступила смазка. Зрелище очень аппетитное, и жаль, что в постели Евгеша полный ноль. Петруччо задирает ее юбку. — Без белья? — ошарашенно выдыхает он. — Все ради вас, мальчики, — Ната насмешливо ухмыляется и раздвигает ноги. — Слабо сделать куни? Она смотрит на Евгешу, но тот смущенно отводит глаза. — Определенно слабо, — говорит Петруччо, раздеваясь. Евгеша вспыхивает и, стянув с себя остатки одежды, решительно разводит ноги Наты и опускает голову. Ей хочется пошутить, что он делает это с таким видом, словно его ведут на казнь, но его язык достаточно ловок и быстр, поэтому Ната решает не язвить, а откинуться на подушки и наслаждаться. Петруччо наваливается сверху, жадно целуя ее. Его язык требовательно раздвигает ее губы и проникает в рот. Нате, пожалуй, нравится, когда внутри нее два языка, поэтому она поощрительно стонет. Петруччо ухмыляется, отстраняется от нее и притягивает к себе Мошкина. Ната возмущенно стонет, но когда видит, как Петруччо жадно целует Евгешу, только вздыхает. Знает, козел, что ей нравится наблюдать за ними. Их тела лоснятся в неярком свете лампы, невысокий Петруччо в обычной жизни забавно смотрится рядом с огромным Евгешей, но сейчас они прекрасны. Ната касается пальцами клитора и стонет в голос. Стесняться незачем. Парни возятся в изножье кровати, и, разведя ноги, Ната может наблюдать, как они трутся друг о друга членами. Петруччо наваливается на Евгешу и роняет того на спину. С довольным видом он разводит ноги по обеим сторонам тела Мошкина и, опираясь на руки, начинает двигаться вверх-вниз. Евгеша чуть слышно всхлипывает и тоненько стонет. Петруччо однажды сказал, что он делает это как девчонка, и тут же получил от Наты. Она стонет громко, в голос, так, чтобы в соседнем номере завидовали. Играться самой с собой становится скучно, это она может сделать и дома. Ната переползает поближе к парням и просовывает руку между их телами, сжимая чьи-то яички. Судя по судорожному вздоху, это Евгеша. Ей хочется, чтобы кто-нибудь из них поскорее кончил, тогда второй сможет заняться ею. — Ну же, удивите меня, — бормочет Ната, нежно скользя пальцами вверх, касаясь чувствительной кожи обоих членов. Парни замирают и переглядываются, а потом Ната не успевает понять, как она оказывается между ними, прижатая к широкой груди Евгеши. Он входит в нее медленно и осторожно, и Ната раздраженно шипит. Он самый большой из всех, с кем ей доводилось спать, но она не фарфоровая кукла, чтобы с ней нежничать! Сзади прижимается разгоряченный Петруччо, но Ната только отмахивается. Пусть подождет своей очереди. То, что он не собирается ждать, Ната понимает, когда чувствует, как во влагалище проникает вначале один, потом другой его палец. Так вот что они задумали! Ната возмущенно дергается, но Евгеша держит ее крепко, а потом она чувствует головку еще одного члена. Это прекрасно и ужасающе. Ната хнычет и стонет, когда Петруччо входит в нее, но больше не делает попыток вырваться. Ей кажется, что она растянута до предела, но они втроем наконец-то едины, а это единство — все, что у них осталось. Это единство помогает им смиряться с тем, что Петруччо больше никогда не оживит куклу, а Евгеша не сможет управлять водой. Самой Нате чуть полегче, ведь маленькие женские хитрости никто не отменял, но и ей никогда не избавиться от воспоминаний о том, как она могла одним движением брови заставить мужчин сделать все, что угодно. Сейчас у них остались только эти встречи, во время которых есть лишь горячие тела, звонкие шлепки плоти и яростный скрип кровати. Только в эти моменты они чувствуют себя живыми. Ната кричит в голос, не замечая того, как по лицу катятся слезы. Пусть их. Можно ведь притвориться, что для нее просто слишком много двоих за раз. Позже, когда они засыпают в обнимку, Ната лениво гадает, стоит ли с утра искать кольцо? Сколько еще она сможет притворяться, что может жить лопухоидной жизнью?