Апокалипсис: рождение Императора

Я сидел под сенью величественного зеленого дуба и нежился в лучах заходящего Солнца. Конечно, это не было солнцем, но меня это не особо напрягало. Вернее, совсем-совсем не напрягало. Я закрыл глаза, и теплый легкий ветерок колыхал мою гриву. Я не люблю длинную гриву. Я всегда стригусь коротко, но длина достаточна для ветра. Лоб слегка защекотало. Я не стал открывать глаза, просто смахнул дубовый листочек магией. Я сделал это «солнце» пару тысяч лет назад. Ох, и трудно было настроить плазменные потоки. Диспропорция спектрального наложения заставляла меня напрягаться не по-детски. Но фазовое тунеллирование – мой конек. Я самодовольно хихикнул от такого каламбура, ведь я сам сейчас конек. Вернее, пони. Вернее, единорог. — Корвин, хватить дрыхнуть: я уже походил. – и смачная отрыжка завершила предложение, делая его настоящим ультиматумом. Я медленно открыл глаза, наслаждаясь каждым мгновением этого теплого летнего вечера. На меня с ехидством уставилась пара прищуренных лазурно-голубых глаз. Надменный самодовольный болван всецело искренне намеревался выиграть. Это вызвало у меня легкую улыбку. Нет, не ухмылку, только дружелюбную улыбку, ведь я обожал этого старого самодовольного осла. Он, как ни странно, тоже очень сильно ко мне привязался. Мы были просто неразлей вода, и постоянно проводили свободное время вместе, хоть не проходило даже пяти минут, чтобы кто-то не высказал другому какую-нибудь колкость. В сущности, капитан Дмитрий Пржевский не был старым ослом. Он был молодым жеребцом пони, как и я. Правда, земным пони, которыми преимущественно и населен Сталлионград. В отличие от большинства, он имел белоснежный окрас и носил длинную дымчастую гриву. Я решил сделать ход конем. И сделал. Этот каламбур снова вызвал у меня улыбку. - Шах. – сказал я протяжно, уже наметив мат через девять ходов. Или одиннадцать, если Димка проявит чудеса смекалки. В любом случае, ему уже не вывернуться, ведь комбинаторика – тоже мой конек. Он явно не ожидал такого хода, и нахмурился, склонившись над доской. Еще бы, на кону стояла бутылка грифонского вина двухвековой выдержки. Этот шельмец вчера выиграл ее в карты у майора Подковина, зампотыла Ахтынского гвардейского пехотного полка. Майор недолго сокрушался, с древних трофейных запасов он мог добыть еще. Мои золотые часы, лично подаренные принцессой Селестией, поставил я на кон. Пржевский всегда был падок до всяких цацек и украшений, тем более к каким-то статусным штучкам. Мне же все это было плевать, это глупые смертные гоняются за жалкими пылинками, что смеют называть своими. Я же смертным не был. Вернее, тело мое было смертным. Но не я. Дмитрий, нервно ерзая, тем временем родил очередной ход, приближающий его фиаско. Я потягивался на скамейке, медленно поднимал голову и потряхивал ушами. Я делал вид, что думаю над ходом, мне не хотелось показывать ему, что обыграть его не тяжелее чем отнять яблоко у жеребенка, он на это очень болезненно реагировал. Кроме того, я любовался тремя юными кобылками, гулявшими около пруда. Они звонко хохотали, украдкой зыркая в нашу сторону. Конечно, они глядели не на меня, а на Пржевского. И было от чего: тот действительно был красавец. Слава первого ловеласа всея окрестностей витала над ним. Кобылки просто таяли от его взгляда, даже если он нес полную околесицу, а нес он ее почти постоянно. Были, правда, немногие кобылки, которым он не нравился совершенно, но он не заморачивался по этому поводу, просто называя их деревенщиной. Причем сам верил в это искренне. Я подхватил магией ладью, и протащил ее, забирая пешку. - Шах. - Ну его в печку! Ну его в печку! – злобно пробубнил Дмитрий и вновь сосредоточил вычислительные ресурсы на доске. Светло-серая кобылка из троих смехотуний у пруда все вертелась под невысокой ивой. Тонкие веточки струились по ее крупу и гриве, отчего та прижимала ушки и потряхивала шкуркой, а я любовался ею. Хоть место тут северное, но магия обогревала многие жилые территории. Южный парк Сталлионграда находился за городской чертой, и тут гуляла куча народу. Множество прудов и мест отдыха сделали его излюбленным местом и для меня. Тем более, всего в двух километрах был мой дом. Пржевский жил в самом Сталлионграде в районе Осоки, но бывал он там редко. Чаще он бывал у меня, я даже выделил ему комнату, благо, дом у меня был большим и в нем была гувернантка, она же кухарка Стейра Ост. Я привез ее из Кантерлота, где родился и вырос. Да, в Сталлионграде очень ценили инженеров, так что я не был стеснен в условиях и средствах. Но из-за этого белоснежного мерзавца мне пришлось сделать шумоизоляцию в его комнате. Впрочем, я на него не сердился. - А мы вот так! – твердо сказал белый жеребец, передвинув черного коня, и мускулы на его плече заиграли с вызовом. Я рассмеялся, и Димка неуверенно начал тащить коня обратно, желая переходить. Но я смеялся не из-за хода. Меня рассмешило то, что конь ходил конем. Да, забавно. Это была человеческая игра, а не понячая. Последние полторы тысячи лет приходится заимствовать культуру с человеческого мира. Мир пони, мир людей и мир шаггов были связаны в кластер миров, поэтому контакт такого рода допускался. - Да, я вот так. – похоже, уверенность к Пржевскому вернулась, когда я затих и погрузился в свои мысли. Я не стал медлить и сделал ответный ход, который совсем не показался опасным моему сопернику. Три молодые интересные особы у пруда уже без украдки смотрели в нашу сторону и совещались, смеясь и вскидывая гривой. Конечно, они подойдут. К этому белому прохвосту они всегда подходят. Ну как мухи на мед. Мне на мгновение стало завидно, но когда я вспомнил, сколько тот времени проводит в салонах красоты, перед зеркалом и на спортплощадке, зависть мгновенно отступила, вместо нее снова нахлынули мысли, на которые тело не влияло инстинктами. Раньше, до катастрофы, более двух тысяч лет назад в нашем кластере было семь планет и десять цивилизаций, но вынужденные меры заставили сократить кластер до трех миров и установить карантин для цивилизации пони. Кураторам человеческих цивилизаций из-за этого пришлось покинуть свою планету, но они пошли нам навстречу. Скрепя сердце, они оставили людей в очень сложный период – под конец пятого цикла. С шаггами проблем вообще не было: это была простая и примитивная цивилизация, обычно такие предназначались для душ на начальной разумной стадии, после они переводились в более сложные миры. Иногда продвинутое сознание из цивилизации шаггов в случае его успешности переносили в цивилизацию пони. Такие сущности в решениях своих руководствуются по большинству инстинктами, интеллект же их не столь высок. Пржевский, например лишь второй раз в шкуре пони после перевода из шаггов. Он, конечно, дуб-дубом, но он хороший парень, никогда не предаст, и обладает прямо животным магнетизмом. - Привет! – звонкий голос, который перекликался с хихиканьем, вывел меня из транса. – Кто победил? - Победила дружба? – тут же вскинулся Пржевский, окинул лошадок взглядом и вопросительно уставился на меня. - А мы еще не кончили, – сказал я многозначительно и хитро улыбнулся Димке. - Рады это слышать. – Прыснула розовая кудрявая кобылка, после чего все три переглянулись и зашлись громким смехом. Я улыбнулся шире. Пржевский ржал как конь. Полагаю, он не понял в чем дело, но ржать ему нравилось, особенно за компанию. С его громкого ржания девушки начали смеяться еще громче. Когда все успокоились, мы начали знакомиться. Серенькая кобылка представилась как Кира, и начала вести со мной беседу пока другие две были заняты Димой. У меня не было такой харизмы и тела как у него, но тоже кое-что имелось. У меня был очень красивый голос, красноречие и проникновенный взгляд. Я немедленно взялся все это эксплуатировать. - А как зовут вас? – спросила она, косясь на мою кьютимарку. - Я Корвин Марк. - Какое необычное имя. - Я не местный. Я родился в Кантерлоте. – о да, это помогало. - Неужели вы из Кантерлота? – глаза кобылки оживились, — расскажите мне о Кантерлоте! - Ну что ж. Для начала можно на «ты». Хорошо, Кира? - Конечно. - Тогда с чего же начать? Ах, да, Дмитрий, предлагаю тебе сдаться, после чего мы сможем распить это чудесное вино. Что скажешь? - Гвардия Сталлионграда не сдается! – настроен он был решительно, хоть улыбался. - Ну что ж, тогда я предлагаю отложить партию, пройти в кафе и распить там другое вино. – Расчет был верен. Смекнув, что другое вино придется покупать, скряга Пржевский тут же передумал. До заката мы поболтали за столиком, выпив вино. Оно и впрямь было чудесным. Кира не была привычной к спиртному, и это хорошо. Других кобылок звали Райе и Сочиль, и они бросали друг на друга сначала многозначительные, а потом и злобные взгляды. После мы прошлись по освещенной фонарями аллее к открытому летнему кафе, там были вкусные напитки и танцы. В общем, как обычно. Из необычного была только драка Райе и Сочиль на террасе у пруда, в результате которой синяя Сочиль была укушена розовой Райе и сброшена в пруд. Посетители в кафе долго не могли прийти в себя, не удивились только я и бармен, который видел Пржевского. Луна мерно светила сквозь открытое окно, покрывая комнату серебристым светом. Как же я рад, что комната Димчика покрыта звукоизоляцией. Он просто монстр. Я перебирал носом серую гриву Киры, которая в свете луны казалась серебром. Я уже проваливался в полудрему, когда она легонько укусила меня за ухо. - А что значит твоя кьютимарка? Я никогда раньше не видела такой. – ее хвост коснулся моей метки. Кьютимарка действительно была непростой. Впрочем, она у меня была такой сколько себя помню на всех телах, начиная с тела аликорна, которым я когда-то был. Это были обычные песочные часы. Не уверен, но мне кажеться, что Селестия начала кое-что подозревать. Эрик и Бранд того же мнения, а Рэндом сейчас не во плоти, руководит духами аликорнов и вообще не желает заморачиваться. Но это не столь важно. Все равно она ничего не сможет узнать пока не придет пора. Да и незачем ей это знать, и так слишком много на себе тащит. - Корвин, ты уснул? Какой твой особый талант? – ее зубы еще раз сомкнулись на моем ухе, и теплое дыхание прошлось по нему. - Хм. Я Хранитель времени. Или Смотритель времени. Так формально называется моя должность. – я говорил правду. Конечно, я не упомянул организацию, которая имеет столь экзотическую вакансию. - Значит, ты работаешь на ратуше часовщиком? Или просто часовщиком? Наверное, ты инженер с завода часов Красная Звезда? О, у моего папы есть командирские наградные часы этого завода. Он говорил, что надежнее только молоток. Ты ведь там работаешь? – она явно намылилась на долгую беседу. И что за привычка? - Нет, не на том. Я специалист отдела разработок Ижемского машиностроительного завода. – я не хотел об этом говорить. Вернее, я вообще больше не хотел разговаривать. - Странно. А почему тогда часы? – ее голос стих, его заменило тихое и мерное сопение. Кира крепко спала. Я не использовал рог для заклинания. Я могу прямо влиять на реальность и пространство-время. Во всяком случае, в пределах нашего кластера. Я хотел уснуть, но воспоминания начали так некстати всплывать и перебирать мои чувства. Пребывание без плоти дает возможность контроля над всеми этими воспоминаниями. Их можно просто заблокировать. Нет и чувств. Их тоже можно отключить, оставив один рассудок. Но тогда не можешь понять это все, и даже не хочешь. Только живое, чувствующее тело способно дать сознанию мотив, желание и стремление. Да, это прекрасные учителя. Но за учебу берут дороговато. Я потянулся, и еще раз ощутил счастье от осознания того, что звукоизоляция присутствует. Иначе в этом доме еще часа два бы хрен кто уснул. Я вспомнил Дару. Как же давно это было. Вечность назад, наверное. Я носился над кристальными хребтами в теле сильного аликорна, мой огненный окрас так подходил под цвет рассветных огненных облаков на Амбере, моей родной планете, которой больше нет. И Дара задевала меня своими нежно-желтыми крыльями, дразнила и беззвучно предлагала состязанье. Срываемся в пике, и снова ввысь взмываем к стратосфере. Вдали сверкают Авалона серебряные башни. Так хорошо, свистит в гриве ветер, и я понял, что сон унес меня. Так хорошо…