***
Солнце светило ей в глаза, ресницы затрепетали и Лидия проснулась. Она помнила ту страшную ночь и солнечный свет не мог успокоить тревожное биение её сердца. Она помнила, что было потом, что шептала ему, держа его голову на коленях. Лидии было страшно, потому, что она видела всех. Они все обратились в камень, но первым она увидела его. И именно поэтому, при встрече не знала, что сказать, как не выдать себя и свои страхи. Её друзья не окаменели, всё получилось, их спасли… Но всё же охота состоялась. Охота шла на всех. И как чертовски не во время он появился, снова, как ураган, ворвавшись в её жизнь, напугал, загипнотизировал своими глазами, будто магнитом. И она уже не смела что-то сказать иначе, наперерез ему. Потому что знает и помнит, кто он и что он делал. Охотники напали внезапно. Сначала эти люди (хотя, сложно было их таковыми назвать) убили Дэвкалиона. Казалось бы, он заслужил, с его руками, которые были по локоть в крови, но это была не его битва. Потом град пуль обрушился на них на всех. Именно Питер Хейл загородил её от прямого попадания. Именно её, а не Малию. Раздался выстрел, Питер широко распахнул глаза и, вцепившись в её плечи, начал оседать. Его ясные голубые глаза начали мутнеть, он что-то шептал, но она не могла понять. Её охватила самая настоящая паника. Она могла бы крикнуть так, чтобы у всех вокруг лопнули барабанные перепонки, но её голос замер и она просто не могла ничего сделать. Аконит медленно убивал его. Лидия затащила его в проём, который оказался узкой нишей в стене. Выстрелы разогнали всех в разные стороны и Лидия не знала где сейчас Скотт, Малия, Дерек и Стайлз. Молится она не умела, поэтому просто всеми силами просила, чтобы все они остались живы. «Вытащить пулю, я должна вытащить пулю» — Думала Мартин, закусывая губу, и осматриваясь по сторонам. Вокруг ничего не было: пустое помещение, наверно, подсобка; ничего, кроме… Взгляд зацепился за валявшийся чуть в стороне осколок стекла. Возможно, его забросило сюда от выстрела, вроде бы она слышала звук разбивающегося стекла, пока тащила сюда Питера, но это было не важно… Важно было то, что это был шанс.Питер справится, он всегда выживал. — Питер, Питер! Ты меня слышишь? — Лидия приподняла его голову, и положила к себе на колени. Бледное лицо и тонкая линия губ, к которым ей всегда так хотелось прикоснуться, что даже сейчас она ощутила лёгкое покалывание на кончиках пальцев. — Лидия? — Еле слышно, с хрипом, Хейл ответил, захотел подняться, но не смог, его кровь уже пропитала куртку со спины и джинсы Мартин были ею перепачканы. — Молчи, постарайся не двигаться, — шёпотом, стараясь не плакать, ответила девушка, крепче схватив его за руку, — ты не умрешь, только не сейчас, не у меня на руках. Её голос предательски дрожал. Питер закашлялся, на его лбу выступили капельки пота. — Сейчас я постараюсь вытащить пулю, но для этого мне нужно попытаться перевернуть тебя хотя бы на бок. Осторожно. Я не уверена, что у меня получится и всё ли я сделаю правильно, но… — Делай что хочешь, — хриплым шёпотом, с большим трудом, ответил Хейл, не выпуская её руки, — но почему ты хочешь это сделать? — Почему что? Спасаю тебя? Не важно… Мартин отпустила его ладонь и, медленно опуская Хейла на пол, присела на колени рядом. «Почему нас не нашли, почему никто не бросился в погоню? Наверное, решили, что мы не жильцы? Всё нужно делать быстро, ведь есть вероятность, что я смогу его вытащить и как-то сбежать…» У склада всё ещё шла битва. Звуки перестрелки и звериный рык разносились в ночи. Лидия зажмурилась и подобрала осколок. «Давай Мартин, ты сможешь» Тонкие пальцы дрожали. Задрав куртку и ткань свитера, Мартин смотрела на рану. Пуля не прошла на вылет. Аконит действует, но, вероятно, его действие можно ослабить. — Сейчас будет больно, — прошептала она Хейлу, — прошу тебя, держись. Он то приходил в себя, то проваливался в забытье. Он помнил, что спас её от пули, помнил последовавшую за этим дикую боль и темноту в глазах. Он помнил её испуганные, широко распахнутые, зеленые глаза на бледном лице, когда приходил в себя. Как ей хватило сил втащить его сюда? И где они вообще. Почему до сих пор их никто не трогает и они живы? Умереть на коленях Лидии Мартин — это ли не честь? Это ли не то, о чём можно мечтать. Прямо как принц, раненый драконом, лежит сейчас он на коленях у своей принцессы. Только он вовсе не принц, а подстреленный пёс. Он даже не волк, а так… А принцесса дрожит и почти плачет, прося его не умирать. Он бы и рад, только тело не слушается, деревенеет от яда и от боли. Его опять настигает забытье и он понимает, что лежит уже не на коленях, а на бетонном полу. Чувствует чьи-то холодные пальцы. Как он может чувствовать холод? — Лидия? Ему кажется, что он громко говорит, но на самом деле это даже не хрип, а выдох. В спину вонзается что-то острое. Стекло? Что же творит эта отчаянная девчонка. Её пальцы в крови. Рука будто красной перчатке. Кровь стекает по ладоням, капает на бетон. И вот стекло упирается в металл и серебро пули. Питер рычит сквозь зубы, зажмурив глаза до появления красных искр. — Почти… Я… Я почти это сделала. Голос всё ещё дрожит, как и её руки, как и вся она. Их обоих бьёт дрожь. Смахивая пряди волос, она испачкала щеку его кровью. Как это всё ужасно выглядит со стороны, наверное. Прошла пара мучительно долгих минут, а может, и больше, и стекло в её дрожащих пальцах подцепляет пулю, и Лидия одним резким и быстрым движением вытаскивает её. — Питер! — Лидия, обессиленно падает на него, и крепко обнимает, укрывая собой. Он сдавленно стонет, чувствуя её слезы у себя на щеке, ощущая, как трясутся от еле — сдерживаемых рыданий её плечи, и как пальцы сильно вцепились в ткань его куртки. — Спасибо, Мартин, — говорит он и, больше не в силах ничего произнести, закрывает глаза. Темнота накрывает их обоих. Раздаются шаги, Питера и Лидию освещает неяркий свет фонаря.***
Солнце светило ей в глаза, ресницы затрепетали, и Лидия проснулась. Она помнила ту страшную ночь, и солнечный свет не мог успокоить тревожное биение её сердца. Она помнила, что было потом, что шептала ему, держа его голову на коленях. Мартин встаёт, белое одеяло обнажает её грудь в тонкой майке, она зябко ёжится, поворачивает голову и видит, что находится в спальне. «Дом Скотта? Но почему она здесь? Где Питер? Что случилось?» Солнце светит во всю, проникая через шторы. Её одежда грудой валяется на полу, вся перепачканная в крови. Кровь. Питер. К ней приходит осознание. — Питер! Почему-то совсем нет голоса, почему-то страшно. Она не кричит, а едва слышно хрипит. Наверное, из-за слёз. Скрипит половица и в дверном проеме появляется Стайлз. — Привет.— говорит Стилински, подходит к ней, и садится на край кровати, протягивая руку, но Лидия в страхе и ступоре смотрит на него широко распахнутыми глазами. — Он в порядке, если ты беспокоишься о Хейле. Значит, спасла его, да? Опять… Да. — Я… Начинает девушка, опуская взгляд. Чувствует вину. — А ты герой. Я всегда знал это. Супер Женщина Лидия Мартин спасла психа Хейла в очередной грёбаный раз. — Что ты такое говоришь… Лидия решительно не понимала откуда взялась эта ревность? Откуда появился сарказм без доли того родного юмора. Она очень устала, ей хочется воды и она ни о чём не может мыслить здраво. — Принеси мне воды, пожалуйста, — шепчет она, натягивая на себя одеяло почти до подбородка. Интересно, она всё ещё вся в крови? Смотрит на руки, видя под ногтями, превратившимися в обломки, грязь и кровь. Проводит рукой по ужасно спутанным волосам. Стилински уходит, напоследок печально улыбнувшись. Лидия пытается встать. Встать удаётся с трудом, ногами завладела слабость, но через пару шагов это проходит. Подходит к маленькому зеркалу, размышляя чьё оно. Навряд ли Скотту оно вообще нужно, скорее всего Малии, или принадлежало Мелиссе. Смотрит на себя и вздыхая, почти плачет. Ей не сказали, что произошло, Стайлз ничего не сказал. Грязную одежду надевать не вариант, на стуле висит халат. Мартин надевает его и медленно выходит из комнаты. Спускается вниз, оказывается в гостиной. На диване лежит Питер, рядом с ним на стульях Дитон и Мелисса, а Малия меряет шагами комнату, обеспокоенно смотрит в окно, делая всё, чтобы не смотреть на отца, всё, чтобы не выдавать волнение. — Ты очнулась! — выкрикивает Малия, и чуть ли не сшибает поднявшуюся со стула Мелиссу с ног, бросается к Лидии и сжимая в объятиях. — Стайлз так и не принес мне воды. Голос уже окреп, но она всё равно хрипит. — Но сначала объясните мне всё… — После перестрелки мы нашли вас в подсобке, дотащили Хейла до «Джипа» Стайлза, и привезли в клинику, а потом уже доставили сюда. В гостиную вошёл Скотт со стаканом воды в руках. Стайлз явно был не в настроении и лучше сейчас не трогать его. — А что… — хотела спросить Лидия, но не договаривает, потому что Хейл открывает глаза и стонет. Мартин отталкивает Скотта в сторону, и почти бегом направляется к дивану. — Его отец… Ранен. Тяжело ранен, — говорит Скотт пытаясь оправдать друга, виновато опуская глаза, — Арджент старший убит, Кэтрин тоже мертва. Охотники ушли. — Думаю, мы оставим вас одних. Если уж… — перебивает Дитон, и кивает Мелиссе в сторону. — Я пойду и приведу в порядок твои вещи, — произносит Мелиса и поднимается наверх. Дитон выходит из дома. В окно видно, что он о чём-то говорит с Крисом. В комнате остались Малия и Скотт. — Ребят… Можно… — А что, что такое? — Слишком резко спрашивает Малия. — Ну же, говорите. — Пойдем, — что-то шепчет ей на ухо МакКол, и они уходят в сторону кухни, прикрыв за собой дверь. Лидия смотрит на Питера. Лицо уже не такое бледное, дыхание выравнялось, грудь туго перебинтована. Он мог погибнуть у неё на руках и она могла бы долго кричать, оповещая о его смерти. Голос снова предательски дрожит, снова щиплет глаза от набегающих слёз. Она отводит взгляд и чувствует, как его рука находит её руку. — Спасибо, Мартин, — тихо говорит Питер. — Ты бы сделал для меня тоже самое, — отвечает она, и всё-таки поворачивается, чтобы заглянуть ему в глаза. Питер снимает слезинку с её щеки, проведя по ней большим пальцем. — Я благодарен тебе на всю жизнь. — Если ты ещё раз окажешься на грани смерти, я не знаю, что сделаю. Лидия сжимает его ладонь. — Выглядишь не очень. — Ты бы на себя посмотрел. Почему ты укрыл меня от пули? Почему не Малию, а меня? — спрашивает девушка. — У Малии есть Скотт, а ты была ближе ко мне и если бы с тобой что-то случилось, я бы не простил себе, даже будучи мерзавцем и конченным убийцей. — Я принимаю этот ответ, — слабо улыбнувшись, ответила Лидия, — знаешь, я хочу тебя поцеловать. Ей захотелось этого неожиданно и спонтанно. Они оба снова оказались на грани смерти, так что, возможно, заслужили это. Питер молчит, для него было неожиданностью услышать от неё подобное. Лидия наклоняется, и губы нежно касаются его губ. Сначала она робко и осторожно целует его в уголок рта, потом, уже более требовательно и настойчиво углубляет поцелуй. Его руки обхватывают её за талию, Питер прижимает трепещущее тело девушки к себе. Рёбра и спина всё ещё болят, но, сквозь невольно раздавшийся от боли стон, он ловит её поцелуй и грубо и властно вторгается в её рот. Её волосы спутаны, но это не мешает им. На её щеке запеклась его кровь, а умыться она не успела, но им это не важно. Поцелуй сейчас для них как воздух, как глоток свежей родниковой воды. Она хочет большего, но они не одни и не должны сейчас… Её тело горит, требует, в голове происходит взрыв, чёртов атомный взрыв эмоций и чувств. Всё это время она ничего не понимала, боясь этого взрыва. Боялась, пока не увидела, как мутнеют его глаза. Пока не услышала его равномерное дыхание. Ведь он жив. Он жив! Ему так не хочется прерывать этот поцелуй, не хочется выпускать её из объятий. Он чувствует, что её тело жаждет большего, они оба это знают. Они должны были всегда быть вместе и не важно, что… Да ничего не важно, кроме них двоих. После всего того, что произошло с ними в этом городе в этот промежуток времени, нужно послать к чёрту всех этих школьников: Скотта, который считает себя Суперменом, а может, и кем-то покруче; Криса, с его вечным грузом вины; Мелиссу, обоих Стилински; он никогда не воспринимал их всерьёз. Никого, кроме неё. Разве мог бы кто-нибудь из них спасти его? Разве что Скотт, проявив благородство, чтобы не упасть мордой в грязь перед стаей. Но всё это глупости. Дело не в этом. Дело в их с Лидией связи, в том, что он создал её, как Пигмалион Галатею, как Аид Персефону. Он как Волк, повстречавший свою Виржинию в Центральном Парке. — Давай уедем вместе? — спросил Хейл, с мучительной болью разрывая поцелуй и часто дыша. — Уехать? Когда? И куда… — облизывая распухшие губы, вопросом на вопрос отвечает Лидия. — Не важно… В Англию, там у меня дом. — И коллекция ретро-автомобилей? — И бэт-пещера тоже есть. Питер улыбается уголком губ, проводит по её волосам. Лидия снова касается его ладони, прижимаясь к ней щекой. — Я должна подумать. Стайлз, он… Скотт, мама… К чёрту эти сомнения, почему она должна оставаться тут? Она собиралась поступать в колледж, и она поступит. Она собиралась уехать и начать новую жизнь. Да, как бы не было грустно. Но и Стайлз, и Скотт, и Малия они все они в любом случае рано или поздно разъедутся. Это их взрослая жизнь, они больше не школьники. Она выросла. Она имеет право на счастливую жизнь без охотников и безо всяких монстров, страхов и серебряных пуль. Стайлз переживёт. Они практически не виделись в этом году, даже не созванивались. Он не относится серьёзно к их отношениям. Они попросту переросли их. С Питером не просто, никогда не было и не будет легко. Да и как это может быть возможно после всего того, что он натворил, после всего, что пережил. И сколько раз он был рядом… Её поток мыслей прервал его голос. — Я буду ждать. Уверен, что сможешь уехать отсюда со спокойным сердцем. Да, они твои друзья, твоя стая. Но… — Я хочу с тобой, — решительно отвечает Лидия, глядя в глаза и не отводя немигающий взгляд. С ней не поспоришь. Она точно принадлежит ему. А он ей.***
Горный серпантин извилистой лентой плавно спускается ко вспаханному полю. По обочине дороги растут пирамидальные тополя. Вдали раскинулся городок с яркими красными крышами. Позади них на много миль простираются виноградники. В воздухе витает запах асфальта, нагретого жарким солнцем. Птицы, словно тоже утомлённые жарой, лениво порхают в вышине чистых голубых небес. По дороге несётся сверкающий на солнце кабриолет. Солнечные лучи играют бликами на салоне, на её белом платье и рыжих волосах. Она заразительно смеется. Питер сосредоточен на дороге, но тоже улыбается. Одна рука уверено держит руль, другая покоится в её ладони. Он поворачивается, кидает на неё озорной взгляд. Лидия наклоняется и целует его покрывшуюся щетиной щёку. Утро. Белые простыни, обтянувшие огромную кровать. За распахнутым настежь окном поют свои арии крикливые чайки. Питер направляет на Лидию камеру. Полусонная девушка вскакивает с кровати и набрасывается на Питера с объятиями. Они падают на пол, разбивая вазу с цветами. Розы веером лежат в куче осколков. Питер, не выпуская камеру, продолжает снимать их, а Лидия не перестаёт его целовать. На её пальце виднеется изящное кольцо с бриллиантом. Слишком идеально, подумаете вы, слишком банально и ванильно. Ну и пусть. Она всё ещё боится за него, всё ещё видит кошмары по ночам, в которых её бледные руки в его крови, а его тело обожжено почти до костей. Но, когда на пике этого кошмара она просыпается среди ночи, резко распахнув глаза, Питер всегда рядом. Это их история. И она обязательно должна закончиться именно так.