Не твоё

      «Я дала ей кое-какие воспоминания»       «Наши воспоминания»       Как бы там ни было, но создавать порталы теперь получается прекрасно, лучше, чем когда-либо. Кларисса запрокидывает голову, а затем и вовсе ложится на жесткую шероховатую поверхность, только ноги свесив над пропастью. Небо удивительно яркое — чёрное, усыпанное сверкающими звёздами, и это заставляет не отрывать взгляд. Заставляет очистить мысли, поражает своей глубиной. Клариссе интересно, возможно ли создать портал в другую планету. Или во Вселенную. Да, таким образом можно заниматься открытием неведомых человечеству форм и мест, пригодных для жизни, будь это законно. Имей мутанты хоть какие-то по факту действующие права. И все-таки повезло ей иметь такой дар, как она сама думает: можно уйти от всех и всего, — неважно, лжи или правды, — в буквальном смысле. Пусть не в другой материальный мир, но в свой собственный.       Порывы ветра несильные, на такой высоте температура ощущается так же, как и на земле, поэтому девушка расслаблено прикрывает глаза и раскидывает руки в стороны, не придавая значения мелким царапинам от жёсткого покрытия. Дух невольно перехватывает от осознания того, что ты находишься на крыше десятиэтажного дома, но Блинк, наоборот, старается дышать глубже. И становится легко, улыбка сама налезает на лицо, тем более, упаковка свежих пончиков с джемом под боком не оставит равнодушным никого, ни единую живую душу во всех Вселенных, нужно быть уверенным.       Но время возвращения неумолимо приближается, ведь скоро хватятся и настучат предводителю подполья мутантов, мол, Блинк — нарушительница комендантского часа, она подвергает всех опасности. Да уж, подумать только, в подполье, одно лишь существование которого нарушает добрую половину законов американского общества, есть свои правила и порядки. Но Кларисса не боится, ведь добрая половина этой доброй половины и так уже нарушена ею единолично. А затем в памяти, кроме всего, всплывает ещё и строгий укоризненный взгляд, который возражений не терпит, — тренированный, намётанный, что даже своевольный Маркус не выстоит. И нарушать желание отпадает, как и появилось. Вот почему Буревестник — предводитель. Это законы джунглей, законы общества, что нуждается в лидере, — выбирать во всех смыслах сильнейшего.

***

      Жаль, что портал нельзя открыть прямо в жилище, ибо это чревато пробуждением соседей. Кларисса добирается до комнаты, которую делит с двумя другими девушками-мутантами, практически на цыпочках, сдерживая порывы смеха, потому что выглядит, наверное, как пьяная старшеклассница, пытающаяся незаметного проскользнуть мимо родительской спальни после шумной попойки. В ее случае — после шумного поедания вкуснейших пончиков, которые действительно работают как панацея. Вот только «незаметно» сразу же становится невозможным, так как в другом крыле второго этажа дома виднеется тусклый круг света от настольной лампы. За столом сидит Джон и, кажется, очень внимательно что-то изучает, и Кларисса, наплевав на все, спокойно продолжает идти в свою комнату. Он все равно заметит. И все равно бросит укоризненный взгляд. Прямо завтра, когда они увидятся, столкнутся в одном из коридоров или в общей гостиной. Может, где-то в глубине души Кларисса именно на это и надеется. Но нет, конечно же, это неправда и именно поэтому Блинк никогда в этом не признается.

***

      — Выдвигаемся в полночь, — объявляет Джон, и Маркус незамедлительно кивает. Остальные, присутствующие на совещании в общей гостиной, отвечают тем же. Буревестник, подобно своему крылатому тезке, сидит на подлокотнике кресла и выглядит довольным реакцией других мутантов. Сегодня они помогут ещё одному, а может, и не одному страждущему, что оказался за чертой закона только потому, что мог передвигать предметы или лечить раны силой мысли. Закон — то, что в последнее время только вредит, а не приносит пользу. Он делит мир на части, разбивает без возможности склеить все обратно. Кларисса думает об этом, опустив голову, а когда поднимает, то будто оказывается зажата в тиски другим, более сильным взглядом. Да, конечно же, она согласна, если вдруг он ждал ответного кивка, если этот взгляд на самом деле не испытующий, а выжидающий. Не ищущий бреши в ее броне, чтобы копнуть глубже, выяснить, что она помнит. Все, конечно же, глупости. Она этого всего в чужих глазах не видит, а просто надумала себе: чтобы разглядеть, нужно, естественно, смотреть дольше и глубже. Клариссе этого не нужно, ведь и так ясно, что она там найдёт.       За креслом возникает Соня, наклоняется и что-то шепчет на ухо Джону, а несколько прядей ее волос касаются чужой щеки. Тот едва заметно улыбается уголками губ и поворачивается к ней. Рука девушки ложится на область между чужих лопаток, а вторая — на плечо. Кажется, Соня что-то говорит об отдыхе, наверняка, их общем, ведь нужно ещё многое обсудить двум предводителям подполья мутантов.       «Мы решили, что, если хотим править вместе, нам лучше быть не вместе»       Кларисса хмыкает и мысленно присвистывает. Да, Соня это сказала перед тем, как отдать собственные воспоминания, и — вау — это требует недюжинного самообладания, ведь кто-то ещё будет их хранить, чувствовать то же самое, пусть и на несколько часов. Кларисса уже не хранит и не чувствует. Разве что только раздражение на них обоих, слишком красивых и подходящих друг другу, чтобы быть не вместе.       Кларисса пытается не светить лицом «Смотрите, мне досадно, что Соня — наглая лгунья» словно прожектором, поэтому активно пытается приклеить на лицо безмятежное выражение и поспешно ретируется подальше.

***

      Конечно, не бывает так, чтобы все прошло идеально: каждый из команды — отдельная шестеренка, что функционирует в такт с другими, но кто-то обязательно даёт сбой. Двоих беглецов удаётся спасти, но ценой нескольких боевых ранений, стольких же покорёженных полицейских машин, оборванных линий электропередачи и простреленной шиной колеса фургона, на котором мутанты планировали скрыться в ночи. Теперь же пути отступления отрезаны, ситуация экстренная, звуки выстрелов доносятся чаще, чем кто-либо из них успевает сделать вдох, а Кларисса едва не отпрыгивает от земли, словно попрыгунчик, от нервного перенапряжения. Между двух ладоней попеременно возникает искра, волшебство, искрящееся всеми цветами радуги, но через несколько секунд сразу же пропадает, как и не было. У девушки паника, невозможно собраться с мыслями, сидя в импровизированном укрытии, коим служили обломки одной из полицейских машин, посреди заброшенного старого туннеля, от бетонированной крыши которого каждую секунду отлетали пули.       Полярис отлично выполняла свою работу, ведь ещё ни одна из них не попала в цель, но безопаснее себя не чувствовал никто. Двое беглых заключённых, а так же Маркус с Джоном активно отбивались и отстреливались, прокладывая себе путь к месту, где должен был быть портал, сделанный Клариссой. Вот только его там не было, даже не намечалось, им некуда было возвращаться, единственным путём отступления была тюрьма. Блинк падает на колени и напрягает руки так, что они крупно дрожат, но дальше искр дело не заходит. Прямо над головой свистит очередная пуля, а ей даже не за что зацепиться. Нет ничего, представив которое, она сможет создать чертов портал и спасти их всех. Кларисса думает о самых вкусных в мире пончиках, живет этой мыслью, порождает новые искры и даже растягивает их до размеров футбольного мяча, но стоит очередному воплю раздаться за спиной, как это волшебство снова исчезает. Полярис что-то кричит, кажется, подгоняет, а Кларисса пытается прокричать в ответ, что вот, смотри, я не могу, не могу пробить чёртову дыру в пространстве, чтобы всех нас спасти, так что лучше направь одну из пуль мне прямо в лоб. А лучше две. Но крик обрывается, ком подкатывает к горлу, а Кларисса плачет, плачет как маленькая сопливая девчонка, у которой не получается до конца рассказать стихотворение перед всем классом, вот только задание усложняется тем, что она находится в эпицентре боевых действий и всем здесь присутствующим и принимающим непосредственное участие — скоро крышка.       И тогда в сознании вспыхивает и разрывается боевым снарядом одно воспоминание, от которого слезы непроизвольно заканчиваются. Буревестник. Он сейчас здесь, сейчас, прямо сзади, принимает на себя пули и защищает своих людей. Если он умрет, а она позволит этому случиться, мир закончится. Все, ради чего они сражаются, сосредоточено в руках одного человека, не стань которого — и все развалится. Джон Праудстар, гребаный ты камень преткновения, что не сдвинется перед лицом липового и абсолютно несправедливого закона ради своих людей, ради того обещания, что дал им. Блинк среди этих людей, сражается за них, спасает и рискует, а не плачет на коленях в уголке, где все прикрывают своими спинами в надежде на то, что Фонг их спасёт.       Поэтому она должна. Пусть обещала себе навсегда удалить эти воспоминания с жёсткого диска, но ощущать на себе чужие крепкие руки — спасительно. Хватка на плечах, ладони, скользящие вниз, по предплечьям, затем охватывающие ее собственные, придают сил.       «Сделай это, давай, сделай это для меня»       Кларисс кричит, истошно, напрягает все тело и выталкивает наружу поток энергии, превращая его в пространственную дыру. Получилось. Они спасены, есть куда бежать, Блинк их не подвела. Девушка переводит дух, и эта сила словно отпускает, будто энергетический поток иссяк и магия исчезла. Переведя дух, она проходит через портал последней и закрывает его, отрезая от смертельной опасности.

***

      Оказывается, Соня получила довольно серьёзное ранение в бою, поэтому сейчас находилась в лазарете вместе с другими двумя тяжело ранеными. Кларисс тоже была здесь, так как последствия сильней эмоциональной встряски дали о себе знать: руки дрожали нещадно, невозможно было связать и двух слов, поэтому её отпаивали горячим чаем и заставляли лежать на кушетке. А вот Соне и остальным было действительно несладко, и Фонг все же не переставала винить в этом себя. Джон сразу же вызвался дежурить у ее кушетки и за все время только несколько раз отводил взгляд от чужого лица в надежде, что девушка придёт в себя. Но огнестрельное ранение это вам не шутки, не мелкая царапина и даже не глубокая. Она могла умереть. И Кларисс себя за это сейчас съест.       — Прости меня, — это не должно было прозвучать вслух, но само вырывается, до этого трепыхающееся в грудной клетке. Фонг стоит у изножья кушетки и пытается смотреть прямо, но проваливает все попытки.       — За что? — Джон задаёт вполне резонный вопрос, повернувшись к девушке. Смотрит открыто, прямо, будто готов принять сейчас все что угодно.       — Я могла спасти всех, — на последнем слове Фонг делает акцент, имея ввиду конкретно одного человека, что особенно дорог Буревестнику.       — И спасла, — он чуть усмехается, как и подобает лидеру. — Спасла нас всех, Блинк, — Джон поднимается с места, разминает затёкшие конечности и равняется с девушкой. — Ты смогла, как бы себя сейчас ни корила.       — Я не… — хочется сказать, что не сама, но что бы он тогда подумал? Что она помнит? Что эти воспоминания цепляют? Или что Кларисс держится за них, и именно это помогло уберечь десяток людей от неминуемой смерти? — Не такая крутая, как ты думаешь.       — О, конечно, — Джон смеётся, взгляд теплеет, а Фонг даже приоткрывает рот в немом шоке. — Ты не крутая совсем, как я мог об этом подумать.       С кушетки доносится слабый стон, и мужчина сразу реагирует: возвращается на место и склоняется над лицом девушки, что-то ей настойчиво шепча. Блинк за этим наблюдает и пытается игнорировать едкое нарастающее чувство. Человек на грани жизни и смерти, как ты можешь? Соня это или нет — Кларисс не имеет права испытывать раздражение, как и не имеет права что-то чувствовать.       «Ты не Соня»        «Это не твои воспоминания»       «Это всё не твоё»       Забудь.       Кларисс тихо уходит, пообещав себе оставить их где угодно, но только не в своей памяти. Король должен править с Королевой, и не ее дело, кто и с кем будет вместе. Но резонно было бы оставить одно — то, что действительно помогает за что-то уцепиться и кажется ей чужим, но на самом деле.

***

      Поздно вечером Джон снова возвращается к работе, садится за стол и перебирает досье тех, кого они, возможно, спасут от жизни в заточении в будущем. Тусклый свет от настольной лампы падает на захламлённое всяческими документами рабочее пространство.       Суперслух улавливает движение в конце коридора, и Джон про себя усмехается, потому что, ну серьёзно, снова она? Эта нарушительница порядка не изменяет собственными правилам уже который раз, но и сегодня эта игра продолжается: Кларисс все так же бесшумно пытается пробраться в свою комнату, а Буревестник увлечённо что-то изучает, не поднимая глаз. А когда фигура девушки скрывается за дверью, отрывается от белых листков, испещрённых записями, и чуть принюхивается. Кларисс оставила в коридоре свой едва уловимый запах, что Джону было легко учуять, но также от внимания не ускользнуло и то, что более слабые нотки этого же аромата окутали и его самого. Особенно те части, которые были наиболее тесно прижаты к чужому телу. Джон не знал, сработает ли, но она сделала это для него. Все спасены, живы и счастливы, поэтому на лице — глуповатая улыбка, а в голове — воспоминание о её дрожащих руках. Пусть и негласно, но Буревестник всегда будет тем, кто поможет Блинк спасти их всех. И это будет их общими воспоминаниями.