Потеря

Когда арбалетная стрела с чавканьем входит Моркоу в правый глаз и он падает, словно сломанный заводной солдатик, Ангва теряет рассудок. Убийца — невысокий человечек с лицом, пожёванным временем и суровой жизнью, — ещё не успевает стереть с губ улыбку, как в него врезается пышущий яростью, злобно рычащий волк. Убийца падает, и Ангва начинает свою работу. Нет, не так. Работа Ангвы — охранять порядок, но сейчас Моркоу мёртв, и ничто в мире не способно сдержать волка. Лёгким движением челюстей Ангва перекусывает руку, держащую арбалет. Кость хрустит на зубах, и убийца вопит — обычно человеческий крик останавливает Ангву. А если нет, то останавливает окрик Моркоу. Но Моркоу лежит, глядя единственным глазом в серое, сочащееся ядовитым дождём небо Анк-Морпорка, а из второй глазницы льётся кровь, заливая удивлённое лицо. Правой лапой Ангва придерживает человечка, а левую ставит ему на живот. Острые когти впиваются во внутренности, давя и кромсая их. Волк рычит, с зубов прямо на лицо человечку капает слюна. Тот визжит, захлёбываясь болью и ужасом. Вдалеке что-то кричит констебль Посети, вот только он — не Моркоу. Не ему останавливать взбесившуюся тварь. Нужно отдать констеблю Посети должное: он и не пробует. Стоит в стороне, отчаянно семафоря двумя ракетками, пока Ангва длинным движением когтя вспарывает человечка от паха до шеи, а затем — только затем! — зубы смыкаются на его сонной артерии. Брызжет кровь, и Ангва злобно скалится, расшвыривая во все стороны куски мяса. Потом она убегает, не дожидаясь появления Ваймса или кого-нибудь ещё, способного вернуть ей рассудок. И уже за городскими стенами, посреди бескрайних капустных полей, отчаянно воет, пытаясь стереть из памяти то, чего просто не могло случиться, потому что не могло случиться никогда. Смерть Моркоу. Почему Анк-Морпорк всё ещё стоит на месте, а не провалился в тартарары?! Ваймса она замечает не сразу. Сначала до неё доносится запах его любимых сигар, и затем уже мир обретает чёткость. В этом странном, новом, невыносимом мире командор Ваймс стоит совсем рядом со злобным оборотнем, неспешно курит и, кажется, вот-вот погладит Ангву по голове. Ему что, руки не жалко? Ангва отворачивается и слегка отодвигается. Затем ложится на землю и поднимает голову. Она знает — все знают, — что у Ваймса есть... специфическое оружие. Им можно убить оборотня. Сейчас самое время им воспользоваться, пока волк не пришёл в себя и не захотел жить. Ангва жить не хочет. Ваймс не торопится. Он докуривает сигару, тушит её каблуком новенького, но уже успевшего запылиться ботинка и тихо говорит: — Нам всем будет его не хватать. Ангва скалится — она не желает слышать слов утешения. Она вообще ничего не желает слушать. Можно просто убить её и не терзать больше? — Убийца капитана Моркоу... пострадал во время погони, — продолжает тем временем Ваймс. — Его всё равно бы четвертовали, так что, можно сказать, преследование по горячим следам привело к преждевременной и лёгкой смерти подозреваемого... Зря ты так. Четвертование дольше. И мучительней. Ангва виновато опускает голову, затем изумлённо вскидывается. Ну да, Ваймс её не утешает. Если вдуматься, то жалость — последнее, чего можно дождаться от Ваймса. Но что же он тогда... — Должность капитана Ночной стражи свободна. Мне нужен помощник. Второго Моркоу нет... и никогда не будет. Стало быть, остаёшься ты. Слова пробивают броню горя и отчуждения, вызывают гнев, острый, как тот болт, что вонзился в Моркоу... и одновременно стыд. Жгучий и всеобъемлющий. Волк рычит, захлёбываясь рычанием, словно криком. Ваймс не отступает ни на шаг. — Уверен, он бы моё решение одобрил. Так что я принёс тебе одежду... капитан Ангва Дельфина фон Убервальд. Я отвернусь, ты оденешься, и мы пойдём обратно. Похороны я беру на себя, а ты работай. Работа спасает. И Ваймс действительно отворачивается. Ангва превращается — вовсе не затем, чтобы согласиться с предложением! Просто ей обязательно нужно сказать: — Я больше не могу работать в Страже. — Ещё как можешь. — Но я не справилась! Я... — Мы все делаем ошибки. — А если я не справлюсь ещё раз? Ваймс по-прежнему не оборачивается, но из его рукава в подставленную ладонь выскальзывает трубка того самого, специфического арбалета. Заряжено, разумеется, серебряной стрелкой. Ангва тихо и облегчённо вздыхает: — Обещаете? В ответ — короткий кивок. Едва заметный, но колебаний в нём нет ни грана. Ваймс тихо произносит, словно бормочет себе под нос: — Один раз ошибиться может каждый. Это нормально. Важно... другое. На сей раз кивает Ангва. Она по-прежнему не уверена в том, что поступает сейчас правильно, но... должность действительно должна быть занята, и она подходит лучше всех. Она сейчас нужна городу. И господину Ваймсу. Когда они вдвоём уходят с капустного поля, тень Ваймса на одно краткое мгновение раздваивается. Вторая тень выше и шире в плечах, на ней тщательно начищенный доспех (невообразимым образом доспех идеален даже у тени), а голова странно откинута назад. Ангва вскидывается, но тень уже тает на выжженной солнцем земле. Ворота Анк-Морпорка совсем рядом, и Ангва делает шаг.