Домой...

      Так тихо и спокойно снаружи, что с каждой минутой всё страшнее. А самое ужасное, что может быть и хуже, чем смерть. Гораздо хуже…       В пыльном багажнике неудобно и пахнет бензином так, что уже начинают ныть виски́. Но Джун обещала. И хочется верить ей. Но не получается…       Мимо проезжают машины и периодически слышатся чьи-то голоса. Никто даже не подозревает, что в этом мустанге в багажнике прячется запуганный ребёнок. Ребёнок, который ждёт.       Ребёнок помнит момент, когда жестяная дверь душного контейнера открылась, резко впуская свет и свежий воздух, который даже сначала показался холодным. Она как тёмный, но самый добрый и чистый ангел распахнула свои запачканные пороками крылья и протянула нежные, сильные руки. Она не обидит… Она не такая…       «Джун, где же ты?.. Ты ведь не бросишь меня?.. Ведь это не мой новый контейнер…?»       Минута шла за час. И непонятно сколько уже их прошло — минут, часов… А может, уже сутки?       Ноги начинали затекать и при движении покалывать так резко и противно, что хотелось ныть не сдерживаясь. Стараясь не шуметь и не напороться на что-нибудь в тёмном багажнике, Руни медленно и осторожно передвинула разодранные коленки в соседний угол и, перекатившись, словно ленивый кот, на другой бок, вновь затихла, вслушиваясь в мир по ту сторону машины.       Где-то неподалёку что-то металлическое врезается в землю. Наверное, там играет ребёнок, который копает в песочнице… И еле уловимый голос женщины, изредка мычавший словно потихоньку подпевая какой-то песне.       Выстрел. Второй. Сердце пропустило тяжёлый удар и застыло в ожидании.       «Джун, ты обещала…»       Дрю говорил, они все смогут уехать туда, где жарко. Или туда, где холодно. Так хотелось попросить их уехать туда, где не страшно. Туда, где можно жить, без слёз и боли. Где тебя не хотят ударить, обидеть, сделать что-то плохое за любым углом, куда бы ты ни пошла.       Джун сказала, всё будет хорошо. Она не обижала… Она спасла, накормила, даже дала чистую одежду. Никто раньше не заботился так о ней, как Джун.       Они зачем-то пошли в тот дом. Значит, они поедут туда, где холодно. Потому что если бы ехали туда, где жарко, то им не пришлось бы брать много вещей, заезжать куда-то по дороге…       Она такая хорошая… За одно утро она уже успела привязаться к Джун так, что её отсутствие начинало пугать. В давящей темноте Руни переживала, нервно, но медленно отламывая ногти на руках.       Снова выстрел.       Нет… Нет-нет-нет! Хотя бы ещё один звук, — звук чьего-нибудь голоса, её голоса, чтобы знать, что всё хорошо, что она сейчас придётся и вытащит отсюда…       Чьи-то шаги рядом. Но это не она. И, скорее всего, не Дрю. Дверь салона открылась и захлопнулась. Несколько секунд тишины зловещим звоном отдавались в ушах. От волнения внизу живота что-то начало покалывать и трястись.       «Спаси меня, ангел, пожалуйста…»       И вновь вспышка яркого света ослепила глаза. Прикрыв лицо локтём, она робко выглянула из-под него.       …и он пришёл. Эти тёмные глаза хладнокровного и неумолимого хищника смотрели в самое сердце. В крохотное, забитое, запуганное, еле трепещущее сердечко, готовое разорваться на части, лишь бы всё кончилось поскорее. Он как-то непонятно взмахнул руками, что-то прошипев себе под нос, и снова захлопнул багажник.       Что это было? Вновь шаги, дверь хлопнула, завёлся мотор… Машина слегка качнулась и тронулась с места. И ни звука больше.       Во рту пересохло, страшно хотелось пить…       Машина проехала совсем немного и снова остановилась. Дверь водителя хлопнула, и послышались звуки отдаляющихся шагов. Через некоторое время кто-то опять шагал сюда…       Руни закрыла лицо ладонями, не желая видеть того, каким будет конец её маленькой несчастной жизни.       Багажник вновь открылся. И снова он. Но взгляд уже не тот… Две большие руки подняли её, как игрушку, без единого усилия, и поставили на землю. Она еле держалась, чтобы не упасть, на ватных, ослабших ногах.       Рядом стоянка и старое придорожное кафе, внутри которого обедало несколько человек. Разве так убивают, в таких местах?       Он молча стряхнул с её локтя мятый прилипший ценник от бутылки моторного масла, валявшейся в багажнике. — Меня зовут Руни, — дрожащими губами прошептала она, робко глядя в равнодушное лицо незнакомца. — А меня Поуп, — ответил он низким спокойным голосом, — Идём.       Он кивнул на машину и проследовал на место водителя. Она не понимала почему, но этот человек уже не внушал страха. И какое странное у него имя…       Дёрнув ручку, она открыла дверь и села на переднее место, послушно ожидая, что он скажет или сделает. Поуп окинул девчонку взглядом, и протянул ей новую бутылку лимонного чая. — Хочешь пить?       Руни молча кивнула и взяла её. Пить хотелось очень сильно. К тому же, очень давно. Что она пила и ела в последний раз? Шоколад, которым накормила подруга Джун, и кока-колу. От них в такую жару захотелось пить ещё сильнее. А чай холодный и вкусный…       Поуп усмехнулся и, оттолкнув свою дверь, прикурил сигарету, держа её в левой руке специально, чтобы дым не шёл вовнутрь. — Ты меня убьёшь? — неожиданно прямо спросила Руни, глядя ему в глаза с какой-то неотвратимой обречённостью.       Поуп медленно выпустил изо рта дым и, сдвинув очки на голову, поморщился. — Зачем? — Ты же всех убиваешь… — словно констатировала она, закручивая крышку от чая. — А ты этого заслуживаешь? — многозначительно спросил он, вновь обращая на неё холодный неумолимый взгляд.       Девочка отрицательно закачала головой. — Нет. Я не хочу умирать, — ответила она столь уверенно, что даже само небо, что свидетель всему в мире, не могло бы ей возразить. — Хочешь к маме? — Нет. Я не нужна ей. — А чего тогда ты хочешь?       Он смотрел куда-то вперёд. Казалось, что он даже не её спрашивает. Но не себя же? И кроме них тут больше никого нет, кто мог бы дать ответ на этот вопрос.       Как он оказался возле её багажника? Вернее, возле багажника Джун и Дрю? Джун… и Дрю. Она была хорошая. Но она не знала, что делать. Что им делать. И не знал Дрю. А Руни не знала, что с ними и где они. И почему здесь сейчас огромный мужчина в чёрном по имени Поуп… Он убил их. Или же нет? Но Джун обманула её. Она просила верить ей. И девочка верила, ждала, хотела верить, надежды не теряла.       Поуп стряхнул сигарету на асфальт, всё так же глядя вперёд на дорогу сквозь лобовое стекло. Значит, Джун не была ангелом. Ангелы не умирают. Их нельзя убить. Это они наказывают плохих людей, это они могут убить… Поуп может…       Даже его вид внушал оцепенение — огромный, в чёрном, короткие тёмные волосы, и бледная, почти белая кожа, на которой местами красовались странные, даже жуткие татуировки — всё это напоминало злодея, которого нигде не встретишь на самом деле, кроме какого-нибудь фильма ужасов.       Его нельзя убить… он же ангел. Это он пришёл, когда она ждала. Он услышал, когда она молилась. Ангелам можно верить. Они не бросают… — Я хочу домой, — неуверенно выговорила Руни, уставившись на свои разбитые коленки.       Выбросив докуренный бычок, Поуп повернулся к ней и спокойно переспросил: — Что ты хочешь? — Я хочу домой…       Её огромные голубые глаза буквально топили его в своей боли, страданиях и несчастной судьбе.       Сколько ещё ей предстоит вытерпеть в этой дыре? Сесть на иглу или химию как эта бестолковая дура Джун? Ну, может, не такая уж она и дура, раз вытащила девчонку из лап того говнюка… А потом? Потом эта малышка станет работать за дозу? Кем? Как её мамашка — торговать собой? Или она и до этого момента не доживёт, вляпавшись в ещё какое-нибудь дерьмо? Нет. Только не она… — Поехали, — сказал он, захлопывая свою дверь и поворачивая ключ зажигания. — Куда? — не поняла Руни, по щеке которой скатилась тонкая маленькая слезинка. — Домой, Руни…