Два одиночества.

Сегодня было по-особенному холодно. Весь мир с каждым вздохом то смазывался, то становился более четким. Всего на два биения детского сердца он был таким, каким и должен быть, но лишь на миг, чтобы вновь расплыться перед пустыми, застывшими глазами. Время жадно поглощала каждую каплю, будучи охваченная нестерпимым голодом, не в состоянии остановится даже от такого сковывающего холода. Проходит такт, часы делают последний тик перед новым заходом, а из обескровленных губ вылетает последний клубок пара, столь же туманный, как и жизнь этого незавершенного до конца человека. Черный мужчина смотрел на голубое небо, не желая опускать глаза немного ниже. Неприятный бурый мир с серебристыми мимолетными искрами был слишком не ясен в своей глубине. Сколько лет не провести в бесполезных попытках его познать, все оставалось слишком не четко. Столько лет он никак не мог понять, где же находится дно, сам не осознавая, что уже давно устойчиво стоит на нем. Все казалось слишком сложным и по-детски дурацким. Чем всматриваться во все это, лучше просто смотреть на голубое небо. Безграничное и кристально чистое, полностью отрешенное к этому неясному миру. Тогда не падал снег, да и вряд ли тот выпал бы в другой раз. Солнце должно было находиться в своем зените, но совсем не спешило что-либо освещать. Оно еще катилось где-то на востоке, когда миллионы существ ожидали видеть его на западе. От света даже не мутнело в глазах и человек прямо смотрел на него, видя эту округлую четкую форму и яркий, не греющий свет. Такое солнце можно было сравнить со многими обыденным вещами, находя не так уж много отличий. Мужчина смотрел на него сейчас, и не понимал, как что-то столь низменное могло восхищать кого-то. Пальцы понемногу коченели. С детства их учили, что драконы не мерзнут, тогда, что же сейчас с ним происходит? Когда гордые красные птицы, обгоняя подгоняющие ветром облака, стали приземляться, мужчина вновь погрузился в привычное земное состояние. Посмотрев на измученное тело, он щелкнул пальцами, незримым образом поднимая его в воздух. Остатки детского розового платья сползли вниз, уже не прикрывая посиневшую маленькую ручку и тощие выступающие ребра. Голые, изломанные ноги криво свисали с невидимой платформы, будто желая последний раз пробежаться по этой слишком отдаленной от города деревни. Невозможно защитить всех, нереально накормить каждого. Мужчину мучили его же мысли, возникая с каждым разом все в большем количестве в то время, когда ему хотелось совсем ни о чем не думать. Даже само платья, с неравномерными красными и белыми всполохами, наводили на страшные сомненья, насчет его настоящего цвета. Человеку не хотелось смотреть, только сжечь все это, чтобы хоть как-то очистить ее, после всего того, что с ней произошло. «Драконы устойчивы ко многому. — Говорил ему его дед, — Так почему же я уже почти готов сломаться?» Тело быстро растворилось в воздухе, но лишь здесь оно бесследно исчезло, а мужчина просто смотрел на чистое небо, ощущая себя до головы погрязшем в земле. Ему казалось, что его крылья сейчас окончательно слиплись и уже больше никогда не раскроются. Ему не удастся вновь окунуться в ощущение полета и ощутить приедающийся сладкий вкус легкой жизни, теперь он слишком "тяжелый", чтобы подняться в небо. "-Насколько грязным мне еще придется стать, чтобы хоть что-то изменить в этом мире. Сколько еще тел насильно убитых детей я должен исследовать, чтобы сделать эту непроглядную тьму чуточку ярче?" Подмога пришла довольно скоро, и они уже начали прочищать местность, ища и надеясь хоть что-то найти. Черный человек уставился на старика, с красными лентами. Тот посмотрел на него в ответ, и они какое-то время не отрывались. Затем, моргая, старик прекратил эту мысленно связь и встал в стойку, отдавая честь. Покончив с формальностями он, отвернувшись, стал раздавать полученные ему приказания. Мужчина же закрыл глаза и шагнул в пространство, не желая смотреть на чёрное пламя, питающее свою силу из мертвых, обугливающихся тел. Ноги почти не слушались его, он слишком сильно замерз. Дальнейшее для него было слишком смазанным. День всегда продолжался, и не важно, что могло произойти. И даже, когда наступит его время, он тоже умрет, и не важно, утром или вечером, солнце все равно лениво докатит свой круг и вновь продолжит его с самого начала. Работа герцога, высокопоставленная должность, дающая определенную свободу действий, но сковывающая своими обязанностями. Неважно, как бы вял ты ни был, есть то, что невозможно спихнуть на другое время. Поздно ночью, хотя недавно был только вечер, мужчина лежал на большой, заправленной шелком кровати и просто смотрел в потолок. Окна, двери-все было наглухо заперто. В камине жарко пылал магический огонь, сам воздух в комнате был по-летнему горяч. У человека медленно коченело тело, в то время как на лбу выступали солоноватые капли пота. Дракон, Маг, Герцог, — все это лишь одна маленькая частичка, хоть и ярко сияющая сейчас, но все же тонущая в таких же ярких частичках. "-Весь мир похож на бескрайнюю пустыню, — думал он, — и, скорее всего, сегодня одна маленькая песчинка просто попала на не самую теплую сторону. " В душе его отчаянно звали по имени. Ему не хотелось говорить, думать или что-то исследовать, но чего же он тогда хотел? Веки упорно закрывались по чужому желанию в то время, когда голоса просили его заснуть и не беспокоится. Пусть так. Мужчина знал, что порой, только они знают, чего именно он может хотеть на самом деле. Глаза послушно закрылись, полностью отключая от внешнего мира. Только в такие моменты этот мир становится для него хоть немного осмысленней. *** Маленькие черные глазки блестели из-под теплого шерстяного одеяла. Крошки от съеденного пряника были рассыпаны по всему полу. Различные маленькие вещи, бесформенными кучами, валились среди толстых, неподъемных книг. С соседней кровати под подобием шалаша из одеяла, немного просвечивал огонек. Оттуда доносились тихие хихиканья или вздохи, следуя за шуршанием перевернутой страницы. Маленькие худые ручки крепко прижимали птицу к своему тельцу. Частые дыхания слегка шевелили мягкие перышки на голове. Темная пушистая прядка немного щекотала клюв, но это было даже приятно. Ворона устроилась по удобнее под теплым одеялом, желая отдохнуть после долгого полета. -Мама. На мгновения девочка хныкнула и, прижав ворону крепче, часто задышала. Большие удивленные глаза, проснувшегося мужчины, смотрели на жмущегося к нему человечка, столь часто вдыхавший его запах. Ресница на зажмуренных глазах были слегка влажные. Вскоре она успокоилась, но ладонь продолжала цепко сжимать его накидку. Неожиданно она чихнула во сне. Продолжая пребывать в удивлении, он на автомате щелкнул пальцами, позволяя пропахнувшему химикатами балахону исчезнуть. Девочка прильнула совсем близко, ворочав лицо на его шершавой руке. -Шон…-прочитал он ее поверхностную мысль, но не стал углубляться дальше. Голоса были правы, это то, чего он хотел. Телу совсем не было холодно, разве, что рука затекала. Возможно, мерзло не совсем тело, а его душа, но сейчас она уже оттаяла и, похоже, не у него одного. Ему было хорошо просто так лежать, но он должен сейчас улететь. Это не правильно. Да, он этого хочет, но сейчас у него в лабораторной лежит точно такая же девочка, может с более простой судьбой, но если он сейчас не остановит все эти убийства, то и она может, и попадет, под раздачу. Аккуратно вылезая из под одеяла, чтобы не разбудить ее, он заметил, как на него смотрит ее соседка. Еще совсем ребенок с золотыми безумно вьющимися волосами. Серьезный, слегка обвиняющий взгляд совсем не подходил столь ветреной натуре. Мужчина хотел ее заколдовать. -Не надо, — ответила она, — я сама засну. Когда девочка откинула одеяло, в комнате на мгновение стало очень ярко, но она сразу погасила огонек и легла на кровать, укрывшись своим ватным одеялом. Ее глаза продолжали смотреть на него, но в темноте он должен был лишь видеть их отблеск. Ему было неприятно от этого взгляда, ведь если бы он мог смотреть на себя со стороны, его взгляд был бы точно таким же. На кровати вновь тихо всхлипнули. За спиной мужчины маленькая соня начала ворочаться, шаря рукой по подушке. -Почему ты всегда уходишь? Маг так и не понял, кто именно задал ему этот вопрос. На душе было очень муторно, когда он почувствовал приближение молодого парня, считавшего маленькую соню своей невестой. Мужчина собирался уходить, пока окончательно не помешал всему. Человек чувствовал себя маленьким камешком, постоянно сбивающим работающий механизм. Это их небольшой уютный мирок, и покуда он совсем не обезумел, маг не собирается срывать этот занавес. За несколько секунд, прежде чем переместиться, мужчина легонько тронул ее голову кончиками пальцев. Ему очень хотелось еще раз почувствовать это щекочущее ощущение. Девочка сразу прильнула к его ладони, пытаясь как можно крепче схватить ее своими ручками. Магу стало чуть теплее. Дверь отварилась слишком скоро, но человек уже уходил в портал, направленный на его лабораторию. Они- Два одиночества. Она греет его тело, Он греет ее душу.