Служитель смерти

— Мне… плохо… — пересохшие грубы от жара едва размыкались. Забытье медленно отступало. — Воды… — Гарри, — раздался женский голос, — сейчас. Очнулся, наконец… Из пелены перед глазами четко высветился край стакана с водой. Голову мужчины аккуратно подняли, приложили к губам и Поттер с трудом глотнул. Он едва отошел от наркоза после тяжелой операции на головном мозге. — Где… я? — срывающимся голосом проговорил он. — В своей палате, папа. — Раздался мужской молодой голос. — Шу, — имя своего опекаемого Гарри вспомнил с трудом, язык едва ворочался во рту. Сказывалось действие лекарств. — Подай мой телефон. Там точно пищало… Руки слушались его так же плохо, как и тело. Но Поттер, усилием воли, смог сесть. — Тут никого нет постороннего? — спросил мужчина. Перед глазами маячили темные тени вместо силуэтов людей. — Нет, — мягко сказал Тедди. — Достань слезы Феникса. Немедленно. Я должен прийти в себя. — Велел ему Гарри, моргая — чтобы зрение сфокусировалось на окружающих предметах, а не показывало все расплывающимися пятнами. — Какую дозировку? — спросил парень, чем-то шурша. Потом ясно двигая собачку молнии вверх. — Три капли. — Всплыло в мозгу воспоминание о нужной дозировке. — Так где мой телефон? — Сейчас, сниму с зарядки. Вот. Дрожащие руки взяли мобильный телефон. Проморгавшись, Поттер как можно ближе поднес мобильник к самым глазам. Знакомый номер и новый код… Код… Нужно расшифровывать. Шестеренки в мозгу вращались медленно, подбирая нужный шифр. — Гарри, вот, выпей. Поттер автоматически глотнул все содержимое из стакана. На миг внутренности скрутило огнем — да так, что из глаз брызнули слезы, но тут же глаза стали видеть все ярче и четче. Отметины на руках от уколов стали бледнеть и исчезать. Синева и синяки перед глазами медленно всосались в кожу, и она снова была нормального оттенка. Тремор рук прошел, и они успешно, наконец-то крепко сжали аппарат, и мысли в голове прояснились. И тут же пришло резкое озарение. — Мы немедленно покидаем Германию! Моя женщина и не родившийся сын в опасности! — Поттер откинул одеяло с ног, несмотря на протесты окружающих его людей. *** Круглов уже хотел было выключил свой компьютер (он сейчас временно исполнял обязанности руководителя ФЭС), как вдруг его рабочий телефон ожил, заливаясь громкой трелью. — Не к добру, — заметил вслух майор, принимая вызов. — Алло! — Николай Петрович, — хрипло раздался мужской голос; в трубке было слышно шум двигателей и говор голосов, — это я, Гарри… — Гарри! Господи! Здравствуй! Как ты? — потрясенный старый опер тут же начал задавать вопросы: о Гарри было не слышно почти семь месяцев! — Где ты? — Николай Петрович, все вопросы потом. — Перебил его подполковник. — Жизнь Галины Николаевны в опасности… Из Англии мне предоставили информацию, что двое моих родственников вылетели сюда… — И что? — Вы не понимаете… Они вылетели, чтобы убить ее! Галина Николаевна беременна! Они хотят устранить ее, чтобы завладеть моим наследством! Они считают, что я мертв! — Я немедленно высылаю опергруппу! — Круглов поверил ему сразу. — Не знаешь, где сейчас Галина Николаевна? — Наверняка в женской консультации. Сейчас смс-кой я скину координаты. *** Рогозина аккуратно спускалась по лестнице больницы. Вопреки советам, она сейчас была одна — отец на такси запаздывал, а Луна уехала с утра по «скорой» — рожать дочь, и, насколько понимала женщина, сейчас уже отдыхала с новорожденной девочкой в палате. Все прошедшие месяцы она была на почти осадном положении. Первое время удавалось успешно скрывать свою беременность. Так же помогала и одежда — мешковатые блузки, брюки с завышенной талией и объемные пиджаки, в том числе и форменные. «Интересное положение» женщины никак себя, к счастью, не проявляло: с того момента, как она рухнула в обморок — тогда, в морге, ей не становилось плохо или ее не выворачивало на изнанку; вкусы и пристрастия в еде ее не поменялись. Правда иногда ее шатало, и она быстрее уставала, но она прекрасно понимала, что ей везет с ее беременностью — Валю, как она знала, например, при первой ее беременности, после каждого приема пищи тошнило, да и «шалило» давление. Она послушно ходила с Луной по врачам, но скоро все-таки ей пришлось официально стать на учет. Роды близились. Гуляла она в основном с Луной или с крестником. Сегодня первый раз, за много месяцев, когда она осталась совсем одна. Да и с работы она тоже ушла в декрет, вот первый день как. Все строили предположения, кто «счастливый» отец. Дул холодный, пронизывающий ветер. Она, плотнее завернувшись в куртку, ожидала приезда машины с отцом, сжимая в руке мобильный телефон. Неожиданно она спиной почувствовала позади себя движение. Не успела никак отреагировать. Ей приставили нож к горлу. И шепот, женский шепот, говорящий ей по-английски: «не дергайся, сука» — и ее перехватили за руку. Ей стало страшно не за себя — а за неродившегося ребенка, и она закрыла глаза. Тут она услышала визг тормозов, и черная машина-лимузин со всей доступной скоростью подкатила к больнице. Из нее выскочил человек в черном плаще, отороченном мехом и, хромая при этом стуча тростью по асфальту и быстро направился к ним. Потом — Рогозина это различила ясно, она услышал звук затвора пистолета и щелчок курка, свист пули. Нож, который был приставлен к ее горлу, упал со стуком на асфальт; чужая рука, вцепившаяся в ее руку, разжалась, и она услышала высокий женский крик боли. — Успел, — услышала она мужской, до боли знакомый голос и она с удивлением открыла глаза и подняла голову: на нее смотрел своими зелеными глазами Гарри Поттер. Она, сначала не поверила своим глазам, но видение не желало исчезать. — Гарри, — выдохнула она, потрясенная до глубины души. — Это… ты? Тот рванул навстречу к ней, со всей доступной ему сейчас скоростью, и через минуту они уже обнимались… *** Она рыдала от облегчения, стоя в его объятиях. Будто бы она много-много месяцев спала, а сейчас только проснулась. Гарри шептал ей что-то на ухо, успокаивая и гладя ее по спине, бережно прижимая беременную к себе. Незнакомая женщина перед ними корчилась и стонала от боли на асфальте, зажимая кровавую рану в животе. Все, кто выходил из больницы, быстро ускоряли шаг, испуганно бросаясь прочь. — Ну все-все, Галь, успокойся. Тебя больше никто-никто не тронет. Обещаю. — Шептал мужчина. Рогозина вглядывалась в его измученное болезнью лицо. Гарри лишился всей растительности на лице и на голове (был в черной шапке, явно надетой на бритый череп); он сильно похудел, побледнел, осунулся. Былой своей красоты он лишился начисто. Но его глаза остались все таким же — ослепительно зелеными, сияющими. — Гарри, ты приехал… Все хорошо? — с тревогой глянули любящие серо-голубые глаза в зеленые, испугано ища в них тень смерти. — Не беспокойся. Я прошел все курсы лечения, мне была проведена операция, и меня отпустили. — Успокоено проговорил мужчина. — Все будет теперь хорошо… А как ты? Его белые руки аккуратно легли ей на живот, прикрытый курткой. Она положила свои ладони поверх его. Ребенок внутри толкнулся, откликаясь на их общее прикосновение. — Галя! — к ним подбежал Николай Иванович, только что вылезший из машины такси, — господи! Что тут происходит?! — он потрясенно уставился на женщину, которая валялась в ногах у Гарри и Галины. — Все хорошо, Николай Иванович, — сказал Гарри, — все теперь будет хорошо. — Ты приехал! — Да, Николай Иванович, — сказал мужчина, — вернулся. С того света. Я не мог оставить мою женщину и моего ребенка без защиты. — Мистер Поттер! — окликнули зеленоглазого мужчину, и Гарри поднял голову, — эту — куда? Перед ними стояла девушка. Ей никак нельзя было дать характеристику красавицы — брюнетка, серые глаза, обычное, ничем ни примечательное лицо. В ее руках была другая женщина в черной маске. Девушка крепко сжимала ее. — Да вон, — сказал Поттер, — сдай на руки «мальчикам». Опоздали они… с Николаем Петровичем. Из грузовичка вылезали экипированные мужчины с оружием и надписью «ОМОН» на куртках. — Гарри… я не понимаю, кто это? — спросила она у Гарри, показывая на двух незнакомок. — Знакомься, — сказал Поттер, подходя к лежащей на асфальте, в крови, женщине в маске-балаклаве, — это у нас… о, невестка Дадли, Салли. А это, — он сдернул со второй дамы маску, — тетя Петунья, так? Немолодая дама оскалилась на него. Рогозиной она больше всего показалась похожей на стервятника. Отвратительная дама. Мерзкая на вид. А более молодая выглядела как… потасканная проститутка. Яркий макияж, обесцвеченные волосы. — Ладно. Обеих — в машину. — Велел Гарри военным. — Я расскажу вам в ФЭС, что случилось. А этих двух — в камеры, одной — врача, и вызовите посла из консульства. Я с ним наедине поговорю. Надо пару ласковых сказать. Судя по тону, послу грозил далеко не простой разговор. Поттер был фигурой видной, авторитетной. И его слово было весомо. *** — Итак, — на этом разговоре присутствовали лишь Круглов и Рогозина, поглаживающая свой большой живот, да Николай Иванович. — Я вкратце вам расскажу все, что знаю. Я проходил курсы химиотерапии, и буквально накануне операции на мозге мне сделали… дурной прогноз. Анализы были скверными. Но я не отказался от операции, вопреки словам. — Рискнул, — проговорил Николай Петрович. — Да. Но прогноз молнией понесся на мой бывший родной континент, и две этих идиотки — тетя и невестка кузена, воспряли духом. Последнее время они обе жили как содержанки. Тетя и дядя — на свои мизерные пенсии, а невестка — на попечении Дадли, ставшего боксером. Но тут случился казус. После того, как моего кузена превратили в отбивную на одном из боев, и отбили обе почки, понадобилось лечение, стоившее больших денег. Но их не было — дядя давно продал свой бизнес дрелей, и прогулял деньги вместе с теткой (и своими любовницами), а невестка не желала идти работать. Вот так они вспомнили обо мне и о наследстве. А тут все так удачно — я при смерти, наследников вроде нет. Завещание не составлено (как они думали). Потирали руки, а тут им донесли (видно, в больнице узнали мое имя и пробили по интернету), что от меня беременна Галина Николаевна, и они пришли в ярость. Наследство уплывало из рук. Прямой наследник — денег не будет. И решили с ней и с ребенком разобраться… — Приехали сюда, — сказал Круглов, продолжая. — Но как ты узнал? — У меня добрых осведомителей больше, чем вы думаете. Донесли, что эти две твари- родственницы пересекли границу. Я едва очухался от операции и, едва дождавшись результатов анализов, рванул сюда. Успел, к счастью, — Гарри сжал руку Рогозиной. Та ему улыбнулась. — Все хорошо. — А что будет с этими? — спросил Николай Иванович. — Я коллегам уже позвонил, — сказал Гарри, — с ними разберутся, как только их депортируют на родину. Я обещаю, что без наказания они не останутся. К нам они больше не подойдут. Я, кстати, кое-что принес. Через минуту Рогозина, приоткрыв рот, наблюдала, как Гарри открывает бархатную коробочку, где находились обручальные кольца. Таких колец она прежде не видела — у обоих были вставки из крупных изумрудов, в оплетении бриллиантов. Даже это были не обручальные кольца, а скорее перстни. Круглов и Николай Иванович переглянулись с друг с другом улыбками. — Думаю, Галина Николаевна, не откажется примерить одно из них? И носить одно из них всегда? Я хочу, чтобы наш общий малыш родился в законном браке. — Гарри! — через секунду она крепко-крепко обняла мужчину. — конечно! И я скажу да! *** Они расписались рано утром — Галина Николаевна вместе с Гарри и своим отцом почти не ложились целую ночь. И были не в московской квартире, а у Гарри дома. Поттер поднял всех телефонными звонками, и к утру столичный ЗАГС был полон разного народа. Рогозина была в скромном, сером платье и, тем более, она была в положении и к тому же на большом сроке. Не хотелось ни ей, ни ему (Гарри дурно себя чувствовал, недолечившись и не отлежавшись после операции) большого торжества — и поэтому просто обошлись банальной росписью. Она, конечно, очень устала, но раз все так удачно складывается и малыш мог появиться в законном браке, а не вне его, то она предпочла быть замужней дамой. Она познакомилась и двумя новыми людьми, прибывшими из Англии. Аннет — была постоянным личным охранником Гарри, прибывшим из Англии, и Сэм, про которого она и раньше слышала от него, но только сегодня имела удовольствие познакомиться — водитель Гарри еще с тех времен, когда он ездил вместе с ним на его работу. Сэм хорошо говорил по-русски, и теперь водил машину Гарри, так как сам мужчина не мог сидеть за рулем. Он стал, как и прежде, его личным водителем. *** Люди все прибывали и прибывали. Гарри познакомил полковника с другими людьми, но регистратор вскоре призвала всех к спокойствию. Вообще ей было не по себе от такого большого количества народа — как со стороны жениха, так и со стороны беременной невесты. Да еще и с одной стороны слышалась русская речь, а с другой — исключительно английская. Расписались жених и невеста под аплодисменты многоязычной толпы. *** — Гарри? — Это теперь наш общий дом, — сказал Гарри, проходя на кухню, — будем жить здесь. Так что можешь освобождать служебное жилье, и пусть перевезут все вещи сюда. И у меня есть еще один подарок. — Какой? — Пойдемте наверх, — сказал Поттер. — Я покажу. Гарри толкнул дверь рядом со своей (теперь уже общей) спальней. И перед женщиной предстала… детская. — Как красиво! — восхитилась она, смотря на колыбель, на стены, расписанные в морской тематике. На полках и в шкафу стояло все, что нужно новорожденному младенцу. — Галь, смотри наверх! Настоящее звездное небо, — проговорил старший Рогозин, смотря с восхищением наверх. — Как тут красиво! — Теперь, — проговорила женщина, дотрагиваясь до своего живота, — нам остается ждать лишь рождения нашего с тобой ребенка… Гарри подошел к ней со спины, и обнял ее пополневшую фигуру. Рогозин-старший вытер счастливую слезу: никогда еще его дочь не выглядела такой счастливой. Он всегда боялся за нее: то, что она останется одна по жизни, то, что ее могут убить или покалечить… А теперь он был за нее полностью спокоен. Никого лучше, чем Гарри в качестве мужа для своей дочери, он просто не видел. *** — Гарри? Куда ты меня ведешь? — спросила женщина. — Поговорить с тобой хочу и показать кое-что. В этом месте стояла мертвая тишина. Не шелохнулась ни одна веточка с дерева, ни малейшее дуновение ветерка не беспокоило это место. Оно было странным — посреди озера возвышались шесть столбов, причем сейчас на улице был «минус», а оно не замерзло. А между ними был помост, чуть скрывавшийся под водой. — Это место я использую для того, чтобы расслабляться. Это самое тихое место на земле. — Необычно. — Я хочу кое-что рассказать тебе… Если, ты конечно, примешь и осознаешь это. — Что? Гарри вместо ответа достал деревянную палочку и взмахнул ей, отломав веточку от рядом стоявшего дерева. Прямо на ее глазах, веточка преобразилась в розу, которая открыла свои лепестки. Она неосознанно взяла у него цветок в руке. — Роза. Но как? — у нее даже сел голос. — Я, Галь, волшебник. Маг. Как и Полумна. Как и Тедди, Шу, Андромеда, Сэм и Аннет… — Но как это возможно? В двадцать первом веке? — полковник все еще не могла поверить в увиденное. — Мы живем по международному статусу Секретности. В основном — мы обычные люди. Но если о нас кто-нибудь узнает, то нам конец. — Так вы — волшебники… Вот оно что! — Рогозина сложила два и два — повышенная работоспособность, иногда скрытность и тому подробное. — Я больше предпочел бы быть человеком. Поверь мне. Но то, что случилось в Англии, могло привести всех нас к краху. К большой войне между вами и нами — а он уже намеревался сделать заявление о том, что вы и мы должны сдаться. Мне закрыли рот медалями и прочем, что подвластно статусу «гражданина номер» один. — Я поверить в это не могу до сих пор. Но… Гарри еще раз взмахнул волшебной палочкой, и в воздухе зависли ослепительно голубые звезды, а потом распались на яркие, разноцветные искры. Она коснулась его руки, сжимающей, как теперь она поняла, волшебную палочку. — А наш ребенок? — она коснулась живота. — Он будет как… ты? — Не знаю. Но думаю, что да. — Гарри отвернулся. — Я больше не могу нести этот секрет в себе. Да и я хочу жить жизнью обычного человека. А не волшебника. Я ради этого оставил страну. — А ты мне расскажешь… больше? — Конечно, — сказал мужчина, аккуратно обнимая ее, — о школе магии, о волшебстве, о магических существах, о дружбе, о борьбе… У меня столько историй — нам хватит их на всю совместную жизнь… — Я рада… что ты такой особенный, муж мой, любимый… Я люблю тебя. — Я тоже. Очень люблю тебя… Галя…