— Дань, ты спишь? — спрашивает Ваня, когда на часах чуть больше трех ночи, но усталые вздохи и шумные движения брата не прекращаются.
— Нет.
— Почему? — темноволосый чуть приподнимается на локтях, оглядывая темный силуэт Данилы, который делает то же самое.
— Гроза, — выпаливает парень, вновь опускаясь на подушку, полностью прячась под одеялом.
Шестнадцать лет, а боится грозы. Позор.
Ваня не подшучивает над ним по этому поводу, у него тоже есть глупые страхи, но то, что Данил боится грозы, не выглядит глупо, наоборот — Ваня считает это
милым, но никогда не признается в этом. Последний зависает на несколько секунд и тихо говорит:
— Иди ко мне.
Сначала Даня думает, что это сарказм и брат просто решил постебаться, но когда тот повторяет, то он медленно, почти на ощупь, направляется к кровати. Ваня включает лампу, и теперь Данилу становится немного
спокойнее, когда он видит полусонное лицо брата. Тот хлопает по месту рядом с ним и парень, поежившись, ложится.
Ваня достает телефон и наушники из-под подушки и включает музыку, даже не думая поделиться с Данилом. Кроватью поделился и хватит.
— Что слушаешь? — спрашивает последний спустя несколько минут.
— Ничего, — нет, нет, нет. Он не скажет, что слушает Земфиру, не признается. Это девчачьи песни.
Нормальные парни не слушают песни для влюбленных девочек.
— Я отчетливо слышу Земфиру, — Ваня смотрит взглядом «что-ты-несешь-с-ума-что-ли-сошёл», думая, что отведет от себя подозрения, но потом Данила добивает, смеясь, — я просто слышал, как ты ее напевал в душе. У тебя довольно-таки мелодичный голос.
—
Я знаю, — он пытается сказать это так, будто ему плевать, но этот комплимент заставляет его покраснеть до кончиков ушей, слегка улыбаясь. И он уже пятнадцать раз пожалел, что включил лампу, — просто люблю петь иногда. Я выключу свет?
— Да, конечно.
Можешь спеть что-нибудь? — Ваня не уверен, что это не было шуткой, но он, выключая лампу, начинает петь. Петь Земфиру.
Парню, который ему нравится. В три часа ночи.
— Пожалуйста, не умирай
Или мне придется тоже,
Ты конечно сразу в рай,
А я не думаю что тоже.
Он поет полушёпотом, но такое чувство, что вот-вот закричит. То, как он поет ни капли не похоже на оригинал. Он поет не идеально, но Данилу это нравится. Сильно. Он смотрит на Ваню, а тот разглядывает наушники, будто они самое интересное, что он когда-либо видел.
— Хочешь сладких апельсинов?
Хочешь вслух рассказов длинных?
Хочешь я взорву все звезды,
Что мешают спать?
Его голос — это смесь космоса и какао, он заставляет чувствовать Даню в безопасности. Дождь и гроза за окном отходит на второй план.
— Пожалуйста, только живи,
Ты же видишь, я живу тобою,
Моей огромной любви
Хватит нам двоим с головою.
Глаза Данила медленно закрываются, и через несколько секунд он проваливается в глубокий сон.
— Хочешь солнце вместо лампы?
Хочешь за окошком Альпы?
Хочешь, я отдам все песни,
Про тебя отдам все песни?
Ваня замолкает, когда чувствует прикосновение. Он заснул. Заснул, переплетая их пальцы.
Парень улыбается, поправив одеяло на светло-молочном теле брата, все так же, не отпуская руку Данила.
Заснул, переплетая их пальцы.
Заснул под Земфиру.
Заснул под песню для влюбленных девчонок.
Заснул в его кровати.
