В Хэллоуин, с третьей попытки

Жил-был на свете… Нет, не так. Эта сказка не про свет, а про тьму, поэтому пусть будет правильно. Жил во тьме принц. Самый обычный принц. Ясноглазый, белозубый, быстрый, как черная молния. Может, прекрасный, а может, ужасный, это уж кому как. Был принц из тех, кому королевской короны не дождаться, так как впереди него на эту корону все братья претендуют. Все сто пятнадцать. Звали принца Джаред Тристан Падалеки-самый-младший. Принц о своей незавидной судьбе без власти и трона не печалился. Мало ли забот в королевстве? Вырастет, научится всему и будет кем-нибудь полезным. Советником, например. В ожидании этого замечательного времени обитал принц на чердаке городской ратуши, в воистину королевских покоях Королевской Семьи. Там жили только Летучие Мыши королевской крови. Простые летучие мыши ютились под крышами домов поменьше и победнее, а некоторые и вовсе в лесу или в пещерах. Находился принц в том самом возрасте, когда сердце жаждет любви, разум — приключений, а в сказки верится сразу и бесповоротно. Подросток, одним словом. Кажется, так это у людей называется? Вот и Джаред верил в любовь такую, от которой сердце рвется на части, потому что не может вместить эту самую любовь всю целиком. Верил, что встретит свою вторую половину и, ууууууух, сразу влю́бится, наповал, по самые уши, и будет жить долго и счастливо. Летучие мыши тоже, знаете ли, верят во всякую чепуху. Жил наш принц, не тужил, ел за пятерых, не слушал старших. А кто их слушает? Вечно заладят: «Туда не летай, там охотиться нельзя, делай так, а то останешься маленьким и глупым». Вот еще! Джаред им не верил. Искал приключений на свою… хм… ну вы поняли. Летал, куда душа пожелает, охотился где вздумается, делал как хотел. И всё у него было в порядке. Но в одну прекрасную ночь его жизнь наперекос пошла. Охотился как-то принц Джаред Летучий Мышь, пока не Великий, но почти Ужасный, далеко от дома. Его старый учитель ему все уши прожужжал, что нельзя охотиться там, где попадаются Бестолковые Человеки. На то они и бестолковые, что никогда им летучей мыши не поймать, но бывают среди них и жутко агрессивные твари. Вот их и надо опасаться. Самое опасное, что издалека никак невозможно отличить, агрессивный Человек тебе попался или бестолковый. Лучше облетать их по периметру, и польза тогда, и безопасность. Эти Человеки были безопасные. Сидели себе тихонько в кустах в парке, бормотали что-то. Один Человек чем-то тренькал мелодично, другой огоньком мерцал. Вокруг этого огонька вились мошки, комары, мотыльки разные, как раз угощение для нашего принца, ешь, сколько влезет. Джаред и ел, слушал мелодии и наслаждался жизнью на полную катушку. И то ли он жизнью насладился как-то не так, то ли музыки человеческой наслушался, повело его в сторону, и запутался Джаред в длинной шерсти одного из Человеков, того самого, с огоньком. Испугался, заметался, запутался еще больше и пошевелиться не мог. Сердце чуть из груди не выскочило. Всё. Вот она смерть близко, и любви не видел, и счастья не знал. Висел Джаред, по всем лапкам спеленутый, с жизнью прощался. Человек осторожно его выпутал, расправил крылья, погладил дрожащую спинку и отпустил: — Лети, малыш! — Дженсен, ты чего там шепчешь? — окликнули Человека. — Мышка летучая в волосах запуталась. Я домой, спать уже хочется. — Фонарик не забудь. — Ладно, чуваки, до завтра. Человек поднялся, потянулся и пошел прочь, а Джаред долго не мог понять, что с ним творится. Малыш. Так его никто еще не называл. Дома, среди братьев был он в лучшем случае «мелкий», почти всегда — «вали отсюда, клоп летучий». Отец вообще считал, что все его дети — на одну морду лица, а мама всех без разбору звала «милый». У нее только-только хватало сил, чтобы поцеловать каждого своего ребенка перед сном, и уже с начала можно было начинать. Долго Джаред помнил теплые пальцы этого… Джен-се-на. Помнил и чувствовал, будто внутри тает вечная мерзлота. И такое это было всепоглощающее чувство, мммм… Голова кругом шла. Джаред прилетел в парк на следующий вечер. Потом на следующий, и на следующий. Дженсен приходил не всегда, но если приходил — Джаред был в восторге. И однажды проводил своего Человека домой. В его доме обнаружился уютный чердак, и Джаред поселился там. День спал на чердаке, вечерами заглядывал в окна Дженсена, а ночами сторожил его сон. Висел за окошком до самого утра и мечтал, что станет огромным орланом, ну, то есть крыланом, и унесет своего Дженсена далеко-далеко, и они будут жить долго и счастливо. Наверное. Как известно, летучие мыши взрослеют быстро. Джаред за мечтами своими не заметил, как вырос и возмужал. Все родные периодически ему мозги вправляли, что надо бы жениться, детей завести, а он отмахивался. Тяжело ему приходилось, когда в комнате Дженсена выключался свет, и до Джареда доносились еле слышные стоны. Сердце от любви рвалось на части, потому что не могло эту любовь вместить, горькую и безответную. Джаред летел тогда прочь, забывался ненадолго в объятиях какой-нибудь очаровательной летучей мышки. Но одно слово всё объясняет — «ненадолго». Вскоре стало совсем невмоготу. Похоже, у Дженсена в жизни наступил не самый лучший период. Всё чаще сидел он без света в своей комнате с бутылкой в руке, не спал, смотрел в стену и тяжело вздыхал. Джаред за окном вздыхал вместе с ним. Несколько раз пробирался в открытое окно, поближе к Дженсену. Дженсен замечал его, когда в комнате становилось светлее, осторожно выпускал в окно: — Что ты тут потерял? Улетай домой. Джаред летел на чердак, плотно запахивал крылья, чтобы сберечь тепло рук Дженсена и погружался в глубокое уныние. В одну из таких печальных ночей пожалел его старый учитель. Обнял, покачал в объятиях, словно маленького мышонка. — Ты мне как сын, Джаред. Не могу смотреть, как ты тоскуешь. Не знаю, плохо делаю или хорошо… Слушай меня. Есть один Человек. Наш язык понимает и многое умеет, что другим людям не дано. — Колдун, что ли? — предположил Джаред. Учитель поежился: — Колдун. Только добрый. Если не побоишься ему свою беду открыть, то поможет он тебе. Я расскажу, где он живет. Джаред не побоялся. Прилетел к Марку Шеппарду в одну из ночей и всё ему выложил про себя. Что есть у него Человек, и что любит он этого Человека больше всех под этой Луной, и что многое бы отдал, чтобы быть рядом. Шеппард не удивился, что Джаред такой смелый к нему ворвался. Выслушал, почесал в затылке: — Ну, я не Джек — повелитель тыкв, но тоже кое-что умею. Знаю я твоего учителя, и меня он многому научил, так что помогу, чем смогу. Как я понял из мышиного щебетания, ты влюбился так, что умираешь от безысходности, и тебе позарез надо стать человеком, чтобы любовь всей своей жизни обнять. Верно? — Верно, — выдохнул Джаред. — Та-а-ак, — Шеппард полез на самую дальнюю полку в кладовке, вытащил древнюю колдовскую книгу, — я пока колдовство нужное подыщу, а ты утром прилетай. Завтра Хэллоуин, самое правильное время для темных дел. Прямо с утра и займемся твоей проблемой. Джаред всю ночь в небе метался, места себе не находил. Хоть бы получилось! Утром, когда все порядочные летучие мыши спали вниз головой в укромных местах, Джаред явился к Шеппарду. Марк уже был на ногах, варил кофе. — Отдохни пока, я душ приму. Джаред в ожидании все когти себе изгрыз. Как же всё будет? — Нормально всё будет, — успокоил его колдун. Налил себе кофе и устроился в большом кресле. — Вот теперь рассказывай, каким ты человеком хочешь быть? Джаред разволновался. Затараторил на своем мышином, Шеппард поморщился и руками замахал. — Тише, тише, не понимаю я, если быстро говоришь. Давай по одному признаку сообщай, а я записывать буду, чтобы не запутаться. Итак, какой? Джаред залез повыше, на полку с книгами: — Высокий. — Какой высокий? — Шеппард выпрямил спину. — Выше меня? — Выше. Он тоже высокий. — Эх, чудик, давай, показывай. Джаред подлетел к дверному проему, прикинул рост Дженсена, вцепился коготками на том уровне, какого роста хотел быть сам. Примерно на полголовы выше. Шеппард подошел, задумчиво поцарапал пальцем отметку. — Хм, зачем тебе быть таким великаном? Это жутко неудобно. Ноги мешают, руки мешают, но хрен с тобой. Давай теперь про комплекцию. С таким ростом ты просто обязан быть широкоплечим, без живота и с узкими бедрами. И руки, венами перевитые. Согласен? Джаред представил, икнул и закивал головой. Шеппард что-то пометил в своих записях. — Теперь волосы. Какие? — Длиннее обычного. — Сразу? Может, потом пусть отрастут, а то будешь на дикаря похож. — Сразу. Ему нравится. И щетину. Брутальную. — Ишь ты, — заулыбался Шеппард, — брутальную ему. Не надоело всю жизнь шерстью обрастать? Ладно, договорились. Физиономию какую? Тут Джареду чуть плохо не стало. Как он должен объяснить Шеппарду, какое лицо хотел бы себе-Человеку? — Какую? К-к-красивую. — Тьфу, похоже, ты весь ум на слюни перевел. Красивую ему подавай. Какую красивую? У всех вкусы разные. Один любит, чтобы скулы ярко выраженные, другой — чтобы подбородок с ямочкой, а третий — чтобы ямочки на щеках были, когда улыбается, и чтобы глаза большие. Джаред чуть не расплакался. — Ямочки пусть обязательно будут, и нос… тоже. И глаза. Как же без глаз! Шеппард заржал. — Дурень ты. Без глаз, и правда, никак! Думал, я тебя без глаз сделаю? Черт с тобой, на свой вкус оформлю. Улыбаться у меня с ямочками будешь, пусть у твоего… от одной улыбки… колом. — Что? — О чем это я? — смутился Шеппард. — В общем, понравишься ему, не сомневайся. Про внешний вид выяснили. Теперь предупреждения. До того, как ты мне скажешь окончательное и бесповоротное «да», ты должен знать. Самое главное — тебе нужно будет его поцеловать. Видишь его, хватаешь и целуешь. Тогда он забудет обо всем, и ты его готовенького тащишь в постель. — Зачем? — удивился Джаред. — Как «зачем»? — поперхнулся Шеппард. — Секс! Для завершения процесса у вас должен быть секс! Полноценный, с проникновением, с одновременным оргазмом, с посторгазмической негой! Ты сексом-то занимался когда-нибудь, мышонок? — подозрительно спросил Марк. — Сколько тебе лет? Совершеннолетний? — Занимался. Совершеннолетний. Дети есть. Наверное, — обиженно выпалил Джаред. — Наверное, — передразнил колдун. — Человеческий секс — это не ваша мышиная возня. Это искусство! Как у тебя с памятью? — Кажется, нормально, — испугался Джаред. — Время у нас есть. Посмотришь порно-инструкцию, что куда вставлять, где ласкать, как партнера довести до экстаза. Используй язык, губы, пальцы. — Ладно, — у Джаред чуть сердце не выскочило. Сексом. С Дженсеном. С Человеком. Ужас! — А вдруг не… — проблеял он. — Что «не», доходяга, что «не»? Как поцелуешь, всё заработает, это я тебе гарантирую. Остальное — в твоих руках. Он должен тебя не просто захотеть, он должен захотеть тебя сию секунду всего целиком! В себя! — торжественно закончил Шеппард. Джаред так и стек на пол горячей, возбужденной лужицей. Колдун усмехнулся. — И когда он в твоих руках растает окончательно… Лучше пусть раза два или три подряд растает. Тогда скажешь громко и четко: «Ты всегда будешь моим». Запомнил? Как только ты это скажешь, то вы оба станете летучими мышами и будете жить… Как ты там хотел? Долго и счастливо. Джаред всхлипнул. Шеппард строго посмотрел на него: — Но заруби себе на мышином носу, что если по какой-то причине до полуночи ты не скажешь этих слов, мало ли что, не успел, не захотел, не смог, то, прости, мышью летучей только в следующей жизни будешь. Придется тебе человеческую жизнь доживать. Такая плата за колдовство, иначе никак. Ну что, согласен? Если согласен, подпиши договор. — Согласен, — сказал Джаред. Шеппард деловито проткнул крыло Джареда иглой, повозил в ранке пером. — Кровью надо, — и сунул перо Джареду в лапку. — Вот, здесь подписывай. В договоре все по-честному, как и обсуждали. Джаред дрожащей лапой подписал договор. Отступать теперь было некуда. Марк сложил договор в папку и радостно потер руки. Усадил Джаред на стул: — Обожаю этот момент. Сиди смирно, буду колдовать. Глаза закрой, не подсматривай, а то с правильных мыслей собьёшь. Пришлось зажмуриться. Джаред сжался в комочек на огромном для него стуле. Шеппард ходил вокруг, бормотал неразборчиво, касался Джареда кончиками пальцев, пару раз выкрикнул что-то. Джаред от страха чуть со стула не свалился. По телу бегали мурашки, лапы то леденели, то горели огнем, в ушах стучала кровь. Чуть позже Джаред почувствовал во всем теле, в каждой косточке тянущую боль и отключился. В себя он пришел от пощечины. — Живой? — спросил Шеппард. — Живой, — ответил Джаред. Собственный голос был грубым и совсем человеческим. Джаред поднял руку, внимательно рассмотрел пальцы. Провел рукой по волосам, длина подходящая, по щекам, щетина в самый раз, погладил шею, грудь, живот, опустил руку ниже и ойкнул. — Что? — поинтересовался колдун. — Инструмент что надо. Не нравится? — Н-нравится, — ответил Джаред, — а не слишком большой? — Не слишком, — ворчливо отозвался Шеппард, — еще потом благодарить будешь. Размеры идеальные, форма правильная, депиляция в подарок. Джаред прикрылся ладонью, осмотрел ноги, колени, стопы, пошевелил пальцами на ногах. Колдун наблюдал за его реакцией, поднес ближе большое зеркало. — Ну, как? — Спасибо. — Пожалуйста. Все подробности договора помнишь? — Все. — Отлично. Теперь упакуем тебя, — Марк, кряхтя, полез в шкаф, выволок мужской костюм и рубашку на вешалке, — как раз твой размерчик завалялся. Нового нижнего белья у меня нет, своё не предлагаю. Туфли здесь где-то были. Одевайся, по одежке встречают. Чтобы вошел ты в дом, а у того парня глаз выпал. Джаред не понял, как это — глаз выпал, но переспрашивать не стал. С трудом натянул на свои ходули брюки. Застегнул манжеты на белоснежной рубашке. Кое-как справился со всеми пуговицами. Шнурки на туфлях так и не победил, пришлось Шеппарду самому завязывать. Тот чертыхнулся, но завязал. Щелкнул пальцами, и все мелкие складочки и замятости на костюме разгладились. Приказал: — Теперь покрутись. Джаред послушно повернулся вокруг своей оси. Шеппард показал большой палец: — Во, теперь ты как с картинки. Только помни, что бы этот твой… — Дженсен. — Да, да, Дженсен. Так вот, что бы он ни делал, что бы ни говорил, главное — поцеловать его. Тогда активируется заклятие. Иначе ты для него — чужой. А, зачем, спрашивается, ему чужой, которого он знать не знает? — Незачем. — Во-о-о-от. Поцелуешь, и сразу будешь роднее всех. Понял? — Понял. — Теперь инструкции, — Шеппард запустил видео на экране компьютера и похлопал Джареда по плечу. — Сиди, смотри, запоминай. Я в магазин сбегаю, у меня курить нечего. На экране два обнаженных парня решительно приступали к ласкам. Джаред смотрел с открытым ртом. Да уж, действительно искусство! Пришлось лихорадочно запоминать весь порядок действий. Сначала поцелуи в губы, потом шея, потом соски, потом, боже-е-е, человеческий член в боевой готовности, а что уж там вытворяли любовники дальше… К приходу Шеппарда Джаред сидел с каменным лицом и сжатыми зубами. Марк указал на бугрящуюся ширинку бывшего Летучего Мыша: — Не терпи, друг. Иди в ванную, передерни, и жизнь проще покажется. Джаред так и сделал. Первый человеческий оргазм в его жизни был похож на маленькую смерть. Вдохнуть у Джареда получилось только с пятого раза, а ноги перестали трястись через двадцать минут. Шеппард посоветовал: — Ты еще пару раз посмотри, для закрепления. Я пойду, поесть сварганю, так что ванная в твоем полном распоряжении. Через час Джаред запомнил всё. Ну, или почти всё. Оральные ласки вообще произвели на него сногсшибательное впечатление. Джаред проанализировал ощущения от сосания пальца и решил, если эти нехитрые действия заставляют его кровь кипеть, то что говорить о сосании… Тут ему снова потребовалось в ванную. Шеппард съязвил: — Слушай, чем летучие мыши от кроликов отличаются? Но Джареду обижаться некогда было, он усиленно впитывал информацию. Брокколи с сыром и ветчиной он тоже заодно впитал, когда Марк ему тарелку в руки сунул: — Ешь. Джаред съел, в животе уже бурчало от голода. Бывший Летучий Мышь жутко нервничал, а жевание успокаивало. Потом Шеппард обошел вокруг Джареда, стряхнул с него пылинки, поправил волосы. Сказал: — Ты готов, — и положил Джареду в нагрудный карман свою визитку. — Это на всякий случай. Ну, всё, ступай. Я за тебя волноваться буду. Потом расскажешь, как прошло. И Джаред выступил. Шагал он по улицам легко, улыбался всем встречным. На него оглядывались, шептались за спиной: «Хорош, невозможно хорош». Душа у Джареда пела. Разве может что-то не получиться? Неприятности начались у дома Дженсена. Дженсена дома не было. Джаред в дверь постучал. Потом в каждое окно по очереди. Так никто и не открыл. Хорошо, что у нового тела гибкость и сила имелись необычайные. Джаред вскарабкался на чердак. Лез по задней стене дома, пальцами цеплялся за рамы, за выступы, потом в чердачное окно забрался. На чердаке привычнее дожидаться было. Отряхнулся и ходи себе из угла в угол, время тогда незаметно летит. Дженсен домой уже в сумерках явился. Погремел у двери, под душем поплескался, на кухне пошуршал и притих где-то в глубине дома. Джаред прислушался. Внизу бубнил телевизор. Бывший Летучий Мышь дрожащими руками открыл чердачную дверь и спустился вниз. Дженсен новости смотрел, когда Джаред по лестнице сбежал, одной рукой поправляя воротник рубашки, а другой — вытирая испарину со лба. У Дженсена от неожиданности глаз и правда чуть не выпал. Дженсен ловко так Джареда за шкирку взял и за дверь выставил. Через дверь спросил: — Эй, герой, ты как тут оказался? Джаред от скорости смены событий растерялся. Ничего не успел — ни схватить, ни поцеловать, ни сообразить, ни вырваться. И еще понял Джаред, что совершенно не знает, что нужно говорить при первой встрече. — Я на чердак залез, — поведал он тихо. — И зачем? — кажется, Дженсену действительно это было интересно. Джаред и рассказал без всяких хитростей. Про свою жизнь, про любовь и про колдуна, про волшебную ночь. Дженсен его внимательно слушал. Иногда уточнял или одобрял: — Правда, что ли, принц? Ого! Ну, ты даешь! — а потом подытожил: — Первый раз тебя вижу, а ты ко мне в штаны готов залезть. Шел бы ты подальше со своими сказками. Пойду, чердачное окно заколочу. Скалолаз нашелся. Джаред вышел на улицу. Темно было, везде горели таинственные огни, дети в костюмах ходили от дома к дому, собирали сладости. — Сладости или гадости? — то и дело слышалось с разных сторон. Джаред присел на скамейку. Девочка в голубой шапочке поставила возле него маленькое ведерко с конфетами и убежала. Джаред выложил из ведра конфеты, решительно направился к дому Дженсена и постучал. Когда дверь открылась, он громко спросил: — Сладости или гадости? — и протянул Дженсену свое ведро. — Щас, — сказал Дженсен, — подожди, — и скрылся в доме. Пока Джаред раздумывал, что делать дальше, появился Дженсен. Сложил в подставленное ведро банку пива, пакетик соленых орешков и презерватив. — Иди, празднуй. Вернешься — зубы выбью, — и снова дверь у Джареда перед носом захлопнул. Джаред постоял на крыльце не шевелясь, подождал, пока у него кровь перестанет в ушах грохотать. Всё пропало. Два раза не смог ничего сделать, только и осталось — лечь и умереть. К Шеппарду обратно он не пойдет, сам знал, на что соглашался. Джаред медленно добрел до газона перед невысоким заборчиком. Прикрыл калитку, опустился на траву. Выпил пиво, сжевал орехи, презерватив сунул в карман. Ужасно хотелось спать, наверное, как всем человекам после тяжелого дня. Чтобы далеко от Дженсена не уходить, Джаред решил спать прямо здесь. Всё равно до полуночи мало времени осталось. Дженсен его больше к себе близко не подпустит. Так что быть Летучему Мышу теперь человеком всю оставшуюся жизнь. Обнял Джаред тыкву, одну из тех, что украшали газон перед домом Дженсена и лег на бок. Эх, сейчас бы в крылья завернуться… Уснул Джаред быстро, потому что устал очень. Ничего вокруг не слышал, пока его немилосердно не растолкали. Голос Дженсена раздался над самым ухом: — Ты чего тут разлегся? Мне полицию вызвать? Джаред не шевелился. Ему под подбородок проникли пальцы, нащупали пульс. Немного помедлили, расстегнули пуговицы на рубашке, скользнули дальше по груди, к сердцу. — Как сердце бьется, — задумчиво сказал Дженсен, — будто летучая мышка в ладони трепыхается. Откуда ты взялся? И без тебя проблем по горло. А ну-ка, пойдем со мной, — и рывком поднял Джареда с земли. Пятнадцать минут спустя костюм кучей лежал в кресле, а Джаред сидел, закутанный в большое полотенце, раскрасневшийся, с чашкой вкуснейшего какао в одной руке и печеньем в виде тыквы — в другой. Дженсен посмотрел на эту картину, покачал головой и вытащил из кармана пиджака Джареда визитную карточку: — Хм, интересно. Марк Шеппард, маг, экстрасенс, сниму порчу недорого, вылечу головные боли и несчастную любовь. Значит, говоришь, ты — принц? — Угу, — ответил Джаред и отхлебнул какао. Сидеть на стуле в теплой кухне Дженсена ему нравилось гораздо больше, чем на траве. Дженсен набрал номер с визитки. Шеппард взял трубку, Джаред услышал его голос: — Я сейчас занят. Перезвоните позже. — У меня тут сидит ваш подшефный Джаред, — сообщил Дженсен. — Ооо-уу, — протянул Марк. — И как, получилось у него? — А что именно у него должно было получиться? — сурово сдвинул брови Дженсен. — Вот отсюда подробнее, пожалуйста Дженсен что-то сделал с телефоном. Джаред теперь ничего не слышал, но постоянно ощущал на себе взгляд Дженсена, хоть и был занят невозможно вкусным печеньем. Шеппард плохого не скажет, чего зря волноваться. Дженсен слушал внимательно, уточнил: — И долго он такой будет оставаться? Хм… Как мне тело? Шикарное тело, — и отвернувшись от Джареда, прошипел в трубку. — Да, я хорошо понял, что он ради меня стал человеком. Большое спасибо, мистер Шеппард, за вашу заботу. Прямо не знаю как отблагодарить. Или, может, морду набить? Дженсен бросил трубку в кресло и молчал долго. Смотрел, как Джаред ест. Джаред поставил кружку на стол, выпрямил спину. Дженсен пробормотал: — А ты весь целиком очень даже ничего, не только тело. Ладно, будем считать, что это свидание вслепую, — Дженсен подошел ближе, наклонился, взял лицо Джареда в ладони. — Как там заклятие активировать? — вытер большими пальцами усы от какао у Джареда на верхней губе и… поцеловал. И сразу у него ноги подломились. Джаред едва успел руки подставить, как Дженсен сполз ему в объятия, застонал тихо. Джаред покосился на часы. До полуночи оставалось сорок минут. Так, сначала Дженсена из одежды достать. Тут Джареду попыхтеть пришлось. Дженсен ему не помогал, только шептал ласково что-то неразборчивое. Джаред его в спальню унес, из одежды кое-как вытряс, на кровати разложил и понял — не успеет. Неопытному Джареду времени намно-о-ого больше надо, чтобы всё по правилам сделать. На память нечего надеяться, если опыта нет. Вот хочешь — плачь, а хочешь — спать ложись рядом с таким Дженсеном. Как там Марк говорил? С родным, точно. Полчаса до полуночи, всё по договору, вот он, Дженсен, бери, а Джаред совсем духом упал, и руки у него опустились. И не только руки. Свернулся Джаред эмбрионом на краю кровати, глаза закрыл. Третий раз ему шанс выпал, но ничего не получается. — Джаред. Джаред обернулся. Куда подевался расфокусированный взгляд Дженсена? Глаза горят, челка торчком, по шее и груди румянец расплывается. Схватил Дженсен Джареда за волосы и требовательно к себе притянул. Уложил на спину, поцеловал снова. Джаред задохнулся. Не успевал замечать, как Дженсен действует. Вот только пальцами член сжимал, мгновение всего пронеслось, и уже бока наглаживает. Всего полминуточки — опять членом занялся, языком прошелся от основания к головке, и уже шею вылизывает. Снова вниз вернулся, наделся ртом, до самого горла пропустил, сглотнул несколько раз и вот уже в губы целует. Быстро Джареда до кондиции довел. Но кондиция кондицией, а Джареду одна мысль покоя не давала. Что такого сказал Шеппард Дженсену, что он так торопится до полуночи успеть? Или не сказал и не торопится, а мерещится всё Джареду сгоряча? Пока думал, Дженсен его оседлал, и медленно — вверх, а потом еще медленней — вниз. До Джареда не сразу дошло, на что это похоже, лишь видел перед собой звезды, а потом понял. Будто летишь вверх, а потом крылья складываешь и падаешь вниз, к самой земле, а потом снова вверх, и быстрее, быстрее. Джаред на миг забыл, где он, испугался, как бы им об землю не грохнуться! Открыл глаза и увидел, что руки Дженсена сжимают простыни, пальцы побелели, дрожат, губы кривятся. Вот-вот сорвется. Джаред обнял его, уложил на себя и стал наращивать темп. За три минуты до полуночи улетели они высоко и одновременно, как и положено было для завершения процесса. Едва отдышались, Джаред приготовился нужные слова сказать. Про себя проговаривал, чтобы не ошибиться. «Ты всегда будешь моим». Две минуты до полуночи. Слова простые, но трудно их произнести. Разве можно замечательного человека Дженсена превращать в летучую мышь без его ведома? Надо ли? В какую темноту пропадет улыбка Дженсена, весь Дженсен с головы до ног? Одна минута до полуночи. Согласен ли сам Дженсен на «долго и счастливо» в виде летучей мыши? Похоже на то, что Джаред так и не скажет ничего. Исход один. Кончится последняя минута, Дженсен придет в себя и снова выставит Джареда за дверь. Но зря Джаред мучился, Дженсен его опередил. — Ты же останешься? Да, Джаред? — негромко сказал, но в самое сердце эти слова Джареда поразили. Он спрятал лицо на груди Дженсена и ответил, обмирая от счастья: — Да. Дженсен вздохнул легко, словно у него камень с души свалился. Большие часы в гостиной пробили полночь. Заклятие растворилось в ночи. Дженсен обнял засыпающего Джареда, укутал ему плечи одеялом. Накрыл рукой его сердце, прислушался. Не трепыхнется ли под ладонью? Нет, показалось. Марк Шеппард вышел на улицу, постоял перед своим домом, глядя в небо, на белеющие облака. Подождал немного, проворчал: — А как всё начиналось! Жил-был принц. Хоть бы позвонил, поганец. Любовь у них… Вокруг зашумел ветер, зашуршал опавшими листьями. На Земле начинался обычный ноябрь. Может, унылый, а может, замечательный, это уж кому как.