***
В египетскую экспозицию Ларри вбежал, задыхаясь от волнения: — Ак!.. Тишина в ответ. Ларри уставился на пустую гробницу: крышка валялась рядом. Так-то обычное дело, замки давно не запирались, верхняя плита всегда была сдвинута, и Акменра спокойно выбирался сам, если сторожу случалось опоздать. Но сейчас в зале вообще не было слышно ни звука, и это пугало так, что сердце готово было разорваться. — Ак, ты где? Что случилось? — Хранитель Бруклина, — раздался откуда-то со стороны незнакомый голос. У Ларри подкосились ноги: голос был женский. У стены стояла смуглая девушка в странном топике и коротком схенти. Стройные ноги, тонкая талия, золотой обруч в тяжёлых тёмных волосах. — Вы откуда? — попятился Ларри. — Из-за колонны, — смущённо пробормотала девушка. — Боже правый, что вы там делали? — Переодева... лась, — неожиданно запнулась посреди слова незнакомка. Только тогда Ларри заметил, что на полу валяются бинты. Ему стало окончательно не по себе. — Откуда вы взялись? — он сжал кулаки и пошёл на девушку. — Где Акменра?! — Ларри, — горестно вырвалось у неё. — Ларри... Сторож остановился, словно его ударили в грудь: в чужом женском голосе звучали хорошо знакомые интонации. И глаза! Те же самые глаза. И губы. Сердце сбойнуло и забилось где-то возле горла. Великий Осирис! — Ак? Это что, ты?.. — Я, — растерянно кивнула девушка. Фараон Акменра докрутился. Так, кажется, Джед сказал.***
— Ник говорит, что современные компьютеры по команде «Упс!» должны немедленно отменять предыдущую операцию, — мрачно усмехнулся Ларри, косясь на скрижаль. — Я и отменил, — прозвучало в ответ. — Но видимо, было уже поздно. Ситуация была — как иногда говорил тот же Ник, полная жопа. Все прочитанные заклинания, все дополнительные перекруты элементов ничего не давали. Рядом на верхней плите саркофага — Ларри ради такого случая вернул её на место — так и продолжала сидеть девушка. Стройная, привлекательная, почти голая причём, но... как-то это было странно, скажем так. Охранники-шакалы невозмутимо стояли к ним спинами, перекрыв вход. Но впервые за много лет приказать им так сделать пришлось ошарашенному Ларри. — Потому что они меня... не признают. Ни внешне, ни по голосу. И не слушаются. С ума сойти. Когда даже собственные телохранители не подчиняются... это печально, да. Надо сказать, что Ларри шакалы послушались, несмотря на его жуткий акцент. И хотя бы в экспозиции теперь не было толпы любопытных, жаждущих посмотреть на очередные фокусы скрижали. — Мама говорила, что когда она меня ждала, ей очень хотелось дочку. Может быть, скрижаль это запомнила, и... Я понимаю, что она была создана уже после моего рождения, но мало ли?.. Ларри похолодел. Ак что, теперь навсегда таким останется? Спору нет, девушка была красивая. Большинство мужчин отдали бы всё, чтобы оказаться сейчас на его месте! А сам он тупо пялился на бинты, лежащие на полу, и чувствовал себя плоховато. — Хранитель Бруклина, — голос у девушки странно дрогнул, — что ты всё молчишь? Ларри выругал себя идиотом и придвинулся ближе. В самом деле, что это он тут раскис? Не он ли в прошлые дни — да что там дни, годы уже! — говорил Аку, что совершенно не пугается, когда видит его мумией? А видеть-то приходилось так или иначе, когда саркофаг закрываешь по утрам. Убеждал его ещё: «Это же ты, балбес, и как я могу от тебя шарахаться, в каком бы виде ты ни был?» Никто ведь за язык не тянул! А тут — не мумия, а вполне даже симпатичная девица. И что теперь? Даже если навсегда таким останется — ну и что, в конце концов. Привыкнем. — Ак, — выдохнул Ларри, — а ты... как себя чувствуешь вообще? — Непривычно. Словно чего-то не хватает. — Чего-то, — Ларри пошло усмехнулся. — Ну да! Зато смотри, грудь какая. — А знаешь, как неудобно с ней ходить? Такое ощущение, что я сейчас полечу носом вперёд. — Ну-у... думаю, что это дело наживное. Опять же вопрос удобного белья... — Кого? «Ох, ты даже не представляешь, сколько новых открытий ждёт тебя впереди». — Бельё — это мелочи, — хмыкнул Ларри. — Главное — нам с тобой теперь нужно предохраняться. — Э-э-э... ты думаешь? — Ну... как бы предпосылки налицо, а? Хотя мы ещё обсудим этот вопрос! Угу, как говорится, пропадать — так с музыкой. — Ник давно переживает, что мы с Эрикой не сподобились сделать ему братика или сестричку. — Ты с ума сошёл, Хранитель Бруклина! А днём как же? — А это уже пусть твоя скрижаль разбирается: как натворила, так и разбирается пусть! Ну, будет процесс длиться не девять месяцев, а вдвое дольше. Мы люди терпеливые, подождём. — О, великая Таурт... Слушай, я боюсь. — А крутить скрижаль не боялся? Ладно, я ведь не настаиваю. Этот вопрос в современном мире решается партнёрами коллегиально. И потом... я шучу, да. Но так или иначе — мы теперь имеем эту проблему с очень большой вероятностью. И не только эту. А ещё, к примеру, такую вещь, как критические дни. — В нашем случае — разве что критические ночи, — прозвучал ответный смешок. — А, ещё вот — я в интернете читал: «Дорогой-не-сегодня-у-меня-болит-голова!» Ларри изумлённо глянул... и они захохотали разом. Тут Ларри окончательно решил: чёрт с ними, с этими метаморфозами. Это же Ак, точно. А со всеми сопутствующими проблемами — да придумают они что-нибудь. — Так ты полагаешь, что я... так и останусь? — Даже если останешься, и что? — Ларри пожал плечами. — Будет у нас в музее мумия египетской принцессы. Тем более что когда эта мумия лежит в саркофаге — всем абсолютно всё равно, какого она пола! — А тебе сейчас... тоже всё равно? — Даже не знаю, что сказать, — честно признался Ларри. — Для меня самое главное — что это ты. Понимаешь? А что у тебя образовалось другое тело — так это может быть даже интересно. В плане всяких новых впечатлений и вообще... Он наконец осмелился, протянул руку и провёл ладонью по открытому смуглому бедру. — Ларри Дэйли, — послышалось взволнованно, — а ты не хочешь... перейти к этим самым новым впечатлениям?..***
Сперва ничего не получалось: было упорное чувство, что в руках что-то незнакомое. Неожиданные изгибы бёдер, непривычно мягкий живот, грудь опять же... Волосы до плеч мешали ласкать шею. А ещё Ларри сковывало каким-то страхом: что он делает? Здесь, в египетском зале! С посторонней девицей! Сейчас войдёт Ак и увидит... Ларри тряс головой, нервно сглатывал и чувствовал себя лузером и импотентом. Но Ак — молодчина! — всё понял. И начал шептать Ларри на ухо то, что знали только они вдвоём. Все эти интимные словечки, вперемешку на двух языках, щекоча губами ухо. И возбуждение пошло по телу короткими острыми волнами. Да, голос был чужой. Но слова, фразы, ласковые имена — знакомые. Даже акцент тот же. И поцелуи — такие же, особенно если закрыть глаза. Ларри и закрыл поначалу. А ещё Ак досконально знал всё его тело. И сам рассказывал о себе: — Слушай, у меня совершенно всё по-новому... полностью другие ощущения. Как интересно! А вот тут потрогай?.. Эрика никогда не рассказывала Ларри в подробностях, что женщина чувствует во время секса. А ему всегда интересно было это знать. — Ух ты, вроде соски стали более чувствительные. — У тебя? Да куда уж более? — А вот погляди! Ларри проводил языком по соску, обхватывал его губами, сжимал обе груди ладонями — и в ответ слышал неподдельно возбуждённое: — А-а-а, ещё так давай!.. Исследование шло дальше: — Смотри-ка, а вот тут, где внутренняя сторона бедра, у меня теперь тоже какая-то... эрогенная зона. — Да она и раньше там была, нет? — Ощущения другие: раньше от того, что ты здесь трогал, знаешь, так... теплело внизу живота — и прямо в член, а теперь всё где-то глубже между ног... и как-то странно там внутри сжимается, любопытно! Да-да, вон там. Попробуй палец туда? Кстати, ещё один важный момент. Это они забыли выяснить. — Погоди-ка, а ты девушка с опытом... или нет? — Понятия не имею. Как это по-вашему — скрижаль его знает? — Однако, — Ларри скользнул рукой между узких бёдер. — Сейчас, погоди... Складки, складки, жаркое, влажное... зато смазка не нужна. Но внутрь с трудом проскальзывал даже один палец. — Поздравляю, Ак, — ты девственница! — Ух ты. Значит, ты будешь у меня первым? И единственным! — Должен тебе признаться, я не знаю, как это делается. У меня нет... такого опыта. — Значит, я тоже буду у тебя... первой? Вот это да. Что ж, вспоминай, что в интернете читал. — Да зачем бы я читал, на кой оно мне надо было?.. — Ты, главное... не останавливайся. Разберёмся по ходу дела. Дело тем временем шло всё веселее. Ларри окончательно осмелел. Он глубже забрался пальцами между складок — да уж, слава богам, всё на своём месте, и клитор в том числе. Маленький, плотный, даже не надо долго искать. — О-о-уау! Что это ты там сделал сейчас? — Это как простата, только у женщин оно снаружи, — коротко пояснил Ларри. — После на картинке покажу, сейчас просто не отвлекайся... потом тоже мне расскажешь, как оно, хорошо? — Ах-ха... хо... ро... шо... — слова перемежались прерывистыми вдохами, стонами, бессвязным бормотанием. Ларри дёрнул за узкую полосу ткани: короткое схенти скользнуло вниз. Вот, тоже куда удобнее, а то всё до полу! Ак — ну не мог Ларри даже сейчас воспринимать его по-другому — обхватил его ногами за пояс, прижимаясь крепче. Правильно, Ларри действительно когда-то читал, что это самая лучшая поза для первого раза, только партнёрше нужно будет откинуться на спину. Он подумал, что надо бы самому полностью раздеться, но тут звякнула пряжка ремня, и штаны сползли к лодыжкам. Потом с него стащили трусы и хихикнули: — А я-то думаю — это у тебя фонарик в кармане или ты настолько рад меня видеть... в новом качестве? — Господи, Ак, замолчи, — Ларри вышагнул из брюк, отшвырнул ногой трусы и прижал к себе девушку — девушку! чёрт подери всё на свете! — сильнее, так, что послышались новые стоны: — Раздавишь же! — А как ты меня тогда? Забыл? — Ларри негромко смеялся и покусывал Ака за ухо — о да, тут тоже осталась прежняя эрогенная зона! Зато нынешняя девушка вряд ли сумеет так кидаться крышками саркофага, как фараон когда-то. Но она и не сможет, к счастью, в порыве возбуждения стиснуть Ларри так, как раньше — когда у него однажды чуть не треснули рёбра. Вообще она... такая мягкая и хрупкая. Надо с ней поаккуратнее, не сломать бы чего. Ларри сглотнул, перед глазами заплясали цветные пятна. Член вовсю торчал и мешал обниматься. А из головы уже напрочь вылетели все мысли про чужое тело, настолько привычно Ларри трогали в самых чувствительных местах. Значит, всё в порядке. Только как бы теперь... — Ак, резинки нет, — смущённо прошептал Ларри. — Может, я как-нибудь... — Не надо, — в его запястье вцепились длинные тонкие пальцы. — Не надо ничего выдумывать, слышишь? — Но ты же боишься? — Иди к Анубису, — прозвучало в ответ с хорошо знакомой интонацией. И Ларри не выдержал. Он подхватил свою нежданную партнёршу под непривычно мягкие ягодицы, заставляя чуть откинуться назад. Потом одной рукой аккуратно направил член, чтобы, упаси боже, не повредить чего лишнего, наклонился и прошептал: — Сейчас выдохни и расслабься, и на счёт «три» резко бёдрами на меня: понятно? Раз, два... И сам сильно подался вперёд, практически не заметив временной преграды. Только услышал, как короткий вскрик сменился протяжным гортанным стоном — тоже таким знакомым, что Ларри зажмурился и начал двигаться, как раньше, привычно чувствуя ответные движения. В какой-то момент он приоткрыл глаза и увидел живописную картину: тёмные волосы разметались в беспорядке, голова запрокинута, глаза полуприкрыты, нижняя губа закушена... Картина была настолько родной, что Ларри оказался не в силах держаться дальше. Он застонал и кончил, дрожа всем телом: и едва успел понять, что Ак в своём новом обличье последовал прямо за ним.***
Возвращение к действительности было медленным и постепенным, как обычно. И тоже — таким привычным, как всегда: — Эй, Хранитель Бруклина, подвинься: ты мне руку отлежал. Ларри улыбнулся, как дурак, подвинулся, как просили, и дотянулся до спутанных чёрных волос: — Как ощущения, мисс? — Феерические, — отозвался Акменра и сел, убирая с лица непривычно длинные пряди. — Я даже не знаю, с чем сравнить, если честно. — Очень тебя понимаю, — Ларри уселся рядом. Пригляделся, поморгал... и потянулся за своими брюками: — Возьми хотя бы мой платок. У тебя кровь. Не сильно, но всё-таки... Ак спокойно глянул себе между ног: — Что? Уже критические ночи? — Да нет. Это по-научному называется дефлорация. — На латыни, что ли? Ладно, не объясняй. Потом у Октавиуса спрошу. Они опять смеялись вдвоём, как прежде, и Ларри снова подумал: да и чёрт с ним со всем. Так ведь тоже можно. — Сам-то как? — Теперь надо говорить — сама! А оно должно быть больно? — Не обязательно, — вот про это Ларри точно когда-то где-то читал. — Если очень хочется и партнёр нравится — можно вообще не ощутить ничего. Кроме удовольствия. А разрывы... если они есть, заживают на второй день. У тебя, скорее всего, завтра уже всё пройдёт. — Главное, чтобы снова не заросло, — заржал этот кусок прикола. Или теперь надо говорить — эта?***
Весь день Ларри не находил себе места. В голову лезли всякие мысли и планы. Он пришёл в музей за час до заката и нервно болтался по египетскому залу, размышляя, что сегодня наверняка получит кучу смешков и вопросов от Джеда, Октавиуса, Тедди и даже от Сакаджавеи. Наконец скрижаль засветилась, Ларри дрожащими руками приподнял крышку саркофага... и встретился с хитрым взглядом знакомых глаз. — Привет, — сказал Акменра. Прежним, чуть хриплым со сна голосом. Мужским. — Слава Осирису, это было только на одну ночь.Ты поможешь мне одеться? Ларри стоял молча и моргал. — Хранитель Бруклина, ты что? Ты... расстроился?.. Ларри не знал, что ответить. Ощущения были, как вчера вечером: оглушённость и потерянность. — Ларри! Ты что, хотел, чтобы я... — Акменра посмотрел на него, начиная стаскивать бинты. — Погоди, сейчас я смотаю с себя всё это, возьму скрижаль, и мы рискнём ещё раз. Я могу попробовать вспомнить комбинацию, хочешь? Но, боюсь, это опять только до рассвета будет. Ларри наконец отмер и улыбнулся. — Всё в порядке, Ак. Для меня просто... слишком много новых впечатлений. Он подошёл ближе: — Кстати, целуешься ты в обеих ипостасях совершенно одинаково. А остальное... Чёрт с ним, с остальным. Ещё всяких критических ночей нам с тобой не хватало! И кроме того: не всё же мне быть сверху? Это как-то однообразно. Вот давай-ка сегодня ты, а я отдохну после вчерашнего. Пойдём ко мне только, а то тут у тебя... жестковато. И вначале пройдёмся, поглядим, как на этажах дела. Они шли по коридорам, не замечая новых удивлённых возгласов, и думали — может, и к лучшему, что всё снова вернулось к прежнему состоянию. А пачку презервативов и тест на беременность, которые Ларри днём сдуру купил в аптеке, можно будет отдать Нику. Через пару лет, когда повзрослеет.