Лёша слишком много думает

— Лёш, ты чё фанфиков начитался? Может Дане и нравятся милости, но это не моё как-то. Сёма косился на полученного в подарок только что мишку. А ещё на Лёшу. Потому что ну зачем ему это, ну в самом деле? Ну и что, что они уже неделю встречаются? Ну честно сказать, не самая большая дата. — Так Даня же и есть ты, — Лёша глупо улыбается. Даже если «это не его», Лёша считает всё равно очень милым. И нет, фанфики про которые сказал Трескунов сказал тут точно не при чём. По крайней мере так Лёша считал. По крайней мере он был уверен, что никогда не будет воспринимать Сёму как Даню, того Даню, из фанфиков. Думал, но что-то шло не так, а может и своё сердце требовало больше нежности и… (Лукин пытался вспомнить как называется тот жанр фанфиков, который он читает чаще всего) и флаффа. Как жаль, что Семён не такой. Хотя если бы он был таким, может Лёша его и не полюбил бы. Полюбил. Это слово проникает глубоко в душу, разрывает сердце от осознания собственной безнадёжной влюблённости. Он вдруг вспоминает как снимался конец 13 серии, как хотелось приблизиться чуть-чуть ближе к Сёме-Дане, как и сам чувствовал себя то ли безнадёжным собой, то ли наглым (слишком наглым, слишком сложно играть, слишком приходится вживаться в роль) Ваней. Ещё Лёша думает, как иногда хочется быть вот таким вот наглым Ивановым, чтобы зажимать смущающегося Иванова-младшего (а Даню он непременно считал младшим. Хотя бы с нравственно-эмоциональной стороны) по углам, а на деле получалось только наоборот, Сёма его зажимает по углам, да так, что сердце уходит куда-то вниз, а коленки подгибаются. Лёша думает как хотелось бы быть Ивановым, но как только Сёма грубо целует, шарит под футболкой, хватает за волосы, такое желание пропадает. И Лёша думает, что всё на своих местах, так и должно быть, и как хорошо, что он понравился Сёме. Такого несуразного, нежного, эмоционального, но Сёма его любит (так хочется быть уверенным в этом), и это так прекрасно, думает Лёша. И кажется он прав.