***
Упущение исправляется, но со скрипом. Баки без зазрения совести роется в интернете в поисках информации, даже находит фото с выпускного. Бобби Беннер на нем выглядит общипанным цыпленком с брекетами на зубах. На паре университетских снимков она выглядит получше. «Грудь есть, уже хорошо», — думает Баки и начинает планомерную кампанию по завоеванию. Первый этап — самый беспроигрышный ход. Он появляется на пороге лаборатории с громадным букетом цветов. Получает удивленный взгляд и двадцатиминутную лекцию об особенностях выращивания многолетних трав семейства астровых. А также о том, что в их химический состав входят производные кумарина, который используется как спазмолитик и средство для профилактики образования тромбов в медицине. И в косметической промышленности, в производстве трубочного табака, а также некоторых алкогольных напитков. Баки не понимает ни слова — ему просто нравятся большие, разноцветные, пушистые герберы. Беспроигрышный ход заканчивается позорным провалом. Следующим в бой вступает шоколад. Противник отвечает историческим экскурсом, повествующим о конкистадоре Эрнане Кортесе и предприимчивом голландце, нашедшем недорогой способ выжимки масла какао из тёртого какао. Баки нервно съедает все принесенное сам. Он отдает себе отчет в том, что его навыки ловеласа за давностью лет покрылись пылью и оставляют желать лучшего. Да и биография его, что уж скрывать, у любой порядочной девушки вызовет определенные опасения. Но непредсказуемые реакции доктора Беннер на его авансы ставят его в тупик. Не то чтобы она совсем уж явно игнорирует их. Она их словно не замечает вовсе. Роберта вежлива, доброжелательна и не видит совершенно ни черта, что каким-либо образом не относится к ее научным интересам вообще и текущим исследованиям в частности. Мстители группами и поодиночке смеются. Сначала в красках расписывают, что ждет Баки, если он посмеет повести себя с доктором Беннер не как джентльмен, а потом уже смеются. На исходе второго месяца ухаживаний Баки с грустью констатирует, что в соблазнении Роберты он продвинулся примерно этак никак. Стив смотрит на него сочувствующе, но помощи от него никакой. Пожалуй, единственное его достижение — это то, что в лаборатории он теперь приходит как к себе. Приносит пиццу — пепперони себе и двойной сыр Роберте. При всей своей миниатюрности ест она за четверых. Герберы и шоколад тоже. Он лично меняет воду в вазе с крупными, ярко-оранжевыми цветами, проверяет конфетницу — ему нравится нежный молочный шоколад, Роберта предпочитает темный. Он устраивается так, чтобы видеть ее, и либо читает, либо слушает ее пояснения о текущем исследовании. Роберта рассказывает безумно сложные вещи как будто захватывающие истории. Когда он засыпает на диване, она укрывает его пледом, который держит специально на такой случай. И ставит на столик рядом бутылку воды — Баки всегда хочет пить, когда просыпается. Иногда они молчат часами. Баки видит, как Роберта нервно постукивает пальцами по столешнице, пытаясь понять, что и почему пошло не так, как она запланировала. В такие минуты ему хочется подхватить ее на руки, прижать к себе и… Это «и» становится все более и более откровенным, потому что Баки влюблен, а объект его влюбленности находится рядом. Ему, может, и сотня лет, но либидо здорового мужика знать об этом ничего не хочет и реагирует на ее присутствие совершенно недвусмысленно. По совету смилостивившегося Старка он приносит зеленый чай, купленный в крайне подозрительной лавке в китайском квартале, где из легального, наверняка, только этот чай и был. И то не факт. Роберта смотрит на него восхищенными глазами. Баки не обольщается — ее восхищение целиком связано с чаем, а никак не с его персоной.***
— Сержант Барнс, эм… Джеймс… У тебя все в порядке? — спрашивает Роберта, когда Баки в очередной раз оккупирует диван в зоне отдыха лаборатории. Не то чтобы она была против. — Ты последнее время как будто подавлен чем-то. Ну уж если она заметила, что он подавлен, то, должно быть, вид у него совсем унылый. Баки криво улыбается и мрачно шутит: — Я, знаешь ли, чудовище без красавицы. Мне положено быть печальным, — цедит он, откидываясь на спинку и поджимая ногу. — О! — доктор Беннер забавно округляет губы и вскидывает брови, застывая посреди бесконечных графиков и расчетов. — Ты вовсе не чудовище, Джеймс, — она улыбается ему улыбкой номер семь: «Только для друзей, тепло, утешающе». Все нюансы ее мимики уже давно классифицированы и систематизированы Баки. Научный, что б его, подход. — Я бы сказала, что ты очень… Кхм… Баки даже думать не хочется, что за слово она так долго ищет, с ее-то богатейшим словарным запасом. — Импозантный мужчина, вот! — торжествующе восклицает Роберта. — Какой? — слово вроде бы и знакомое, но вполне может оказаться чем-нибудь фальшиво-утешительным. — Привлекающий внимание и производящий впечатление, — она с некоторым сожалением отступает от мониторов с расчетами и садится рядом с ним. — Уверена, ни одна девушка перед тобой не устоит. «Так чего ж ты сама стоишь скалой уже пятый месяц?» — думает Баки. — Ты с ней знаком? Или это одностороннее впечатление? — деловито спрашивает Роберта, и он с легким ужасом понимает, что она собирается его инструктировать. Та самая, кто единственная не видит того, что очевидно уже даже второстепенному персоналу ЩИТа. — Знаком. — Отлично. Ты пробовал оказывать ей знаки внимания? — Пробовал, — Баки кивает головой и не может отделаться от ощущения, что происходящее просто какой-то сюр. — Но она, по-моему, не поняла, что это были они. — Кхм… Ты уверен? — В чем? В том, что пробовал, или в том, что она не поняла? — И в том, и в том? — доктор Беннер страдальчески морщит лоб и нервно сцепляет пальцы в замок. — Я, конечно, не могу похвастать богатым опытом в этой сфере социального взаимодействия. Но, как мне кажется, люди, как правило, понимают, когда за ними ухаживают. Понимают и в соответствии со степенью испытываемой приязни к лицу, проявляющему романтический интерес, реагируют, невербально давая понять, что ухаживания приятны или не приятны. М? — А она вот не поняла и ничего невербально не дала, — Баки на секунду кажется, что она смеется над ним. — Вербально, кстати, тоже. Как такое возможно вообще? — А что именно ты пробовал? — в карих глазах загорается огонек научного интереса. — Эм… Ну, знаешь… Как-то так стандартненько. Я планировал с изюминкой, а получалось просто из рук вон. Если помнишь, первый этап, цветочный, провалился с треском. Второй, шоколадный, в общем-то тоже, я тогда сам все съел, — Баки облизывается и с удовлетворением отмечает, что брови доктора Беннера медленно, но неумолимо ползут вверх. — На первое свидание ты привела меня в зоопарк и битый час рассказывала, насколько жестоко и бесчеловечно отрывать животных от естественной среды обитания. И про таяние ледников, из-за которого сокращается ареал обитания популяции белых медведей. Забавная штука память, все-таки. Баки тогда просто смотрел на нее, благополучно пропуская мимо ушей все, что она говорила, наслаждаясь ее близостью. А вот поди ж ты, запомнил все дословно. — Потом я пригласил тебя поужинать, ты согласилась, отправилась в общую кухню и учила меня и Клинта готовить карри. И все его смешки тогда, между прочим, были в мой адрес, — продолжает Баки, видя, как доктор Беннер слегка шевелит губами, обрабатывая полученную информацию. — Я уж было отчаялся, но узнал, что ты была замужем. И решил, что если у кого-то одного получилось, то и я смогу. Старк рассказал, что вы работали вместе. Поэтому я практически поселился у тебя здесь. К тому же, так или иначе, но мы работаем вместе. — Джеймс, ты что, все это время ухаживал за мной? — наконец выдает доктор Беннер, решительным жестом снимая очки и подслеповато щурясь. — Так точно, — рапортует Баки. — А что ж ты сразу не сказал? — Как? Привет, док, выходи за меня? О том, что эта мысль уже приходила ему в голову, ей пока лучше, наверное, не знать. — Тоже вариант, между прочим, — Роберта смотрит на него широко распахнутыми от удивления глазами и вряд ли осознает, что именно сказала. — Серьезно? — Баки приподнимает бровь, наклоняется ближе, нависая над ней, и выкладывает все как на духу. — Мне хочется быть рядом с тобой буквально каждую минуту, таскать тебя на руках и готовить тебе карри. Несмотря на то, что оно получается у меня сущей отравой. Еще мне хочется заниматься с тобой любовью — в спальне, здесь, да я даже в общей кухне тебя позажимал бы. И почему-то очень хочется попробовать в душе, — Баки переводит дыхание, чувствуя, как возбуждение огнем растекается по телу. Он наклоняется еще ближе, так, что продолжая говорить, дышит прямо ей в губы: — Но больше всего хочется прижать тебя к стене, чтобы ты обхватила меня ногами, и брать тебя прямо на весу долго и сладко. Баки замолкает наконец, внимательно вглядываясь в лицо Роберты. — Отличный план, — откашлявшись, резюмирует она, не отводя взгляда. От ее слов Баки как ушатом ледяной воды обдает. — Что? — Согласна. — На что? — На все тобой озвученное. Про стену мне особенно понравилось, — она очаровательно розовеет, облизывается и смотрит прямо на его губы. — Правда? — Баки не может поверить, что он не ослышался, что не галлюцинирует, и что доктор Беннер действительно сказала то, что сказала. — Определенно, да, — она сглатывает и неосознанно кладет руку на грудь, поглаживая пуговицу халата кончиками пальцев. — Прямо сейчас? Баки прямо сейчас готов на очень, просто очень многое. Но он старомодно считает, что первый их секс должен быть если уж не после брачных обетов, то, по крайне мере, не в лаборатории, куда каждую минуту могут войти. Поэтому он глубоко вдыхает и притягивает ее к себе, чувствуя, как она осторожно, неуверенно поначалу обнимает его. — Чуть-чуть подождем, полдня погоды не сделают, — шепчет Баки, устраиваясь удобнее, и наконец-то целует ее в трогательную ямку между ключицами.***
Баки плетет интриги с таким талантом, что удивляется сам себе и удивляет окружающих. Он всячески пытается оградить доктора Роберту Беннер от любого участия в спецоперациях ЩИТа. Иногда у него даже получается. Если без ее участия не обойтись, то после, на отчетных летучках, она всегда в его куртке и с ним самим, стоящим за ее креслом. Одну сломанную челюсть и два вывиха плеча спустя весь до последнего охранника персонал понимает, что шутить о полном страсти романе между Зимним Солдатом и Халк не стоит. Наказания за сомнительную шуточку про впечатляющую грудь Халк и барнсовое на ней помешательство не избежал даже Клинт. До рукоприкладства не дошло — тот вовремя понял, что позволил себе лишнее, и сразу извинился. Металлический кулак Зимнего под носом — аргумент весьма и весьма убедительный. Баки все так же таскает герберы в лабораторию и следит за наличием шоколада в конфетнице. При этом все в Башне знают, что Баки Барнс — отъявленный подкаблучник, которого доктор Беннер держит в ежовых перчатках.