Память

Ты помнишь, как падают в воронку? В тот день ощущение падения сопровождало тебя постоянно. Чем дальше — тем сильнее и сильнее, тем глубже и глубже, тем страшнее и страшнее. И там, сидя за столом в кабинете Завулона, ты думал, что хуже уже просто не может быть. Ты думал, что наперед знаешь все беды, что тебя могут ждать. Ты, как всегда, ошибался. Судьба — та еще стерва. Ты знаешь, она любит давить своими каблуками на самые больные места. Ты думал, что ее металлические набойки уже глубоко у тебя под кожей. Но в тот момент она еще только заносила другую ногу. Ты помнишь свои ощущения, когда хрустнула защита и стальное острие вонзилось в плоть? Помнишь, как слова доносились до тебя, словно сквозь толщу воды… или крови, так громко зашумевшей у тебя в ушах? — Абсолютная должна была родиться от двух линий, — не отрывая от тебя взгляда, сказал Завулон. — Одна из них — Светлая, и там все было про… …бор имелся очень бо… …гая должна была быть Темной, … она должна… идти через ме… Обязательно. Ты помнишь, что ответил? Ты помнишь, как спорил с ним? Или тебя поглотили воспоминания? Жаркий шепот на ухо, прямо при твоем напарнике? Или огонек тонкой сигареты на балконе Толковых? Или тот летний вечер? Ты сидел в кафе после утомительного рабочего дня, устав настолько, что выбрал не самое привычное заведение, лишь бы не оказаться окруженным со всех сторон снующими и шумящими людьми. Сидел за столиком у окна и смотрел на блики заходящего солнца. Они играли на стекле, отражались в прозрачной вазе рыжеватыми отсветами. Он подсел к тебе неожиданно. Но ты почему-то даже не удивился. Тебя наполняли усталость и тепло, тебе было хорошо. А его улыбка была тем, чем ты грезил уже давно, не правда ли? И ты повелся тогда на него, как вампир ведется на редкую кровь, как обычный человек ведется на обаяние Иного. — Не возражаешь, если я предложу свою компанию? — спросил Завулон так легко, словно вы были давними друзьями. — Не волнуйся, всего лишь ужин, не больше. И улыбнулся. А ты тогда только и думал о том, что плевал ты на ужин, что ужин — это несравнимо меньшее, на что ты согласился бы. В кафе уже не было жарко, но ты заметил, как по шее Завулона медленно прокатилась капелька пота. Уставший разум моментально выдал наиболее вероятную характеристику: соленая. И невольно ты представил, как отодвигаешь воротник расстегнутой на пару пуговиц рубашки и движешься языком от основания шеи вверх, чувствуя биение пульса. А у самой вершины отрываешься и прикасаешься губами к ушной раковине, мягкой и нежной. И слышишь стон. Завулон заказал освежающий коктейль и говорил что-то о погоде. Он был расслаблен и улыбался официантке. Тебе это было неприятно. Ткнуть в меню наобум, лишь бы отвязалась, тебе показалось правильным решением. Перевести тему на сегодняшнюю совместную работу — тоже. К тому моменту тебе уже снились те самые сны, яркие, цветные, мокрые. Он подходил к тебе и зарывался пальцами в твои волосы, притягивал, целовал сильно, кусая губы. Кто первый тянулся к ремням на брюках? Ты так ни разу и не запомнил, хотя видел эти сны непозволительно часто для мужчины твоего возраста. Он сидел напротив тебя в лучах закатного солнца с одной стороны и отвратительно ярких ламп с другой и обхватывал бокал своими тонкими пальцами в массивных перстнях. А у тебя в штанах твердело от воспоминаний, как во сне он этой же рукой обхватывал твой член. Гладил, сжимал. Ты пытался поддерживать непринужденную беседу, но все твои мысли сбивались. Ты неосмотрительно заказал суп с половинкой яйца. Чтобы ее съесть, пришлось широко открыть рот и обхватить гладкую поверхность губами. Прямо как во сне. Но там вкус был совсем другим, соленым, чуть горьковатым. Ты двигал рукой по стволу, облизывал языком головку и ощущал в волосах его пальцы. И там все было так естественно, так приятно, что хотелось прямо тут, в кафе, спустить ему штаны и взять в рот. И чтобы кончил он так же, как и во сне — прямо на лицо. Ты подавился тогда и закашлялся. И смутился от этого еще сильнее. — Как приятно это слышать! — воскликнула Светлана и залепила Гесеру пощечину. Тебя эта затрещина протрезвила? Ты даже начал собирать свои мозги в кучку после такого заявления, да? — Как что? — спросила Надя. — Меня в классе спрашивали: «Городецкая, ты еврейка?». Я отвечала, что нет у нас в роду евреев. Оказывается — есть! Я всех обманывала! Первым начал хохотать Завулон, похрюкивая и колотя руками по столу. Тебе тоже стало смешно, до слез, ведьма явно использовала какое-то свое заклинание. Но слезы были не от смеха, верно? Ты смеялся, смотрел на хохочущего Завулона, но память услужливо подкидывала картинку за картинкой. Ты принял приглашение в гости. Всего лишь ужин. Всего лишь какой-то там ужин и поболтать. Ты уже не помнил повода. В квартире было тихо и солнечно. И Завулон снова небрежно отпускал сальные шуточки, подбрасывал намеки, словно кости голодному псу. Он был весел, обсуждал своих и чужих любовников и последние сплетни. Вы курили на балконе спальни. Снова эти дурацкие тонкие сигареты и прикуривание от огонька с ладони. Уже проходя через спальню, ты решил, что стоит перейти от намеков к прямым формулировкам. Поцелуй вышел быстрым и жестким. Завулон толкнул тебя на кровать, которая мягко отпружинила. Но когда ты потянулся к его ширинке, он остановил, оттолкнул твои руки от себя. Твой член ныл и терся о брюки, а Завулон бросил какой-то едкий комментарий и захихикал, давая понять, что в качестве подстилки ты ему не нужен. Внутри словно желудок перевернулся, затошнило. Весь твой самоконтроль уходил только на то, чтобы держать лицо, чтобы небрежно опереться руками о покрывало позади себя и сказать что-то вроде «Значит, не судьба» или «Ладно, понял, нет так нет». Коленки тряслись, поэтому очень сложно было спокойно встать и изображать легкий шаг, уходя из квартиры. Но ты смог. Даже улыбнулся и извинился за недоразумение напоследок. Только потом, спрятавшись от всех и от себя самого в своем кабинете, ты сполз по стенке и судорожно втянул воздух. Помнишь, тебе было страшно и горько. И противно от собственной наивности. Обидно и гадко. Но в глубине души ты был рад, потому что стыд от измены был бы так же силен, как и это безумное желание обладать. — Успокоились? — миролюбиво спросила Арина. — Теперь продолжим о деле… Дед. Он твой дед. Вот так просто. И только сейчас ты наконец смог выдохнуть. Только сейчас ты ощутил так необходимое когда-то облегчение.