Я могу тебя очень ждать.

Я могу тебя очень ждать, Долго-долго и верно-верно, И ночами могу не спать Год, и два, и всю жизнь, наверно! Даша Я проснулась от хлопка входной двери. — Паша… — зову кого-то в темноте, а в ответ тишина. Прошла целая неделя после нашего расставания, целых семь дней, сто шестьдесят восемь часов, я не видела Пашу. Точнее, видела, но он теперь ухаживает за нашей управляющей, и я думаю, это хорошо. Наверное… — Дашка, это мы! — кричит Юля и запирается в комнате с Вовой. Пусть листочки календаря Облетят, как листва у сада, Только знать бы, что все не зря, Что тебе это вправду надо! Паша — Знаешь, я готов был отдать ей всё, что есть у меня, лишь бы она была рядом, лишь бы она просто была со мной, а она спит с этим кучерявым! — Павел Аркадьевич, вы уверены, что это было, когда вы встречались? — забирает очередную бутылку виски у меня из рук и даёт ложку. Опять буду кушать мороженое. — София, подыграй мне, будто ты моя девушка. Хочу посмотреть на её реакцию. — Что ж, мне тоже надо проверить одного человека, поэтому я согласна. Я могу за тобой идти По чащобам и перелазам, По пескам, без дорог почти, По горам, по любому пути, Где и черт не бывал ни разу! Даша А надо было всё это делать? Наверное, так же надо было играть неприступную крепость. Хотя, мне было хорошо с ним, и я не могу перечеркнуть всё, что было между нами. Все пройду, никого не коря, Одолею любые тревоги, Только знать бы, что все не зря, Что потом не предашь в дороге. Паша А она меня любит. Я понял, когда она нервно ушла, увидев меня с Софией. Моя малышка, я люблю только тебя. Не делай поспешных выводов. Прошу тебя. Я могу для тебя отдать Все, что есть у меня и будет. Я могу за тебя принять Горечь злейших на свете судеб. Даша — Даша, ты согласна выйти за меня? — спрашивает меня тот, кто совершенно не интересует меня. Поднимаю свой взгляд и вижу Павла. Он смотрит на меня как Бэмби, глазами молит, чтобы я не соглашалась. А почему я не могу строить своё счастье? Ему ведь хорошо живётся, он смеётся, радуется жизни, больше не пьет, ходит со своей девушкой по ресторанам, музеям, дарит ей подарки. Чем я хуже? Я тоже хочу своего счастья! А любовь — оставить для мечтателей. — Да… — еле отвечаю, а глаза не свожу с серба, у которого по-моему сердце разорвалось в мелкие кусочки. Буду счастьем считать, даря Целый мир тебе ежечасно. Только знать бы, что все не зря, Что люблю тебя не напрасно! Даша — Дарья! — кто-то зовёт сзади. — Да, София Яновна. — Дарья, зайдите к Павлу Аркадьевичу в номер, ему плохо. — Но…, а как же Вы? — А мы больше не встречаемся, и никогда не встречались, это была игра… — Игра, значит. — Идите, он никого не хочет видеть, кроме Вас. Шумно выдыхаю и подхожу к заветной двери. Стук, раз, два, три… — ДА, ЧТО! — Паш… — А, это ты… Что хотела? — Можно пройти? — Зачем? — Поговорить. Захожу в его комнату, замечаю на столе недопитый стакан алкоголя, разбросанные вещи повсюду. — Даш, ты давай не тяни, а то тебе ещё платье выбирать. — садится на пол, берёт в руки бутылку и улыбается мне, но эта улыбка похожа на какую-то гримасу, гримаса, которая полна боли и недопонимания. — Ты тоже ведь времени зря не терял. — Да, София — это было просто так. Всё ещё никак не могу забыть тебя. Я подхожу ближе к нему, забираю его напиток, сажусь так, что его ноги оказываются раскинутыми между моими, беру его лицо в свои холодные руки, он выдыхает, с трудом, будто боялся этого момента. — Паша, я хочу быть только с тобой. — Прости меня… За ту песню, за ту боль, за всё, прости меня… Осторожно целую его, пробую на вкус его сладкие губы, а он быстро углубляет свой поцелуй, и хватает за шею, садит к себе на ноги и прижимает так, что мне едва хватает воздуха. Прижимаю его и шепчу, чтобы слышал только он, хотя в этой комнате, итак мы были только вдвоём, но у стен как говорят, тоже есть уши. — Я тебя буду всегда ждать, где бы ты ни был, я предана только тебе. — Как Хатико? — тихо говорит он мне, на что я смеюсь, впервые, за долгое время. — Нет, как твоя любимая. — Моя любимая… — зарывается ко мне в волосы и обнимает, что есть силы. Наверное, это и есть любовь. Печальная, грустная, яркая, весёлая, но зато любовь.