Pressure

Он приходил в себя, словно выныривая из страшного сна, который никак не хотел отпускать. Болело все тело, как после особенно яростной битвы, во рту ощущался вкус крови. Каин потратил три попытки, чтобы хотя бы сесть – о том, чтобы подняться и куда-то пойти, и речи не шло. Оказалось, он валялся на берегу узенького, в человеческий рост шириной, ручья. На другом берегу догорали остатки Миста, черные остовы домов с провалившимися крышами. Это зрелище подействовало, как ведро холодной воды, с размаху выплеснутое на голову – Каин сразу вспомнил все случившееся. Кольцо, которое король дал Сесилу. Убитый туманный дракон. Мист в огне. Девочка… А кстати, где Сесил и девочка? Верное копье валялось в нескольких метрах. На четвереньках Каин дополз до него и, используя как костыль, поднялся и огляделся. Ниже по течению ручья лежал обгорелый, с черной кожей и проступающим под ней красным мясом труп. Еще несколько мертвых тел Каин рассмотрел на другом берегу: это, наверное, были жители Миста, пытавшиеся спастись от огня. Но ни один из них не был одет в доспехи, да и девчонки нигде видно не было. Куда же они делись? Тяжело опираясь на древко копья, Каин повернулся и протер глаза. С другой стороны от Миста, там, где раньше была такая удобная дорога в Кайпо, теперь громоздился непроходимый утес. Каин потер глаза еще раз, но нагромождение скал никуда не исчезло. «Ладно, Мист сожгли мы с Сесилом, идиоты. Но такое – такое точно нам не под силу!» Кажется, перед тем, как он отключился, девчонка колдовала что-то… или кого-то призывала, Каин не мог вспомнить. В любом случае, версия, что разворотить горы могла крошечная девочка, была еще тупее, чем предположение, что виноваты опять они с Сесилом, так что Каин отбросил ее. В любом случае, к Кайпо пробраться никак не удалось бы. Да и к Барону… Как он собрался возвращаться в Барон – без Сесила, если ноги не держат его? Каин попытался сделать пару шагов, но колени подломились, и он опять упал на землю. Перед глазами потемнело, Каин попробовал встать снова – но провалился в забытье. Снова он пришел в себя в постели – чистой и теплой. В комнате, где он проснулся, было темно, только горела стоящая на столе лампа, почти не дающая света, так что Каин не сразу рассмотрел, где находится. Но, повертев головой, все-таки понял: он в Бароне, в лазарете, где неоднократно заканчивались для него неудачные рейды. Что ж, вряд ли поход в Мист можно было назвать успешным, но Каин все еще не мог понять, как он оказался здесь. Он пару раз кашлянул, и из-за занавески, отделяющей его кровать от других, немедленно выглянула незнакомая девушка в робе белого мага. Она сонно моргала; на секунду Каину стало стыдно, что разбудил. Но ждать до утра он точно не мог. – Капитан Хайвинд! – девушка встрепенулась. – Вы проснулись! – Как я здесь оказался? Она, кажется, удивилась, но на вопрос ответила: – Вас патруль подобрал рядом с Мистом и доставил в Барон. В замке говорят, вы герой, вас представят к награде! – Подожди, – Каин помотал головой и это движение неприятно отозвалось тошнотой. – Где Сесил? Девушка покраснела и опустила глаза, а Каин ощутил иррациональную злость. Вроде бы давно привык к тому, что перед другом девчонки штабелями укладываются, но все равно каждый раз злился, когда очередная девушка высказывала симпатию Сесилу. Неужели он действительно настолько хуже? – Его не нашли, – тихо ответила девушка. – Говорят, он предатель и сбежал в Кайпо, за ним отправили отряд. Каину очень захотелось протереть глаза – перед ними плясали мушки, а в ушах все сильнее стучала кровь. Наверное, он все еще не пришел в себя, но кое-что следовало прояснить прямо сейчас. – Подожди. Я не понимаю. Мы были в Мисте вдвоем, почему я герой, а он предатель? – Вы выполнили задание, – сказала девушка уже тверже. – А он забрал призывателя и скрылся. Все думают, что это он вас ранил, когда вы пытались его остановить. Что там на самом деле случилось, капитан Хайвинд? Каин сделал вид, что не услышал вопроса. Сказать правду значило подставить себя. Солгать – навредить Сесилу. Он не знал, какой вариант хуже. – Мне нужно увидеться с королем, – произнес он вместо ответа. – Вам нельзя еще вставать, – девушка наконец-то выпустила занавеску, за которую держалась весь разговор, подошла к кровати, взяла на столе рядом какую-то склянку и накапала из нее зелья в стакан. – Вы были очень сильно ранены. Но Его Величество просил передать, что вы восстановлены в должности командира драгунов, и что он дарует вам аудиенцию, как только вы сможете дойти до тронного зала. Каин покорно выпил пахнущее травами лекарство. Он все еще ничего не понимал, но надеялся выздороветь поскорее – и тогда уж во всем разобраться. За неделю Сесила так и не нашли, но и посланный ему вслед отряд не вернулся. Каин слушал разговоры белых магов и надеялся, что друг сбежал так далеко, как только смог. Он продолжал лежать в лазарете и, не зная, что скажет королю, оттягивал встречу с ним, как мог. Его навещали сослуживцы, лихорадочно-взвинченные, поздравляли с успешным выполнением приказа короля. Роза не зашла ни разу, и каждый раз, когда Каин задумывался об этом, ему хотелось выть. Через неделю привычные уже разговоры сменились новыми. Скрывшись за занавесками, белые маги шептались о рейде Красных Крыльев на Дамциан, и, услышав это, Каин понял, что больше разлеживаться не может. Он прекрасно помнил Сесила в тот последний вечер перед выступлением в Мист, помнил, как сильно ударила по нему атака на Мисидию. Но король, похоже, не собирался отказываться от плана собрать Кристаллы в своих руках. Сначала Мисидия, вот теперь – Дамциан. Что дальше? А главное – кто вел Красные Крылья, если Сесил, их командир, не в Бароне? Каин слез с кровати, оделся, после каждого предмета гардероба присаживаясь отдохнуть, но отвергая любую помощь, а затем отправился в тронный зал. Поход по замку только укрепил его уверенность в том, что здесь происходит что-то страшное: нигде не слышно было обычных разговоров, никакой дворцовой суеты. Замок словно вымер, и даже знакомые стражники, с которыми Каин еще пару недель назад пил вместе пиво в таверне, отказывались отвечать на любые вопросы. В холле его встретил Байган. Тот явно не ждал, что Каин встанет так быстро: его глаза бегали, ладони нервно теребили край плаща, но доложить королю о прибытии капитана Хайвинда он согласился сразу. Каин остался ждать, рассматривая раньше полный народу, а сейчас пустой и словно ставший больше холл. Через десять минут Байган вернулся. Поманил Каина. – Иди за мной. Тот двинулся следом, внутренне обмирая и ожидая чего угодно – что его встретит совсем другой король, что короля на троне не окажется, что вместо него там будет сидеть какое-то чудовище… Но король был тот же, тот самый, что когда-то взял Каина под свое крыло после смерти отца, и ему стало немного легче. – Капитан Хайвинд, – в голосе короля не было и следа привычного тепла, и у Каина снова перехватило дыхание. – Я очень рад, что вы так быстро оправились от нанесенных вам в Мисте ран. Нам не терпится узнать историю предательства Сесила Харви из уст очевидца. – Нам?.. За спиной послышались шаги. Каин обернулся. В первую секунду показалось, что человек, только что вошедший в зал – гигант. Но почти сразу же Каин понял, что это такие доспехи. Не легкие, принятые у драгунов и воинов Красных Кыльев, а массивные, с широкими наплечниками, с пластинчатой юбкой, не оставляющие ни клочка тела не закрытым металлом. Шлем у рыцаря тоже был глухой, без забрала, только с узкой смотровой щелью, в какую не пролез бы никакой наконечник стрелы. От украшенных шипами наплечников спадал черный плащ с синим подбоем, но Каин так и не заметил у рыцаря никакого оружия. Неужели колдун? – Знакомьтесь, капитан Хайвинд. Это Гольбез, новый капитан Красных Крыльев вместо сбежавшего предателя. Каин наклонил голову – достаточно, чтобы выразить уважение, но недостаточно, чтобы это казалось покорностью. Командиры драгунов и Красных Крыльев были равны, ни один из них не подчинялся другому, и он не собирался подчиняться этому невесть откуда появившемуся выскочке. – Пока вы лечились, Гольбез провел блестящую операцию в Дамциане, принеся с собой Кристалл огня. Я всецело ему доверяю. Что же случилось в Мисте? Каин покачал головой. – Я не помню. Он принял это решение, пока валялся в лазарете, пока у него было полно времени, чтобы все обдумать. Лучшее, что он мог сделать для Сесила сейчас – делать вид, что того разговора, в котором они договорились не подчиняться больше преступным приказам, не было. Он мог найти способ выбраться из замка, отыскать друга и помочь ему в том, что он делал – что бы это ни было. Но позже. А сейчас лучше было просто молчать. Король нахмурился, и Каин поспешил уточнить: – Я помню, как мы пришли в Мист, и город загорелся. Затем мы нашли там девочку, очевидно, очень сильного мага, она использовала какое-то заклинание, и я потерял сознание. Потом пришел в себя, начал искать Сесила, но не нашел и снова упал в обморок. И все. Я даже не уверен, что он не сгорел в этой деревне. – Он не сгорел, – спокойно произнес Гольбез. У него был очень низкий, очень глубокий бархатистый голос, пробирающий до самого нутра. Каин ощутил, как волосы на затылке встают дыбом. – Его догнали в Кайпо, он уложил весь отряд, кроме лейтенанта, который и принес мне эту новость, и ушел. Скорее всего, в Дамциан, хотя я его там не видел. – Разминулись, – пробормотал Каин, стараясь ни тоном, ни выражением лица не выдать радости от того, что Сесил жив. – Скорее всего, – подтвердил Гольбез. – Вы же его друг, вы не знаете, каким будет его следующий шаг? – Сесил, с которым я дружил, не решился бы предать Барон и Его Величество. Король и Гольбез переглянулись. – Не буду больше задерживать вас, капитан Хайвинд, – король сделал неопределенный жест ладонью. – Вам нужно отдыхать. Считайте это отпуском, но будьте готовы: как только мне понадобятся ваши драгуны, я снова призову вас на службу. Каин поклонился, повернулся, и, не глядя на обоих, вышел. Ему срочно нужно было повидать Розу. Мать Розы всплеснула руками, увидев его на пороге. Чтобы дойти до города от замка, Каину пришлось одолжить трость у одного старика из черных магов, но даже с ней путь занял раза в три больше времени, чем обычно. Каину было очень плохо, и сейчас, увидев ужас на лице старушки, он понял, что и выглядит не ахти. – Я слышала, ты ранен… Зачем ты пришел, это же так далеко! Спохватившись, что держит его на пороге, она отошла, впуская Каина в дом. Тот немедленно уселся на подвернувшуюся скамейку, борясь с головокружением и тошнотой. – Мне срочно нужно поговорить с Розой. – Ее нет, – старушка снова всплеснула руками. – А когда вернется? Мать Розы села рядом, промокнула передником глаза. – Не знаю. Она же за вами рванула, я и остановить не успела-то… – За нами? – обмирая, переспросил Каин. То и дело вздыхая, старушка повела рассказ. В ночь перед их выходом в Мист Розе приснился ужасный кошмар. Она проснулась на рассвете уверенная, что это задание несет Сесилу и Каину только боль и смерть, и бросилась в замок, чтобы перехватить их. Но опоздала; вернувшись в город, Роза быстро покидала в мешок еду и смену одежды и помчалась в порт. Матери она сказала, что поплывет до Кайпо, оттуда перейдет в Мист горной дорогой и успеет встретить их возле деревни. – Мы ее не видели, – Каин увидел, как опустились плечи старушки, и хотел успокоить ее, сказать, что Сесил в Кайпо и наверняка встретился там с Розой, но почему-то именно сейчас это не показалось ему безопасным. Кто знает, кто стоит под окнами дома? Да и потом… Каин не хотел сам себе в этом признаваться, но мысль о том, что Роза в Кайпо вместе с Сесилом, не рождала в нем никаких добрых чувств. Она и спасать-то кинулась Сесила, конечно. Уж точно не его, он для нее был всегда всего лишь бесплатным приложением к прекрасному, любимому, незаменимому… Чувствуя, что эти мысли могут открыть в нем что-то, чего он не хочет знать, Каин усилием воли их оборвал. А затем встал, опираясь на свою трость. – Если у меня будут какие-то новости, я непременно вам сообщу. Мать Розы заохала, принялась предлагать ему еду и ночевку, но Каину неприятно стало оставаться в этом доме. Он быстро попрощался, еще раз пообещал сказать, если услышит что-то о ее дочери, и вышел, почти физически ощутив, как падает камень с плеч. Он пошел по городу бездумно. Уже пять лет, с момента смерти отца, Каин жил в замке, и друзей в городе у него осталось не так уж много. «К Сиду, что ли, зайти, может, он что-то объяснит?» Но на перекрестке его окликнули: – Капитан Хайвинд? От этого голоса, низкого и глубокого, по шее пошли мурашки. Каин почти обреченно обернулся – и увидел Гольбеза. Тот и сейчас не снял ни доспехов, ни даже шлема, но ему, похоже, все это железо вовсе не мешало. – Гольбез. – Не ожидал встретить вас в городе. Я думал, вы отправитесь обратно в лазарет. Каин выдохнул. С этим человеком надо было быть осторожным: до сих пор непонятно было, откуда он взялся и почему так быстро снискал доверие короля. В любом случае, болтать не следовало. – Я пошел навестить дом знакомой. Сейчас возвращаюсь уже. – Девушка? – спросил Гольбез, и в его голосе не было насмешки. – Понимаю. Проводить вас до замка? – Да, пожалуйста. Они двинулись вперед: Каин, тяжело опираясь на трость, и рядом с ним Гольбез. Каин молчал. Колдун тоже не спешил начинать разговор. Так вышли из города, оказавшись на дороге, ведущей в замок. – Каин… – вдруг произнес Гольбез. – Я могу ведь называть вас по имени? Каин пожал плечами. – Можете, конечно. Гольбез, вдруг, не останавливаясь, потянулся к своему шлему. Отстегнул застежки, скрепляющие его с воротником, и снял, встряхнул волосами, повернул голову к Каину. Тот постарался не пялиться слишком уж нагло, но украдкой все равно рассматривал его. Он сам не знал, чего ждал – может, голого черепа. Но лицо Гольбеза, до сих пор спрятанное под шлемом, оказалось обычным человеческим лицом. Два глаза, нос, рот. Длинные мягкие волосы, то ли серебристые, как у Сесила, то ли уже седые, хотя сам Гольбез вовсе не был стариком – не намного старше самого Каина. Смуглая, темная кожа, а глаза, наоборот, светлые – прозрачно-голубые, и взгляд печальный и какой-то обреченный, как будто он тащит на плечах все заботы этого мира. Глядя ему в глаза, Каин вдруг поймал себя на мысли, что видел раньше это лицо. Точно ведь видел и волосы эти, и глаза, и черты, но где именно – сейчас вспомнить не мог. В городе? В замке? Может, не такой уж он и «неизвестно откуда взявшийся»? Задумавшись над этим, он не сразу понял, что пялится на Гольбеза уже не украдкой, а во все глаза, и поспешно отвел взгляд. Колдун хмыкнул. – Что, вы ожидали, что у меня нет лица? Да, я редко снимаю шлем, мне комфортнее, когда меня не видят. Но мы с вами теперь в некотором роде напарники, зачем же мне прятаться от вас? – Напарники… – повторил Каин, надеясь, что в голосе не слишком явно прозвучало сомнение. – Да. Вы ведь дружили с этим Сесилом, который был командиром Красных Крыльев до меня? Каин не ответил. Вместо этого спросил сам: – Гольбез, вы маг? Тот не удивился вопросу: – Да. Высшая черная магия. Но и с мечом управляюсь неплохо: можем устроить спарринг, когда вы будете здоровы, – он немного помолчал. – Я вижу, Каин, что вам непросто смириться с мыслью, что ваш друг – предатель. И то, что вы приняли меня в штыки, я увидел тоже, и это не магия – просто наблюдательность. Но я не хочу с вами ругаться, нам незачем быть врагами. В конце концов, у нас с вами одна цель: процветание Барона. – И Кристаллы, – вырвалось у Каина прежде, чем он успел прикусить язык. Ну вот, а обещал ведь себе в его присутствии рта не открывать… – Его Величество считает, что и они тоже, – кивнул Гольбез. – Кто мы с вами такие, простые солдаты, чтобы разбираться в сложной политике? Каин содрогнулся. В последний день Сесил сказал почти те же слова – «Кто я такой, чтобы разбираться в политике?» Но Сесил вслед за ними добавил кое-что еще. – «Я просто знаю, что убийство безоружных не может быть благом», – сказал он вслух и прикрыл глаза. Ну что ж, сейчас он либо поймет, кто такой этот Гольбез, либо окончательно себя подставит. И тогда останется только бежать вслед за Сесилом… – Вы имеете в виду Мист? Каин не стал уточнять. – Мы с вами солдаты, – повторил Гольбез. – Мы выполняем приказы. А что касается Миста… Поверьте, призыватели гораздо более вооружены, чем вы, даже если у вас в руках меч, а у них ничего нет. И свое оружие, свое умение призывать эйдолонов они собирались обернуть во зло Барону. Вам не в чем упрекнуть себя, Каин, пусть ваши сны будут спокойны. Каин снова промолчал. Гольбез вздохнул и надел шлем обратно. – Не буду больше докучать вам своим присутствием. Желаю скорейшего выздоровления. До встречи в замке, Каин. Он ускорил шаг, двинувшись вперед по дороге. Дойдя до поворота, обернулся и помахал рукой, и Каин, неожиданно для себя самого, ответил на этот жест. Несмотря на пожелание Гольбеза, его сны в ту ночь вовсе не были спокойны. Наверное, все дело в том, что он слишком долго думал о Розе, о том, что она сделала. И поэтому во сне он снова вернулся в один случай, который давно хотел забыть. Это случилось весной, когда в Бароне растаял снег. Каин услышал, что король собирается поднять жалование всем офицерам и примчался с этой прекрасной новостью к Сесилу. Они никогда не предупреждали друг друга о своем приходе, заваливаясь в гости, когда захочется, но тогда Каин, поднимаясь по лестнице в западной башне, услышал приглушенный стон. Он споткнулся и остановился. Дверь в комнату Сесила была прикрыта неплотно, и в образовавшейся щели видна была Роза – голая, она сидела на столе напротив двери, раздвинув ноги, обвив руками шею Сесила. Каин прекрасно мог рассмотреть ее растрепавшиеся волосы, слипшиеся ресницы, полуоткрытый рот, он видел даже небольшую правую грудь с родинкой под соском, а когда Сесил шире раздвинул ее ноги – то и рыжевато-русые короткие завитки между бедер. Каин ушел тогда, и больше никогда не приходил к Сесилу без приглашения, но эта сцена подарила ему много ночей наедине с собой – когда он представлял себя на месте Сесила, когда представлял, как целует родинку на правой груди, как входит в Розу, какая она горячая внутри, как она выгибается ему навстречу. Телесная разрядка, а потом отчаяние и боль, когда Каин осознавал, что его мечты никогда не станут реальностью, что Роза любит Сесила, и всегда будет любить только его… Этой ночью ему снова снились они вдвоем, в светлой комнате со стенами из песочно-желтого камня и циновками на полу. Они лежали в постели и ласкали друг друга, Каин мог рассмотреть каждое движение ладони Сесила между ног Розы. Она опять стонала, толкаясь бедрами навстречу его ладони, опять выгибалась, и Каин никак не мог отвести взгляд от родинки под ее соском. Он проснулся еще до рассвета, перегнулся через край кровати на пол, и его стошнило. Раскалывалась голова, и Каин с неожиданной ненавистью подумал, что пока он здесь, в Бароне, понятия не имеет, живы ли они вообще, они там в Кайпо вовсю развлекаются… Его знобило. Каин укутался одеялом, обхватил себя за плечи, но холодную злость в душе унять не смог. Днем он, несмотря на головную боль и слабость, надел доспехи и отправился тренироваться. Обычно длинные, выматывающие упражнения с копьем успокаивали Каина, но не сегодня. Он совершал прыжок за прыжком, поражая тренировочные чучела, но ярость никак не хотела уходить. Сесил заварил всю эту кашу, Сесил настолько привык к своему исключительному положению при дворе – ну еще бы, воспитанник самого короля! – что зарвался и в наказание отправился в Мист. А Каин был достаточно туп, чтобы вступиться за него и пойти с ним вместе. И теперь Каин получил по голове, вынужден общаться с этим проклятым Гольбезом и молчать, чтобы не подставить друга, а этот самый друг в Кайпо трахает Розу и думать о нем не думает. Справедливость по-Сесиловски как она есть. Он так обозлился, что с очередным прыжком разрубил чучело на куски – только солома и щепки посыпались. Каин выдернул копье, поднес наконечник к глазам – проверить, не осталось ли следов – и только тогда заметил на другой стороне площадки Гольбеза. Неизвестно, сколько тот за ним наблюдал, но Каину сразу же расхотелось позориться дальше. Он опустил копье и двинулся навстречу колдуну. – Вижу, вы уже лучше себя чувствуете, – приветствовал его тот. – Отличные прыжки, теперь я понимаю, почему Барон так гордится боевым искусством драгунов. – Да бросьте, – буркнул Каин. – Косые… – То есть когда вы здоровы, вы прыгаете еще лучше? Это была уже неприкрытая лесть, Каин понял это – и тем страннее было то, что это подействовало. Многие маги с презрением относились к простым воякам, считая, что никакой на свете меч не заменит колдовства, и похвала из уст Гольбеза оказалась приятной. Он махнул рукой: – Не знаю, лучше ли, но точнее. Его Величество никаких приказов не отдавал? – Нет, – глухо ответил Гольбез. – Но я уверен, что еще отдаст. Если он действительно видит в Кристаллах угрозу, то вряд ли остановится на двух. А в Фабуле и Трое Барону пригодится ваше копье. – Гольбез, – Каин заглянул ему в лицо, жалея, что тот опять в шлеме и не видно ничего, кроме смотровой щели. – Вы разумный человек. Вы действительно верите, что Кристаллы угрожают Барону? Только без отговорок о сложной политике. Тот помолчал. – Кажется, именно такие разговоры привели вашего друга Сесила к предательству? Каин попытался испугаться, но не вышло. Почему-то сейчас он не верил, что Гольбез побежит к королю докладывать о том, что второй командир задает неудобные вопросы, хоть и не знал, почему так уверен в этом колдуне. – Я не собираюсь оспаривать приказы короля, мне просто интересно ваше мнение. Частное мнение, если хотите. – Частное мнение… – пробормотал тот. – Что ж, извольте. Я маг, и довольно могущественный, но даже я не понимаю, что они такое. В Кристаллах скрыта чудовищная сила, способная как на великие чудеса, так и на страшные злодеяния. И я верю Его Величеству, когда он говорит, что у Барона есть враги, готовые обратить на наше королевство всю мощь Кристаллов. Ничего невероятного в этом нет. – А сами вы из Барона? – не удержался Каин. Гольбез хмыкнул. – У меня такое впечатление, что я на допросе. Почти. Я из Миста. Каин вспомнил горящий городок, мертвые обугленные тела, вспомнил, как входило копье в шею туманного дракона – и содрогнулся. – Из Миста? То есть вы… призыватель? – Да, – ответил тот совершенно спокойно, тоном человека, которому нечего скрывать. – Но к черной магии у меня всегда было больше способностей. Сейчас мне повинуется всего один эйдолон, и я не стану призывать его без крайней нужды. – То есть когда вы говорили о том, что призыватели опасны, даже если не вооружены… – Я знал, о чем говорю. Послушайте, Каин, если вам так интересно расспрашивать меня – почему бы нам не выпросить у коменданта этого замка бутылку вина и не устроиться в месте более комфортном, чем продуваемая всеми ветрами тренировочная площадка? Каин подумал над этим предложением – и согласился. Ночью его снова мучили кошмары. Всю ночь он пробирался сквозь разрушенный мир, мир после конца света. Руины, везде руины, мертвые и умирающие люди, крики и стоны. Двое близнецов, у одного разворочена грудь и обломки ребер торчат из раны, второй обнимает его за шею и воет, как раненый зверь. Светловолосая девушка в красном коротком платье – без лица. Каин обходил их всех, зная, что никому не сможет помочь. Потом он оказался в городе. Он никогда не бывал в таких городах – огромных, светлых, полных стекла и огней. В городе шел дождь, и его шелест не мог перекрыть человеческого плача. Чудовищные монстры, явившиеся из самых страшных кошмаров, разрывали этих людей пополам, превращали в подобных себе. Они искали что-то, человека с меткой, но у Каина не было никаких меток – и он прошел мимо, стараясь не смотреть на чудище, раздирающее грудь девушке, странно похожей на Розу. Он знал, что это сны, но не мог проснуться, увязал в них, как муха в киселе. А когда наконец проснулся – за окном серел рассвет, а Каин ощущал себя разбитым и вовсе не отдохнувшим. – Фабул, – веско произнес король. Каин не стал переспрашивать. И так понятно было, что вслед за Кристаллами воды и огня наступит время Кристаллов земли и ветра. Мисидия и Дамциан расстались со своими сокровищами; так чем же лучше Фабул или Троя? Гольбез тоже молчал. Стоял, как статуя, и даже не дышал, кажется. – В Мисидии и Дамциане нас не ждал серьезный отпор, – продолжал король. – То ли дело Фабул. Тамошние монахи отличатся воинским мастерством и не сдаются в плен, сражаясь до смерти. Поэтому я хочу, чтобы мы ударили по ним всеми нашими силами: Красные Крылья и драгуны должны действовать сообща. – Ваше Величество… – начал Каин и понял, что заговорил одновременно с Гольбезом. Они переглянулись, и Каин пожал плечами: – Давайте вы. Весь день он очень плохо себя чувствовал – болела голова, все тело ломило, а еще его мучило непонятное, но очень неприятное раздражение. Каин с утра наорал на двух рядовых, но легче не стало – эта злость выедала его изнутри, словно яд, а хуже всего было то, что он не понимал, на кого именно злится. На себя, что не знает, что делать? На Сесила, который сбежал и бросил его разгребать все это в одиночку? На Розу, рванувшую за Сесилом и наплевавшую на вроде бы лучшего друга? На короля, ведущего странную политику? На тупых подчиненных? На Гольбеза? Нет, на Гольбеза он, пожалуй, не злился. Гольбез, такой подозрительный вначале, сейчас казался едва ли не единственным островком здравомыслия в этом замке. – Я считаю, нет необходимости отправляться в Фабул со всеми силами, – как всегда, спокойно сказал тот. – Мои солдаты произвели разведку: большинство монахов, в том числе их военачальник, Янг Фанг Лейден, сейчас находятся на длительной тренировке на горе Хоббс. В замке осталась кучка охраны, которую мы без труда одолеем. – Я услышал вас, – король повернулся к Каину. – А вы что хотели сказать, капитан Хайвинд? Тот набрал в грудь воздуха. Ну что ж, сейчас либо он получит ответ, либо отправится вслед за Сесилом. – Ваше Величество, я бы хотел узнать, от кого исходит угроза. Мы собираем Кристаллы, но вполне очевидно, что ни Мисидия, ни Дамциан, ни Фабул ничего против Барона не замышляли. Тогда логично предположить, что их хочет использовать кто-то еще. Если вы планируете бросить в бой моих драгунов, я должен знать, против чего мы сражаемся. Король молчал. Каин подумал о том, не перегнул ли палку, но злость в душе не позволила промолчать. В конце концов, почему он должен жертвовать своими солдатами непонятно ради чего? Это только Сесил, идиот, мог так поступать… – Я не могу открыть вам всего, – наконец, отозвался король. – Но да, вы правы – угроза внешняя. Я получил сведения, что некто может попытаться собрать все Кристаллы, чтобы открыть с их помощью путь на Луну и призвать оттуда невыразимое зло. Я пытаюсь защитить их с вашей помощью. – Но можно ведь объяснить… – Каин, – тихо, но веско произнес Гольбез. – Помните, я говорил о том, какая мощь сокрыта в Кристаллах? Пока мы будем объяснять, уговаривать, заниматься дипломатией – наш враг соберет их все, и мы окажемся беспомощны. Я не знаю, что точно он собирается сделать, но я физически ощущаю, насколько бесполезна вся моя магия против этого. Мы непременно объясним все другим королевствам, но позже. Сейчас главное – спасти наш мир. – Очень жаль, – сухо уронил король, – что Сесил поспешил предать нас до того, как выслушал. Он не сказал больше ничего, но Каин и так понял. «Он был мне, как сын, и все равно не захотел меня услышать…» А ведь и правда, подумал он. Чего стоило Сесилу вместо того, чтобы поднимать вопли: «Барон творит зло!» – просто спросить? Неужели король не ответил бы ему? – Но у вас-то, Каин, больше вопросов нет? – Нет, – он помотал головой, выныривая из своих мыслей. – Я полагаю, нам следует разработать план? – Займитесь этим, – велел король, и Гольбез кивнул. Ему снилась девушка, тоненькая, хрупкая, с мальчишескими узкими бедрами и маленькой грудью. Она лежала на скамейке, совсем голая, раскинув руки и ноги, а человек в шутовском колпаке заносил над ней ладони – и девушка начинала кричать, словно от невыносимой боли. Ему снился отец, стоящий напротив чудовища. Он пытался защитить своих друзей, дать им время сбежать – но монстр поднял клинок, перерезал горло, и бросившегося к отцу Каина обдало горячими алыми каплями. Ему снился лежащий на утесе черноволосый парень, вся грудь которого – одна сплошная рана. Тот из последних сил сжимал рукоять огромного меча, так, словно хотел передать его кому-то – но рядом не оказалось никого, кроме Каина… Когда он проснулся, то понял, что не хочет вставать. Что хочет заснуть снова, на сей раз – без этих ужасных кошмаров, когда один перетекает во второй, и никак не получается из них вырваться. Но откуда-то Каин знал, что кошмары не уйдут. Что если он опять ляжет спать, то снова влипнет в них, как в паутину. Каин открыл глаза, и утренний свет из окна показался ему серым. – Каин, вы хорошо себя чувствуете? – заботливо спросил Гольбез. Каин помотал головой. Сегодня он наконец-то вспомнил об обещанном ему спарринге и пригласил колдуна на тренировочную площадку с условием «никакой магии». Тот легко согласился, взял в арсенале меч с волнистым лезвием, и они славно пофехтовали – Гольбез действительно оказался неплохим бойцом, хоть и не дотягивал до Сесила или самого Каина. Но в какой-то момент Каин понял, что нет сил поднять копье, перед глазами плывут круги, и надо бы присесть, а лучше – прилечь. Он с трудом доковылял до скамейки на краю площадки, уселся, а Гольбез участливо склонился над ним. – Позвать белых магов? – спросил он с тревогой в голосе. Каин снова покачал головой. – Я здоров. Я просто… В последние дни я совсем не могу спать. Он сам не знал, почему рассказывает об этом. Свои страхи он мог бы доверить Сесилу (тому самому Сесилу, что отнял у него Розу и бросил его здесь, не подав ни малейшего знака даже о том, что жив; помилуй, Каин, неужели ты действительно все еще считаешь его лучшим другом?) но Гольбезу, этому колдуну из ниоткуда? С другой стороны, в последнее время Каин видел от Гольбеза больше дружеского участия, чем от десятка Сесилов. Разве не заслужил тот права знать? – Мне все время снятся кошмары. Кровь, смерть… Женщина, которую я люблю, и которая никогда не будет моей – в объятиях соперника. Я каждую ночь просыпаюсь в ужасе и боюсь спать дальше. Гольбез помолчал. Потом снова снял шлем; на его лице была обеспокоенность. – Это нервы, Каин. В Мисте вы пережили чудовищное потрясение – предательство лучшего друга, потом эта рана… С учетом обстоятельств, вы прекрасно держитесь. А сны – сны пройдут, как только ваша жизнь наладится. Каин не ответил. В этот самый момент он задумался о том, стоит ли говорить о мучающей его ненависти. И не сказал. Ему снилась пустота, мир застывшего времени – и трупы, трупы, трупы, мертвые тела, вывернутые наизнанку. Ему снилось дерево, поглощающее души, и Каин молил забрать и его душу тоже, просил, потому что думал, что без души исчезнет мучившая его тяжесть. Ему снова снилась Роза, он тащил ее за руку, хотел присвоить ее, сделать своей, ее белое платье расползалось под его взглядом, обнажая грудь с родинкой под соском, живот, бедра, оставляя ее голой и покорной его воле – а она все равно смотрела ему в глаза и говорила, что никогда не будет принадлежать ему. Если бы не было Сесила… Если бы Сесил был мертв… Когда Каин проснулся, он испугался своих мыслей. Испугался, но избавиться от них так и не смог. «Я найду его и убью, и тогда она станет моей». Эта мысль была естественной. Она была как дыхание – раньше Каин не замечал ее, но жил ведь с ней все время? Каин все утро вертел эту мысль в голове, проворачивал так и эдак. Сесил, если он жив, наверняка направится в Фабул, а там встретить его в ходе операции для Его Величества и победить будет просто. И Роза наконец-то будет принадлежать ему, только ему, забыв о его друге-предателе. Ненависть внутри разрослась и расцвела огненным ядовитым цветком. Теперь Каин точно понимал, кого ненавидит и почему. Сесил никогда не считал его другом, теперь-то это ясно, как светлый день. Он всегда использовал Каина, а тот, идиот, верил ему, благородно – дурак дураком! – уступил любимую. А Сесил наверняка смеялся над ним все это время… Так думал Каин, но что-то тревожило и мучило его. Как попавший в сапог камешек. – Я очень рад, что вам лучше, – уронил Гольбез, когда они встретились в холле дворца, и Каина захлестнуло тепло. Одни эти слова будто наполнили его силой: Гольбез продолжал оставаться лучиком света в тумане его ненависти. Разве ожидал он, Каин, что на место Сесила придет такой человек – человек, что станет ему настоящим другом? Стоп. Гольбез ушел, и тепло схлынуло так же быстро, как и появилось, а Каин вдруг задумался об этом. Действительно, почему он так легко поверил этому пришельцу? Да, тот был учтив и внимателен, но неужели этого хватило, чтобы так стремительно посчитать его лучшим другом? Впервые Каин всерьез задался вопросом о том, что на самом деле потянуло его к Гольбезу. Любовь? Чушь. Каин не считал влечение к мужчинам чем-то позорным, у него было несколько знакомых, предпочитающих свой пол, и он относился к этому совершенно нормально, но самому ему всегда нравились девушки. Одна конкретная девушка, Роза. Дружба? Каин потерял Сесила, внезапно, он не был к этому готов, и, может, его душа потянулась к тому, кто поманил ее теплом? Настолько ему не хватало друга? Каин по инерции прошел еще пару шагов и остановился. Внезапная мысль ударила его, как заклятие Стужи, и так же заставила застыть. Его сны. Гольбез сказал, что это нервы после пережитого в Мисте. Но ведь сны начались не после Миста! После Миста он неделю спал спокойно, а тот первый сон, с Розой, пришел после того, как Каин познакомился с Гольбезом! Помертвевшей рукой Каин нащупал древко копья за спиной. Понял бы раньше… А сейчас уже поздно. Сейчас если он встретится с Гольбезом – окончательно утонет в нем, станет его рабом. Каин не знал, что за магию использовал на нем колдун и не хотел знать. Он понимал одну-единственную вещь: с ним нельзя видеться. И надо как можно скорее найти Сесила. Он выбежал из замка, рванулся в сторону города. С каждым шагом идти становилось все труднее – как будто само тело противилось разлуке с проклятым колдуном, и это лучше всего убеждало его в том, что его подозрения верны. Преодолевая себя, то и дело опираясь на копье, он доковылял до пристани, чтобы узнать: все рейсы в Кайпо отменены. – Указ короля, – седоусый капитан сокрушенно разводил руками. – Вроде как вопрос государственной безопасности… Сами не в восторге, выручка пропадает, а что делать? Не нарушать же прямое распоряжение… Каин не стал допытываться дальше. Отошел, опустился прямо на причал, на отполированные сотней ног доски. И что же делать дальше? По морю в Кайпо не добраться. Через Мист – ну, он сам видел утес, выросший на месте горной дороги. Как отыскать Сесила, как догнать его? Может, отправиться в рейд на Фабул вместе с Гольбезом? Каин содрогнулся, поняв, что из этого рейда уже не вернется. Сейчас, вдали от замка и от колдуна, ненависть, терзавшая его, словно отступила, и мысли о Сесиле не вызывали прежнего гнева. А если он опять подойдет к Гольбезу – разве не вернется все обратно? Может, найти Сида? Каин встал. Это была, в сущности, неплохая мысль: Сид точно выслушал бы, а возможно, даже одолжил «Энтерпрайз». Только где его искать? За последние пару недель Каин его ни разу не видел, но он ведь должен быть в замке! Это его работа – следить за воздушными кораблями, а их ведь планируют использовать в рейде на Фабул? Убедив себя в том, что найдет Сида на месте, Каин встал и поковылял по дороге обратно. Поднялось солнце, начало шпарить изо всех сил, и его то и дело пошатывало уже не от слабости, а от жары. Пройдя полпути, Каин остановился, сраженный внезапной догадкой. В прошлый раз Гольбез поймал его на дороге; сегодня тоже многие видели, как Каин уходил в город. Может, колдун будет ждать его? Может, поняв, что жертва срывается с крючка, выйдет ему навстречу? Каин поежился, огляделся и нырнул в придорожные кусты. Где-то неподалеку должна быть незаметная тропинка, разведанная Сесилом еще когда они были детьми, срезающая путь от города к замку. Тропа была заросшей и неудобной, на ней легко было сломать ногу – но он ведь не собирался бежать, сломя голову? Он всего лишь хотел добраться до замка незаметно, а сколько времени это займет… Оставалось надеяться, что Гольбез не знает про этот путь. Каин прошел еще несколько сот метров вдоль дороги, когда наконец увидел знакомое дерево с раздвоенным стволом – маркер начала тропы. Он повернулся лицом к лесу и зашагал, все так же опираясь на копье. Несмотря на нависавшие над головой ветки и то и дело бросающиеся под ноги корни, идти стало как будто бы легче – солнце больше не палило, от него надежно защищали густые листья. Вот только в ушах звенело, видимо, напекло все-таки в голову, да преследовал неприятный запах. Лиса тут, что ли, какая-то сдохла неподалеку?.. Каин прошел еще несколько десятков шагов, а затем остановился. Гул в ушах стал громче, и теперь Каин понял, что это не звон – это жужжание. Словно сотни тысяч мух слетелись в одно место – здесь, рядом… Не помня себя, боясь увидеть то, что предстояло увидеть, Каин, словно во сне, развернулся и сошел с тропы. Раздвигая ветки, переступая через подлесок, двинулся вглубь. Этот лес был совсем рядом с замком, но Каин с самого детства, с того времени, как играл тут с Сесилом и получал за это от отца нагоняй, не помнил, чтобы здесь ходили люди. И неудивительно: овраги, звериные норы, забредающие порой монстры – это место никак не походило на королевский парк. Сесила тянуло сюда, как магнитом – именно в этом лесу нашли подкидыша в одеяльце – и Каин ходил с ним, хотя ему никогда здесь не нравилось. Потом Сесил вырос и прогулки по лесу прекратились, но сейчас, похоже, предстояло вспомнить старые привычки. Он продрался сквозь очередные кусты – и оказался на краю оврага. Мухи тучей вились над ним: изумрудно-зеленые, жирные мясные мухи. Воздух был наполнен басовитым жужжанием, а запах… запах шибанул в нос так резко, что Каин согнулся пополам в рвотном позыве. Хорошо, что утром он не завтракал… Выпрямившись и вытирая рот от слюны и желчи, он, набираясь храбрости, мысленно досчитал до десяти, напомнил себе о долге командира драгунов, а затем подошел к краю оврага и заглянул внутрь. Они все были здесь. Красные Крылья, драгуны – хотя сейчас их трудно было отличить, – стража, слуги замка. Весь овраг был до краев наполнен трупами – черными, раздувшимися, и мухи ползали по раскрытым ртам и глазам. Внизу, в черной жиже разлагающихся тел, копошились целые клубки жирных червей, и такие же черви облепляли голые руки, ноги, лица. В пустой глазнице замкового повара их было столько, что, казалось, сам его глаз стал белой шевелящейся массой. Пока Каин смотрел, сверху опустился стервятник, оторвал у парня-стражника, чьего имени он не помнил, кусок полуразложившейся щеки, и взмыл обратно. Каин глядел в этот страшный овраг, оцепенев, а мысль, очень важная мысль, билась и билась в покрывшееся льдом сознание… «Если они все здесь – то кто же тогда в замке?» Каин кинулся прочь, спиной вперед, боясь оторвать взгляд от трупов – как будто они только и ждали, что он отвернется, чтобы встать и отомстить ему за то, что он их предал, сразу не рассмотрев подмену. И почти сразу же зацепился пяткой о корень, упал, пополз прочь все еще в слепом ужасе… Ему на плечи легли две тяжелые, в доспешных перчатках ладони. Каин оказался в комнате, полной зеркал. Он сидел, скрючившись, и все стены отражали его сжавшуюся в ужасе фигуру. Каин не помнил, что потрясло его, не помнил, чего боялся – он знал только, что взгляд этих зеркал мучит его, уничтожает. «Ты червь, – шептали отражения. – Выродок гниющей плоти, ты монстр под маской человека, может, хватит скрываться и пора посмотреть себе в глаза?» Под рукой лежало копье. Каин взял его, еще не до конца понимая, что собирается делать, а затем бездумно, только желая, чтобы отражения наконец-то заткнулись, принялся бить зеркала. Удар, удар, еще удар: стекло разлеталось на кусочки, осколки хрустели под сапогами. Голоса замолчали, но вынести тишину оказалось еще труднее; Каин зажал уши, чтобы не слышать ее – звенящую, пустую, лишающую воли. За одним из зеркал обнаружилась дверь: не желая ничего, кроме вырваться из этого места, Каин толкнул ее, и она поддалась, выпуская его в узкий коридор с факелами на стенах. Ни одной двери по сторонам не было, и Каин двинулся вперед, держась за копье, как за последнюю опору. Коридор вился и вился, и когда Каин решил уже, что конца ему не будет – буквально носом уткнулся в тюремную решетку. Там, за ней, в камере, висел на цепи подвешенный за руки человек – мужчина в синем свободном костюме и наброшенном на плечи коротком плаще. Верх его лица скрыт был под низко надвинутым капюшоном, но Каин видел волосы – очень длинные, почти до пояса, опутавшие плечи и грудь человека светло-золотой паутиной. В висящих на боку ножнах не было меча, а сам мужчина казался то ли спящим, то ли бессознательным – он никак не отреагировал, когда Каин толкнул скрипящую решетчатую дверь и вошел в камеру. Зачем его здесь заперли? Только задав себе этот вопрос, Каин понял, зачем. Этот человек был виноват во всем, виноват во всех бедах, случившихся с Каином. Он нес ответственность за всю боль, которую тот пережил в своей жизни, за предателя Сесила, за ненавидевшего его отца, за то, что сам Каин – такой неудачник. За это все этот мужчина и был подвешен здесь, а ему, Каину, предлагалось сделать с ним все, что в его власти. Ненависть захлестнула, затопила так, что трудно стало даже дышать. В этот момент Каин хотел убить этого человека, унизить его, растоптать так, чтобы он сам ощутил себя червем, чудовищем, грязным и недостойным находиться среди людей. Он подошел к человеку вплотную, схватил за воротник рубахи, рванул. Непрочная ткань разлезлась под пальцами, обнажая тело; мужчина закусил губу, но больше никак не показал, что понимает, что с ним происходит. Эта безучастность разозлила Каина, он ударил человека по лицу, вымещая злость – раз и второй, его голова мотнулась, взметнулись и тут же опали прямые светлые волосы. Если бы у Каина были ножницы или хотя бы нож, он остриг бы эти волосы под корень, резал бы, пока весь этот золотой шелк не оказался бы на полу грязной тюремной камеры, чтобы можно было невозбранно растоптать его. Но копьем это сделать не вышло бы; впрочем, у этого мужчины, кроме волос, было еще целое тело… Каин расстегнул пояс и отбросил в сторону вместе с ножнами. Мужчина вздрагивал от его прикосновений, но молчал, а Каину плевать было, что он думает. Он был виноват, он должен был понести плату, и Каину хотелось унизить его как можно сильнее, унизить так, чтобы он до смерти помнил о том, что совершил – и по отношению к кому. А что может быть унизительнее, чем низвести его до игрушки, убедить, что само его тело больше не принадлежит ему? Каин не был насильником. При всей своей любви и ревности по отношению к Розе, ни разу он не допустил мысли о том, чтобы взять ее силой. Она была слишком светла и чиста, чтобы оскорбить ее так; этот мужчина тоже был светел и чист, но его чистота вызывала совсем другие эмоции. Ее хотелось уничтожить, смешать с грязью, чтобы не существовало больше ни ее, ни его самого – а это было совсем другое. Освободив его от последних тряпок, Каин на миг замешкался. Узор шрамов на коже этого человека о чем-то напомнил ему, о чем-то очень важном, но Каин так и не смог поймать за хвост ускользающую мысль. Его худое тело не вызывало никакого желания, но Каин обязан был довести начатое до конца – и поэтому он вспомнил Розу. Вспомнил, как подавалась она навстречу Сесилу, как стонала, запрокинув голову, вспомнил родинку под ее соском. Затем оглянулся, заметил в стороне ворот, ослабляющий цепь, и крутанул. Светловолосый мужчина упал на пол с размаху, и Каин, чтобы не дать ему времени прийти в себя и начать сопротивляться, навалился сверху, одной рукой прижал скованные ладони к полу, другой раздвинул его ноги. Мужчина лежал, и из-под капюшона была видна только его закушенная губа. Он не стонал, не дергался, хотя ему наверняка было очень больно. Он просто лежал, и, чтобы добиться хоть какой-то реакции, Каин надавил свободной рукой на его горло. И добился: мужчина захрипел, выгнулся дугой, но это не было движение страсти – скорее, агонии. Каин не собирался убивать его, но стискивал и стискивал его шею, думая о Розе, пока не наступила разрядка, пока не излился в напряженное, безответное тело. И только тогда отпустил. Мужчина перевернулся на живот, хрипя и откашливаясь; при взгляде на его плечи Каину опять померещился отзвук мысли, надо было только остановиться и поймать ее… Мужчина кашлял. Каин рассеянно глядел по сторонам, размышляя о том, вздернуть его на цепь прямо сейчас или дать все-таки отдышаться. Взгляд зацепился за отброшенные в сторону ножны: а ведь он носил ножны на правом боку, вспомнил Каин. Значит, тоже левша… Эта простая истина ударила его, как кувалдой. В ужасе прозрения Каин во все глаза уставился на мужчину, который уже откашлялся и сейчас сидел на полу, ощупывая горло. Этот шрам на боку – первое боевое задание. Отметина под левым коленом – пинок чокобо в детстве. Тонкие полоски на ягодицах – переусердствовавший с ремнем отец. И его волосы. Длинные светлые волосы. – Кто ты такой? – спросил Каин и не услышал своего голоса. Мужчина резко вскинул голову, капюшон упал ему на плечи: – Все напрасно. Я все равно сильнее тебя. Каин посмотрел ему в лицо, закричал и проснулся. Его мир был простым, плоским, как картинка в книжке. Каин знал, кого любит, кого ненавидит, кого хочет убить. И, конечно, кому служит. Лорд Гольбез был добр к нему, он позволил ему, человеку, недостойному червю, встать рядом с Архидемонами, и Каин готов был целовать его ноги в благодарность за это. Он знал, что не подведет, что будет самым сильным, самым умелым из его военачальников и заставит эту спесивую четверку себя уважать. Он знал, что поступает правильно, ведь нет блага вне приказов лорда Гольбеза. Лишь иногда внутри него отзывалась острой болью униженная, растоптанная, но все еще живая и сильная часть его, и, чтобы не слышать ее голоса, Каин отправлялся выслеживать предателей или тренироваться в бою вместе с Барбариккой. От ударов копья эта чужая часть его замолкала и Каин мог служить лорду Гольбезу дальше – без сомнений и колебаний. Лорд Гольбез оказал ему величайшую честь, позволив сопровождать себя в рейде на Фабул. Каин прошел сквозь королевский дворец, как нож сквозь масло, и на его пути падали, хрипя и захлебываясь кровью, пронзенные его копьем монахи. В комнате Кристалла его ждал Сесил. Меч столкнулся с копьем: произошло то, чего он так долго ждал. – Ты слишком слаб, – сказал он, уворачиваясь от удара. Бывший друг действительно нападал слишком медленно, слишком неуверенными были его атаки. Не хотел ранить? Ну и дурак. – Каин, что с тобой произошло?! Каин! Каин!!! Он закрыл глаза, а когда открыл – Сесил валялся на полу, в нескольких метрах от своего меча, его доспехи были разрублены на плече и кровь текла, капала на зеркальный пол. Дрожащей рукой Сесил поднял забрало шлема. – Что с тобой случилось? – спросил он с болью в голосе, и Каин заколебался. Не потому, что пожалел, нет. А лишь потому, что знакомые с детства черты Сесила – его лицо, мягкие серебристые волосы, бледно-голубые глаза – напомнили ему кого-то. Кого-то, кого не стоило бы убивать… – Принеси мне Кристалл, Каин, – произнес позади глубокий, низкий голос, и Каин забыл об этой мысли. Подобравшись, он прыгнул – не обращая больше никакого внимания на Сесила.