Вдвоем

Однажды вечером Фанг хватает ее за руку и ведет к недавно разведанной дыре в заборе за кустами. Ваниль с радостным смехом бросается за подругой – и они, ежесекундно оглядываясь и надеясь, что их не поймают, выбираются наружу и бегут в сумерки, прочь от приюта, от строгих наставниц и неизменной розги. Снаружи темно и страшновато, в этот час Оэрба уже спит – но рука Фанг крепко сжимает ее ладонь, и все опасения Ваниль уходят. Чего можно бояться, если Фанг одной палкой может разделать любого механического монстра на кучку запчастей? Ноги увязают в песке. Ваниль останавливается, чтобы снять сандалии, и Фанг останавливается тоже; ее глаза блестят в полумраке. – Скорее! Скорее же, ну! Они сбегают на пляж, осторожно прокрадываются к пирсу и прячутся под ним. Теперь, под надежным навесом из досок, Ваниль чувствует себя в полной безопасности и крепче прижимается к Фанг. Та обхватывает ее крепкой смуглой рукой, выглядывает наружу – туда, где высоко в небе сияет огнями Кокон. – Почему мы не можем жить так же, как они? – спрашивает Фанг, и в ее голосе столько горечи, что Ваниль обнимает ее – крепко-крепко. Лишь бы ей стало немного легче. – Почему Анима не защитил наших родителей? – шепчет Фанг, и Ваниль утыкается лицом в ее теплое плечо, вдыхает запах кожи. Фанг пахнет травяным приютским мылом и совсем немного – этим пляжем, песком и ветром, и когда-нибудь, думает Ваниль, когда ей будет плохо, она будет вспоминать этот запах, чтобы прогнать печаль. – Когда-нибудь, – говорит Фанг, – я возьму в руки вместо палки копье и поквитаюсь с ними. С Анимой и другими Фал’Си, которые ничего не делали, пока здесь, на Пульсе, умирали люди. Ваниль смеется: – Глупая, какой же человек может выступить против Фал’Си? – Я могу, – упрямства у Фанг на десятерых. – Я прыгаю лучше всех в приюте, и древнее искусство сражения копьем тоже дается мне легко. Я уже убивала богов, веришь? – Глупая, – повторяет Ваниль, обнимая ее. – Это правда, – обижается Фанг. – Я во сне видела. У меня были светлые волосы, а в руках копье. А у тебя – посох. И мы вместе сражались против создателя миров. – И победили? – улыбается Ваниль в темноту. – Я проснулась раньше. Фанг обнимает ее, а в следующий миг Ваниль ощущает прикосновение губ к виску – и замирает от этого прикосновения. Ваниль идет вниз, осторожно выбирая, куда поставить ногу: на этих горных тропах один неверный шаг – и полетишь кубарем, никакая магия не спасет. Великий Дракон, думает Ваниль, мне за пару дней это место осточертело – а каково было ему жить здесь годами? Сильная рука перехватывает ее повыше локтя, не давая сделать шаг. Она удивленно оборачивается: он указывает наконечником копья куда-то в сторону. – Не стоит идти этой дорогой, там гнездо Ламий чуть ниже, тебе-то ничего, а меня зачаруют – ничем хорошим не кончится. Пойдем в обход: ну не захватят же город за эти дополнительные несколько часов? Ваниль смотрит на крутую тропинку под ногами, представляет, как скатывается по ней прямо к Ламиям, и слишком поспешно кивает. Фанг тренируется. Ее гибкое, сильное тело, кажется, составляет с копьем единое целое; ее удары, контратаки, развороты и отступления похожи на отточенный до мелочей диковинный танец, и Ваниль глаз не может отвести от этого танца. Иногда ей хочется быть похожей на Фанг: такой же сильной и ловкой, такой же решительной и непримиримой. Но если в детстве желание быть такой же, как лучшая подруга, было понятно и объяснимо, то сейчас, когда они обе взрослые, пора бы уже смириться с тем, насколько они разные. Ваниль никогда не стать Фанг, но и Фанг на нее не похожа: у нее нет и не будет мягкости Ваниль, ее нежности, ее доброты. Говорят, противоположности притягиваются, да? Ваниль знает: Фанг так и не бросила свою идею отомстить Фал’Си за бездействие на войне. И знает, что ей никак не удастся отговорить ее – слишком много в той огня, слишком много невысказанных слов и непрощенных обид. Но Ваниль уверена: какой бы путь ни выбрала Фанг, она, Ваниль, будет с ней до конца. Ваниль сидит у костра и сквозь дрожащий от жара воздух смотрит ему в лицо. Он отводит взгляд. – Я не могу… Слишком много неотданных долгов и непрощенных обид. Я иду туда только ради тебя, ты понимаешь? Она понимает, и ее рука почти не дрожит, бросая в костер очередную ветку. А ночью он ложится рядом с ней, и она, ждавшая этого момента, первой тянется к его губам поцелуем. В нем столько огня; от его ласк захватывает дух, в животе непривычно, но приятно тянет, и весь мир в этот момент сводится к прикосновениям его пальцев и губ. А потом становится больно и сладко, каждое его движение внутри чувствуется всем телом, и Ваниль прикусывает ладонь, чтобы не всхлипнуть, не застонать, не разбудить спящих по другую сторону костра волшебников. Он понимает, нежно отводит в сторону ее ладонь, целует – и Ваниль протяжно стонет в его губы. Ваниль сидит под пирсом и утирает слезы, а те все никак не унимаются – текут и текут. Если бы она была Л’Си, ее Фокус, наверное, был бы – наплакать целое море. Снаружи раздаются шаги: Ваниль видит стройные смуглые ноги, обернутые синей тканью, и, не в силах сдержаться, всхлипывает громче. – Ну хватит, – Фанг заглядывает под пирс, но недовольства в ее лице больше нет – только беспокойство. – Ну не конец света же, право. – Конец, – рыдает Ваниль, утыкаясь лбом в колени. – Эта метка – конец, неужели ты не понимаешь?! Фанг вздыхает. Забирается под доски, садится рядом, точно так же, как Ваниль, обнимая колени. Та отворачивается – лишь бы не видеть белую метку Л’Си на ее плече. – Если бы я не получила эту силу, я не смогла бы ничего поделать, – непривычно мягко говорит она. – И тогда наши родители остались бы неотмщенными. Я не могла их предать, понимаешь, не могла! – Сейчас ты предаешь меня, – Ваниль всхлипывает, утирает нос и всхлипывает снова. – Прямо сейчас! Фанг молчит. Ваниль хочет еще многое сказать, хочет объяснить, что ни от Фанг-кристалла, ни от Фанг-Си’т ей не будет никакой радости, но ей даже дышать тяжело сквозь раздирающие грудь рыдания. Не то что говорить. Фанг тяжело вздыхает, обнимает ее, прижимая к себе. От нее пахнет травяным мылом, потом, немного этими песком и ветром – и Ваниль становится еще более горько. Она цепляется за плечи Фанг, целует ее щеки, ее упрямые, твердые губы, сквозь всхлипы умоляет отмотать само время назад, сделать так, чтобы эта метка исчезла с ее плеча – но Фанг качает головой и отвечает на ее поцелуй. Морской прибой облизывает их ступни. Фанг обхватывает ее голову руками и целует – сначала в губы, а затем в щеки, еще мокрые от слез. Ее тело в объятиях Ваниль – крепкое и мускулистое, в нем нет никакой женской мягкости или округлости, даже грудь у нее острая и упругая, с неожиданно светлыми сосками – и Ваниль касается этих сосков большими пальцами, с удивлением наблюдая, как они отзываются на ее прикосновения. Фанг прерывисто вздыхает, опрокидывает ее на собственное снятое секунду назад сари, скользит ладонями по телу Ваниль, а затем продолжает этот путь губами. Ваниль опускает руку с ее груди ниже, между разведенных бедер, осторожно касается там влажной набухшей плоти, поглаживает пальцами, проникая вглубь, между нежных складок. Фанг стонет, выгибаясь в ее руках, а затем, перехватив ее запястье, опускается ниже – и теперь уже Ваниль не может сдержать вздоха, потому что Фанг начинает вылизывать ее, языком касаясь каждого самого чувствительного уголка, вызывая сладкие судороги и круги перед глазами. Никогда прежде Ваниль не испытывала ничего подобного и не представляла, что это может быть так – ей кажется, что ощущения слишком яркие, что наслаждение уже на грани с болью, что еще одно движение языка Фанг или ее пальцев – и она не выдержит, но Фанг продолжает, и с каждым прикосновением Ваниль становится все труднее и труднее дышать. В какой-то момент ее тело пронзает совсем уж дикая судорога, бедра инстинктивно сжимаются, а миг спустя ощущения становятся немного глуше, а затем медленно, как отлив, затухают. Фанг поднимается, и в тени под пирсом Ваниль кажется, что она невыразимо прекрасна – темнокожая богиня. – Может, ты и есть Фал’Си? – спрашивает она, когда наконец обретает возможность говорить. – Я Л’Си, глупая, – с непонятным выражением произносит Фанг и набрасывает край сари на плечо, чтобы скрыть метку. Ваниль тоже садится. Обнимает ее сзади за плечи, прижимаясь грудью к худой спине. – И, наверное, я действительно предала тебя. Но уже слишком поздно. – Ты предал меня! – кричит Ваниль, и слезы текут по ее лицу. Он стоит в пяти шагах, но у нее нет сил подняться с колен и сделать эти пять шагов. Она может только смотреть на него – длинные светлые волосы, синие доспехи, копье в руках – и плакать. – Ты отдал ей Кристалл, ты уничтожил мой город! Там, на Горе, было что-то настоящее – скажи, стоило предать это ради призрачной мести и обиды?! Он смотрит на нее, и в глазах у него – настоящая, неподдельная боль. – Не знаю, – наконец произносит он. – Но уже слишком поздно. Ваниль кажется, что они разругались навсегда. Белая метка на плече Фанг стоит между ними стеной, стирая все – общее детство, общие мечты, и даже ту близость на песке под пирсом стирая тоже. Ваниль кажется, что со смертью Фанг-человека и рождением Фанг-Л’Си в ней самой что-то умерло – что-то, что делало ее именно той, кого Фанг любила и предала. Ваниль не интересно даже, какой у Фанг Фокус. Поэтому новость о том, что Фанг пошла к Аниме – уже не для того, чтобы стать Л’Си, а чтобы спросить с него за бездеятельность – становится для Ваниль полной неожиданностью. И только тогда Ваниль понимает, что в ней осталось еще немало живого. Ваниль нельзя вставать, но она все равно встала и ковыляет сейчас по выложенному плитами двору ко входу в замок. Какое счастье, что остальные помчались вперед, какое счастье, что некому остановить ее и загнать обратно в постель… Замок пуст. Этот всегда такой многолюдный, такой веселый замок сейчас мертв, как склеп, и от стен и ступеней тянет мертвечиной, как от разрытой могилы. Ваниль, опираясь на посох, ковыляет вперед, к тронному залу. Туда, где средоточие всего, где бьется огромное злое сердце, которое необходимо пронзить мечом как можно скорее. Ваниль толкает огромные двустворчатые двери и все, кто находятся в тронном зале, вместе оборачиваются. Заплаканная королева, гномка, мужчина с завязанным шарфом лицом и еще один – с лютней в руках. Мальчик-подросток с обнаженным мечом в трясущихся руках… И он. Он стоит на коленях, зажимая ладонью рану на плече, и смотрит на Ваниль. А Ваниль смотрит на него – пока он не протягивает к ней окровавленную руку. Копья в руках жрецов нацелены на лежащую на полу фигурку, и Ваниль хватает доли секунды, чтобы понять, что ее смерть – уже решена. Она не успевает подумать. Она просто бросается вперед – и всем телом падает на лежащую на полу Фанг. – Оэрба Диа Ваниль, – узнает ее один из жрецов. – Пощадите, – шепчет Ваниль, хотя она не уверена, что кто-то ее слышит. – Пощадите ее, она… – Оскорбление, нанесенное Фал’Си Аниме слишком велико, чтобы спустить его, – произносит кто-то, но копья, кажется, немного опускаются. – Я готова искупить, – решительно произносит Ваниль, поднимаясь и поднимая Фанг, прижимая ее к себе. – Я готова стать Л’Си и разделить ее Фокус. – Не надо, – говорит Фанг. Ваниль пропускает это мимо ушей: – Я готова сделать что угодно, принять любую судьбу – только пусть вместе с Фанг! – Не надо! – повторяет Фанг уже увереннее, выворачивается из ее объятий, берет за плечи и встряхивает. И продолжает, но уже намного тише, так, чтобы не слышал никто из жрецов: – Помнишь, когда мы были маленькие, я говорила, что мы убивали богов? Во сне, где у меня были светлые волосы, а ты сражалась посохом? – Не помню, – она действительно не помнит. Ваниль и своих-то снов не запоминает, что уж говорить о чужих? – Неважно, – Фанг мотает головой. – Этот сон заканчивался твоей смертью. Не играй с Фал’Си, Ваниль. Ты гораздо лучше меня, светлее, чище, ты должна жить. Пусть лучше я. Ваниль проводит пальцами по ее щеке. Смуглая кожа, тонкие губы, острые черты. Длинные, пушистые ресницы. Запах травяного мыла, песка и ветра. – Глупая. Зачем мне жить без тебя? Над головой словно разверзается воронка невыразимой силы, и Ваниль ощущает, как бедро опаляет сумасшедшая боль. Бога невозможно победить, теперь она точно знает. Бог уничтожает их одного за другим, а все, что они могут сделать – закрывать глаза павшим. Ваниль смотрит в сторону – туда, где за крупным обломком потолка он готовит свою атаку. Он ловит ее взгляд, улыбается одним краешком губ, пытаясь подбодрить, и перебрасывает за плечо светлые волосы. Удобнее перехватывает копье. И прыгает. Все время мира сжимается для нее в этот невыразимо длинный миг. В тот миг, когда мужчина с копьем летит навстречу воплощенной смерти. Копье вонзается богу прямо в грудь. И одновременно с этим тело мужчины насквозь пробивает шип-отросток – эта тварь так быстро меняет формы, что уследить за этим… Ваниль забывает, что должна сидеть за укрытием. Она хватает посох, выбегает на открытое пространство. – Пором! – несется крик ей в спину, но она не останавливается. Бог стряхивает его тело со своего шипа, как тряпку, отбрасывает к стене. Ваниль подбегает к нему, собирает всю магию в ладонях, кладет их на рану на груди – руки мгновенно покрываются кровью, как и его синие доспехи, как и гладкий светлый пол. Магии не хватает, Ваниль льет и льет, не оставляя себе ни капли, стараясь не смотреть на лицо, из которого с каждым мгновением уходят краски. – Пором! – слышит она отчаянный крик. – Оставь его, он мертв! Мы должны добить Создателя, пока он не успел восстановиться, Пором, ударь в эту рану Святостью, белая магия уничтожит его! Ваниль отнимает ладони от раны. Смотрит в белое лицо – весь мир выцветает у нее на глазах, и она не уверена, что когда-нибудь еще сможет видеть его краски. Окровавленные ладони сжимают посох. Те, кто еще жив, выскакивают из-за укрытий, бросаются навстречу богу – с мечами, стрелами, магией наперевес. Ваниль направляет наконечник посоха богу в грудь, краем глаза видя, как, пытаясь сбить ее заклинание, заставить ее не атаковать, а уворачиваться, защищаться – к ней стремится длинное щупальце с шипом на конце. «Зачем мне жить без него?» – Святость! Она не уворачивается. Ваниль хочет перестать плакать – и не может. Ее родители погибли, ей теперь предстоит жить в приюте, и одна мысль об этом заставляет ее глаза опять наполняться слезами. Воспитательницы пытаются растормошить ее, вовлечь в игру с другими девочками, показать приют – она сидит в углу, обняв колени, и ревет. Наконец ее решают оставить в покое. Ваниль вспоминает родителей, родной дом, который не увидит больше никогда, и ей становится так жалко себя, что хочется умереть. Вот просто здесь, в углу, хотя бы для того, чтобы снова с ними увидеться… – Привет. Ты новенькая? Она поднимает глаза. Рядом с ней, на корточках, девочка постарше, темноволосая и смуглая, в синем платьице. За спиной ее на манер копья привязана палка, а сама девочка грызет яблоко и рассматривает Ваниль с неподдельным интересом. – Я Фанг, – говорит она. – Слушай, мы с тобой, случайно, раньше не встречались? Ваниль пожимает плечами. Ей действительно кажется, что она видела эту Фанг когда-то, но она не может вспомнить. Наверное, во сне? – А зовут-то тебя как, новенькая? – Ваниль… Фанг протягивает ей надкусанное яблоко и Ваниль, поколебавшись, берет.