Под кронами леса

Эта тишина… Она не такая как обычно, она живая. Она дрожит и смеется, плачет и стонет, она кричит что-то в безумном порыве, она же велит замолкнуть всему, что вокруг. Она тягучая, густая, настолько, что кажется, протяни пальцы — и коснешься черного бархата спокойствия. Но это лишь кажется. Потому что сколько бы не тянул он пальцы вперед, сколько не поднимался на цыпочки, пытаясь достать взлетевшую под потолок тишь, — ничего не получалось. Разочарованный, но не потерявший еще надежду почувствовать однажды ровный холод, мальчик плюхнулся на пол. От быстрого движения всколыхнулись язычки пламени расставленных везде свечей, издав тихий звук. Едва заметное шипение. Но он услышал и его, дернул пушистыми ушами и скривил мордочку — ему нравилась полная тишина. В тишине всегда легче. Чего ждать от того, в чем нет ничего? Тут нет ни одной живой души, иначе бы мальчик слышал ее. Тут нет бешеных криков и надрывных воплей, плача, стенаний, ничего. Пусто. И в этой пустоте заключен долгожданный покой. Покой мальчик, сидящий на каменном полу пещеры, тоже очень любил. Ему нравилось, когда не нужно никуда бежать и торопиться, когда можно сидеть, как сейчас, наблюдая за огоньками свечей. И тщательно следить, чтобы они молчали. От сладкого оцепенения он очнулся только когда где-то вдали раздался звук. Совсем незаметный для обычных людей, но подобный раскату грома для маленького полуоборотня. Нервно мотнув головой и поднявшись, мальчик беззвучно покинул пещеру, оставляя свою тишину. Лес никогда не молчал. Постоянно на верхних ветках деревьев перелетали птицы, чирикая о чем-то своем, постоянно другие звери крались за своей добычей, да сам лес постоянно говорил о чем-то, не подозревая даже, что никто не понимает его. Мальчик пытался заставить их всех замолчать. Он рычал и злился, поджимая хвост, рвал когтями кору деревьев и гонялся за птицами. Но от рыка становилось только шумнее, лес не обращал внимания на усилия маленького волка, а птицы всегда прилетали другие. Но все же, тут теперь было не так шумно, как когда мальчик только пришел сюда. И все равно… Все равно тысячи разных звуков бились в его ушах, разрывая барабанные перепонки, калеча чувствительные уши и медленно сводя с ума их обладателя. Дернув головой и поплотнее прижав ушки к светлой голове, мальчик пошел на звук. Теперь он чувствовал и запах. Такой, какого никогда не было в лесу, запах резкий и неприятный. Мальчик помнил запахи, гари и крови, пота и мокрой земли. Они, как и звуки, плотно впечатались в его память, будто кто-то невероятно жестокий каленым железом высек их на маленьком сердце. Забыть их не удастся. Но и не надо, если по ним можно выследить тех, кто создает ужас. Неторопливо идя меж деревьев, мальчик чуть приподнял одно ухо, чутко прислушиваясь. Звуки не прекратились, наоборот, стали громче и четче. Раздраженно прижав к голове мигом заболевшее ухо, он едва слышно рыкнул и ускорил шаг. Хотелось поскорее закончить это и вернуться в милую тишину.  — Уху? — разделось сверху, когда мальчик проходил под раскидистой кроной какого-то дерева. Ликан резко отпрыгнул от дерева, становясь на четвереньки и чуть отрывая одно ухо от головы, настораживаясь. Но кроме глупой любопытной совы, спрятавшейся в дупле, на полянке никого не было. Раздраженно оскалив зубы, мальчик поднялся на две ноги и потер снова заболевшие пушистые ушки. Надоели всякие… Ну что стоило глупой птице замолчать и не пугать его?  — Уху! — уже увереннее повторила сова, топчась на месте и хлопая крыльями. «Ей не нравится, что мы тут?» — решил мальчик, и тут же разозлился. Это его лес, и никакая птица не в праве указывать ему, где ходить. Воинственно махнув хвостом, он выпустил когти и глухо зарычал. Горло, забывшее уже, что значит говорить, тут же начало саднить, но он все скалился, пока пугливая птица окончательно не скрылась в дупле, не смея подать оттуда и звука. «Вот так», — похвалил себя мальчик, кашляя, чтобы кое-как успокоить разболевшуюся глотку. Не получилось, но через несколько минут он и так забыл о ней. Запах, безошибочно приведший его сюда, увлекал больше. Но, то, что пугало полуоборотня — куда вела эта вонь. Он помнил лес, и теперь запах вел его к лугам. К концу шумного, но безопасного леса. Там, за небольшим, диким полем, начинался новый лес, молодой. Деревья там ниже и еды больше. Но больше и других зверей. Зверей, которые могли навредить. Остановившись у кромки собственного леса, мальчик задумался — стоит ли тут идти? Тот, за кем он охотился, ходил по его лесу, это точно. За это его нужно наказать. Но идти туда, где никто не послушает его, где снова придется доказывать свое превосходство? Стоит ли его добыча этого? Внезапно где-то совсем близко, как казалось мальчику, грянул гром. Оглушительный грохот заставил его свалиться в густую траву, зажав уши и судорожно хватая ртом воздух. Это он! Точно он! Мальчик уже слышал этот громкий звук, и теперь был уверен — тот, кто создает его, должен быть мертв. Должен умереть, умереть, захлебнуться кровью! И оборотень почувствует соленый вкус крови и тепло его внутренностей на своих губах! Резко вскочив на ноги и тут же не упав вновь, мальчик, загребая руками и иногда переходя на четвереньки, понесся к чужому лесу, забыв обо всем. Он должен, должен, поймать и лишить жизни, поймать и сделать так, чтобы мерзкое существо молило о пощаде! Разодрать его горло, оторвать руки и ноги, выпустить кишки из живота! Должен, должен! Остановился он только под молоденькими осинками, и только для одного — прислушаться. Звуков, говорящих о том, что он где-то рядом не было, но запах, тот самый, резкий запах человека смешанный с едкой вонью пороха — остался. Встрепенувшись, мальчик снова побежал, теперь медленнее и расчетливее. Он настигнет его, по-другому не может и быть. Настигнет и убьет. Чужой лес становился все темнее, корни под ногами сплетались прочнее и прочнее. Скользкие сомнения страха поползли в душу мальчика. А если тут все же кто-то есть? Кто-то чужой, незнакомый, непохожий на мальчика и оттого опасный?.. «Нет, — раздражено тряхнул головой полуоборотень, — быть такого не может. Мы самые сильные тут. Если бы кто-то действительно был, он пришел бы за нами. Никого нет — значит мы сильнее». Человек был близко. Мальчик и так знал это, и лишь подтвердил свои догадки, когда на протоптанной зверьми тропке увидел темную сумку, видно оставленную им здесь. Она была чуть прислонена к дереву и мальчик не решился подходить к ней, памятуя, как опасны могут быть незнакомые предметы. Возбуждение снова ударило в кровь. Он рядом, совсем рядом, близко. Мальчик перешел на бег, свернув с тропы, но уже не боясь, что потеряется. Запах все усиливался, и мальчик не сомневался, что теперь подошел вплотную к объекту своей ненависти. Кусты, через которые он тихо пробирался, неожиданно закончились и перед мальчиком открылось широкое озеро, о котором он раньше не знал. Казалось нереальным, что местность, еще пару минут назад бывшая лесом, так преобразилась. Рядом с водной гладью деревья росли повыше и потолще, на берегу было много камней и валунов, а за озером виднелись совсем уж огромные скалы. Здесь было тихо. Именно так тихо, как и нравилось мальчику. Ни пения птиц, ни шагов зверей, даже вода, стоявшая абсолютно ровным зеркалом, не думала плескаться. Красиво… Но все же один звук нарушал тишину. Это тихие всплески у самого берега. Подойдя ближе, мальчик увидел человека, голого по пояс и растирающего себя какой-то тряпкой. Человек был высоким и даже по виду сильным, но у полуоборотня все равно вырвалось рычание из хилой груди — это враг. А врага нужно победить. Подобравшись поближе, так чтобы человек его не заметил, мальчик пригнулся к самой земле и глухо зарычал. Сейчас. Он ненавидит людей, странных существ, постоянно делающих что-то. Ненавидящих тишину. Ненавидящих всех, кто живет в тишине. Яркими красками на миг вспыхнули перед его глазами кровь и слезы, в ушах зазвенели отчаянные крики и грохот выстрелов. Непонятно откуда снова потянуло порохом и страхом. Человек стал оборачиваться. Мальчик прыгнул в тот же момент.