II
Чай был готов и стоял во всеоружии на подносе с железными фигурными ручками, на котором по соседству располагался кусочек торта. Я села по-турецки на мой диванчик, напротив которого стоял журнальный столик с пиршеством. По левую руку от меня был книжный шкаф, которому лет было не считано, хозяйка оставила его мне в подарок со всеми книгами, объяснив, что на пенсии уже ни к чему заниматься просвещением. Справа небольшой потертый комод из той же серии подарков, над которым красовалась фотография, сделанная мною в первый день приезда в этот город. У противоположной от дивана стены стоял письменный дешевый стол с компьютером, подключенным в сеть, на экране которого шел фильм. Стул, специально отодвинутый мной в угол, покоился в одиночестве. Жалюзи были опущены, свет выключен, а комната озарялась светом от экрана. В моей комнате нет цветов и прочих украшений. Мне кажется, что заполни это пространство еще хоть одной вещью, то квартирка взорвется. Торт оказался на редкость вкусным, хоть я и купила его за два дня до истечения срока годности, а с чаем – прекрасней некуда! Мой гость примостился в углу диванчика и посапывал. Щенок был совершенно малюсеньким, примерно с ладошку. Кто же тот человек, который смог выбросить такое на произвол судьбы? Да еще и в мороз. Мир ужасен. Я вздохнула и вернулась к просмотру фильма. Старый свитер, еще с восьмого класса, уже растянувшийся за эти годы, грел лучше, чем какая-либо печка или камин. Сижу на диванчике, уплетаю за две щеки сладость и наслаждаюсь долгожданным отдыхом. Завтра последний рабочий день, а затем – воскресенье. Чем бы заняться? Может по магазинам пробежаться? Я достала из сумки кошелек и облегченно выдохнула – посижу дома. Подольше посплю, буду бороздить просторы интернета, пошлю открытку родителям, что все хорошо, на жизнь хватает, готовлюсь к поступлению. Опять совру. Стало немного стыдно. Уже год, как я покинула дом, не предупредив их – собрала вещи, когда они были на работе и по-тихому слиняла. На следующий день они получили мою фотографию в парке с подписью, что «я в порядке, снимаю квартирку, хозяйка – замечательная женщина. Готовлюсь к поступлению». И с тех пор я вру. Ни к какому поступлению в университет я не готовлюсь, хозяйка – скряга и педантичная старуха, сходящая с ума по разным видам живности, включая всяких тараканов. Размышляя над своей жизнью, я не заметила, как провалилась в сон. Его содержание было похоже на сериал. Сегодня я смотрела триста шестьдесят седьмую серию. Главная героиня – я, выходит замуж. Все как мечтала моя мама: хороший жених, пышное торжество и красивое платье, подруги, друзья, родственники и свадебное путешествие. Я готовлю первый совместный завтрак в нашей большой квартире с видом на огромный парк, мы разговариваем и смеемся. Мой муж целует меня в щеку и, схватив куртку, направляется на работу. Вечером он вернется с букетом красных роз и у нас будет романтический ужин в дорогом ресторане. Я в белом манто, темно-синем платье, туфли на черных шпильках, великолепная прическа, элегантные украшения, превосходный макияж, а рядом высокий красавец-мужчина в строгом костюме, дорогие часы и обворожительная улыбка… Я проснулась под композицию Rosenrot, подскочила и посмотрела сколько часов. На экране загорелись цифры 05:30, я со спокойной душой отправилась в душ, после которого поставила кипятиться воду. Щенок до сих пор спал, вчера вечером я накормила его с пипетки и он больше не просыпался. Мне пришлось нарушать его сонное приключение и угощать теплым молочком. Он был не против. На диване лежал красный широкий шарф и менее широкий полосатый, надо вернуть его мальчишке, а то получит нагоняй от матери. Завернув питомца обратно в красное вязанное изделие, я собрала сумку, куда положила шарф, телефон, кошелек, свой и книгу, которую брала читать. Переоделась в блузку и джинсы, собрала хвост и на ходу позавтракала чашечкой крепкого черного кофе и булочкой с маком. Телефон заиграл еще раз, оповещая, что пора выходить из дома. Сегодня в «УЛермОнт» было достаточно людно. С приходом холодов на некоторых нападает одиночество и депрессия, которую обычно лечат кружкой чая или горячего шоколада, и поэзией. Благодаря зимнему «недомоганию» особо эмоциональных персонажей я увеличила выручку за день и получила поощрение в качестве небольшой премии. В основном раскупались отечественная литература; какая-то школьница купила на целое состояние пять книг Булгакова, а взрослый человек в очках и с бородкой как у Мефистофеля, почему-то он показался мне на него похожим, взял, как ни странно, Гете. Хозяйка магазина прыгала с места на место, протирая пыль и расставляя на места книги, я ей помогала, когда не было посетителей. Наконец, наступил обеденный перерыв. Два часа. Марк скоро должен будет прийти. Бутерброд оказался пригодным для пищеварения, особенно когда добиваешь его йогуртом. Хозяйка подсела ко мне за столик у окна и вздохнула, подперла щеку кулаком. - Ты такая молодая. Только бы в университете учиться, да на свидания с мальчишками бегать, - начала она ежедневную тиранию моего несозревшего на эти темы мозга. – Восемнадцать лет, - восклицала она, каждый раз закатывая глаза к небу, - вернуть бы мои восемнадцать, ух я бы! Я улыбалась ей в ответ и молча прожевывала свой бутерброд. Ей нечего жаловаться. У нее свой книжный и еще три цветочных точки в городе, она замужем за владельцем сети продуктовых, в котором я закупаюсь по скидкам, собака и попугай, дети, которые нечасто навещают ее и, вроде бы, внук. Да и к чему эта молодость, если за каждую хлебную кроху ее приходится прожигать на работе? Я ни в коем случае не жалуюсь, но… - У тебя есть молодой человек? – неожиданно спросила она. Для меня очень неожиданно. Нельзя спрашивать такое у людей с набитым ртом. Я помахала головой в ответ и прожевала кусок, запила йогуртом и покончила с обедом. - Ну и правильно! Я сама замуж вышла только в двадцать. Тебе еще два года можно прохлаждаться, а потом надо браться за ум или останешься одна – преуспевающая женщина с восемью кошками, - она пригрозила мне пальцем. Я же посмеялась в ответ на ее аллегорию и решила вернуться к своим обязанностям, в то самое время зашел мой знакомый. Марк открыл дверь. Он был весь запыхавшийся, видимо, очень сильно торопился, за спиной был ранец – прямиком с занятий. Я улыбнулась мальчику и поздоровалась с ним. - Кто это? Твой брат? – спросила хозяйка, поправляя очки. - Нет. Это мой друг – Марк, - я подмигнула ему. Он поздоровался с хозяйкой и подошел к столику, снял ранец и достал мои варежки, протянул мне со словами: «Извини. Спасибо». Я положила их на стол. Пригласила присесть его рядом и спросила, что сказала мама. - Она сказала, что мы не можем взять щенка домой пока он слишком маленький, за ним некому ухаживать, - грустно пересказал мальчик. – Потом его надо выгуливать и дрессировать, иначе вырастет вредитель, - он надул губы. - А папа что сказал? – его лицо изменилось, стало спокойным. - Ничего. У меня нет папы, - коротко отрезал он. Мне стало стыдно. - И что мы будем делать? – я решила перевести разговор в другое русло как можно скорее. Мозговая атака этому способствовала. Марк снова нахмурился и уставился в столешницу. - Ты такой забавный, когда размышляешь! – я рассмеялась, не удержавшись. Он так мило выглядел. Через минуту и его смех громом раскатился по магазинчику, заставив улыбнуться хозяйку. - Как Снежок? – успокоившись, спросил мой друг. Его лицо оказалось в миг сосредоточенным и одновременно добрым и не по-детски умным. - Проспал всю ночь напролет, утром поел и провалился в сон. Он совсем маленький и еще не умеет ходить. Так, его зовут Снежок? - Ага. Я его в сугробе в коробке нашел и он белый и пушистый как первый снег, - ответил мальчик. В его глазах таилась великая грусть, только дети способны испытывать подобное. Первый снег, у него отобрали первое в его жизни свершившееся чудо. Это несправедливо. - Марк, если мама не хочет брать щенка, то ты можешь играть с ним после школы. Я же могу принести его сюда, - я обернулась к хозяйке и посмотрела на нее жалобно и тоскливо, чуть не пустив слезу. Она вздохнула, закатила глаза и махнула рукой мол: «Делайте, что хотите». Я повернулась к мальчишке и подняла большой палец вверх. Он повторил мой жест. - Ну что? Послезавтра я принесу твоего Снежка. Может, хочешь взять какую-нибудь книжку? Ах, подожди! Я не вернула тебе шарф, - я направилась в подсобку, открыла сумку и вытащила оттуда полосатый шарф, вернулась к столику. Марк снял куртку и повесил ее на спинку стула, шапку спрятал в рукав. Хозяйка завербовала мальчишку и поставила перед ним кружку с чаем и тарелку с вафлями. - Я так люблю детей! Как жаль, что мои внуки редко навещают меня. Она начала рассказывать свою жизнь посетителю, а я не выдержала бы и первых двух строк, поэтому, сочувственно бросив взгляд на утопающего друга, вернулась к кассе. Посетители налетели новой волной к пяти часам вечера, многие покупали современную прозу. Молодой человек, который частенько заглядывал к нам, осведомился у меня, пришла ли книга из серии его любимого писателя, справился о том, что можно почитать вечерком под треск электрического камина, купил свежую газету и ушел, пожелав мне хороших выходных. Марк ушел вслед за молодым человеком, хозяйке он так понравился, что она предложила ему заходить каждый день в магазин, кроме воскресенья, разумеется. Спустя час я неслась по улице, едва нацепив шапку. Дома меня ждал Снежок в красном шарфе.III
В понедельник я исполнила своё обещание. Марк был доволен, собственно, как и покупатели. «Дети и зверьки, - говорила хозяйка, - самое трогательное, что можно придумать. А за светлые чувства можно и приплатить», - она подмигивала правым глазом и принималась за свои дела. Я наблюдала за мальчишкой, который растянул свою широкую улыбку до самых ушей. Он хохотал над маленьким и неуклюжим щенком, гладил его, чесал за неподнявшимся ушком, кормил с пипетки. Ровно в пять тридцать мой знакомый прощался со своим другом и бежал на остановку. Каждый раз его лицо светилось счастьем, в глазах пылал детский огонек. Я ругала его, когда он не застегивался и выбегал на улицу в распахнутом пуховике, а в ответ получала лучезарную улыбку и поднятую руку, в знак прощания. Махала ему до тех пор, пока не скроется за углом, затем возвращалась в книжный, укутывала Снежка в свой шарф и прятала в корзинку, слушая как он сопит и ворчит. Покупатели умилялись и были готовы лишний раз раскошелиться, некоторые предлагали купить щенка, но я была непреклонна, сколько бы мне не предлагали. Все время отмахивалась: «Вот придет хозяин, тогда и спросите». Так пролетели три года. За это время Марк вытянулся и стал ниже меня всего на десять сантиметров, беря во внимание, что я всего метр шестьдесят пять. Записался в баскетбольную секцию, я подбадривала его, иногда ходила вместе с ним на матчи, мы закупались сладкой ватой и смотрели, как играют профессионалы. Марк мечтал, что когда-нибудь будет играть на международном уровне, и я буду гордиться им как его мама или даже сильнее. Я смеялась и трепала его по макушке, говоря, что ему надо набрать немного в росте, хотя бы сантиметров пятнадцать, а он в ответ щекотал меня до смерти. По вечерам после работы мы возвращались домой через парк, выгуливая Снежка. На день рождения нашего общего друга, которое было обозначено первым декабря, я подарила ошейник с именным значком и поводок. И тот и другой были до безумия рады. Марк носился туда-сюда на пару со Снежком, играя в догонялки или кидая ему палочку, а я прогулочным шагом топала по асфальтированной дорожке, наблюдая со стороны. Мальчик в пуховике подрос, и я уже смутно могла представить его со слезами на глазах, а хмурился он также как и раньше. Меня это забавляло, и я заливалась хохотом, загибалась от смеха, держась за живот, люди оборачивались на нас. Хорошо я не выглядела на свои двадцать один, от силы мне давали лет семнадцать. Может быть, именно поэтому, я никак не могла найти свою половинку. Что можно говорить о внешности человека, если внутри он чувствует себя семилетним ребенком, да и ведет себя соответственно. Как-то мы сидели в обеденный перерыв за чашкой чая и о чем-то оживленно болтали. Снежок мирно спал в своей корзинке рядом с лестницей на второй этаж. Хозяйка магазинчика закончила с подсчетами прибыли и присоединилась к нам. Я наполнила ее чашку чаем. - Ну, что молодежь? Скоро День Святого Валентина, кто кому собрался открытки дарить? – шутя спросила женщина, не придав этому никакого значения. Видимо, моего собеседника этот вопрос задел: он опустил голову и сжал в руках чашку. Хозяйка меланхолично, закрыла глаза и начала вспоминать о своей молодости. - Да, раньше парни смелее были, если нравилась девочка, то признавались ей напрямую. И никаких «картонных сердец» не было, - вздыхала женщина. Я улыбалась ей. Мне нравилось слушать истории давно дней минувших, которые зачастую были смешными и поучительными. - Раньше девочки были такими стеснительными, что и слова в ответ выговорить не могли, - перечила я. - Но, но, но! Я отшила первых трех парней, подошедших ко мне! И только мой муж, которого я люблю и по сей день, не сдался, не смотря на два отказа, - она подмигнула мне. – Тебе тоже не помешало бы обратить внимание на того молодого человека, который заглядывает сюда каждый день. Я поперхнулась. Откашлялась и попросила не нести ерунды. - Это не ерунда! Только вспомни, какой он высокий, складный и примерно твоих лет, - продолжала настаивать хозяйка. – И потом, не вечно же тебе жить в этой комнатушке, надо подумать и о будущем. Я выдохнула и продолжила слушать размечтавшуюся, вернула взор на озадаченного юношу и оказалось, что он был чем-то рассержен и, кажется, расстроен. Марк нахмурился и смотрел в сторону. Видимо, этот разговор напомнил ему о каких-то проблемах. Что-то случилось в школе или с друзьями поссорился? Мне совершенно не нравилось, когда он грустил или был расстроен: его лицо было слишком взрослым и серьезным – такой Марк меня пугал. Закончив свою осаду, хозяйка потянулась и предупредила меня, что четырнадцатого не выйдет на работу и весь магазинчик в моем распоряжении: я оставалась за главного. Женщина поднялась и скрылась за дверью на втором этаже. Она сегодня очень устала. Много зевала и вздыхала, часто опиралась на что-нибудь и почти не ходила по магазинчику, в основном, сидела за кассой. Я осведомилась о ее здоровье, но женщина отмахнулась от меня со словами: «Я еще твоих внуков переживу!». И засмеялась, вытирая выступившие слезинки. Я больше не стала лезть с расспросами. Марк сегодня ушел раньше обычного. Не стал дожидаться меня и Снежка, попрощался и вышел из книжного. Около трех дней я его не видела. Ни в супермаркете, ни в книжном, ни в парке, ни на площадке, даже на остановках и улицах, где мы обычно бывали, я не встретила его. Действительно, у парня были какие-то проблемы. И они были связаны с чем-то личным, иначе, почему он не сказал мне? Если бы это были оценки, то, как в прошлой четверти, я бы подтянула его по литературе и истории. А в секции у него не могло быть неприятностей – он хороший игрок, прекрасно справляется с обязанностями разыгрывающего защитника. Что же, пускай разберется в себе, а когда вернется, я придумаю, как подбодрить его. Я ослабила хватку поводка и Снежок, наконец, смог спокойно побегать по парку. Сегодня было особенно одиноко, небо было голое, но звезд не видно и луны тоже. Ветер был не сильным и не холодным, но очень противным и гудел в ушах. Шум с проезжей части раздражал, дорожки в парках были пусты, что создавало ощущение дискомфорта. Все было не так.IV
Марк уже неделю не заходил к Снежку. Я волновалась, случилось что-то серьезное? Может, заболел? Все это время была на нервах, просыпалась среди ночи в холодном поту, плохо ела. К вечеру тринадцатого мне стало легче, почему-то в голову пришла мысль сделать шоколадные конфеты. Снарядилась интернетом и компьютером, села в обнимку с мохнатым другом и начала бороздить бескрайнее пространство. Нашла парочку не громоздких рецептов, закупилась черным шоколадом в супермаркете и начала творить подарки ко дню Валентина. Скажу так, приготовить подобное блюдо труда не составило: растопила шоколад, смешала его с орешками, рисовыми хлопьями и пастилой и разлила по формочкам для льда, поставила в холодильник. Утром подарочные сладости были готовы. Я завернула их в мешочки, завязала розовыми и красными ленточками и расфасовала по коробочкам. Их было четыре. Одну оставила дома, две кинула в сумку, четвертую оставила у дверей Натальи из 33 квартиры – одинокая женщина с пятью котами. Нажала на звонок и убежала. День начинался замечательно. Люди заходили один за другим в поисках подарочных изданий, любовных романов, лирики. Даже молодой человек, заходивший в магазинчик каждый день, прикупил сборник рассказов влюбленного путешественника. Девушка, примерно моих лет, вся запыхавшаяся, влетела в помещение и с бегающими глазками расспросила меня о Шекспире. У нас в ассортименте оказалось еще семь изданий. В общем, торговля шла неплохо. Быть в роли старшей оказалось не очень легко, но выполнимо. После каждой купленной книги, приходилось мгновенно вносить покупку в список и отмечать цену. На старинных часах с кукушкой стрелки показывали семь часов. Мелькали последние покупатели. Зимой город засыпал раньше. Я сидела на барном стуле за кассой в выходной блузке и строгой юбке-карандаш, рассматривая убранство «УЛермОнт». С утра я украшала магазин красными, белыми и розовыми шариками разных форм и размеров, ленточками, открытками и прочими безделушками в романтическом стиле. Даже упаковочная бумага была в розовых тонах, как и бантик на ухе Снежка. К семи тридцати магазин опустел окончательно, но я решила по непонятным мне причинам подольше посидеть, вдруг какой-то запоздалый влюбленный заскочит за подарком. От легкой дремоты меня избавил звон колокольчиков. - Разве спать на работе теперь норма? – раздался знакомый голос. Я выпрыгнула из-за кассы и подлетела к беспечному парнишке. Начала трепать его за ухо, как провинившегося ребенка. - Ты где был? – злилась я, продолжая теребить каштановую шевелюру. Пара голубых глаз виновато смотрела на меня, в тот момент, когда рот вырисовывал тихую улыбку. – Что-то случилось? Я отстранилась от Марка и пригласила его сесть за стол. Он кивнул. Снежок, услышав голос хозяина, кинулся к нему в ноги и начал вертеться, как волчок. Парень засмеялся, поднял на руки песика и еле-еле успевал отворачиваться от его языка. Я закрыла магазин изнутри и устало опустилась на стул. Марк играл со Снежком, не отрывая от него глаз, которые снова светились счастьем. Я вспомнила о подарочном шоколаде, достала из сумки белую коробочку, обвязанную красной ленточкой, и кинула, окликнув друга. Баскетболист поймал коробочку, приняв крайне удивленный вид и широко распахнув глаза. - С праздником! Друзей тоже надо радовать время от времени, - улыбнулась я. - Спасибо, - Марк снял упаковку. Его глаза стали похожи на монетки. Он поднял их на меня. - Не говори мне, что у тебя аллергия на шоколад. Я полночи на него потратила. - Наливай чай, подруга, будем пробовать твою стряпню, - ухмыльнулся мальчишка, поднявшись с пола. Конфеты оказались вкусными. Их оценил не только Марк, но и Снежок, не побрезговавший парочкой. Парень так и не рассказал мне, что с ним случилось. Я немного расстроилась этому, но не подала виду – не мое это дело. Довольно было того, что он объявился и с ним все хорошо. Дорога домой была длинная. Снежок разыгрался от радости и носился между деревьев и кустов. Луна уже светила, представляя нашим взорам дорожку, посыпанную солью, березки и скамейки, вновь пустые. Сегодня нельзя было встретить на улицах пару – они отмечали дома свой праздник. Неожиданно повалил снег. Большие хлопья медленно, монотонно опускались на землю, укрывая ее от будущих морозов белым одеялом. Старый серый снег скрипел под резиновой подошвой, во рту стоял привкус темного шоколада, перекликающийся с мандаринками и пастилой. Начало потихоньку холодать. Снежок успокоился, набегался и вместе с Марком вернулись ко мне на дорожку. - Что собираешься делать в выходные? – поинтересовалась я. - Помогать маме. Она просила что-то сделать, - он приложил руку к затылку, - вот только не помню что. Я непроизвольно хихикнула. Мы продолжили путь до остановки. Стало уже морозно. Я сказала Марку лучше укутаться в шарф и одеть перчатки, на что он проворчал что-то о своем возрасте. Я не обратила на это внимание. Автобус не пришлось долго ждать: он оказался на остановке через две минуты как мы пришли к ней. Марк поднялся на ступеньки и замер. - Я тоже когда-нибудь стану выше тебя, - не оборачиваясь, сказал он мне и двери захлопнулись. Я стояла на морозе пару секунд, пока автобус не скрылся с поля зрения, а потом, взяв Снежка на руки и укутав в шарф, пошла домой. Неужели его отсутствие было вызвано комплексом на счет роста? Быть не может! Нужно спросить в следующий раз, что он имел в виду.V
В ушах стоял гул. Я нехотя открыла глаза, и мой взор воткнулся в белый потолок, обычный как у всех людей. Повернула голову, рядом сопел белый ком в красном шерстяном шарфе, дрыгая задней лапкой. Я протянула руку и почесала песика за ухом, погладила по черному влажному носику. Снежок слегка хрипел. Села на кровати и ощутила прохладный поток: форточка была открыта и тормошила жалюзи, наверное, я забыла закрыть вчера. На спинке стула висело белое платье, красные замшевые лодочки разлетелись по разным углам комнаты, сумка валялась распятая на полу, из нее торчал сотовый телефон и пудреница. В комнате был завал: вещи располагались по принципу «куда упало», амбарные и общие тетради, набитые буквами и чернилами, хаотично воткнуты в книжный. В дальнем углу на тумбочке стояло денежное дерево и светило яркими красными ленточками и подвешенными на веточки дырявыми монетками. Я сидела на кровати, укутавшись в одеяло и пытаясь унять головную боль. Вспоминала вчерашний вечер и, лишь увидев красную книжечку, с надписью диплом, ко мне вернулась подруга-память. На кухне было теплее, может быть от персикового гарнитура и бежевых штор. Стакан прохладной воды помог убедить головную боль пройти, а завтрак окончательно избавил от неприятных ощущений. Я вернулась в спальню, которая к тому же служила гостиной,с чашкой горячего черного чая устроилась в расправленной постели и включила телевизор. Бесполезные программы мелькали одна за другой, ни фильмов, ни сериалов, ни развлекательных программ, только скучные новости. Около пятнадцати минут пялилась в экран и внимала в свои освободившиеся мозги бессмысленную информацию, потом выключила тонкую черную коробочку, висевшую на стене. Уборка была закончена. Конспекты, книги, чистые тетради расставлены по местам, цветы политы и подвязаны, форточка закрыта, жалюзи опущены, вещи на своем месте в шкафу, а я со снежком прогуливаемся по нашему парку в обеденный час. Довольно пусто. Обычно летом в парке гораздо больше людей, иногда не протиснуться к прудику на окраине. Я отстегнула поводок, Снежок обрадовался и ускорил шаг, но не побежал. И не странно, в этом году ему исполнилось восемь лет. Для маленькой собачки это хороший возраст. Мой пушистый друг больше не носится как сумасшедший по лужайкам, не лает на каждого пролетающего мимо воробья и не гоняет сорок. Тихо и смирно идет рядом или важно бродит от дерева к дереву, все чаще прячется в тенек и сопит под ним. Я терпеливо жду, когда он насладится прохладой и прогулка заканчивается. Мы возвращаемся домой, по пути заскакивая в пекарню за сладкими булочками. В квартире мы оказываемся, когда за окном сплошная темнота, еще полчаса смотрим какой-нибудь фильм в обнимку и ложимся спать. Снежок зарывается под шарф и не закрывает глаз, пока я не окажусь в кровати. Выключается свет. По такому сценарию проходили пять лет. За это время многое изменилось. Теперь книжным магазинчиком «УЛермОнт» заправляю я – подарок от хозяйки на двадцать пятый день рождения. Эта милая старушка ушла на пенсию в прошлом году, с опозданием лет на семь. Благодаря такому подарку, я сменила мою старую комнатушку на более просторную квартиру и осталась довольна. Закончила университет, занимаюсь репетиторством, наконец-то научилась готовить мой любимый торт. Успехов, в общем, куча. Но меня не покидает чувство, что чего-то в моей жизни не хватает. Даже два года назад, когда я навещала своих родителей, не испытывала подобного. Я была рада их увидеть, спустя столько лет, обняла, расплакалась, была счастлива, но что-то гнетущее и холодное было внутри. Подруги ссылались на мое одиночество и таскали меня из клуба в клуб, по разным выставкам и театрам, однажды вытащили меня из города на какой-то фестиваль рок-музыки. В итоге они сдались, впрочем, как и я. Двадцать шесть лет – не приговор, но большой срок. Я смеялась, отмахивалась, а потом окончательно забила на проблему и решила, что счастлива. Я была права. Дело не в том, что я до сих пор не нашла супруга, а в том, что я одна. Нет таких людей, с которыми забываешь о своем возрасте, проблемах, становишься ребенком и хохочешь до боли в животе и щеках. В таких мыслях проходила моя зима, осень, весна, лето… а потом, все стало хуже некуда. Декабрь. Первое число. Семь часов вечера. В книжном еще осталось парочка покупателей. Пожилая дама выбирает себе детектив, щурясь на цены и описание. Мужчина перебирает все книги на полках – не знает что купить, потому что не знаток и вообще оказался здесь сам не знает почему. Молоденькая студентка набрала кучу пособий и методичек. Ох, помню я студенческую пору. Славное время, хорошо, что оно закончилось. Магазин пуст. Я подсчитываю выручку за день. Каждый год в преддверии Нового года покупатели приумножаются, как и вырастают цены, вследствие чего растет и выгода. Хорошо поработала. Прозвенели колокольчики. Что-то внутри проснулось. Раньше это уже случалось. Дежавю? Но каждый день кто-нибудь заходит, и я слышу колокольчики, так почему? Я подняла голову. В книжный зашел парень лет двадцати на вид в полосатом шарфе, руки в карман и без шапки. Я рассердилась, сама не знаю почему, даже хотела отругать, но испугалась. Померила температуру. Нормально, все в норме. Покупатель остановился у полки с иностранной литературой и начал исследовать названия книг и авторов. Я вернулась к своим подсчетам с непонятным, пугающим ощущением. - Пожалуйста, заверните, - обратился ко мне покупатель. - Конечно, - я пробила книгу и взяла подарочную упаковку. Молодой человек обернулся к столику. Пару мгновений простоял и ошарашил меня вопросом. - А где Снежок? Я округлила глаза до идеальной сферы, в сознании слегка помутнело, язык онемел. Я так и стояла как рыба, открывала и закрывала рот, не выдавая ни звука. Марк рассмеялся. - Ты так почти и не изменилась, - выдохнул он, - только, наверное, чуть-чуть повзрослела. - Марк! – завопила я во все горло, сразу же охрипнув. Кинулась к нему на шею. Мне пришлось подняться на носочки. Он все же выполнил свое обещание. Как я обрадовалась! - Задушишь! – смеялся он и обнимал меня, крепче, чем я его. Из глаз хлынули слезы. Мы сидели за нашим излюбленным столиком у окна и наблюдали за прохожими. Табличка с надписью «открыто» была перевернута. Дым струился с водной поверхности, сладости благоухали, лучше изысканных благовоний. - Значит, ты теперь главная? - Я только управляющая, владелицей до сих пор является та милая старушка, которая любила рассказывать истории. - Как она? - На пенсии. Вяжет, читает книги, кулинарничает. А как твои дела? Марк, тебя так долго не было. Столько всего случилось. - Что же именно? - Я постарела, - улыбнулась я. - Ты никогда не постареешь, только повзрослеешь, - твердо отрезал он. - Так как твои дела? Почему вернулся? – возобновила расспросы. - Я приехал поступать в университет. Дела почти всегда шли хорошо: на отлично закончил школу, с командой выиграл три кубка, четыре года был капитаном. Мама второй раз вышла замуж и счастлива в браке. Как только исполнилось восемнадцать, я уехал из дома, чтобы не мешать им. Пусть поживет для себя, она столько сил вложила в меня, - он держал чашку в руках и поглядывал в тот уголок, где стояла пустая корзина с красным шарфом. Я поняла его немой вопрос. - Марк, пойдем со мной. Первое декабря. Парк. Стоял мороз. Дорожки посыпаны песком, чтобы люди не поскальзывались. Мы шли,держась за руки, я очень боялась упасть и сломать себе что-нибудь: в этом году случаи увеличились. Деревья и кусты были скудно украшены снежными бижутериями, березы так вообще стояли голыми. Вот и скамейка под рябиной, пара кисточек которой были обглоданы воробьями и снегирями. - Помнишь, - начала я, остановившись в нескольких метрах от скамейки, - несколько лет назад ты – маленький мальчик в пуховике сидел на этой скамейке, поджав ноги, и прижимал в руках маленький сверток. Марк непонимающе смотрел на меня, он был напряжен и слегка напуган. Я поняла это по его глазам, таким же голубым, как и тогда. Он кивнул. - Я была поражена. Как крепко ты держал чудо, закутанное в шарфик! Я каждый день прохожу мимо этой скамейки и вспоминаю Снежка и тебя, стою напротив этой рябинки и улыбаюсь. Прохожие спрашивают все ли у меня нормально и я киваю. Первый снег… Я отвернулась на Марка. Он стоял как вкопанный. Наверное, понял уже. - Так ты называл Снежка…первый снег, - я отпустила его руку и подошла ближе к скамейке. Коснулась спинки рукой. - Если ты соскучился по нему, то можешь поговорить, - слезы навернулись на глаза белой пеленой. – Он здесь, ждет тебя. Я не смотрела на парня, только в сугроб, вытирая слезы. Мороз начинал щипать лицо. Сзади заскрипел снег. Стало гораздо теплее, мои плечи сжали уже недетские продрогшие ручонки, а у самого уха прозвучало: - Смотри, первый снег…в этом году, - его голос оборвался. Я подняла голову. На мою щеку опустилась снежинка, потом вторая, а потом повалили пушистые белые хлопья. И где-то вдалеке послышался звонкий лай.