//Lørdag// //9:40//
«Мне очень жаль» — три слова, которые все время звенели у меня в голове, словно это единственное, что я знаю. Три слова, которые по кусочкам разрушали мою привычную жизнь, от чего становилось нестерпимо больно. Все мои эмоции, чувства и мысли сплелись в единый канат, который вот-вот мог порваться и оставить на моем сердце незаживающую рану. Все, что окружало меня минуту назад стало неважно, ведь только эти три слова обрели для меня смысл. Мне вспомнилась каждая секунда, проведенная с мамой. Вот мы едем по свободной вечерней дороге на окраине Осло и из динамиков в нашей машине звучит наша песня. Ветер, который попал в машину из открытого окна, раздувал мои волосы и давал ощущение полной свободы и легкости. Солнце начинало клониться к закату, когда мы подъехали к нашему новому дому. Он был построен в стиле модерн и в основном был серого цвета, хотя иногда на нем виднелись белые и черные полоски. Окна в пол совсем не выглядели пугающе массивными, наоборот, они придавали пространству дома больше света, отчего дом казался просторнее, чем есть на самом деле. Позже мы обустроили его под стать своему виденью уюта. Терраса перед домом заполнилась самыми разными цветами, которые только смогли прижиться в нашем климате. Покупать шторы на эти окна мы не решились, но все же иногда солнце так нещадно палило, что маме пришлось сделать жалюзи. Внутри все не обошлось только этим. Мы купили море подушек и милых статуэток, поставили наши фото в рамки, которые сами же и разукрасили. Этот дом был полностью нашим с ней убежищем. Тут я чувствовала себя в безопасности от чужих глаз и слухов. Мама же спасалась от вечного стресса на работе. А что же будет с этим домом после моего возвращения? Ответа я не знала, но оставаться там я точно не смогу. Этот дом окончательно добьет меня. — Мисс Мун — голос вывел меня из моих мыслей. — Что с ней будет? — я вот-вот готова была разрыдаться и мой голос дрожал. — Мы сделали все, что смогли, но мы не можем вывести ее из состояния комы.Возможно ее переведут в клинику в Германии или Швейцарии, но сейчас этот вопрос только решается. Значит она жива, но все равно кома — это один шаг до смерти, а я ничем не могу ей помочь. Беспомощна как маленький ребенок. Я даже не смогу решить куда ей лучше поехать, меня могут просто не послушать. Я всего лишь глупая девчонка, которая просто надеется на лучшее, хотя возможно эти надежды даже не оправдают себя. Кажется я сдаюсь… Около трех дней я спала в маминой палате ни на шаг от нее не отходя. Врачи пытались запрещать мне делать это, но вскоре просто смирились и перестали обращать внимание. День за днем ее состояние было «стабильным». То ли это слово означало « все хорошо», то ли оно говорило «улучшений нету». Казалось, что ответы знали все врачи, но они продолжали угрюмо отвечать « стабильно» на мои вопросы. Всем было глубоко все равно на ее состояние, да и о чем можно говорить, когда они заходили к ней, только если я их об этом просила. Для них мама была как вещь, а не как пациент. Особо за ней не ухаживали и внимание обращали не часто. За все время я так и не услышала ничего о Крисе. Он просто испарился, когда я вернулась в палату. Как будто его там и не было. Наверное мне даже было не до него, но все-таки осадок остался. Бросить девушку в трудную минуту это так «по-рыцарски». Каждый день я надеялась, что он хотя бы напишет почему он так спешно ушел и не попрощался, но ответа не последовало. Сплошная тишина и белый шум.Спустя месяц
Прошел почти месяц с того момента, как мама в коме. Я, кажется, уже начала приходить в себя и оживать. Школа по прежнему ждет моего возвращения, но я туда не спешу. У меня и так много забот. Каждый день я стараюсь ходить к маме и проверять все ли у нее хорошо: говорю с врачами и просто сижу с ней рядом. Когда я слышу ее размеренное дыхание, жизнь налаживается, но все это лишь с закрытыми глазами. Если я их открою, то суровая реальность снова больно ударит меня под дых, и я появлюсь в больничной палате, а далее увижу маму: всю в трубках, с болезненным видом и совершенно неживую, похожую на фарфоровую куклу. После визита в больницу я прихожу домой и обессиленно перевариваю первую половину дня. Иногда ко мне заходит Нура, но ее присутствия я совершенно не замечаю. Она просто приносит еду и кормит меня, пытается говорить со мной о какой-то ерунде, моет посуду и уходит. Каждый новый день удивительно похож на предыдущий, и чувство дежавю отказывается покидать мое сознание.//Torsdag// //7:40//
Очередное холодное утро в Осло. Я уже по привычке с утра мчусь к маме в больницу. На улицах суетятся люди, которые либо опаздывают на работу, либо только идут домой после бурной ночи. Все звуки улиц сливаются в единую композицию, которую я так ненавижу. Хорошо, что мои наушники спасают меня от этой «музыки». Утро в больнице, такое же как обычно, если не считать того, что у меня сегодня юбилей. Сегодня два месяца, как я прихожу к маме. Два месяца постоянных « стабильно» и «ничего не можем вам сказать». Медсестра на посту приветливо здоровается со мной. Я тут уже как постоянный гость, все меня знают и приветствуют. Прохожу по знакомому коридору и открываю дверь в палату. За день мама ничуть не изменилась, все также лежат волосы и такое же выражение лица. Она как будто застыла во времени. — Привет мам. Я пришла — подхожу ближе и поправляю ее волосы — Ты все такая же красивая, совсем не меняешься. Я присела на стул у ее кровати. — Знаешь, мам, я решила перевестись на домашнее обучение, чтобы успевать приходить к тебе почаще. Эта школа отнимала слишком много моего времени, так что на домашнем обучении у меня будет возможность приходить к тебе и в утренние и в вечерние часы посещения. Тут наш разговор прервал лечащий врач, который пришел на обход — Доктор Ларсен, доброе утро. — И вам мисс Мун. Он подошел к маленькому компьютеру, который считывал всю информацию о мамином здоровье. — Так, ну все стабильно, ничего нового я не наблюдаю. Вы когда говорили с ней, заметили что-нибудь? — Нет, совсем ничего. — Старайтесь чаще говорить с ней на ваши личные темы, заставите дрогнуть ее чувства. В таком состоянии человек слышит все, что происходит вокруг него. -Да, я понимаю. Я стараюсь делать все, что в моих силах.Неужели нету других способов помимо разговоров? -К сожалению этот самый действенный. Старайтесь и все получится. Я хотела еще что-то у него спросить, но он стремительно попрощался со мной и испарился, словно его тут и не было. — Снова разговоры, мама. Я пытаюсь уже 2 месяца, но все безуспешно. Я чувствую как опускаются мои руки— слезы уже начали наворачиваться на моих глазах — мама, мне кажется я не смогу. У меня просто уже нет сил. Пожалуйста, если ты правда слышишь, дай мне знак. Хоть какой-нибудь. Мне нужно знать, что есть смысл бороться. Просто если не хочешь бороться ты, то я бессильна. Я закрыла лицо руками, и слезы полились градом. Одна слеза скатилась по моей щеке и попала мне в рот. Она была совершенно пресная на вкус. Как-будто я выплакала всю соль из своего организма. Я надеялась хоть на какой-нибудь знак, но ничего не произошло. В палате было все так же тихо и только весенний дождь бил каплями по стеклу.//Torsdag// //17:24//
Ближе к вечеру я вышла из больницы с настроением уже куда лучше, чем утром. Я попыталась как-то отвлечься от жестокой реальности и пошла прогуляться по парку. Даже после дождливого дня там было полно народу: парочки, сидящие на лавочках, дети, играющие у озера, взрослые, любители собак и пенсионеры. Все они собрались в парке, чтобы провести остаток дня в прекрасном месте и посмотреть на не менее прекрасный закат. В тот момент я проходила мимо ларька с мороженным. Наверное, я еще издалека узнала его. Как же можно его не узнать. Высокий брюнет отличался от других парней какой-то необыкновенной красотой. Хотя может только мне так казалось. Он покупал мороженное. Сначала я подумала, что себе, но после того, как он расплатился, он отдал десерт девушке рядом с ним. Прекрасной блондинке с лучезарной улыбкой. Она правда была красивой. Такой, что парни точно бегали за ней толпами. Когда я опомнилась от шока, они уже проходили мимо меня. Он что-то говорил, а она громко смеялась, но тут наши взгляды встретились. Мой — красный от слез и постоянных кошмаров. И его — полный вины и еще чего-то, что я не могла понять. После таких перестрелок взглядами стоило хотя бы поздароваться для приличия, но он просто прошел мимо. Сделал вид, что мы не знакомы. Слишком предсказуемый исход для Криса Шистада, но не для ее Криса. Того Криса, которого я знала. Того, который был с ней рядом в больнице и оберегал ее. Нет, это был совершенно другой человек: чужой и безразличный. Так ей казалось со стороны, но его глаза выдавали его полностью. Ему не все равно, но что тогда заставило его так поступать с ней? Уходить не попрощавшись и не здороваться при встрече. Я шла домой по гудящим улицам. Все тот же шум города, но сейчас он не делал мне больно. Он наоборот глушил мою боль внутри. Пустота не заполнялась, она лишь становилась больше изо дня в день. Открыв дверь дома я кинула сумку у порога и на ходу принялась снимать обувь. Я дошла до дивана и упала на него прямо в одежде. Вдруг мне показалось, что стены снова давят на меня и потолок вот-вот упадет. В голове была сотня вопросов «Почему именно я?», « Что я сделала не так в своей жизни?», «Как мне все исправить?». Ответов на них я не имела, точно также как и желания подняться с дивана и попытаться все наладить. Мне не нравилась моя жизнь и то, как я отношусь к этому, но сил менять что-то уже нет. Через пол часа мне все же пришлось подняться и пойти хотя бы переодеться в домашнюю одежду. Поднявшись на кухню я обнаружила, что совсем ничего не ела за весь день. Живот начал адски болеть и мне пришлось сделать себе сэндвич и чашку чая. По телевизору шел все тот же бред, что и обычно, но я не слышала даже этого. В моей голове крутились вопросы, как назойливые насекомые. Телефоный звонок прервал мои мысли. Я потянулась за мобильником и на нем красовалась надпись « Скрытый номер». Я никогда не доверяла таким номерам, но подумав, что это важно я сняла трубку. — Алло? В ответ мне следовала тишина. — Что за глупая шутка? Я услышала на том конце вздох, который выражал обреченность. — Очень информативно, до свидания. Боже, ну кто звонит, а потом молчит в трубку? Неужели это очередной способ развлечься? Если это так, то можно ли как-то огородиться от таких «шутников». В комнате снова раздался звонок, но на этот раз звонил домашний телефон. — Если это очередной прикол, то советую бросить трубку. — Привет, милая, ты чего такая злая? — Извините, но я не совсем узнаю ваш голос. — Забыла голос папочки, зайка? Продолжение следует