Окровавленные когти

Виктор Крид уже не помнит, скольких людей убил за свою жизнь — это всё равно, что считать число падающих сейчас снежинок. Виктор не скрывает, что наслаждается чужой смертью — иногда явно перегибая палку. Убил многих — Джеймс Хоулетт не будет последним. Виктор не задумывается о том, кого убивает и зачем — будь то развлечение или приказ — всегда делает это с энтузиазмом. С когтей капает кровь, по лицу расползается ухмылка. Росомаха никогда этого не понимал этого чувства. Виктор, кажется, не понимает, что плохого в убийстве — кроме того, что после него следуют проблемы с законом. Не понимает, забыл, просто не задумывается — какая разница? Криду нравится запах чужого страха, нравятся предсмертные мольбы или угрозы. Кровь капает на снег — выглядит так трагично. Белый цвет становится алым — труп остаётся на снегу. Виктор Крид не жалеет — абсолютно. Любить он никогда и не умел. Милосердие — просто смутно знакомое слово. Виктор Крид живёт и без этого. Ему плевать на укоризненные взгляды со стороны некоторых мутантов из Братства, а уж тем более на ярость наивных идеалистов, вроде Хоулетта или того паренька ЛеБо. Виктор режет глотки, как мясник скот — таковым себя и считает. Он не сбился с пути — просто выбрал свой. Что бы ты там не говорил, Росомаха. Как видишь, даже жалкая поделка способна на большее, чем ты. Виктор обязательно доберётся до него — уже бросил все попытки убить его окончательно. Теперь это не более, чем очередное развлечение. От Джеймса Хоулетта за километр несёт перегаром, а язык всё такой же острый — усмешка с лица Крида не сходит. Виктор Крид, кажется, живёт убийствами.