Волк для Красной Шапочки

      Вечер, начинавшийся для Стефани так волшебно, сейчас упорно оборачивался кошмаром. Всего несколько часов назад, один из самых симпатичных парней школы заехал за ней домой, чтобы отвести девушку на маскарад, который традиционно устроили в школе в честь Хэллоуина. Всего несколько часов назад она очаровательно краснела от его комплиментов, и чувствовала, словно мотыльки машут невесомыми крылышками у неё в животе, каждый раз, как Эштон касался её руки, или узкой спины под тонкой тканью костюма. Это казалось сказкой, и девушка не могла поверить в то, что всё происходит на самом деле, она танцевала с одним из главных красавчиков школы, он шептал ей на ухо какие-то глупости. Как всегда на вечеринку кто-то пронёс алкоголь, и Эштон предложил ей выпить немного пунша, но Стефани отказалась. Вечер и так был слишком волшебным, а она была слишком счастлива, чтобы портить это дешёвым алкоголем.       Сам Эштон, вместе с другими парнями из его футбольной команды, прикладывался к напитку регулярно, с каждым новым глотком становясь всё более и более неприятным. Вместо комплиментов, которые он нежно шептал ей на ухо, теперь он громко отпускал пошлые и даже обидные шутки; его рука теперь всё чаще не лежала у Стефани на талии, а норовила залезть под юбку. В его глазах мелькало что-то такое, от чего девушке хотелось поскорее избавиться от компании своего спутника, и уйти домой. Но не успела она направиться к выходу, как Эштон отделился от шумной толпы парней, которые с какими-то загадочными улыбками смотрели ему вслед, и подошёл к девушке.       — Уже уходишь, детка? — его голос звучал насмешливо, но выражение лица было агрессивным, — Неужели решила бросить меня здесь совсем одного?       — Ну что ты, — Стефани пригладила волосы, браслеты на её тонкой руке издали тихий звон. Нарываться на конфликт с полу-пьяным парнем ей не хотелось. — Я просто хочу выйти на свежий воздух, здесь очень душно.       В зале действительно было жарко и влажно из-за количества людей, громкая музыка смешивалась с гулом десятков голосов, громкими выкриками и взрывами смеха. Декорации, которые члены ученического комитета заботливо развешивали весь день, начинали потихоньку опадать, поэтому в любой момент на тебя с потолка могла рухнуть искусственная паутина, резиновый паук размером с голову пятиклассника, или ведьма на метле, сделанная из школьного пособия по анатомии, наряженного в чей-то старый плащ и остроконечную шляпу.       Эштон посмотрел на девушку, заставив её поёжиться, таким холодом окатил взгляд его стальных серых глаз. Он грубо взял её за талию, прижав хрупкое тело к себе, и оставляя синяки под тканью костюма, и низким, хрипловатым голосом, пробирающим до самой глубины, произнёс:       — Ну что же, тогда пойдём, прогуляемся вдвоём. Ты ведь всё-таки пришла сюда со мной.       А сейчас она стояла, прижатая его сильным торсом к холодной стене одного из тёмных школьных коридоров, и изо всех сил старалась не разрыдаться от бессилия и страха. Издалека доносились звуки музыки, а рука парня грубо обшаривала талию Стефани.       — Знаешь, что в подобных местах делают такие, как я, с такими, как ты? –тихий голос Эштона прозвучал угрожающе. Длинные пальцы уже расстегнули верх её костюма и теперь выводили по плоскому животу замысловатые узоры.       В голове девушки промелькнула неожиданная мысль о том, что их костюмы сегодня были пророческими. Она была Красной шапочкой: очаровательная малышка с русыми волосами под алой накидкой, тонкая фигурка спрятана под стилизованную блузу и короткую красную юбку, маленькая корзинка, которая сейчас валялась в нескольких шагах от Стефани. А Эштон, он нарядился волком, и сейчас в его глазах весьма иронично горел звериный голод. Он медленно провел языком по тонкой шее девушки, заставив её содрогнуться от страха и отвращения, и впился поцелуем в нежную кожу, оставляя багровый кровоподтёк. Одна его рука скользнула под юбку Стефани, а другой он впился ей в живот, оставляя синяки на нежной коже.       — Пожалуйста, не надо. — Взмолилась девушка, отчаянно пытаясь оттолкнуть приятеля. — Я не хочу этого, давай вернёмся на вечеринку.       -Нет? — Эштон насмешливо вскинул брови. –А на что ты еще можешь сгодиться? Предлагаешь нам поговорить, а потом мне проводить тебя до дома, поцеловав в щёчку на прощание? — Пресекая ее попытки вырваться из его рук, парень до боли сжал пальцы на бедре Стефани.       Эти слова подействовали на девушку, как пощёчина. Ей стало трудно дышать. Она попыталась отпихнуть от себя парня, но его движения лишь стали настойчивее, рука резко сжала упругую ягодицу:       — Да тебе нравится это не меньше, чем мне. — Он с усмешкой переместил руку с ягодицы девушки чуть ниже, и теперь ласкал её между ног, сдвинув в сторону кружевные трусики. — Если девчонка надевает юбку на гулянку, значит, хочет, чтобы кто-то под неё залез. А если девчонка сопротивляется и говорит «нет», значит, или ты не тот, для кого она хочет снять юбчонку, или она просто врушка. Детка, разве я похож на того, кому отказывают?       Стефани не смогла ему ответить, девушку накрыла истерика. Ей было страшно, больно, и очень стыдно от того, что на каком-то физическом, животном уровне, рука парня на её клиторе, и его длинные пальцы внутри неё, доставляли ей странное и ненавистное удовольствие. Его губы прокладывали дорожку из коротких болезненных поцелуев прямо от её уха к полушариям груди под кружевной белой тканью лифчика. Когда Эштон убрал левую руку с её плеча и начал уверенным движением расстёгивать пряжку ремня и ширинку, Стефани снова попыталась оттолкнуть его, оставив длинными острыми ногтями кровавый след на щеке парня. Это привело его в бешенство. Рука, которая секунду назад находилась у неё под юбкой, взлетела в воздух и отвесила ей пощёчину, от которой девушка упала перед своим насильником на колени, больно отбив их об бетонный пол. Щека саднила, из её глаз текли слёзы, а в ухе стоял тихий звон от прилившей к месту удара крови. Эштон, казалось, упивался своей силой, и животный ужас охватил девушку, когда он навис над ней со спущенными штанами, его эрегированная плоть всего в нескольких сантиметрах от её лица. Его рука грубо схватила её за волосы, из груди вырвался хриплый рык, он начал притягивать её голову к себе. И вдруг остановился, его рука отпустила Стефани, и, издав испуганный вопль, он побежал по коридору в сторону зала, пытаясь по пути натянуть штаны. Краем глаза девушка заметила сбоку от себя белый силуэт, а в следующий момент сильная мужская рука в белой перчатке аккуратно помогла ей подняться, и она лицом к лицу встретилась с высоким молодым человеком в потрясающе натуральном костюме клоуна. Стефани отпрянула от незнакомца, вырвав у него свою руку, и наконец-то дала волю рыданиям.       Они сидели вдвоём на лужайке, позади школы: заплаканная девушка, кутающаяся в алую накидку, и высокий парень, на лице которого благодаря гриму застыла задорная улыбка. Осенняя ночь была по-южному тёплой, лунный свет придавал траве под руками Стефани изумрудный оттенок, она задумчиво перебирала травинки рукой и уже несколько минут не решалась поднять взгляд на своего спасителя. Наконец, когда молчание стало совсем гнетущим, она, всё так же не отрывая взгляда от земли, тихо произнесла:       — Спасибо тебе! Ты… — голос девушки сбился, ей вдруг стало некомфортно от одной мысли, что сейчас ей придётся остаться одной, но сглотнув комок в горле, она продолжила. — Ты можешь вернуться на вечеринку, я буду в порядке.       Уйти? О нет, Пеннивайз даже не думал об этом. С той самой минуты, как он почуял сладкий запах страха этой малышки, когда она лежала на полу коридора, его мысли были заняты только одним — голодом. Но теперь, когда она сидела рядом с ним, такая беззащитная, он чувствовал, как страх в ней сменяется грустью, придававшей новый оттенок её аппетитному аромату. Поэтому он повернулся к ней, и со всей нежностью, на которую был способен сейчас, ответил:       — Ну что ты, как я могу сейчас оставить тебя одну, вдруг этот мальчишка решит вернуться, — острый аромат испуга Стефани заставил клоуна непроизвольно потянуть носом воздух. — Я побуду здесь. Кстати, я — Пеннивайз, Танцующий клоун.       Стефани, удивлённая последней фразой, подняла взгляд, и встретилась с заинтересованными золотистыми глазами парня. А Пеннивайз действительно был заинтересован. За последние дни он слишком привык питаться более взрослыми девушками. Для него, ослабленного после последнего столкновения с Клубом Неудачников, они были сейчас самой удобной добычей. О них никто не заботился так, как о детях, они были одиноки и зачастую сами искали компании мужчины. А возбуждение придавало им особый вкус. Но он уже успел соскучиться по детской плоти, по запаху страха. И эта девочка была ответом на его желание, но еще он чувствовал в ней сильные эмоции, и хотел вытащить их наружу, чтобы насладиться ими сполна. Поэтому он взглянул в глаза своей новой жертвы и спросил с почти отеческой заботой:       — Так как получилось, что ты сегодня попала в такую неприятную ситуацию, Стефани?       Губы девушки снова предательски задрожали, и она, устав держать эмоции в себе, стала рассказывать. О том, как Эштон напился сегодня и затащил её в тёмный коридор, о том, как в прошлом году учитель математики, мистер Харви, попросил её остаться после занятий, и она с трудом сбежала от его приставаний, притворившись, что слышала голос другого учителя прямо за дверью. Как второй её отчим, до того, как мать разошлась с ним, любил сажать её к себе на колени и трогать её. Пеннивайз был хорошим слушателем, он не перебивал её рассказ, иногда вставляя ничего не значащие фразы, когда её голос совсем отказывался работать, глядел на неё с почти отеческим сочувствием, и не пытался сократить расстояние между ними.       К концу рассказа Стефани Пеннивайз поймал себя на непривычной мысли — ему было почти жалко девушку. Он давно не встречал столько страха и разочарования в таком юном тельце, и какая-то часть его даже хотела ей помочь. Кажется, за всю её жизнь, мужчины приносили Стефани только боль, и на смену привычному голоду пришла мысль о том, что он хочет избавить её от боли. Что ей будет гораздо лучше, если она останется летать вместе с ним навечно. Поэтому вместо того, чтобы привычно обнажать зубы, пугая ребёнка до полусмерти, и откусывая куски от ещё живой трепещущей плоти, он бросил последний сочувственный взгляд на Стефани, а потом, молниеносно переместившись ближе к ней, вонзил заострившиеся, словно ножи, пальцы в её колотящееся сердечко. Девушка обмякла у него в руках мгновенно, даже не почувствовав боли.       Утолив голод, клоун сидел неподалёку от останков своей жертвы. Его белоснежная одежда была испачкана кровью, кровавые потёки на подбородке темнели на выбеленном лице. Его мучило чувство неудовлетворённости, непривычное после удачной охоты. Он вспоминал выражение лица мальчишки, Эштона, за секунды до того, как Пеннивайз, появившись из темноты, заставил его сбежать. Слишком много самоуверенности было на лице этого жалкого человеческого отродья. И Пеннивайзу хотелось продемонстрировать ему, насколько она не оправдана, хотелось заставить его содрогаться от ужаса, и рыдать так же, как рыдала Стефани рядом с ним несколько минут назад. В конце концов, одного тоненького девичьего тельца недостаточно, чтобы насытить его, и вполне можно позволить себе полакомиться ещё и мальчишкой. Но перед этим, перед этим Пеннивайз хотел хорошенько поиграть, а раз уж Эштона так привлекает идея сексуального насилия, что ж, сегодня она воплотится в его жизнь, но воплотится худшим из его кошмаров. Пеннивайз ухмыльнулся, и бесшумной тенью направился обратно к зданию школы, бросив последний взгляд на то, что осталось от Стефани.