Крылья

— Отруби их!       Топор для разделки мяса весом в добрых пять килограмм насильно лёг в мою ладонь. Я попытался разжать кулак, выронить, но он настойчиво сдавил мои пальцы своими. Рыжие глаза его горели решимостью. Я в панике уставился за его спину, туда, где брали своё начало они. Признаться, я до последнего не верил в реальность происходящего, и тому было разумное объяснение. Тысячи разумных объяснений, в отличие от того, что происходило... Но начнём по порядку.       В последнее время жизнь моя, что называется, не заладилась. За пару незначительных косяков с договорами заказчиков, переполнивших чашу терпения начальства, меня уволили. Право, терпения у начальства было куда больше, чем можно было ожидать, а эти бумажные барышни из отдела бухгалтерии ещё и благородно оформили «по собственному», с лицемерными улыбками пожелав удачи в будущем трудоустройстве. Можно подумать, они были не в курсе, что такому специалисту, как я, особо и податься некуда.       Ответив этим жрицам Дебета-Кредита столь же едкой гримасой, я забрал документы и, оказавшись на улице, тут же сорвал с шеи ненавистный бейджик. Сунув его в уличный утилизатор, с наслаждением мысленно послал туда же всю эту офисную тягомотину с бесконечными обзвонами потенциальных покупателей, ежедневными отчётами, еженедельными планёрками и ежеминутными жалобами от клиентов. Всё, баста! Наконец-то свобода!       Однако счастье моё продлилось недолго и умерло в полном расцвете сил. Вечером того же дня моя добрая матушка, вернувшись со своей пахоты не в лучшем расположении духа, самозабвенно похоронила и моё хорошее настроение под курганом слёзных причитаний, в довершение вызвав «отпевателей» в виде службы скорой помощи. Внезапным скачком давления удивить бесстрастных медиков не удалось. Семейной драмой — тем более, а полученный за ложный вызов штраф окончательно развёл нас с матерью по разным комнатам, подло ударив по и без того скудному бюджету.       Жили мы, что называется, от зарплаты до зарплаты. Вдвоём, если не считать старого толстенного кота Фрикаделькинса, Ветерана Дворовых Боёв, слепого на левый глаз и хромого на заднюю правую лапу, поселившегося у нас самостоятельно примерно год назад. На аренду жилого блока уходило больше половины нашего семейного дохода, и это с учётом того, что ютились мы в двух комнатушках в самом неблагоприятном районе — на окраине города, у леса, за которым круглосуточно гудел космодром.       Дальше всё происходило как в одной старой сказке: время вздуется тоскливо, пустоту затянет тиной, и поднимутся на свет тридцать три Клонированных Дня, являя собой закономерную последовательность, от которой противно веет тухлой обречённостью... Ну или как-то иначе происходило в той сказке, но не суть.       Работы не было. Поначалу, полный энтузиазма, я ещё воротил нос от вакансий консультанта в опротивевших мне офисах, выбирая между возвращением в заводскую среду или новым для себя образом разнорабочего где-нибудь в крохотном магазине. Первый вариант мне больше нравился, но с заводами в последнее время было сложно.       Мой покойный отец всю жизнь проработал на мясокомбинате. Туда же он пристроил и меня в совсем юном возрасте. Работа мне нравилась. Простое и понятное дело — разделывать туши на части. Но со временем технологические процессы практически полностью автоматизировали — машинам не нужно платить зарплату, оформлять путёвки, больничные и отпуска на похороны бабушек.       Отец плохо воспринял перемены, начал хандрить и совсем скоро затух, словно свеча, лишившаяся кислорода. Мы же с матерью продолжали всеми силами гореть. Матушка моя, к слову, тоже в своё время работала на мясокомбинате, занимала почётную должность и хорошо зарабатывала. Теперь же ей приходилось по несколько смен отрабатывать кассиршей в гипермаркете в центре города, дорога куда занимала битых два с половиной часа. Славился гипермаркет тем, что весь персонал по старинке состоял из людей, даже охрана.       Пройдя несколько собеседований и не добившись желаемого результата, я начал без разбора перебирать все те немногочисленные вакансии, что ещё имелись в запасе. Попытался даже устроиться администратором в салон красоты, но хозяин заведения только покрутил пальцем у виска: по его мнению, здоровенный детина с мордой вышибалы на данную роль никак не подходил. На роль вышибалы, к слову, меня тоже не брали, уж не знаю, чем им я не угодил.       Клонированные Дни-богатыри ровным строем проходили мимо, надежда таяла, отчаяние росло.       В тот вечер, не изменяя уже сложившейся за последние дни привычке, я бежал от гнетущей реальности в мир виртуальный. Полумрак, рябящий вирт-монитор с развёрнутой игрой «Космобой», наушники с оглушающей музыкой и чашка уже по третьему кругу заваренного чая — как удивительно мало порой нужно для счастья.       Он написал первым. Юркий истребитель жёлто-синего окраса поравнялся с моим миноносцем, несколькими залпами сняв грозивший мне неминуемой расправой вражеский корвет. Затем, словно красуясь, выполнил мёртвую петлю и развернул нос в мою сторону. «Гоу в пати?»       Я уставился на ник, пытаясь припомнить игрока, ткнул в истребитель курсором и пробежался по выскочившей сводке. Зарегистрирован недавно, двадцать пятый уровень, совсем зелёный нуб, но техникой владеет — вон как корвет красочно разнёс.       Новички часто подмасливались к профи и персам выше уровнем, желая за их счёт поскорее подняться, либо сходить в опасные данжи и заполучить редкий артефакт на халяву. Так что энтузиазм этого — я снова взглянул на ник — Икар_96 меня нисколько не удивил. «Гоу в пати?» — повторил он, не дождавшись ответа, и нетерпеливо выписал вокруг моего миноносца дугу.       Я с сомнением почесал заросший щетиной подбородок, тяжело вздохнул и согласился. Частично от нечего делать, частично — возомнив себя великим помощником и проводником «подрастающего» поколения, дескать: «Так и быть, малявка, умный дядя покажет тебе, как вражеские ряды сокрушать».       Однако совсем скоро выяснилось, что в бою Икар чувствовал себя как рыба в воде. Несмотря на низкий уровень, удачно компенсированный за счёт моих баффов, ему удавалось выстоять даже против несокрушимых линкоров. Более того, за всю игру Икар ни разу не налажал, исправно прикрывая меня и уходя от вражеского огня. Постепенно мне начало казаться, что он читает мои мысли. Не успевал я отдать команду, как он наперёд угадывал, какую тактику я предпочту. В конечном счёте его экстрасенсорные способности насторожили, и я принялся акцентировать внимание на манёврах истребителя, пытаясь понять, встречался ли с этим игроком раньше. Но чем больше наблюдал, тем отчётливей приходил к выводу, что «почерк» его мне незнаком.       Мы победили, по полной разгромив врагов. Впервые за долгое время я почувствовал удовлетворение. Забывшись, щедро отхлебнул свой пахнущий тиной чай, тут же брезгливо скривился и недовольно отставил чашку. Посомневавшись, написал в личный чат: «Мы знакомы?» «Нет. Но я охотно познакомлюсь».       Я удивлённо присвистнул: это что, флирт? Пройдясь свежим, оценивающим взглядом по яркому истребителю, с интересом выбил по клавиатуре: «Ты парень?» «Да. Меня зовут Икар».       Я фыркнул: неужели думает, что я не вижу? И манера общения занятная, школьник, что ли... «Это твой ник». «Это настоящее имя».       Я снова фыркнул. Точно школота, кто ж ещё своё имя в ник ставит. А имечко, признаться, странное, такого встречать мне ещё не доводилось. Интересно, с какой он планеты. Или вообще не гуманоид? В новостях как-то передавали, что альфиане успешно осваивают виртуальные игры людей. Хотя у этих, если мне память не изменяет, в именах две гласные подряд должны идти, а тут одна. В поисковик забить, что ли...       Он молчал. Понимая, что нужно что-то ответить, но не желая пока представляться, я уклончиво отшутился: «Родители с фантазией?» — и полез в инфранет за нужной информацией. «О да, — ответил он. — Это символическое имя». «Ну да», — небрежно отозвался я так, как если бы сразу это понял.       Нужная информация нашлась быстро: какие-то мифы, легенды, истории... Похоже, этот нуб недавно проходил в школе мифологию и настолько увлёкся, что решил кого-нибудь разыграть. Не на того напал. «И почему тебя так назвали?»       Я решил сделать вид, что повёлся. Раскрутить его на подробности, запутать, а потом ткнуть носом в собственную ложь, дабы неповадно было. Следующее его сообщение заставило ликовать: этот придурок купился. «У меня есть крылья», — написал он.       Вы только почитайте. Крылья у него, ага. И нос как у того деревянного мальчика. «Ух ты! А фотку пришлёшь?» «У меня нет фотки». «Так сголографируйся. Селфи». «Не могу».       Я рассмеялся вслух, но тут же спохватился, вспомнив, что на дворе глубокая ночь и в соседней комнате спит мать. Хотел уже отправить обличительно-злорадный ответ, но он опередил, написав: «Но ты можешь посмотреть сам. Вживую».       Сообщение заставило напрячься. В следующую секунду я судорожно полез в собственный профиль, проверяя, скрыта ли личная информация. Облегчённо выдохнув, открыл профиль Икара. И ошарашенно замер, поражаясь, как я раньше не обратил внимания. Мы были с одной планеты, да что там — из одного города. Земляки. Похоже, это действительно был кто-то из знакомых. И он явно решил посмеяться надо мной. Гад. «Незнакомы, говоришь». «Так и есть. Мы не встречались. Но я слышал, как твои бывшие коллеги обсуждали тебя там, где я работал. Кстати, сочувствую насчёт увольнения».       Эта новость меня точно не обрадовала. Пропустив сочувствие мимо ушей, я требовательно написал: «Где это?» «Неважно». «И кто из моих бывших коллег обсуждал меня?» «Это тоже не имеет значения».       Я разозлился: да что этот Икар о себе возомнил? «Ну хватит. Кто ты?» «Ты задаёшь неправильные вопросы», — прислал он, заставив меня окончательно растеряться.       Несколько секунд я угрюмо таращился в экран. Затем непослушными, онемевшими от внезапно охватившей меня тревоги пальцами выбил: «Что тебе надо?» «Почти верно. Мне нужна помощь. Но не это главное. Я знаю, что тебе нужны деньги».       Я недоверчиво нахмурился, осторожно уточнил: «Хочешь предложить мне работу?» «Скорее халтуру на раз. Плачу сто единиц».       Разговор неожиданным образом приобрёл деловой тон. Я несколько расслабился, поняв, что забрасывать меня угрозами по поводу и без никто не собирается. Однако окончательно выдохнуть мешало осознание того, что до сих пор было непонятно, издевается он или всерьёз всё это. Решив, что издевается, я чисто ради любопытства написал: «И что нужно сделать?»       Я был уверен, что, несмотря на соблазнительную сумму, откажусь, — не в моём характере было заключать подобные сомнительные сделки. Поэтому спокойно ждал любого, даже самого дикого предложения, готовый с лёгкостью отклонить его, но Икару всё же удалось удивить меня. «Мои крылья. Я хочу, чтобы ты отрубил их».       Я мрачно уставился на яркий истребитель. Отрубить крылья, да он реально издевается! Это уже даже не смешно. Негромко ругнувшись, я закурил прямо в комнате, надеясь, что мать не учует и не проснётся. Да, похоже, этот тролль решил нагнуть меня по полной. И ещё эти сто соблазнительных единиц... Знает, как ударить по самому больному... «Ты согласен?» — спросил он спустя минуту, в течение которой я курил, обдумывая свой следующий шаг.       Признаваться, что я практически купился, было бы слишком унизительно. Нужно его проучить. Узнать, кто это, и проучить. Только вот как? Единственный пока видимый вариант — это сделать вид, что повёлся на его заманчивое предложение. Прийти, куда он хочет. Встретиться. И надрать этому шутнику уши по самое не балуйся, дабы неповадно было над поломанными жизнью дядями глумиться. «Я отрублю тебе крылья, и ты дашь мне за это сто единиц?» — педантично уточнил я. «Да». «А что так, мешают?» «Ты не представляешь как. Так ты согласен?» «Маловато будет за такое дело», — с деланным сомнением выбил я, решив поломаться для остроты ощущений. «Сколько ты хочешь?» «Тысячу».       Он несколько секунд молчал. Затем прислал: «Могу заплатить только пятьсот, — и с секундной задержкой добавил: — У меня больше нет».       Я беззвучно рассмеялся: вот же заливает, и откуда только фантазия берётся?! Сделав затяжку, хитро прищурился. «Ладно. Но половина авансом». «Идёт. Реки?»       Я восхищённо покачал головой: да он вообще непрошибаемый, это ж надо так блефовать. Посомневавшись, я отправил ему номер одного из своих виртуальных кошельков-однодневок, удобных тем, что они не имели привязки к личным данным и легко удалялись без последствий. Я был уверен, что тут он и сольётся, напишет что-нибудь в стиле «не удаётся отправить» и скроется в офлайн. Почти угадал. «Готово. Встречаемся через двадцать минут», — прислал он, не дожидаясь ответа, скинул координаты и скрылся в офлайн, оставив меня непонимающе пялиться в экран.       Не поленившись проверить кошелёк, я обнаружил там двести пятьдесят единиц. Сначала сердце обрадованно ёкнуло, но я тут же одёрнул себя: это не мои деньги. Этот тролль с мнимыми крыльями действительно прислал аванс, но это совсем не значит, что я могу ими распоряжаться. Так, похоже, игра зашла слишком далеко. Невероятность происходящего зашкаливала. Повезло же наткнуться на психа... Что ему на самом деле надо? И не пора ли обратиться в полицию?       Я медленно допил давно остывший чай мелкими глотками, одновременно пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Затем ввёл в поисковик присланный им адрес. Местом встречи был выбран угол Зелёной и Авеню-7, всего в одном квартале от моего дома, аккурат у выхода к лесу.       Двадцать минут. Примерно десять уйдёт на сборы, и столько же потребуется, чтобы добраться до назначенного места неспешным прогулочным шагом. Этот совсем не нуб с ником Икар знает, где я живу, что уже откровенно попахивает палёным. Так, ладно, пока никакой полиции, сам разберусь с этим якобы крылатым. Да, я неверно определил его левел, но игра ещё не проиграна. Посмотрим, кто кого.       Собравшись, я прихватил из кладовой именной топор для разделки мяса — память об отце, — содержащийся мной в «боевом» состоянии из уважения к прежнему обладателю. Взглядом профессионала осмотрел лезвие и хищно оскалился: рубить крылья — значит, рубить крылья. Нет, разумеется, убивать этого приколиста я не собирался, но хорошенько припугнуть стоило. Прислушавшись к доносящемуся из спальни мерному материнскому похрапыванию, я вышел на лестничную площадку и неслышно закрыл за собой дверь.       Дорога заняла одну сигарету. Встав на углу улиц под тускло-жёлтым светом фонаря, я внимательно огляделся. По Авеню-7 в мою сторону двигался мужчина с котом на поводке. Собак у нас практически не держали, зато почти в каждой семье жил представитель кошачьих или куньих. Выбор питомцев обуславливался постоянными нашествиями мелких грызунов, в изобилии обитавших в местных лесах и не гнушавшихся пробираться на человеческую территорию в поисках чего-нибудь вкусненького. Спасу от этих мелких вредителей не было никакого, ещё и «зелёные» выступали против истребления любой живой букашки, поэтому местным приходилось наносить ответный удар путём естественной пищевой цепи — котиков за гастрономическую любовь к грызунам «зелёные» не осуждали.       Я долго присматривался к мужику с котом, до тех пор, пока тот не свернул на улочку между домами, окончательно дав понять, что вышел в столь поздний час из дома далеко не по мою душу. Облегчённо и в то же время досадливо выдохнув, я зябко укутал лицо в ворот пальто: конец осени напоминал о приближающейся зиме усилившимися заморозками и неприятно кусал за открытые участки тела. Сверился с часами — время уже минут семь, как перескочило назначенное. Решив, что подожду ещё пять минут и уйду, я от нечего делать достал сигареты. Укрывая зажигалку от резкого порыва ветра, повернулся лицом к лесу, невзначай скользнул взглядом по деревьям и, обомлев, открыл рот, роняя сигарету в сочно-зелёную, благодаря усилиям дворников, траву.       Лес начинался в ста метрах от дороги: кривые тонкие стволы настырно тянули свои угольно-чёрные, с редкой проседью красно-белых листьев ветви к небу, с надрывными стонами о чём-то к нему взывая. Лес был густ и плотен, и почти сразу за первыми рядами, ещё как-то различимыми в тусклом свете фонаря, начиналась однородная кромешная темнота.       Он стоял там, в этой темноте. Едва различимый, бледнеющий призраком на общем фоне силуэт. Странный, нереальный, пугающий.       Немного придя в себя, я быстро огляделся. На улицах — ни со стороны Зелёной, ни с Авеню-7 — никого не было. Я вновь повернулся к этому... Икару. Он стоял неподвижно. И даже после того, как я несколько раз старательно моргнул, желая убедиться, что мне не мерещится, не спешил исчезать. Поняв, что выбора особо нет, я шагнул на газон, напрочь игнорируя пешеходную дорожку в нескольких метрах слева, и начал медленно двигаться в его сторону.       Пока я шёл, он оставался неподвижен. Странный силуэт прорисовывался всё отчётливей: длинные ноги в тёмных штанах, стройный обнажённый торс, смазливое лицо парня лет двадцати, а за плечами... крылья. Раскрытые так, словно он собирался взлететь. Светлые — цвета его бледной кожи — и никаких перьев: видно строение скелета, жилы, перепончатые соединения между, роговые наросты на концах фаланг, похожие на когти... Крылья, как у белой летучей мыши.       Я остановился в метре от него, отчаянно жалея, что вообще пришёл. Всё-таки стоило обратиться в полицию, или в психушку, или в отдел по отлову фантастических тварей на худой конец... Я не понимал, что происходит. Мой мозг был готов взорваться от неспособности осмыслить увиденное, и... в тоже время я не мог уйти. Мне было страшно, но я был заинтригован. Да это же парень с крыльями! Как тут уйти?! Нет, я должен был узнать о нём как можно больше.       Он молчал, сверля меня своими огромными, необычного цвета глазами: рыжими и яркими, какие бывают у персидских котов, только зрачки не кошачьи — обычные. По выражению его лица я понял, что он получает удовольствие от моей реакции. Похоже, ему нравилось удивлять и шокировать. Эта мысль меня не обрадовала. Прочистив горло, я выдал первое, что пришло в голову: — Так они что, настоящие? — Конечно, — его голос звучал не враждебно, даже приятно. Парень одобрительно прищурил свои рыжие глаза. — Хорошо, что ты догадался захватить, хм, инструмент. Пойдём.       Я машинально придавил локтем пристроенный под пальто топор, но не успел озадачиться тем, как он так легко догадался, — я-то считал, что мой объём и тяжёлая ткань поверху хорошо маскируют «инструмент», — как поражённо отшатнулся, впечатлившись движением его крыльев: грациозно прошелестев в воздухе, они принялись синхронно складываться, пока окончательно не скрылись за его спиной.       Усмехнувшись, Икар накинул чёрный плащ, который держал всё это время в руке, и развернулся в сторону леса. Вопрос о том, как он умудрялся скрывать свои крылья и не стать местной сенсацией, отпал сам собой: под плащом выглядело так, будто у парня горб, который при большом желании можно было выдать за сильную сутулость.       Прежде чем направиться следом, я рефлекторно обернулся в сторону дома. Я прекрасно понимал, что стоит мне уйти за ним в лес, и мои шансы на выживание, как и на сохранение здравости рассудка, сильно упадут. Всё моё обычно осторожное и далёкое от авантюр естество кричало, чтобы я бежал от этого... мутанта-инопланетянина (или кто он там?) куда подальше. Но какая-то часть меня шептала настойчивей этого крика, что я хочу пойти за ним. Интерес был выше осторожности. — Передумал?       Икар остановился и с лёгкой насмешкой посмотрел на меня. Я недовольно поджал губы: ещё не хватало, чтобы этот дрыщ с крыльями считал меня трусом. Да чёрта с два я буду дрожать перед ним, и полиции такой лакомый кусочек не отдам, сам разберусь. Во всяком случае, я куда мощнее и у меня есть топор. Оставалось тешить себя надеждой, что в лесу нас не поджидают его крылатые дружки... — Иду, — я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно беззаботней.       Какое-то время мы шли молча, затем я не выдержал гнетущего молчания и жуткого завывания ветра в ветвях и спросил: — Так ты что, и летать умеешь? — Шутишь? — он улыбнулся, показав ровный ряд обычных зубов, убрал упавшую на лицо чёрную прядь своими тонкими длинными пальцами. Признаться, весь он был каким-то излишне тонким, изящным и хрупким на вид, что придавало мне дополнительной уверенности в себе. — Эти никчёмные рудименты только и годятся на то, чтобы людей распугивать. Поэтому я и хочу от них избавиться. — Первый раз вижу человека с крыльями... Или ты не человек?       Он странно посмотрел на меня. Снова улыбнулся. — А кто же, по-твоему? Птица? — Не знаю. Инопланетное существо гуманоидного вида, или как правильно... — А-а-а, ты об этом. Нет, я человек. Это... своего рода мутация. Таких, как я, не много на самом деле... — И откуда вы такие взялись? — я вновь напрягся, возвращаясь к мыслям, что в лесу нас могут поджидать его дружки, но шаг при этом не сбавил. — О, это долгая история, — уклончиво отмахнулся он и, помолчав, нехотя пояснил: — С другой планеты. У нас там... радиация и всё такое. — И поэтому ты... мигрировал к нам? — предположил я. — Не совсем.       Он замолчал, продолжая уверенно вести меня всё дальше, глубже в лес. Организованные пешеходные дорожки сменились проторенными тропами, а после и те исчезли, заставляя продираться сквозь непроходимые заросли, щедро усеянные опавшей гниющей листвой — сюда дворники уже не добирались.       Несколько раз мы меняли направление. Признаться, если бы я был здесь один, то давно бы заблудился, не говоря уже о том, что вообще с трудом мог ориентироваться в такой темноте. Икар же двигался непринуждённо и, казалось, ни разу не сбился с намеченного курса, хотя тут я не мог судить наверняка. Оставалось тащиться следом, мысленно радуясь, что в наших лесах крупных хищников не водилось. И несколько успокаивало понимание, что у меня имелся при себе видеофон, исправно ловивший сеть... но всё равно было как-то не по себе. — Куда ты меня тащишь? — не выдержав, после очередного поворота спросил я. — Почти пришли, — ободряющим голосом отозвался он. — Ты боишься? — Кого, тебя? — я пренебрежительно фыркнул. — Вот ещё.       Он промолчал. Посомневавшись, я снова подал голос: — Говорят, в этом лесу крысы водятся. Размером с кошек, а иные и с собак. Так-то они не опасны, но если голодные и соберутся стаей, то могут напасть на человека... — Надо же, а мне про крылья ты не поверил, — перебил он, бросив на меня смеющийся взгляд через плечо.       Растерявшись, я обиженно надулся, не зная, чем ответить. И ведь в чём-то он был прав! Однако, стоит заметить, что в крыс-людоедов всё же проще поверить, нежели в крылатых людей. — Пришли.       Он остановился на краю небольшой полянки, в центре которой находилась полуразрушенная постройка. Я удивлённо огляделся, ловя очертания окружающего мира в мерцающем свете звёзд. Глаза давно привыкли к темноте, и поляна, по сравнению с лесным мраком, казалась ярко освещённой. — Это что? — я кивком указал на здание. — Думаю, раньше это было беседкой. Там дальше протекает река, а за ней заброшенный особняк. Наверное, вся эта территория какое-то время принадлежала богатому вельможе. Потом он разорился или что-нибудь в этом духе, и земли стали общественными. Но люди из города сюда не ходят. Крыс, видимо, боятся.       Он улыбнулся, давая понять, что подтрунивает надо мной, и уверенно направился к беседке. Я недовольно прищурился, но, опять не найдя достойного ответа, молча поплёлся следом.       В беседке Икар споро организовал огонь в специально отведённом под костёр месте из заранее приготовленного угля и дров. Когда помещение озарил более яркий свет, я с удивлением обнаружил в углу беседки ёмкости с водой и приставленный рядом набитый чем-то рюкзак. — А ты, я так погляжу, ничего не боишься, — с упрёком заметил я, неодобрительно уставившись на поплывший от костра дым. — Деревья высокие и сквозняк сильный, дым быстро выветрится, — спокойно возразил он, проследив за моим взглядом, и положил на установленный в центре беседки идеально чистый стол разделочный тесак. — Начнём?       Я невольно вздрогнул от его вопроса так, как если бы меня разбудили во время кошмарного сна. И при этом кошмар стал явью. По спине пробежал озноб. Как-то за последними впечатлениями и переживаниями самое главное вылетело из головы. Халтура. Аванс. Крылья. Чёрт, да он, похоже, всё это серьёзно...       Приблизившись к столу, я двумя пальцами взял тесак за лезвие и, подняв перед собой, скептически покрутил в воздухе. — Ты что, хотел, чтобы я тебя этим ножичком пилил?       Я искренне надеялся, что он сейчас рассмеётся и скажет, что всё это — дурацкий розыгрыш, что он притащил меня сюда, только чтобы посмеяться, и что крылья вообще не настоящие и легко отстёгиваются, а я купился на иллюзию... Но он лишь виновато пожал плечами и со всей серьёзностью признался: — Это всё, что мне удалось раздобыть. Поэтому я рад, что ты догадался прихватить топор.       Мне стало дурно. В намерении скрыть это, я быстрым движением вернул тесак на место и, отвернувшись в сторону, резким тоном потребовал: — Почему именно так? — Прости? — он сделал вид, что не понимает. — Ну, вот так, — я раздражённо очертил рукой полукруг в пространстве, особо ни на что не указывая, — ночью, в лесу, с незнакомцем. Ты же понимаешь, что я далёк от медицины? Ты же с лёгкостью можешь подхватить какую-нибудь заразу, или банально истечь кровью, или... — Не волнуйся, я всё продумал, — он отошёл в угол и, склонившись над рюкзаком, принялся деловито в нём копаться. — Чтобы остановить кровь, раны можно прижечь, я читал, что раньше так делали. А чтобы обеззаразить, я припас спиртовой раствор, кстати, его можно пить. Для храбрости, хочешь? — Да ты псих ненормальный! — потрясённо взревел я: вся эта история окончательно перестала быть хоть сколько-то забавной. — Самоубийца-мазохист! Не буду я отрубать тебе крылья! Найди другого дурака, понял?       Не дожидаясь ответа, я стремительно зашагал в ту сторону леса, откуда, как мне казалось, мы пришли. Однако он быстро догнал меня и преградил дорогу, намеренно не замечая мою руку, угрожающе схватившуюся за рукоять топора. — Ты согласился. Я заплатил тебе, — его взгляд стал колючим, рот превратился в упрямую складку, голос зазвучал сухо и отрывисто. — Я верну тебе аванс, — уверенно пообещал я, игнорируя неприятное осознание того, что с незаслуженными единицами придётся расстаться. И хотя я изначально это знал, всё равно царапнуло. — Но тебе нужны деньги, — словно прочитав мои мысли, парировал он смягчившимся тоном, — а мне нужно избавиться от крыльев. Не понимаю, почему мы не можем помочь друг другу... — Помочь? — я зло рассмеялся. — Да ты... я даже не знаю, как это назвать... Подстава какая-то! Мало того что я могу случайно убить тебя, так я ещё и понятия не имею, во что ты меня втягиваешь! — Ни во что, — его рыжие глаза удивлённо округлились. — Это просто сделка. Обещаю, у тебя не будет никаких неприятностей. Только выгода. — Ну да, — я окинул его скептическим взглядом. Его словам я не поверил, но гнев немного отступил, уступил место любопытству. Как ни крути, а этот крылатый Икар будоражил мой интерес, и вот так уйти, не узнав хоть части правды, было бы крайне обидно. — Я не вру, — он внезапно растянул губы в какой-то хитрой, отчасти обольстительной улыбке и мурлыкающим голосом добавил: — Обещаю не умирать. Ну так что, договорились? — Нет, — буркнул я, неожиданно смутившись от столь внезапной перемены. — И не надо со мной флиртовать. Смотреть противно. — Прости, — он тут же посерьёзнел. — Что мне сделать, чтобы ты согласился?       Его вопрос, что называется, поставил в тупик. Я поражённо раскрыл рот, затем закрыл и, почувствовав, как внутри вновь закипает негодование, вкрадчиво поинтересовался: — А чего ты вообще ко мне прицепился? — Твои бывшие коллеги говорили, что ты работал на мясокомбинате, — ровным тоном признался он. — Ты мясник. — И что с того? — я состроил презрительную гримасу. — По-твоему, это значит, что я мастерски владею техникой отрубания крыльев? — взглядом указал на горб за его спиной. — А разве не так? — нисколько не смутившись, он заинтересованно склонил голову на один бок.       Я осуждающе сощурился, хотя прекрасно понимал, что он прав: да, я, чёрт побери, знал, как и где лучше отрубить, но весь мой опыт базировался на мёртвых тушах скота, а никак не на живых придурках с крыльями. Вместе с тем я понимал, что это был не тот ответ, да и не тот вопрос. Не о том мы говорили. Совсем не о том. — Я не стану помогать тому, кому совсем не доверяю. — Что ты хочешь узнать? — тут же ухватился он за протянутую мной соломинку. — Почему здесь, в лесу, с незнакомцем? — повторил я свой недавний вопрос. — Разве не очевидно? — он игриво улыбнулся, но тут же спохватился и посерьёзнел: — Я скрываюсь. Мне нельзя показываться на людях. — Ты преступник? — Нет. Возможно, мелкий мошенник, но не преступник. У тебя не будет проблем с законом из-за меня, не волнуйся. — С тобой не поволнуешься! — возмутился я и невольно поёжился от поднявшегося ветра. — Давай вернёмся в беседку, — заметив мое движение, предложил Икар, — к огню. Я расскажу.       На такое предложение я согласился. Мы молча вернулись и сели по разные стороны стола. Какое-то время он смотрел на огонь, сделавший его глаза совсем красными, затем негромко заговорил: — Я... не совсем свободный. Так получилось, что меня... продали в рабство. — Рабство? — я недоверчиво вскинул брови. — Это вообще законно? — Да, — он печально вздохнул, — на моей планете это обычная практика. — Но здесь... — Место пребывания не отменяет наших законов. — И откуда ты? — Юта Шафран, ты вряд ли слышал, — он вопросительно посмотрел на меня, и я кивком подтвердил, что не слышал. — Мой... хозяин привёз меня сюда. А когда выдался подходящий случай, я сбежал. Вот и вся история. — И ты не пробовал обратиться в полицию или, скажем, посольство? — Это невозможно, — его рот с горечью скривился. — Я же сказал, всё законно. Меня просто вернут хозяину. А он ещё и накажет за побег. У меня нет прав, понимаешь, я... как вещь. — Ну ты и влип, — потрясённо резюмировал я.       Не скажу, что беспрекословно поверил его словам, про узаконенное рабство в наше время я вообще первый раз слышал. При этом парень держался так, что сложно было не проникнуться участием.       Невесело хмыкнув, Икар поднял руку, чтобы заправить за ухо упавшую на лицо прядь. Только теперь я заметил на его запястье старые шрамы то ли от наручников, то ли от верёвок. В груди мгновенно поднялось негодование, и я отвернулся и глубоко вздохнул, желая успокоиться: что я мог с этим поделать? Ничего. — И давно ты тут прячешься? — я иначе посмотрел на помещение, едва ли уютное и состоящее из трёх ветхих стен. — С неделю где-то. Приходится всё время сторониться людей, воровать... — Понятно, — я нахмурился, пытаясь припомнить, видел ли где на вирт-досках в городе объявления о беглом рабе или об участившихся кражах, но, с учётом того, что я вообще редко обращал внимание на подобные вещи и новостями особо не интересовался, вспомнить что-то подобное мне было сложно. — Получается, единицы, что ты заплатил мне... — Нет, — он выпрямился и с вызовом сверкнул глазами. — Их я заслужил. Я много работал.       Я торопливо кивнул, давая понять, что не берусь судить. Признаться, я скорее осуждал рабство, но всё же не мог не заметить: — То есть тебе есть чем платить, но ты воруешь? — Я же уже сказал, мне приходится скрываться... — слегка раздражённо начал он, но я примирительно взмахнул рукой, прерывая. — Ладно, я понял. Извини.       Он внимательно посмотрел на меня и, кивнув, вновь отвернулся к огню. Мы помолчали. — И что ты намереваешься делать? — Для начала избавлюсь от крыльев, чтобы стать менее заметным. — А дальше?       Его тонкие губы растянулись в загадочной улыбке. Встав, он принялся снимать плащ. — Дальше тебе не обязательно знать.       Я неодобрительно насупился, но промолчал, принявшись невольно следить за тем, как раскрываются его крылья: грациозные, мощные, пугающие своей сутью. Подумать только, настоящие крылья... Он наблюдал за мной со странным выражением на лице, а поймав мой взгляд, хмыкнул и отвернулся, чтобы аккуратно сложить плащ в углу рядом с другими своими немногочисленными пожитками. Мне подумалось, что он-то, похоже, видел себя в несколько ином свете. Но так ли прав он был в определении причины своих бед? — Избавившись от них, ты не решишь всех своих проблем, — высказал я свою мысль. — Конечно, — он охотно кивнул, — но моих проблем станет в два раза меньше. Давай не будем больше терять время. Как лучше: мне лечь на стол или встать рядом?       Я уронил взгляд на всё ещё покоившийся посреди стола тесак. К горлу неминуемо подступила дурнота. Неужели он думает, что всё так просто? Или уже настолько отчаялся, что не отдаёт себе отчёта в ненормальности происходящего?       Тоже встав, я положил на стол топор, снял и убрал пальто на край лавки, чтобы не запачкать кровью. Затем забрал тесак и, сунув его лезвием в костёр, принялся закатывать рукава свитера. Я старался не думать о том, что делаю и что намереваюсь сделать, сосредоточившись на мыслях о том, что действительно помогаю этому беглому рабу. Оставалось только надеяться, что он не врал мне. — Какие-нибудь медикаменты есть? Обезболивающее там, регенерирующая мазь, бинты? — Нет. Но есть спирт, — напомнил он, метнувшись к своему рюкзаку. — А чего так, слабо купить было? — с некоторым раздражением пожурил я. — Экономил, — небрежно отмахнулся он, ставя пузырёк с прозрачной жидкостью на стол. — Ну так украл бы, — не успокоившись на этом, съязвил я. — Другим был занят, — он холодно посмотрел на меня и передёрнул плечами. Крылья при этом с недовольным хлопком сложились за его спиной. Я вновь разозлился. — Да ты хоть представляешь, насколько больно тебе будет? Не удивлюсь, если ты потеряешь сознание или, того круче, испустишь дух... — Самое главное, чтобы ты не потерял сознание, верно? — он нахально подмигнул мне, заставив поражённо открыть рот: похоже, к крыльям прилагались куриные мозги. — Дурацкое у тебя чувство юмора, — заключил я. — Недалеко от моего дома есть круглосуточная аптека, могу сходить и... — Нет времени, — резко оборвал он, словно испугавшись, что я уйду и не вернусь.       Я непонимающе покачал головой, пытливо вгляделся ему в лицо. — Ты реально убиться тут собрался? Это же не ногти подпилить! — Всё нормально, — с ободряющей улыбкой заверил он. — Того, что есть, достаточно. Обещаю не умирать. Так что мне делать, лечь или остаться на ногах?       Я снова покачал головой: мне бы его уверенность. Но спорить, похоже, было бессмысленно. Парень упёрся. Тяжело вздохнув, я поманил его к себе. — Подойди и повернись спиной. Нужно понять, где лучше рубить... — Лучше по плечевому суставу, — деловито отозвался он и обхватил себя рукой, пытаясь пальцами достать до нужного места. — Так, чтобы не осталось выпирающих из спины обрубков, иначе... плохо будет. — Это понятно, — я сосредоточенно нахмурился, изучая его строение.       Крылья располагались не плотно друг к другу, шли из нижних оснований лопаток и имели свои плечевые суставы. Взять сразу два крыла одним ударом точно не выйдет, а ударом сверху есть риск сильно повредить лопатки, а то и позвоночник. И станет он калекой, если не трупом. По всему получалось, что крыло желательно уложить на что-то твёрдое и зафиксировать, но вот как... — Ляг-ка на стол боком, посмотрим, что получается.       Икар безропотно подчинился, вытянув оба крыла за спиной. — Нет, верхнее вперёд убери. Ага. Так... надо что-то под нижнее положить, чтобы опора была. — Сейчас, — он птицей спорхнул со стола, заставив меня удивлённо отшатнуться, и нырнул под лавку. — Это подойдёт?       В руках он сжимал пару плоских деревянных дощечек. Я отрицательно мотнул головой. — Нужно что-то твёрже. — Понял, — он стремительно выпорхнул из беседки, исчезнув за ветхой стеной. Послышался странный шум и вскоре он вернулся, держа в руках отломанный кусок деревянной балки. — А это? — Ты откуда это выдрал? — в шоке присвистнул я, оценив увесистую находку в его тонких руках. — Почему выдрал, там лежало, — несколько обиженно отозвался он, уронил находку на край стола и довольно улыбнулся. — По высоте идеально.       Я оценивающе прищурился и удовлетворённо кивнул. — Да, то, что надо. Теперь отмыть бы.       Он понятливо принялся за дело. Всё ещё не веря в происходящее, я отошёл в угол, ополоснул руки и лезвие топора сначала водой, затем обработал небольшим количеством спирта. Проверил, насколько сильно раскалилась сталь тесака. — Готово, — отрапортовал он, установив импровизированную подставку по центру стола. — Ложись как в первый раз, нижнее крыло на опору, и постарайся лопатку назад отвести, чтобы выпирала, ага, вот так, — я невольно замер, до сих пор с трудом веря в происходящее. — Не передумал? — Нет. Нужно отрубить их, — в его голосе звучала какая-то магическая, гипнотизирующая уверенность. — Сейчас. — Ну, раз нужно... — пробормотал я и, припомнив момент из одного фильма, задумчиво поискал вокруг себя. — Хорошо бы тебе в зубах что-нибудь зажать. А, вот, могу ремень свой дать...       Он повернул голову и странно посмотрел на меня снизу-вверх. — Не надо, спасибо. — Крик может привлечь нежелательных свидетелей, — настаивал я. — Да и тебе легче будет... — Я справлюсь, — упрямо пообещал он. — Буду лежать тихо.       Я пожал плечами, уступая. — Как знаешь. Теперь, главное, не двигайся.       Он кивнул и, отвернувшись, отрешённо уставился прямо перед собой. Этот жест заставил меня пытливо приглядеться к его напряжённому лицу. Казалось, парень заметно побледнел, но в неровном свете огня сложно было сказать наверняка. Похоже, Икар боялся. Что было совсем неудивительно — меня самого откровенно потряхивало. Но были ли виной тому обещанные единицы, его история, которой в сложившейся ситуации я предпочитал верить, или эта его маниакальная настойчивость, а я продолжил начатое, гоня прочь все здравые мысли. Только бы рука не дрогнула...       Смочив ладонь спиртом, я коснулся его крыла, намереваясь прощупать хрящ в том месте, где собирался рубить, и тут же отдёрнул руку, словно получив разряд током: от моего прикосновения крыло резко дёрнулось. — Чёрт! — не в силах сдержаться, выпалил я, отчаянно хватая ртом воздух.       Всё тело бросило в жар. Удивительно, как медленно до меня доходили очевидные вещи: живые! Крылья были настоящие, живые! Оказалось, что одно дело видеть, совсем другое — дотронуться, почувствовать... и совсем, совсем уже третье — отрубить. — Извини, — он виновато скосил на меня свои огненные глаза, — пальцы холодные. Больше не повторится.       Эти его слова стали последней каплей. Ощущая, как меня буквально колотит, я не глядя отшвырнул от себя топор, уже не помня, что он отцовский именной, и стремительно выскочил из беседки, намереваясь трусливо сбежать.       Как и в первый раз, он быстро настиг меня, преградил дорогу, а на попытки обогнуть и оттолкнуть бесцеремонно схватил свободной рукой за локоть и заключил в кокон из крыльев, отрезав от окружающего мира. Во второй руке его предостерегающе блеснуло лезвие топора. Я испуганно замер, невольно осознавая, что, несмотря на моё внешнее физическое превосходство, в силе мне Икар не уступал. И не просто не уступал — этот тонкий, хрупкий на вид парнишка оказался значительно сильнее. — Да что ты такое? — потрясённо выпалил я. — Ты не уйдёшь, — с неожиданной злостью отозвался он. — Ты отрубишь их, слышишь? — Это угроза? — я напрягся, уловив недосказанное «иначе».       И только тут до меня дошло, что беглецы, как и преступники, обычно не оставляют свидетелей. Видимо, он увидел отразившийся в моих глазах страх: его хватка ослабла, голос зазвучал дружелюбней. — Хватит трусить. Я же уже сказал, что тебе ничего не грозит... — Да мало ли что ты сказал! — возмутился я, полыхнув от досады. — Не в этом вообще дело! — В чём тогда? — Да во всём! — от переизбытка эмоций я перешёл на крик. — Не делается это так! Да так вообще не делается, понимаешь?! — Хорошо, — терпеливо кивнул он, дождавшись, когда я проорусь. — А как делается?       Его прямой вопрос застал врасплох. Весь мой гнев разом испарился, уступив место растерянности. Умом я вроде понимал, какую мысль пытался донести до этого ненормального, но конкретного объяснения не находилось. Все нужные слова разом вылетели из головы. — Ну, должен же быть другой способ, — сбивчиво попытался я, — без... без отрубания крыльев. Можно же обратиться в какую-нибудь службу защиты... — Нет другого способа, — безапелляционно оборвал он, неожиданно тоже переходя на повышенные тона. — Думаешь, я не искал?! Не пытался устроить так, чтобы не рисковать собой, не подставляться под нож? Да я... я даже пробовал сам от них избавиться, но... чёрт!       Он опустил голову, пряча лицо за волосами, но в последний миг я увидел охватившее его отчаяние. Его состояние, откровение, история... всё это буквально выбило почву из-под ног. Вот так порой бывает: встречаешь кого-то, по уши влипшего в дерьмо, и понимаешь, что все твои проблемы — так, детские неурядицы. Но только радостного в этом нет ничего. — Послушай, — примирительно начал я, поскольку он так и стоял, не двигаясь и ничего не говоря, — всегда есть другой выход...       Однако слушать Икар не стал: резко взмахнул крыльями, сначала расправив, позволяя хлёсткому ветру пройтись по моей спине колючим холодом, и следом вновь заключил нас в подобие кокона. На этот раз так плотно, что сквозь толстый свитер я ощутил, как острые наросты на концах его фаланг впились в кожу. — Отруби их!       Топор для разделки мяса весом в добрых пять килограмм насильно лёг в мою ладонь. Я попытался разжать кулак, выронить, но он настойчиво сдавил мои пальцы своими. Рыжие глаза его горели решимостью. Я в панике уставился за его спину, туда, где брали своё начало они. — Помоги мне, Дейк. Я ведь не много прошу!       И тут что-то во мне надломилось. Впервые за всё наше знакомство он обратился ко мне по имени. Признаться, я и не надеялся, что он не знает, как меня зовут, но... это обращение и умоляющий тон одним махом разбили стоявшую между нами до сего момента стену отчуждения и недоверия. — Не могу, — с трудом выдавил я, угрюмо мотнув головой. — Они же... настоящие. Это как руку отрезать... — А ты представь, что перед тобой курица, — внезапно со всей серьёзностью посоветовал он. — Ага, громадная и лысая, — оторопело отозвался я, не веря своим ушам: как он может шутить в подобной ситуации?!       Он слегка ослабил хватку и доверительно заглянул мне в глаза: — Послушай, у меня уже есть руки. Не надо морали, ладно? Не надо ненужных рассуждений и сомнений. Давай просто закончим начатое, — крылья нетерпеливо полоснули по воздуху.       Я недовольно поджал губы и отвёл взгляд, пытаясь сообразить, какой ответный аргумент мог бы выдвинуть. Однако в глубине души я уже понимал, что давно уступил. Видимо, он тоже это понимал, потому как вновь царапнул меня когтями по спине, заставляя посмотреть на него, и с неожиданным чувством произнёс: — Я хочу жить, Дейк. Как обычный свободный человек, ничем не выделяясь. Помоги мне.       И я сдался. Устало выдохнул, провёл рукой по лицу, прогоняя остатки сомнений, и развернулся в сторону беседки. — Похоже, мне действительно надо выпить. — Не вопрос, — радостно отозвался Икар, бодро зашагав рядом.       В рюкзаке у него нашлась одноразовая посуда. Я развёл в стакане спирт с водой в пропорции один к одному и залпом осушил. Пришлось повторить все манипуляции с дезинфекцией и прочими приготовлениями. И на этот раз, когда моя ладонь легла на крыло, он не дрогнул. Прощупав сустав, я смазал кожу спиртом, охватил рукоять топора двумя руками, несколько раз примерился и, замахнувшись, рубанул. Лезвие с глухим стуком вошло в дерево. Икар невольно дёрнулся, но не издал ни звука.       Хватило одного удара. Крыло покачнулось, перевесило свисающей частью и, соскользнув со стола, сложилось на полу беседки, истекая кровью из полученной раны. Срез получился ровным, вдоль лопатки, без торчащих обрубков. Хорошо.       Не теряя времени даром, я схватил раскалённый на огне тесак и без предупреждения прижал к ране. Смысла предупреждать не было — всё равно менее больно ему от этого не станет. Икар замычал, болезненно сжался всем телом, вцепившись пальцами в край стола, — я с удивлением услышал, как от его усилия с треском проминается древесина. Но при этом он остался лежать на месте. Похоже, у парня были стальные яйца. — Ты как там? — с тревогой спросил я. — Порядок, — глухо отозвался он, едва разжимая губы. — Давай тогда на другой бок, — я вернул тесак в костёр и принялся обрабатывать лезвие топора для повторной операции. — Сам сможешь перевернуться? — Да, — он медленно привстал и осторожно опустился с другой стороны окровавленной «плахи».       В движениях его появилась скованность и неуверенность, на лбу выступила испарина, взгляд болезненно потускнел. Стараясь не замечать всего этого, не думать, не скатиться в столь неуместную сейчас жалость, я с расчётливостью хладнокровного мясника повторил операцию. Это поначалу тяжело, когда мозг предвкушает все ужасы предстоящих действий, а когда процесс запущен, остаётся только отпустить сознание и предоставить натренированному до рефлексов телу совершать привычные манипуляции.       От прижигания второй раны он всё-таки потерял сознание: не выдержав боли, вскрикнул и обмяк. Всего на несколько секунд, но мне хватило, чтобы сердце ушло в пятки. — Эй, ты живой? — отбросив топор в сторону, я кинулся тормошить его. — Икар?! Не смей умирать! Ты обещал, слышишь?!       Он не реагировал. Мне казалось, что он не дышит. В панике я уже подумал было перевернуть его на многострадальную спину и попытаться оказать первую помощь, как его посеревшие губы дрогнули, растянувшись в вымученной полуулыбке. — Приказ принят, — едва слышно прошелестел он.       Я облегчённо выругался и обессиленно опустился на лавку, ощущая, как меня буквально трясёт от пережитого стресса. — Очень смешно, — слегка отдышавшись, обиженно фыркнул я. — Я чуть умом тут с ним не тронулся, а ему весело! Приказ принят! Додумался!       Икар медленно моргнул, сфокусировал на мне тревожный взгляд и попытался встать. Я тут же вскочил на ноги и схватил его за плечо, удерживая на месте. — Совсем спятил?! Лежи. Отдыхай пока. Сейчас воды дам.       Он подчинился. Послушно отпил из поднесённого мной стакана и, закрыв глаза, ровно и глубоко задышал. Наблюдая за ним, я невольно покачал головой. Приказ принят. Чему их только учат в этом рабстве, киборгам подражать?       Посомневавшись, я осторожно накрыл его плащом и, подбросив в костёр дров, уставился на сваленные на полу крылья. Они уже не казались такими грациозными, как раньше. Неуклюжие обрубки, мёртвые и бесполезные. Былая красота ушла, но они всё ещё оставались тем, чем были. Настоящие крылья. Отчего-то меня охватила такая жалость, что я понял, что не смогу вот так просто оставить их тут на съедение крысам. Оценивающе взглянув на спящего Икара, я вновь взял топор и, подхватив одно крыло за верхнюю часть сгиба, выволок из беседки.       Там, установив нашу импровизированную плаху прямо на подстилке из полусгнившей красно-чёрной листвы, я методично разрубил крылья на части. Затем сложил получившиеся куски в кучу, добавил сухих дров, «заправил» остатками спирта и поджёг.       Огонь разгорелся быстро. Голодные языки пламени с довольным потрескиванием принялись облизывать свежие хрящи и кости, сдирая с них красную плоть. Я закурил, наблюдая, но перед глазами стояла история, которую я успел прочитать до того, как покинуть дом. В статье стояла сноска, что это была не оригинальная версия, но мне отчего-то запомнилась именно она.       Согласно легенде, Икар был сыном Великого Техника, широко известного по всей Галактике. Техник был настолько хорош в своём мастерстве, что даже представители инопланетных рас обращались к нему за помощью. Так, однажды к Технику явился Король Центавры и попросил построить Лабиринт на одной отдалённой планете, где мог бы держать своих подопытных и ставить над ними эксперименты. Техник взялся за работу. На задание Короля у него ушли годы, но когда Лабиринт был готов, то стал самым величайшим его творением: миллионы и миллионы ходов, тоннелей и коридоров на поверхности и в глубине всей планеты. Целая планета — огромный бесконечный Лабиринт, из которого невозможно найти выход.       Король остался доволен заказом, но вместо обещанного вознаграждения выказал злую неблагодарность и заточил самого Техника и его сына в Лабиринт, пожелав, чтобы все секреты этого страшного места остались нераскрытыми. Однако он не учёл того факта, что Икар, помогавший отцу проектировать Лабиринт, имел уникальную память и в точности знал, куда ведёт каждый из ходов. Этим знанием и решил воспользоваться Техник, мужественно принявший весть о своём заточении, но не желавший подобной судьбы для своего сына.       Техник соорудил для Икара космический скафандр, снабжённый механическими крыльями, способными направлять его полёт в космосе. Всем было хорошо изобретение, но было одно но: взлетать с планеты следовало сразу на большой скорости, иначе крылья могли сгореть в плотных слоях атмосферы. Выслушав инструкцию, Икар вышел на поверхность, надел скафандр и, улучив момент, включил двигатели на полную мощность. Однако, оторвавшись от земли на вполне приличное расстояние, он вдруг подумал, что не хочет оставлять отца одного, что боится перемен и того, что ждёт его в открытом космосе. Икар испугался. Он сбавил скорость, а затем и вовсе повернул назад, к земле, жалея о том, что решился на побег, желая вернуться к отцу. Но было уже поздно: он поднялся слишком высоко. Скачок давления пагубно сказался на крыльях, они затрещали, принялись дымиться и ломаться... — Вкусно пахнет.       Я вздрогнул от неожиданности: за мыслями я совсем не заметил, как Икар подошёл и встал рядом. Окинув его придирчивым взглядом (на щеках появился лёгкий румянец, глаза прояснились, стоял прямо, не кривясь и не загибаясь от боли), облегчённо выдохнул. — В смысле?       Он вопросительно посмотрел на меня и, словно спохватившись, смущённо улыбнулся. — Я пошутил. Это шутка. Крылья же...       Наконец поняв, про что он, я потрясённо посмотрел на догорающие кости и язвительно уточнил: — Я уже говорил, что у тебя дурацкое чувство юмора? — Какое есть, — он непринуждённо пожал плечами и посмотрел вверх. — Надо же, первый снег.       Я тоже удивлённо задрал голову. Действительно, пошёл снег. Мелкие белые пушинки, неспешно кружась, опускались на землю. Ветер давно угомонился, и всё вокруг погрузилось в предрассветную тишину. — Красиво, — согласился я и, словно поддавшись нахлынувшим эмоциям, добавил: — Крылья сгорели. — Так и есть, — он удивлённо опустил взгляд на затухающий костёр. — Икар погиб, когда крылья сгорели, — закончил я свою мысль. — Только не в этот раз.       Я обернулся, чтобы увидеть, как в его глазах отражаются последние языки пламени. Но в тот момент мне показалось, что всё наоборот: реальный огонь был всего лишь отражением того пламени, что горело в нём. — В этот раз всё будет иначе, — он тоже посмотрел на меня, обжигая взглядом. — Икар выживет.       Я задумчиво промолчал. Опустив взгляд, только теперь с удивлением заметил, что он сжимает в кулаке лямку своего рюкзака. В груди неприятно кольнуло. — Ты уходишь? — Да, — он, словно спохватившись, посмотрел в сторону леса, туда, где занимался рассвет. — Мне пора. Не говори про меня никому, хорошо? — Я и не собирался, — недовольно буркнул я, невольно обижаясь, что после всего, что мы тут пережили, он мог подумать такое. — Погоди уходить, давай я сначала проверю твои раны... — Всё в порядке, — поспешно возразил он, слегка отстраняясь, словно испугавшись, что я начну насильно стаскивать с него плащ. — Уверен? — Уверен, — он снова нетерпеливо обернулся. — Мне правда пора... — Тогда иди. И не возвращайся, — кивнув, напутствовал я.       Не знаю, зачем я это сказал. Видимо, легенда об Икаре произвела на меня неизгладимое впечатление. Он непонимающе нахмурился, но пояснений не спросил. Накинул капюшон, скрывший верхнюю часть его лица, тепло улыбнулся. — Ты хороший человек, Дейк. Прощай, — развернулся и побежал, быстро скрывшись за посеревшими стволами деревьев.       Сложно сказать, как долго ещё я там пробыл, прокручивая в голове прожитую ночь. Костёр давно догорел, местное светило величаво выплыло из-за леса и окутало округу скудным серым светом. В кармане зафыркал видеофон — мать проснулась и потеряла меня. Успокоив её, я засобирался домой.       На обратную дорогу ушли последние силы, оставив во всём теле гудящую пустоту. Когда добрался, дом был пуст — мать уже уехала на работу. Не раздеваясь, повалился на кровать и сразу же отключился. Проспал почти до обеда. Затем принял душ, проглотил две порции дешёвых пельменей, запив по четвёртому кругу заваренным чаем, и только после добрался до компа.       Первым делом я проверил кошелёк, желая убедиться, что всё произошедшее ночью — дурной сон. Но нет — на счету было пятьсот единиц. Я, как дурак, совсем про них забыл, а он всё равно заплатил оставшуюся часть. Этот беглый раб, которому и самому нужны были деньги, чтобы выжить, перевёл свои честно заработанные единицы мне. Нет, у него что там, действительно куриные мозги?!       Не имея других контактов, я полез в игру, но Икар_96 после нашего разговора ожидаемо не выходил в онлайн. Я досадливо зарычал и принялся метаться по комнате. Несколько успокоившись, закурил и вернулся к компьютеру, намереваясь найти об Икаре хоть какую-то информацию. Должны же были его искать, давать объявления, и что это вообще за крылатые люди с Юта Шафран, которых закон позволяет продавать в рабство?       На поиски ушло около часа, но в итоге нужную информацию я всё-таки нашёл. И истина оказалась куда круче всех моих предположений. Правда буквально взрывала мой мозг. Не в силах принять всё вот так сразу, я встал и вышел на балкон, желая проветриться, осмыслить.       Снег уже изрядно покрывал округу, выбелив чёрно-красный лес, за которым мерно гудел космодром. Туда-то он и направился. Беглый раб. Мутант с отрубленными крыльями. Киборг линейки Irien, особая модификация.       Икар всё-таки обманул меня. Крылатых людей не существовало. Но мутация имела место быть в несколько ином ключе, о чём позаботилась корпорация «DEX-компани», усердно радеющая о нашей защите и досуге... Слишком усердно, чтобы думать о морали и последствиях.       Спелый диск солнца бесшумно упал за лес, а я всё стоял на балконе. Руки и лицо безжалостно кусали ранние заморозки, но я ничего не замечал. Я всё думал о «DEX-компани» и рабстве. О себе и выпавшей мне роли в этой истории. О киборге, который отказался мириться со своим положением и бросил вызов своим создателям, хозяину и всему человечеству. И чёрт возьми, я всё пытался понять: почему если он мог, то я не могу? Изменить свою жизнь.       Так я думал, представляя его яркие рыжие глаза, и в груди моей разгорался огонь. А за спиной вырастали и расправлялись самые настоящие крылья.