Успокоительное

      Уже третьи сутки после неудачной высадки на планету Боунз лежал в медотсеке и умирал со скуки. Впрочем, умирать от тревоги, когда эффект успокоительного заканчивался, было еще хуже. Кто же знал, что местные растения обладают способностью прицельно впиваться в голую кожу, а половина из них еще и пропитана какой-то анксиогенной гадостью? Профессиональный интерес к собственному состоянию уже набил оскомину – даже самые интересные яды, черт побери, лучше изучать под микроскопом, а не на своей шкуре.       Он согласился обходиться минимумом лекарств – не хотелось рисковать еще и непредсказуемыми побочными эффектами. Кристина уже успела пошутить, что мучившая Маккоя дрянь «повышала все показатели, которые могла», и, конечно, в ее шутке была и доля шутки, но рисковать десятикратным увеличением эффекта жаропонижающего? Нет, спасибо.       Сердце неприятно колотилось где-то в горле, щеки горели, и легким приходилось работать со страшной силой, чтобы просто сделать существование переносимым. Но не объяснять же это, например, Споку, зашедшему в медотсек глубокой ночью. «Капитан также несколько раз навещал вас, доктор, но вы спали», сообщил он, прямой как палка, словно рапортовал командованию, а не стоял у постели больного.       Хоть бы апельсинов принес.       – Я в порядке, – слабо отмахнулся Леонард.       – Могу я утром доложить капитану, что вы оцениваете свое состояние как удовлетворительное?       Почти параноидальные мысли закружились в голове, вспугнутые этой фразой. И ее интонацией. И вон тем подозрительным стулом в углу. Да и смотрит коммандер как-то странно... Он закрыл глаза, чтобы справиться с приступом, и судорожно вздохнул:       – Надеюсь, к утру это будет правдой.       Он вдруг почувствовал, что Спок положил ладонь ему на грудь, ровно напротив сердца. Почувствовал, но даже не успел испугаться, потому что по коже вдруг растекся блаженный покой. И еще... Маккой открыл глаза и кое-как взглянул на монитор над своей головой. Столбики и цифры говорили то же, что чувствовало его тело: все показатели были в норме. Пульс, давление... Как такое вообще возможно?       – Что вы сделали? – поинтересовался доктор. – Это вулканская техника?       – Я сделал то, в чем вы нуждались.       Ну и ответ.       – Поразительно...       – Что у меня на груди поразительного? – не удержался Леонард.       – Вещество в вашей крови ослабляет естественные ментальные блоки. Я не направляю на вас никакого специального воздействия, но вы все равно более чувствительны к внушениям.       Внутри под поистине вулканским спокойствием немедленно заворочалась наведенная тревога:       – И что вы мне внушили?       – Ничего. Наши разумы полностью разъединены. Однако я намерен предложить, чтобы вы отдохнули.       Глаза тут же начали слипаться, и в больничной кровати стало так уютно... Почему бы и не вздремнуть?       – Я... признателен за заботу. Вы же не просидите тут все время, пока я сплю? – он осторожно коснулся руки вулканца кончиками пальцев, а затем накрыл его ладонь своей.       – Если вам это нужно, доктор, то просижу.       – Даже не думайте, – уютно проворчал он, поворачиваясь набок и поплотнее укрываясь одеялом. Отпускать Спока он при этом не счел нужным.       Через пару минут он задремал и уронил руку, прерывая контакт. Перед уходом Спок еще раз проверил все показатели и поцеловал его в лоб.