***
Мы с Микой были долгожданными детьми в семье. Родители никак не могли забеременеть, но в один день они сорвали куш — близнецы. Я была старшей — спокойным, рассудительным мозговым центром нашего дуэта, Мика же наоборот — ловкая и подвижная девчонка, готовая бежать на поле боя без подготовки. Мы были абсолютно разными по характеру, но совершенно одинаковыми внешне. Даже родители иногда затруднялись ответить, кто из нас кто. Обычно они угадывали нас по поведению. Но, как и Мика, я была тоже не лишена чувства юмора, поэтому мы часто менялись ролями, чтобы посмеяться над отцом и матерью. Они не злились на нас. Они любили нас так, как ни один родитель не любит своего ребёнка. Отец усердно работал, чтобы мы ни в чём не нуждались, а мать… она была настоящей матерью с большой буквы: постоянно лезла целовать наши «лобики», надевала шапки на наши головы даже тогда, когда на улице было тепло. Она злилась, когда мы сбегали без спросу, ругалась, когда кто-то из нас отказывался есть её фирменные мясные рулетики. Только спустя годы я поняла, какой тяжёлый труд воспитание детей. Раньше я не задумывалась, как ей было сложно с нами. Всё же близнецы, родившиеся в столь позднем возрасте, — это скорее проблема для немолодой пары. И, учитывая наши непокорные характеры, отцу и маме было по настоящему сложно. Ведь мы были именно проблемными девчонками. На которых ругались учителя, за то, что одна с кем-то подралась, а другая спала так, что храпела на весь класс. На которых жаловались соседи, что, мол, девочки вновь удумали какой-то глупый розыгрыш. Мы были не разлей вода. Дополняли друг друга. С одной стороны стратегия — с другой импровизация, лень — гиперактивность, отменный игрок в шахматы — лучший боец в спаррингах. Мы были кардинально разными. И, если я была скорее типичной Нара, то Мика выбивалась из нашего общества. Кроме меня она ни с кем из детей клана и не общалась. Ей было скучно играть не то что в сёги, даже в нарды. Она не любила лежать на траве и смотреть на облака. Она вечно куда-то бежала, к чему-то стремилась. И я любила её за это всем сердцем. Думаю, что отчасти я хотела бы быть похожей на неё: отважной, бесстрашной, сильной. Я хоть и казалась стойкой, на деле же всегда себя за что-то ругала, была неуверенной. В детстве только с Микой я ощущала ту силу, о которой всегда мечтала. Смешно, что потом она призналась мне, что и сама желала быть похожей на меня. Поэтому мы всегда и были вместе, тянулись друг за другом. Всё изменилось одним весенним днём, когда нам обеим только исполнилось пять лет. Мы тогда гуляли по парку. Вдруг, в дали, появился незнакомый нам ровесник. Его тёмные длинные волосы слегка развивались на ветру. Он смотрел куда-то в небо, на серые тучи, сгруппировавшиеся за скалами Хокаге. — Кто это? — тихо произнесла Мика, завороженно разглядывая мальчишку. Я прищурилась, но так и не узнала того, кто стоял вдали. Он обернулся к нам. У него были чёрные глаза и аккуратный нос. В его внешности всё было идеально. Настолько, что мне было даже скучно на него смотреть. Ни шрамов, ни ссадин. У него были красивые губы, высокие скулы. И уверенный взгляд. Это единственное, что зацепило моё внимание в его внешности в тот день. Его серьёзное выражение лица. Мальчик взмахнул рукой. Мика вся раскраснелась и неуверенно приподняла руку на уровень лица, думая, что он взмахнул ладонью именно ей. Но это было не так. Сзади нас, громко топая ногами, бежал непоседливый друг «идеального» мальчишки. Он громко что-то крикнул, и мы с Микой оглянулись в его сторону. Поскользнувшись на песчаной дороге, парнишка потерял равновесие и кубарем полетел в сестру. Он сбил Мику с ног, упав прямо на неё. Я вскрикнула и подбежала к упавшим детям. Скинув мальчишку с сестры, я аккуратно приподняла её за спину, стряхивая пыль с её лба. Мы взглянули на незнакомца. Это был высокий и худощавый мальчишка с короткими, непослушными волосами, торчащими во все стороны. На его лице были лишь ссадины и синяки. Глаза были ещё чернее, чем у нас с сестрой, а с правой стороны у него был шрам, разделяющий густую бровь на две половинки. — Смотри куда прёшь, дурак! — закричала Мика, указав в злости на мальчика пальцем. Он виновато засмеялся, закинув руку за голову. — Прости, я не хотел тебя поранить, — добродушно произнёс мальчишка, раскрасневшись. — Рюу, чего ты с ними возишься, — произнёс другой паренёк, подходя в нашу сторону. — Ась? — удивлённо изрёк так называемый Рюу, обернувшись к другу, который успел собрать свои волосы в тугой хвост на макушке. — Постой, я же тебя знаю, — произнесла я, глядя на подошедшего мальчишку. — Ты же Нара Риота, сын главы нашего клана! Парень недовольно хмыкнул. — А ты дочь тех стариков, и что с того? — спокойно произнёс он, сложив руки в замок у груди. — Они не старики, вообще-то, — грубо рявкнула Мика. — Ага, значит, та, что нервная, — это ты, — кивнул Риота в сторону сестры. Вся её увлечённость к мальчишке внезапно улетучилась. И некогда красивые глаза, и некогда притягательные губы теперь не казались нам обеим столь маняще-привлекательными. — Слышь, следи за языком, — грубо прошипела я, на что мальчишка лишь улыбнулся. Это сбило меня с толку и разозлило сильнее. — Так-так, ну хватит ссориться, Вы же из одного клана, — радостно произнёс парень со шрамом. — Вы должны быть дружны. — Помолчи, Рюу, — с усмешкой произнёс Риота. — Да, помолчи, дракон со шрамом, — шикнула я, на что Риота лишь засмеялся. Это было странно. Я свела брови, не понимая, что не так с этим мальчишкой. — Ты чего смеёшься, дубина? — спросила сестра, поднявшись на ноги. — Просто вы такие смешные, — честно признался он. Мы были в недоумении. Обе уставились на него с сомнением в глазах. — А знаете, — произнёс Рюу, — присоединяйтесь к нам. Мы идём есть данго во-о-он туда, — протянул он, вытянув руку на север. — Чего? — переспросила я, удивлённо уставившись на ребят. Рюу беспечно улыбался. В его движениях и в его речи не было фальши, никакого сарказма. Он и правда позвал нас поесть сладости. Я оглянулась тогда на Риоту, и он точно так же улыбнулся, пожав плечами. — Идёмте, — скомандовал Нара. — Всё равно Дракон со шрамом теперь виноват перед вами. Хоть как-то загладим вину. С этими словами он, не глядя на нас всех, развернулся и пошёл вперёд. Мы с сестрой переглянулись. Она пожала плечами и, взяв меня за запястье, потянула за собой к мальчишкам. Как ни иронично, но так мы впервые познакомились со своими будущими мужьями. Мы подружились. И после этого стали всё больше проводить времени вместе. В отличие от меня, Мика буквально сразу влюбилась в Рюу. Она не признавалась в этом никому, даже мне, но каждую ночь я слышала одно и тоже: «Рюу-у! Я так сильно люблю тебя! Рюу-у!» Эти дифирамбы доносились почти что каждый день из соседней комнаты моей сестры. Думаю, она считала, что её никто не слышит. Но это было не так. Вся наша семья была в курсе влюблённости Мики. И каждый то и дело подтрунивал над пятилетней Нара. Да и меня не обошли стороной любовные проблемы. Риота Нара. Тот, кто перевернул всю мою жизнь наперекосяк. А точнее тот, кто разделил со мной всю ненависть и негодование к глупым правилам клана. Ведь мы и не догадывались до шести лет, что родители ещё с первых наших дней утвердили брак старшего сына Риоты со старшей дочерью Харетой. А когда узнали — впали в ярость. Мы не были влюблены, никогда не были столь же близки, как Рюу с Микой. Но всё же нам пришлось поддаться правилам клана и пожениться. Была ли у нас любовь? Думаю, что да. Мы любили друг друга, но не в привычном понимании этого слова. Риота заботился обо мне, а я о нём. Каждый вечер я готовила ему ужин, а он читал мне книги, привезённые из других городов. Вся наша жизнь была наполнена уютом, хоть поначалу мы и злились на клан за то, что сами не смогли выбрать себе мужа и жену. Иногда, по ночам, я думала, а что было бы, если бы родители не подписали уговор с лидерами клана. Полюбила бы я Риоту? Были бы мы вместе? Я лежала рядом с мужем, глядела на его идеальные черты лица и думала о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не он… Сейчас, потеряв мужа, я поняла, что те мысли были очень глупы. Я поняла, что судьба в любом случае свела бы меня с Риотой. И у нас всё равно родился бы Шикаку — наш любимый сын, будущий глава клана. Судьба вещь не простая. К кому-то она благосклонна, а к кому-то не очень. Наши с Микой и Риотой жизни были идеальными в сравнении с судьбой Рюу. Он родился случайно, был нежеланным ребёнком. Его мать, Ита Шизуко, в юности тайно встречалась с женатым Учиха. Это был дедушка Фугаку — Керо. Шизуко по глупости своей поверила, что он и правда любит её и готов бросить жену ради неё. Но он врал ей, изменял жене и в целом был не самым лучшим руководителем клана. В какой-то момент Шизуко забеременела, и Керо бросил её одну, напоследок взяв слово, что никто и никогда не узнает, чей это ребёнок. И она хранила тайну, пока мальчишка сам не узнал, чей он сын. Ведь Рюу был несносным ребёнком. Упёртым, как баран. И они с Микой уже тогда, в шесть лет, были не разлей вода. А вместе они смогли докопаться до истины. Их ничто не могло остановить — они нашли письмо, которое Шизуко хранила долгие годы на чердаке, в память о днях, когда Учиха любил её. Рюу узнал всё. Нашёл ту правду, которая принесла ему только боль и разочарование. Они вместе с Микой прибежал к отцу Рюу, но тот, увидев мальчишку у себя на пороге, прогнал его, обвиняя во лжи и бессмысленных провокациях. Я не знаю, что тогда подумала его жена. Но полагаю, что, как и все, она была шокирована изменой мужа. К сожалению, впоследствии Рюу смогли признать лишь несколько человек: двоюродная бабушка и братья. Остальные до самой смерти Рюу не считали его настоящим Учиха. И он был не против. Ведь, в целом, он сразу невзлюбил свой клан. И поэтому не афишировал того факта, что он наполовину Учиха. Да, он овладел шаринганом в тринадцать лет. В тот день на очередной миссии умерла его мать. И он остался совсем один, ведь больше из родственников у него никого не было. К сожалению, беда не пришла одна. Как оказалось, Шизуко имела за собой огромный грешок: она была заядлой картежницей и на её счету перед казино были непомерные долги, которые теперь перешли на плечи бедного мальчишки. Плата была столь велика, что Рюу пришлось откупиться от казино своей небольшой квартиркой, оставшись без гроша в кармане и без жилья. Он не ждал, что кто-то из Учиха придёт проведать его. И, как оказалось, напрасно. В тот день, когда он потерял всё, его пришла навестить Учиха Рен. Она была младшей сестрой его дедушки, и была крайне разочарована тому, как повёл себя племянник с бедным Рюу. Она не уговаривала Керо принять мальчишку, но ей искренне хотелось, чтобы ребёнок был счастлив. Рен — святая женщина. Пожалуй, она самый добрый человек из всех, кого я когда-либо видела. В день смерти Шизуко она не только пришла проведать Рюу, но и предложила ему свою помощь с жильем и пропитанием. Но он в истерике накричал и прогнал женщину. Рен не злилась на него. Она покорно ушла из дома, напоследок сказав, что Рюу может доверять ей, ведь она желает ему лишь добра. Но она так и не дождалась Рюу в тот день. Ведь ему подала руку помощи не только Рен. В тот день наши с Микой родители также решили помочь одинокому мальчишке. Точнее, им пришлось это сделать, потому что Мика вынесла всем мозг своими криками и просьбами. — Рюу мой лучший друг! — кричала сестра. — Он не должен остаться один! Мы должны помочь ему! Мама! Папа! Поняв, что слушать эту «балбеску» слишком напряжно, отец принял решение приютить на время бескланового мальчишку. В те годы никто не знал, что Рюу на самом деле был Учиха. И он сам ещё не до конца понял, что ген клана всё же передался ему. Он жил у нас полгода, а то и меньше. Накопил денег, подрабатывая не только на миссиях, но и в разных заведениях от уборщика до кассира. И все это время никто не замечал его шаринган. Как он потом рассказал мне, впервые он заметил что-то странное на одной из миссий в стране Чая. Он видел то, что не должен был, и сразу догадался — это шаринган. Не зная, что делать дальше, он решил переступить через себя и заявился к Учиха Рен. Она была счастлива его появлению. Сразу откликнулась на просьбу Рюу обучить его использовать шаринган. Она стала тренировать его. Шли дни, недели, месяцы. Рюу возмужал, стал ещё выше. Его голос окончательно сломался, превратившись в грубый бас. К восемнадцати годам он стал другим человеком. Серьёзным и суровым. Повидавшим много плохого и хорошего. И в жизни его было лишь одно, что никогда не менялось — его любовь к Мике. В день нашего восемнадцатилетия он сделал обеим нам непомерно дорогие подарки. Мне, как одной из ниндзя АНБУ, он подарил катану, сделанную специально под заказ в стране Тумана. Этот подарок был настолько дорогим, что я даже не знала, как отблагодарить друга. Но мне и не пришлось ничего говорить, потому что в следующую секунду он встал на колено перед Микой и протянул ей маленькую коробочку с кольцом. Визг сестры был слышен, как мне кажется, даже в стране Чая. Она сказала «да». И после они жили счастливо. Мика забеременела через пару лет и у них двоих родилась дочь — Кокоро. Как и большинство родителей, они души не чаяли в своей малышке. Постоянно с ней играли, общались. Любили её до безобразия. Мы родили сына через год после них. И Мика была счастлива, что наши дети примерно одного возраста. — Они станут лучшими друзьями! — кричала сестра, тиская малыша Шикаку. Мы с Риота лишь улыбались её словам, веря, что всё в нашей семье будет хорошо. К ужасу, мы ошибались. Через несколько лет неизвестная организация схватила в плен Мику. Они потребовали выкуп в лице моего мужа. Как оказалось, они просто перепутали нас с сестрой, и на месте Мики должна была быть я. Риота без лишних размышлений двинулся на переговоры к неизвестным людям, взяв с собой элитный отряд АНБУ. Он запретил нам с Рюу вмешиваться в бой. И я послушалась мужа, доверившись ему на все сто процентов. Однако Рюу не смог сдержать слова. Он преследовал группу, прячась в тени. В той схватке погибли все без исключения, тело моего мужа пропало. Я до конца верила, что он живой, что он где-то спрятался. Но как оказалось позже, убийцы хотели выманить его, потому что за его голову была назначена кругленькая сумма в стране Скрытого Тумана, переговоры с которой прошли в последний раз, мягко говоря, не очень хорошо. Главы Тумана молчали, но из достоверных источников я узнала, что тело моего мужа нашли в одной из станций охотников за головами. Моему ужасу не было предела. В один день я потеряла мужа, сестру и лучшего друга. В той бойне погибли ещё и несколько моих сослуживцев. Я вмиг потеряла всё, оставшись с двумя детьми на руках. Более того, узнав новости, мою мать хватил инфаркт, и она мгновенно умерла прямо на моих глазах. Отец прожил ещё год после её смерти. А потом умер во сне, тихо и мирно. Я помню тот день, когда умерла Мика, ту неделю, тот месяц. Всё было словно неправдой, ложью. — Чушь! — кричала я по ночам, ударяя подушку кулаком. — Они живы! — ревела я, сжимая даже пальцы ног. Но я знала, что всё это правда. И от этого становилось лишь больнее. Я осталась одна в этом монотонном безумии. И лишь дети радовали меня. Шикаку держался стойко. Ему почти исполнилось четыре года, но он уже понимал, что произошло с отцом. Шикаку знал — папа больше не вернётся. Кокоро же вела себя странно с того самого момента, когда её мать пропала. Как я предполагаю, она была с Микой в день её похищения. Та, скорее всего, спрятала её в шкафу, попросив молчать. Я так думаю… Нет, я уверена в этом потому, что племяшка частенько пряталась в шкаф, произнося своим тонким голосом: «Я буду молчать, как ты и сказала мне, мамочка». Эти слова были адресованы мне. Она не понимала, что родители мертвы. А когда кто-то упоминал о них в прошедшем времени, Кокоро начинала кричать. В какой-то момент она стала говорить сама с собой. Убегала из дома, поджигала нашу квартиру не один раз.***
— Дальше ты и сама знаешь, что произошло, — опечалено произнесла Харета, стирая с лица стекающие градом слёзы. Тишину, повисшую в комнату, нарушали лишь нервные всхлипы Нара. Она пыталась привести себя в чувство, но, видимо, как и Кокоро, она и сама не успела оправиться после смерти всех, кто был ей когда-то дорог. — Соболезную, — тихо произнесла я, отложив подушку на край кровати. Харета смогла лишь кивнуть. Она всё никак не могла успокоиться. Из её глаз ручьями текли слёзы. Она закрыла лицо за ладонями и неровно вздохнула. — Прости за этот эмоциональный всплеск, — тихо сказала она. — Я просто никому ещё не рассказывала об этом случае. Я резко встала с кровати и, подойдя вплотную к Харете, крепко обняла её, проведя рукой по голове женщины. — Поплачь, Харета-сан. Тебе это надо. Нара на секунду оцепенела, не зная, что делать дальше. Но в последующую секунду она вцепилась руками в мою спину и громко зарыдала, выпуская всю свою боль наружу. Это был последний раз, когда я видела слёзы на её глазах. Это был важный день в нашей жизни, ведь история Хареты сплотила нас. В тот момент мы и стали с Нара чем-то большим. Мы стали семьёй.