Часть 1
10 апреля 2020 г. в 10:00
Иногда Маринетт думает, что лучше бы она никогда не становилась героиней. Не помогала бы странному старику, не показывалась бы в школе, всё же закричала тем утром или оставила сережки у Альи.
Потеря девственности в шестнадцать — не самое лучшее событие, которое могло бы произойти с Маринетт. Но когда твоим родным угрожает опасность, то выбирать как-то не приходится.
Да и что такое выбор в её жизни? Единственное правильное решение — спасение Парижа и его жителей.
Чтобы Хлоя не разбилась на неуправляемом поезде, нужно было признать отношения с Котом. Ничего страшного, маленькая ложь во благо. Когда Алья была в шаге от вод Сены, в голову Леди не пришло ничего лучше поцелуя с Котом, который принёс ещё несколько очков акуманизированой.
Но Одиматрикс решила, что мало будет Альи Сезер и страстного поцелуя героев Парижа. Ей необходима была сенсация, невероятное шоу, ей нужны были проклятые камни чудес, ради которых она готова пойти на всё. И Маринетт тоже. Даже если цена спасения — её собственная психика.
Кот Нуар с жалостью смотрит на неё, за что она ему благодарна. Он не счастлив от этого. Ему так же, как и ей, неловко, стыдно и тяжело.
Маринетт обнимает напарника, подставляя шею под поцелуи и сдерживая себя от слёз. Она герой. Глупо думать, что у героини есть мнение. У неё нет права выбора. Только жизнь. Только Париж.
Одиматрикс добралась до пекарни. Сабин и Том Дюпен-Чен были подвешены на горгулье, готовые вот-вот сорваться. Тонкая верёвка, собор высотой девяносто метров, ужас в глазах родителей, крик Кота и сердце Ледибаг, которое перестало биться в одночасье. И всё бы ничего. Маринетт уже призывает талисман.
Девушка смеётся сквозь слёзы, обнимая напарника. Фольга хрустит под пальцами, и она вынимает из пятнистого пакетика резинку. Надо же, о ней позаботилась удача. Ну, спасибо, Тикки.
Кот пытается расслабить её, прижимая к себе. Руки у него неумелые. Да и сама Маринетт не умеет. Ей ещё не положено. Она ещё не целовалась по-настоящему. Да и на свидание не ходила. Как она может знать то, до чего не доросла?
А до геройства? До боев и смертельных опасностей, до безумных гонок и невероятного риска доросла? Ей бы уроки учить, да по мальчикам воздыхать. А она уже дубасит людей и вытворяет невероятные для человеческого тела движения.
Нуар растягивает её костюм, обнажая кожу шеи. Его губы сухие, грубые. Он хаотично целует, лишь делая вид, что наслаждается. Ему неприятно. Он её любит, она точно знает что любит. Так же, как и она Адриана. Безудержно, страстно, невинно. Но не может Нуар вот так с ней поступить. И вся ирония в том, что он не может полюбить её, потому что любит.
Девушка прижимается к Коту, обвивая руками его шею. Нуар прижимает её к себе и что-то шепчет на ухо. Кажется, извинения или слова утешения. Лучше пусть скаламбурит или разбудит. Чтобы она проснулась, ведь ей по голове точно прилетело очередным кулаком, поэтому и снится всякая ересь. Вот только Маринетт давно не видит снов. Теперь будут сниться только кошмары.
— Так не пойдет, — Одиматрикс чуть отпустила шнур. — ЛедиБаг тоже должна показать свою любовь.
Девушка сжала зубы, и крик застрял в горле. Она готова была разорвать эту женщину, даже несмотря на то, что она акуманизирована. Не может это происходить, нет! Так не должно быть! Камень чудес должен нести благо, а не вот это вот всё!
— Давай я, — хмыкает девушка, дотрагиваясь до бубенчика.
— Не нужно, — сухо отвечает Кот. — Ты не должна.
— А ты решил всю инициативу забрать себе, котик? — ЛедиБаг расстегнула молнию и припала губами к груди.
Она целовала, кусала её. Пальцы сжимали плечи напарника, и только спандекс не позволял разодрать его плечо. Маринетт сжала кожу меж зубов и зажмурилась, впиваясь сильнее. Из глаз брызнули слёзы, а изо рта короткий рык. Напряжение и злость взяли верх, ещё чуть-чуть, и она бы откусила от напарника кусок. А он терпел. Скрипя зубами и сжимая кулаки. Он понимал, что это выше её сил, и терпел. Ведь это и положено герою. Терпеть.
Ледибаг разжимает зубы, и Кот стонет. Не от ласки, что вы? От боли. Ведь теперь на его груди красуется кровавый след от зубов напарницы. Ледибаг мягко касается губами укуса, слизывая кровь. Ей жаль, она не хотела причинять ему боль.
Кот запрокидывает голову, чтобы слёзы не текли по щекам. Ему безумно больно и гадко от собственного бессилия. Ледибаг спускает костюм напарника ниже, а из глаз льются слёзы. Она целует его живот, совершенно не понимая, откуда знает, что делать. Нуар весь дрожит, она чувствует это. Но не может успокоить, потому что он страдает так же, как она. Его используют. Им играют, как куклой. А когда шоу закончится, его, всего рваного и грязного, кинут в сундук под кроватью.
Их подкупили свободой. Надавив на жалость и совесть. Поэтому герои всегда молодые, а злодеи — люди в возрасте. У первых ещё розовые очки с глаз не слетели и дури много в голове, а вторые — персонажи с опытом. Им этот мир уже омерзителен.
Ледибаг тянется к собачке молнии. Кот падает перед Леди на колени, целуя стройные ноги сквозь спандекс. Он любит её, любит всем сердцем. Но она тоже должна его полюбить. Не бывает этого без любви, насколько Нуару известно.
Ледибаг опускается на колени и целует Нуара. Горячо, страстно, врываясь настойчиво, очерчивая контур зубов и играя с языком. По крайней мере, это её герой. Её верный напарник, который её любит. Пусть это всего лишь мимолетная любовь, но она есть, и Кот Нуар никогда не причинит Миледи боль.
Он смотрит на неё жалостливо, опустив уши. Миледи умиляется. Он ещё мальчишка, который пересмотрел фильмов о любви. Она запускает пальцы в его мягкие волосах, поглаживая по голове. Он плачет и трётся, трётся, трётся.
— Эй, Талисман удачи исцелит нас, — Леди улыбается сквозь слёзы.
Кот Нуар качает головой. Не верит. Он впервые не верит ей. Их сейчас сломают. Они понимают, что Богиня Удачи сегодня не на стороне добра. Что сегодня всё изменится навсегда, поэтому им обоим хочется запомнить себя и друг друга такими: счастливыми, беспечными и жизнерадостными.
Ледибаг целует щёки Кота, потом нос, подбородок, стараясь показать своё умение, натренированное на помидорах. Глупо, но разве не в её возрасте совершаются такие поступки? Кот Нуар прижимается к ней, пытаясь спастись. Перестать чувствовать эту боль и бессилие. Прости, не сегодня, Котик.
— Какая страсть, какой пыл! Посмотри на себя, Париж! Вот твоё достояние! Вот она, любовь! — Одиматрикс довольно смотрит в камеру.
Ледибаг усмехается. А что достанется ей в награду? Разбитое сердце и потерянная невинность? Талисман не исцеляет от душевных мук и переживаний. Он не сможет стереть из памяти этот стыд и позор. Маринетт Дюпен-Чен больше не сможет смотреть на себя.
Кот Нуар поднимает её, прижимает к стене, держа за бёдра. Леди обхватывает ногами его талию. Кажется, так делала одна парочка в романтической сцене. Не помнит. Память вообще интересная штука. То, что надо, она забывает, то, что гложет, не даст забыть никогда.
Напарник целует её, раздевая окончательно. Маринетт не знает перед кем ей стыднее: перед Францией, Нуаром или перед собой. Про Адриана она старается вообще не думать. Клеймо шлюхи теперь будет выжжено на сердце Маринетт.
Девушка вскрикивает, впиваясь в плечо напарника зубами. Он шипит, но чёрт… Почему никто не сказал, что это так больно?! Чертовски болезненна эта ваша любовь, и враньё, что пишут о фейерверках перед глазами. На самом деле невыносимо трудно ощущать внутри себя партнёра.
Маринетт плачет, закусывая губу до крови. Нуар сцеловывает её слёзы. Он разделяет это унижение, утрату и предательство. Ей больно, и эту боль причиняет ей Кот Нуар. Он не имеет на это право, она не заслужила ни капли страданий. Он не добился от Леди любви, поэтому об обиде не может идти и речи.
Ледибаг целует его. Нежно, ласково. Он хватается за её губы. Они тонут, вместе летят в эту пропасть, и только вкус крови заставляет их дышать и ощущать себя живыми.
Маринетт зарывается пальцами в шевелюру Кота и дёргает его за уши, царапая. Парень же медленно двигается в девушке, но от этого ей не легче. Разорванное влагалище саднит и причиняет адскую боль.
Леди всхлипывает, искривляя рот. Кровь смешалась со слюной и капает на её грудь. Голова бьётся о стену от движений Кота. Он не смотрит на неё. Волосы опустились на глаза, уши поникли. Он впивается пальцами в её бока, царапая кожу.
Нуар вдавливает свою Леди в стену, кончая. Он тяжело дышит, и силы покидают его тело. Они оба падают на пол. Дышать уже нечем, лёгкие наполнены слезами, а глаза сухие. Оба лежат, обнявшись. Нуар прижимает Леди к сердцу, понимая, что это никогда не забудется. И они оба не знают, что с этим делать.
Дверь закрылась. Вот и всё. Маринетт Дюпен-Чен больше не будет сбегать с уроков и врать родителям; Маринетт Дюпен-Чен больше не будет мямлить про невыполненную домашнюю работу и не спать ночами; Маринетт Дюпен-Чен — больше не Ледибаг.
Уши непривычно лёгкие, и Тикки не парит рядом. Слишком пусто.
— Маринетт? — Адриан стоит на пороге массажного кабинета, девушка поднимает на него пустой взгляд.
Квами парит над его головой, а кольцо непривычно ярко сияет. Маринетт хочется плакать. Что она и делает. Адриан крепко прижимает её к себе и плачет вместе с девушкой. Она впивается в его вчерашние отметины на спине, и рубашка мокнет от горьких слёз. Агрест гладит Дюпен-Чен по волосам, стараясь не закричать.
Они справятся. Должны справиться. Всегда справлялись. Вместе.