От хандры

      Ной сидел в кресле и размышлял о том, что любит Хэллоуин с раннего детства: много конфет, музыка, вырезание на тыквах и бесчисленное количество таких удивлений-испугов, что, кажется, поседеть можно. Здесь Ною, однако, повезло: даже если его и пугали до седин, то на светлой голове этого не было видно. Правда, те праздники, что ему запомнились и то, что происходило в этом году, отличалось с такой же силой, как и его с Ванитасом характеры. И если их двоих можно было оправдать избитым «противоположности притягиваются», то разница между праздниками казалась невообразимой и возмутительной. В этом году никто в ближайшей округе не устроил вечеринки! Под вечеринкой Ной подразумевал не скудно украшенные тыквами и огнями дома, а самый настоящий маскарад, на который вход открыт всем, вплоть до людей с другого конца улицы.       Наверное, всё дело в том, что Ной и Ванитас только переехали сюда. Либо район тихий, либо... Может быть, их просто не пригласили?       В дверь позвонили.       С недавних пор установленная мелодия стала неприятна Ною, но он всё время забывал сказать Ванитасу о том, что её нужно сменить, а это — обязательно, Ванитас во многом был аудиалом.       — Я открывал в предыдущий раз, — отозвался Ванитас. Он лежал на кровати и читал. Ной часто говорил: «Если ты читаешь, то ложись на живот — свет будет падать лучше», но Ванитас ни разу не послушал и всегда — в особенности вечером, при искусственном освещении — читал на спине.       Ной считал, он делает это специально.       Он оттолкнулся от спинки кресла и подошёл к входной двери. Пол кратко заскрипел под ногами. В Хэллоуин это, наверное, должно звучать жутко, но на Ноя не произвело никакого впечатления. По пути он взял увесистую стеклянную тарелку с конфетами и, обнявшись с ней, дёрнул за ручку.       За дверью ждало трое прелестных детей с корзинками и, как полагается, в костюмах: лиса, вампир и Красная Шапочка.       — Сладость или гадость! — в один голос закричали они.       Ной подумал, что это, видимо, должно было прозвучать страшно. Но Ной — не Ванитас, и достоверно изобразить страх, при этом не испугавшись по-настоящему, у него бы не вышло, поэтому он решил не пугаться вообще. Только мило улыбнулся, на что дети нахмурились. Всем он насыпал понемногу конфет — их корзинки были уже на две трети полны.       — Замечательные костюмы, — сказал Ной, присаживаясь на корточки. — У вас большой потенциал! Но, — он понизил голос до шёпота и приставил указательный палец к губам. — С этим нужно быть осторожнее. Что, если на следующий год возьмёте да превратитесь в самых-самых настоящих монстров?       И подмигнул детям. Те расширили глаза, отчего-то покраснели, а потом двое рассмеялись и один — по-видимому, младший — крикнул. Дружно развернувшись, все они поспешили уйти по каменной дорожке от дома, по дороге к соседям.       Ной поднялся и закрыл дверь, направляясь обратно. Он очень любил детей. И в этом они с Ванитасом мнениями расходились. Они, так-то, во многом мнениями расходились... Но Ной надеялся, что когда-нибудь — нет, не сейчас, позже — они сойдутся точками зрения относительно детей.       — Ванитас, — позвал Ной.       Ванитасом овладевала глубокая тоска уже несколько недель. Ной предпринимал многое: водил в кино на фильм, который Ванитас очень долго ждал, когда-то пробовал щекотать, но Ванитас не смеялся, и много, много раз пробовал поговорить о причине такого состояния, но ничего не помогало.       Очень хотелось вытащить Ванитаса из этой, как он, театрально откидывая руку, говорил «осенней хандры». Ной знал, каково это и, что уж, сам рисковал упасть вслед за Ванитасом, если ничего не изменится. Нет-нет, так продолжаться не могло.       Ванитас помолчал, наверное, дочитывая предложение, или, может, абзац, а потом повернулся на бок и посмотрел на Ноя.       — Вот сколько тебе лет?       Ной сложил руки на груди и по-домашнему просто, без толики деловитости, приложился к косяку дверного проёма, от которого повеяло холодом — по дому гулял сквозняк, и от него тоже не было жутко. Чтобы стало жутко от такой мелочи — нужно настроение. А Ной слишком сосредоточен на Ванитасе, у которого не то что праздничного, нет никакого настроения вообще.       — Восемнадцать, — ответил Ванитас. — Почему ты спрашиваешь? — и посмотрел полунасмешливо из-под неудачно упавших волос, которые позднее поправил.       Ной понял, к чему такой взгляд и тон. Но думать об этом сейчас не хотелось. Кроме того, Ной прекрасно помнил, сколько Ванитасу лет.       — И сколько из них ты ходил за конфетами?       Ванитас закрыл книгу и сел, спустив ноги к полу, который даже не скрипнул — ведь его едва коснулись. Взгляд Ванитаса был направлен на Ноя, но не фокусировался. Он заглядывал куда-то внутрь себя, вспоминал и подсчитывал.       — Меньше десяти, — пожал наконец плечами, а воротник его рубашки при этом забавно подскочил. — Помню, как два года подряд сильно болел на Хэллоуин — не до конфет было. Да и я никогда особо не любил сладкое. Так к чему ты?..       Ванитас замолкнул, когда Ной широко улыбнулся ему. Хотя Ной на два года старше Ванитаса — они оба ещё дети. «Все взрослые немного дети», — жизнерадостно когда-то заявил Лоран. Не то что бы это было истиной: некоторые становятся взрослыми намного раньше, чем вырастают до звания «подросток», но если они с Ванитасом дети, так легче творить свойственные им глупости. Хотя бы изредка.       Когда Ванитас надумывает что-то такое глупое, он хитро подмигивает до тех пор, пока Ной не понимает, в чём дело. Порой это похоже на нервный тик... Когда это делает Ной — он точно так вот, как сейчас, улыбается.       — Ты же не предлагаешь сделать это сегодня? — склонил голову в сторону Ванитас.       — Почему нет? У тебя разве есть другие планы? До девяти ещё далеко.       В девять они собирались встретиться с Доминик и Жанной.       — Три часа — много?       — Три с половиной, — поправил Ной.       Он правда не понимал, почему. Им не под семьдесят, чтобы на всё говорить «нет», оправдываясь: «Моё время прошло. Организм, понимаешь ли, уже не тот». Да и Ванитас выглядел неплохо, вполне сошёл бы... Ну годика на два меньше, почему нет. У Ноя же не настолько плохо с опознанием возраста, правда? Конечно, тринадцать никому из них не дать, но...       А может, он Ноя стесняется? Но перед кем?       — Ной, — Ванитас отложил книгу на диван и поднялся, направляясь к Ною. Рубашка на нём расправилась, но линии от складок были видны. Ною нравилось, когда Ванитас носил рубашки. И он знал, что Ванитас знает это. — Меня очень умиляет, что, порой, ты так наивен... А иначе мы бы не встречались, да-да. Но не настолько же?       — Я не понимаю, что тебя смущает.       Ванитас подошёл к Ною вплотную, и ему пришлось встать ровно, оттолкнувшись от стены. Они смотрели друг другу в глаза. Ной был значительно выше, и это — знали оба — выглядело... Своеобразно. Но ни одному не было дела до разницы в росте. Да и в возрасте. Ровно до тех пор, пока не доходило до глупого: «А я выше», «А у меня больше», но такое — редкость.       — Нас не поймут, — улыбнулся Ванитас. Так, что ясно — уже сдался.       — А все нас понимают сейчас?       Ванитас замечательно умел делать глупости, главное — правильно поддеть. А Ной поддел очень даже. Проблема встала другая — какой костюм надеть Ванитасу, когда на его размер едва ли есть что-то карнавальное?       Луи — двоюродный брат Ноя, живший сейчас за границей, когда-то учился на врача. В то время они жили вместе, затем Луи уехал, но спецодежда почему-то до сих пор лежала у Ноя. Возможно, это было чем-то памятным, оставленным под предлогом «отдам, когда навестит в следующий раз». А Луи навещал крайне редко и, разумеется, им было не до врачебного дресс-кода в такие встречи. Зато в аэропорту, перед самой отправкой — как раз.       Просто приятно иметь дома частичку родного человека, вот и всё. Халат и брюки — как сшиты на Ванитаса. Шапочка сидела отлично, если завязать ему низкий хвост. Вместо имени в бейджик — импровизированный жутковатый рисунок.       Ванитас, с его-то «данным матерью, помешанной на этом жанре» именем — сам по себе образ. Но врачебный халат, слегка старый и пыльный, оттенённый ярко-синими волосами, смотрится замечательно и очень в тему с праздником.       — Ты настоящий доктор-маньяк, — сказал Ной.       Он помнил, как отрицательно сначала отнёсся к новому цвету волос Ванитаса. Думал: «Дурак, зачем?». А потом взял и медленно, совершенно случайно, проболтавшись Доми, влюбился. Доми, видимо, рассказала Жанне, а та — самому Ванитасу...       Ах, и кто же тогда дурак?       Но дурак очень даже довольный.       — А кем же будешь ты, прелюбезнейший пациент?       Ванитасу не хватало только фонендоскопа, но такого чуда, увы, не нашлось. Только старый учебник по биологии, однако Ванитас не захотел с ним таскаться.       — Я... Секунду, — Ной покопался в шкафу, откуда вынул костюм Луи, а затем быстро отыскал где-то в глубине чёрную шёлковую простынь. Когда-то ему показалось, что это — круто. Но поспать на ней хотелось и удалось только одну ночь, больше — ни разу, ни с кем. Слишком давила на разум, Ной предпочитал более светлые и, так сказать, свежие. — Я буду вампиром!       Фразу получилось сказать уверенно и гордо.       Вампирам положено быть белее извести, а Ной будет исключением. Идеальным вампиром вышел бы Ванитас, но Ной не озвучил мысль — ему нравился Ванитас-доктор.       Ной ловко накинул простыню на плечи и завязал большим узлом на шее. Не нужно было видеть взгляд Ванитаса, чтобы понять — не смотрится. Но и Ванитас мог быть мягче — это ведь блиц-вариант.       — Давай-ка я тебе помогу, — сказал Ванитас, тон его был точно-точно врачебным. Но врачебным не по-страшному грустно, а по-настоящему заботливо и, может, немного с сожалением.       Настоящие медсёстры и врачи не говорят с эмоциями. Они похожи на андроидов с поразительно живой внешностью, но... Стоит им заговорить, как сразу отчётливо слышится вся искусственность. Просто это их работа... Мало кто может всегда ощущать себя на работе удовлетворённо-настоящим, правда? Тем более, врачи, к которым приходят только с проблемами. На всех энергии просто-напросто не хватит.       Меньше, чем через полчаса, Ной был «вылечен».       В тёмных джинсах и красной, когда-то парадной рубашке, на которую слегка небрежными стежками цеплялся самодельный плащ. На светлых волосах — чёрный цилиндр из бумаги.       Спускались сумерки. Стоило выйти за порог, как повеяло осенним холодом. Но Хэллоуин — не тот день, когда стоит укутаться в покрывало и читать около окна, попивая что-нибудь, как все это любят. Нет, так не пойдёт.       И твоя недовольная рожа, Ванитас, ничего не изменит.       — Идём! — решительно сказал Ной.       Все дома — были украшены-разукрашены, в окнах горел жёлтым свет, а между руин плясали тыквы. Ной помнил, что когда-то до чёртиков их боялся.       Жильё Доминик находилось недалеко, поэтому они дошли совсем быстро. Ной, решив не медлить, сразу позвонил. Прозвучавший сигнал был куда лучше того, что у них с Ванитасом.       — Она и так всегда смотрит на меня, как на придурка, — прошептал Ванитас равнодушно.       — Тогда тебе нечего терять.       Стоило двери открыться, Ной подхватил Ванитаса за талию и наклонил, словно в танго. Ной ещё никогда не танцевал с Ванитасом танго, только вальс... да и то лишь однажды. Нужно будет это исправить. Губами он прильнул к шее Ванитаса, фальшиво кусая, и зарычал.       Было немного обидно от того, что Ванитас мог не поддержать Ноя в этой идее — они обсуждали её по пути к Доминик, и Ванитас только многократно закатывал глаза.       — О нет, — не особо реалистично сказал Ванитас, а потом вцепился Ною в плечо. — Помогите!       Он отшатнулся и с испугом на лице, но не в глазах, трагично протянул к выглянувшей Доминик обе ладони. Ной улыбнулся.       — Вампир! Вампир укусил меня! А я растерял все лекарства и противоядия! Умоляю, умоляю, помогите! Подайте!       Ванитас играл не так, как мог бы, но Ною всё равно было приятно. Это был прогресс.       Сначала Доминик удивилась — это невозможно было не заметить — но затем широко улыбнулась. Ной считал, что улыбка красит человека, а Доминик... Весьма нарядно одетая, с макияжем и как никогда удачно лежащей на две стороны чёлкой была прекрасна и без неё. А с ней — тем более.       — Но я не вижу укуса, — сказала Доминик и хихикнула в кулак. Она обняла плечо и с выжиданием посмотрела на Ванитаса. В руке у неё была тарелка, наполненная конфетами. Верно, ведь в Хэллоуин двери без конфет не открывают.       Ванитас же, в свою очередь, посмотрел на Ноя, мол, я же говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет.       А Ной важно поднял указательный палец, вновь припал к шее Ванитаса губами и укусил, но в этот раз — по-настоящему. Да так, что Ванитас искренне вскрикнул и — Ной увидел это позже — густо покраснел.       — Доминик! — отчаянно-зло крикнул он.       Тогда Доминик засмеялась и набрала щедрую ладонь конфет:       — Куда?       По-прежнему краснея, Ванитас фыркнул и потёр шею в области укуса.       — Сюда, — он оттопырил большие карманы медицинского халата, и Доминик насыпала в каждый понемногу. Теперь, когда Ванитас делал шаг, сладости заманчиво шелестели в его карманах.       Ной никогда не кусал Ванитаса. Ванитас его — да, и Ною нравилось, но сам он... В подобных делах старался быть мягким и нежным. А оказалось, что это не менее приятно, чем поцелуй. Так чувствовать кожу Ванитаса под своими зубами... Ах, да одна его реакция чего стоит!       — Вы прекрасны, — шутливым тоном сказала Доминик, хотя на самом деле была серьёзна. — Неужели это одежда Луи?       — Я так и не отдал её, — кивнул Ной. — Считаешь, не следовало надевать?       — Считаю, что давно следовало выкинуть её.       — И это говорит мне сестра, у которой причёска точь-в-точь?..       Было слышно, как Ванитас усмехнулся. Подловил — так подловил, да.       — Вы только к нам? — Доминик поставила руку на бедро, переступая с одной ноги на другую.       — Нет, — Ной помолчал мгновение, потом посмотрел на Ванитаса. — Нет же?       — Не знаю, — ответил Ванитас. Даже такой ответ порадовал. Он ведь не категоричный. — Думаю... Давай, если в следующем доме нас не пошлют куда подальше, пройдём столько, сколько захочешь.       — Отлично.       Ноя это более чем устраивало.       Там, позади Доминик, прошла Жанна. На ней была только рубашка, закрывающая бёдра, и что-то вроде ободка на голове, поднимавшего волосы. Ной заметил взгляд в их сторону, а ещё то, как сильно её щёки залились румянцем. Затем Жанна быстро скрылась, поднявшись по лестнице.       «Ещё переживает», — подумал Ной. Хотя почему — непонятно. Ванитас сам говорил, что между ними никогда не было истинных чувств. Он не переживал. И никогда, однако, Ванитас не добавлял «не как у нас с тобой» или «другое дело — мы», а Ною порою так хотелось...       Ванитас скупился на серьёзные, но нежные слова. Но вот сказать что-то в полушутку — это пожалуйста. Иногда Ной опасался: что, если все их отношения только полушутка для Ванитаса? Но о таком думать — себе могилу рыть. И потом безмолвно страдать о том, что всё плохо, как Ванитас с час назад.       А может, Ванитас просто не умел в серьёзно-нежное? Не умел... Настолько открываться. Возможно, со временем Ной научит его. Они ушли от Доминик пару минут спустя, и к её дому сразу подбежала парочка ребятишек.       На них же с Ванитасом поглядывали весьма странно, даже те же дети, и от этого становилось малость грустно. Где былая беззаботность? Почему даже те, которых принято считать наивно-невинными, не могут понять?       «Очень быстро взрослеют».       До смешного быстро.       А ещё забавно то, что дети смотрят косо, а люди в соседнем от Доминик доме — улыбаются, насыпая конфет едва ли не больше, чем сама Доми.       — Ну как, — Ной с шелестом развернул конфету и закинул её в рот. Вкусно, безусловно, но он всё же больше предпочитал выпечку. — Идём дальше?       — Просто, — смущённо пробурчал Ванитас, — больные какие-то...       Не любит проигрывать, хотя какой-то особой игры и не было.       — Хочешь вылечить?       — Вот придём, и я вылечу тебя.       Не звучит угрожающе — напротив. И, несмотря на все недовольства и обзывательства, Ной видел, что на самом деле Ванитасу нравилась эта ситуация. Было хорошо от того, что его удалось развеять.       Некоторые из людей, к которым они заглядывали, тут же захлопывали дверь. В домах у них было темно, где-то в глубине слышался голос ведущего скандальной передачи о звёздах. Светильники Джека у них совсем не танцевали, а стояли для виду, мол, «традиции я соблюдаю, я молодец». У кого-то и вовсе, видимо, не было конфет — Ной видел, как один из соседей отказывал детям. Детям! Ной бы никогда не отказал им.       А ещё многие возмущались о том, что «вы же взрослые!», и тогда никакое «я сопровождаю младшего брата» не спасало, потому что Ванитас едва ли смотрелся как маленький...       Но боевой дух от этого не падал, потому что остальные воспринимали такое с юмором, иногда даже с одобрением.       Удивительно, но почти в каждом доме играла известная песня про Хэллоуин. И в тот раз, когда Ванитас взял инициативу в свои руки, начав играть в сумасшедшего доктора, грозящего поэкспериментировать над жертвой, если та не заплатит, Ной решил, что это странно, почти испугался. К счастью, больше эта песня им не попадалась.       Обратно они вернулись, когда заполнили конфетами и карман на рубашке Ноя, а из халата Ванитаса при ходьбе начало высыпаться.       Да уж, первое впечатление они произвели... Нет, не так, они произвели не первое впечатление, а фурор. Но Ной не жалел.       — Всё ещё считаешь это плохой идеей?       Он посмотрел на Ванитаса, который легко улыбался одними губами и уже выворачивал карманы в пустую тарелку. Шея у него во многих местах была красной — сегодня Ной накусался, наверное, на целую жизнь вперёд. Несмотря на некоторые негативные моменты, вечер выдался отличным, и Ной легко выдохнул.       «А ведь он ещё не кончился».       — Это всё ещё плохая идея, — Ванитас достал последнюю конфету, подошёл к Ною, опустошая и его карман. — Но хорошая плохая идея. Ной помог ему, усмехнувшись на странную реплику. Порой Ванитас говорил такое, что и на трезвую голову не понять.       Довольно большая тарелка заполнилась до краёв.       В дверь позвонили, Ной скривился от звука. Мысленно напомнил себе, что, чёрт, нужно наконец сменить мелодию! А вслух сказал:       — Я открывал в предыдущий раз.       Ванитас закатил глаза, но к двери подошёл. Отворил и ахнул. На пороге, широко улыбаясь, стояли Жанна с Доминик, одетые в костюмы ведьмы и кошки. Жанне, что неожиданно, очень шёл образ ведьмы в остроконечной шляпе и платьем в пол. Она будто рождена была для такой роли. А Доминик выглядела безумно, до румянца на своих и Ванитаса с Ноем щеках, обворожительно. С таким мастерским макияжем и ушками, с алым бантом на шее...       Интересно, где они взяли такие костюмы? Особенно Доминик... А красили они друг друга? Грим у обеих был что надо.       Боже, да Ной и Ванитас с ними в одном ряду не встанут!       — Если не хотите, чтобы я наслала на вас порчу, — грозно, но краснея до кончиков ушей из-за того, что смотрит на Ванитаса, начала Жанна. — Платите! Да побольше, это вам не просто так!       Доминик, прибавляя, мяукнула и продемонстрировала свои «коготки». Ванитас присвистнул и пошёл за конфетами, готовый отдать дамам всё, что они сегодня выручили, а, быть может, и больше.       Что же, кажется, на следующий год Ной и Ванитас рисковали обнаружить себя законодателями моды в этом районе...