***
Драко на пару минут заглянул к Блейзу — у него сидела Лавгуд, и они так ворковали, что Драко ощутил приступ тошноты — и прошёлся до палаты Гермионы. Он поймал колдомедика (ту самую женщину, с которой разговаривал в первый раз), расспросил её о состоянии Гермионы. — Вы можете зайти к ней, — сказала колдомедик, заверив его, что Гермиона идёт на поправку. «Не могу», — подумал Драко. Он знал, что если откроет дверь в палату Гермионы, то сразу же простит её за всё, позволит себе обмануться. Драко не хотел этого. Он положил ладонь на ручку двери и долго смотрел на неё. «Может ли, у нас получится что-то после всего произошедшего? Что теперь делать? Забыть её?» Драко так и не решился открыть дверь, он сделал шаг назад и наткнулся на кого-то. — Простите мистер… о, Драко! Оглянувшись, Драко понял, что перед ним стоит Тедди Люпин. — Привет. Драко успел поздороваться с мальчиком, прежде чем за спиной Тедди возникла Нарцисса. — Вот ты где, — сказала она и, встретившись взглядом с сыном, произнесла. — Так, вы знакомы. Здравствуй, Драко. — Здравствуй. Они с матерью довольно давно не виделись. Драко было не до светских разговоров, да и дома он почти не находился. То время, что проводил не в Мунго, и не на работе, предпочитал тратить, гуляя по Лондону. В мэноре он только ночевал. — Новая мантия смотрится прекрасно, — выдавил из себя Драко, оглядывая мать. Та и, правда, хорошо выглядела в чёрной атласной мантии. — Спасибо. — Я ей это уже говорил, — улыбнулся Тедди. Нарцисса нежно потрепала его по голове. Она не сводила с Драко обеспокоенного взгляда и рассказывала о последнем походе по магазинам. Несколько раз вежливо кивнув и ввернув ещё какой-то комплимент на прощание, Драко скрылся. Он совсем не удивился, когда, придя домой в полночь — при этом он воспользовался камином в своём кабинете — обнаружил, что мать ждёт его. Она сидела в кресле напротив огня. Увидев Драко, Нарцисса улыбнулась: — Как дела? — Хорошо, спасибо. Как у тебя? — на автомате отозвался Драко, присаживаясь во второе кресло. Оно всегда стояло в самом углу комнаты, рядом с книжным шкафом, поэтому пришлось подкатить его поближе к камину. — Мои дела вовсе не так прекрасны, как у тебя, — сказала Нарцисса. Драко сглотнул. Такое начало не предвещало ничего хорошего. Очевидно мать не собиралась долго ходить вокруг до около. Это пугало. — Андромеда заболела. Мы с Тедди навещали её сегодня в Мунго. Кажется, он глупо приоткрыл рот, а, закрыв его всё-таки, смог выдавить из себя только: — А почему именно ты пошла с Тедди? Нарцисса пожала плечами. Огоньки свечей заблестели на синем атласе, из которого был сделан её халат. — Его хотел отвести Гарри Поттер, но в последнее время у них там много дел. Что-то связанное с нападениями и похищениями. Драко радовался только тому, что имя Гермионы так и не прозвучало. — Ты очень нравишься Тедди, ты знаешь об этом? — Нарцисса продолжила разговор, хотя Драко так ничего и не ответил на сообщение о занятости Поттера. — А я ведь и не знала, что вы знакомы. — Мы встречались один раз. Он хороший мальчик. — Да, — кивнула Нарцисса. — Хороший. После этого они оба замолчали. Казалось, Нарцисса хотела, чтобы он заговорил, высказался. Но что Драко мог ответить на этот немой вопрос? Он смотрел то на мать, то на свои, сцепленные в замок руки. Он снова думал о Гермионе, о том, что чувствует к ней. — Драко, — нарушила тишину Нарцисса. — Ты ведь хорошо помнишь, что ты не только Малфой, но ещё и Блэк? Он ответил коротким кивком. Драко не понимал, к чему клонила Нарцисса. На всякий случай он приготовил речь в духе: я ходил навещать Блейза, а у палаты Гермионы — в смысле Грейнджер — оказался по воле обстоятельств. — Знаешь, — она встала с кресла. Драко остался сидеть. Давно он не смотрел на свою мать снизу вверх — кажется, примерно вечность. — И Блэки, и Малфои всегда получают то, что хотят, — Нарцисса мягко улыбнулась и коснулась волос Драко. — Особенно Блэки. Когда мать вышла из кабинета, в нём, казалось, всё ещё ощущалось её присутствие. Драко провёл рукой по собственной голове, чувствуя себя маленьким мальчиком. Уже укладываясь спать, он снова мысленно вернулся к словам матери. «Особенно Блэки, — мрачно повторил он. — Ведь, наверняка, Белла хотела умереть в битве за Хогвартс, Андромеда — потерять дочь и зятя… и да ещё, кажется, был Сириус, тот точно мечтал провести полжизни в Азкабане». Драко передёрнуло. Не один из этих примеров не добавлял ему оптимизма. Он перевернулся на другой бок и вспомнил добрую, мечтательную улыбку Нарциссы. «А, может быть, она в сущности говорила только о себе? И кто разберёт этих женщин?»***
На первом этаже Мунго стены были светло-зелёные, мерзкие в этой своей недокрашенности. Драко буравил их взглядом и думал о четырёх самолётиках, оставшихся на рабочем столе. Назначенные Поттером три дня прошли. Он кипел и жаждал крови. Драко мысленно послал его куда подальше и отправился в Мунго. Как оказалось, послезавтра Гермиону собирались выписывать. Драко вздохнул. Стоило ли ему зайти к ней? Чтобы она сказала, если бы узнала о его недопосещениях? Драко то и дело ловил на себе взгляды колдомедиков. Они ни о чём не спрашивали, но явно что-то подозревали. А, может, это только ему так казалось. Он невольно вздрогнул, когда услышал: — Привет, Драко. Думаю, я буду называть тебя по имени, так лучше. Повернув голову вправо, Драко обнаружил, что рядом с ним стоит Лавгуд в небесно-голубой мантии с очень, чересчур широкими рукавами. Один из них промелькнул у Драко прямо перед носом, потому что Лавгуд решила пожестикулировать. «И всё-таки у Блейза специфический вкус». Вслух Драко сказал: — Привет. Хорошо, зови так. Лавгуд кивнула и повторила нараспев: — Хорошо-хорошо… А тебя Гермиона зовёт. — Зовёт? — переспросил Драко, наблюдая за тем, как два колдомедика недалеко от них переглядываются и кривятся. «Узнали меня что ли?» Лавгуд тем временем заверила его, что Гермиона действительно очень хочет его видеть. Это пугало. «Наверное, решила всё окончательно разорвать. Может, не пойти?» Он бы, наверное, и правда не стал подниматься в её палату, но Лавгуд бесцеремонно потянула его за руку. Драко подчинился и пошёл за ней. Лавгуд рассказывала о том, что читатели завалили редакцию «Зеркала» письмами: все хотели узнать подробности о похищении Гермионы Грейнджер. Никто толком не понимал, как волшебники и ведьмы выяснили, что её вообще крали, но факт оставался фактом — люди требовали дополнительной информации. Драко оставалось только кивать. В его голове ураганом проносились мысли — ужасные мысли. «Вдруг я сам подтолкнул её к тому, чтобы она вообще отказалась от всего? Или я хотел отказаться? Да нет, не хотел, но она ведь не доверилась мне… А с чего ей доверять бывшему пожирателю?» Он не заметил, как оказался у Гермионы в палате. Успел только оглянуться и понять, что Лавгуд не зашла вместе с ним. Потом Драко услышал короткое: — О! Когда он увидел взгляд Гермионы — удивлённый, взволнованный — то сразу понял: его провели. Драко выругался про себя и скривился: — Не подумай… Это всё Лавгуд, привела меня сюда, заманила… Им с Блейзом, видимо, не терпится получить приз за проделанную работу или что-то вроде того. Драко говорил и смотрел на Гермиону. Она сидела на кровати и улыбалась ему — очень тепло, очень мягко. Она выглядела отдохнувшей и здоровой и казалась Драко необыкновенно красивой. В безразмерной белой рубашке — видно, такие выдавали пациентам — Гермиона была крайне привлекательна. Драко хотелось подойти к ней, оставить поцелуй у кромки рукава — чуть выше локтя, потом потянуть за завязки рубашки… — С тобой всё в порядке? Вопрос Гермионы вовремя отвлёк Драко. Он искренне надеялся, что не покраснел. — Всё нормально. Кажется, Гермиону не особо расстроило то, что он пришёл сюда из-за Лавгуд. После недолгого молчания она спросила: — А ты получил приглашение на министерский праздник по случаю того-самого-дня? Или Драко почудилось, или Гермиона действительно ему подмигнула. Потом она взяла с тумбочки какую-то открытку и протянула Драко. Пришлось подойти и взять картонку, коснуться руки Гермионы. Когда их пальцы встретились, выдержка изменила Гермионе, улыбка, которую она подарила Драко, вышла болезненной, вымученной. — Ещё не видел. Наверняка, они прислали сову в мэнор, — ответил он, когда момент был нещадно разрушен. Теперь Драко вертел в руках открытку — синяя картонка, золотые буквы, пошлый текст. Ничего особенного. Он положил открытку на тумбочку, посмотрел в окно, чтобы не встречаться взглядом с Гермионой. С ветки дерева, царапавшей стекло, взлетела ворона. — Я пойду, — сказал Драко и отвернулся. «Главное — не смотреть Гермионе в глаза, вообще просто уйти и отложить все разговоры, и…» Знал бы хоть кто-то, как он устал. — Подожди, — она взяла его за руку. Драко обернулся и поспешно выдернул ладонь из её хватки. — Постой, — снова попросила Гермиона. — Зачем? Он всё-таки остановился и теперь смотрел на волосы Гермионы — пряди рассыпались по плечам. — Я должна извиниться. Драко хмыкнул: — Не надо. Я уже всё слышал. Не всё, конечно, но Драко не был уверен, что действительно хочет услышать обо всём. Правда — ужасно болезненная штука. Гермиона издала странный звук — то ли фыркнула, то ли всхлипнула: — Ну так чего же ты хочешь? Что я должна сделать, а? Он почти подошёл к двери, но потом резко развернулся. Наткнулся на этот её вопросительно-печальный взгляд. — Да ничего, я просто хочу знать почему, точно знать, а не гадать, — выпалил Драко. Нельзя было смотреть ей в глаза. Он не собирался говорить этого вслух. Драко сморщился от собственных слов: как же жалко они звучали. К тому же он ведь понимал, почему она промолчала. — Почему… — повторила Гермиона. Она тяжело вздохнула, спрятала лицо в ладонях на секунду, а потом снова взглянула на него. — Слушай, я не говорила тебе, потому что это личное, но я пару раз… — она точно споткнулась, потом, по-видимому, подыскала верное слово. — Драко, я знаю о твоих кошмарах, знаю, как ты переживаешь из-за прошлого. И когда началась вся эта история, и мы думали, что кто-то пытается идти по стопам пожирателей… я не хотела втягивать тебя в это, не хотела напоминать. Драко не знал верить ли ей, но не то, чтобы этот вариант его обрадовал. — Так ты меня жалела, значит, точно я какой-то несчастный домовой эльф, псих-одиночка, который сорвётся с катушек, если узнает… Он оборвал себя и тут только заметил, что подошёл совсем близко к Гермионе, навис над ней. — Сядь, — попросила она, указывая на стул. Драко подчинился, хотя ещё секунду назад собирался уйти. — Драко, — она снова поймала его руку в свою, на этот раз он не стал сопротивляться. — Ты всё неправильно понимаешь. Я не жалела тебя, я заботилась о тебе. Она говорила так проникновенно и сжимала его руку, точно хотела показать, что не врёт. Возможно, она старалась слишком сильно. «Ну раз уж мы решили выяснить всё сегодня». Драко процедил: — Ты врёшь. Тут она сама отпустила его руку и заморгала поражённая этими словами. — Что? Он встал, машинально отряхнул мантию от невидимой пыли: — Ты не доверяешь мне, потому что не можешь забыть о прошлом. Ты никогда не сможешь. Гермиона смотрела на него так, точно он ударил её. Кажется, она разозлилась. Её лицо искривилось, она закусила губу. Драко не хотел досматривать этот спектакль до конца, он развернулся и быстро пошёл к двери. Он коснулся ручки, когда услышал за спиной: — Коллопортус! Обернувшись, увидел, что Гермиона стоит с палочкой в руках. — Возвращайся в кровать. Она откинула туда палочку, но сама не только осталась стоять, но сделала шаг к нему. — Ты ничего не понимаешь, — сказала она, тыкая пальцем ему в грудь. Драко бы позабавил этот жест, не будь Гермиона так решительно настроена. — Ты непроходимый, невероятный, фантастический идиот, — с каждым словом она всё повышала и повышала голос. — Я ничего не забыла, но я всё отпустила. Он смотрел на неё с недоверием. Гермиона покачала головой: — Да, я помню, что ты тот самый мальчишка, который на протяжении многих лет издевался над Гарри при каждом удобном случае и выводил Рона из себя. И да, я помню, что именно от тебя впервые услышала слово «грязнокровка». Драко отвёл взгляд. Он так не извинился перед ней за школьные годы, потому что не знал, с чего вообще можно начать этот разговор. Молчать было удобнее. — И да я помню, кем ты был во время войны. Я помню всё, — она произнесла каждое слово отдельно, вздохнула и потом шумно выдохнула, по-видимому, пытаясь успокоиться. — Но это прошлое. Теперь я помню много другого — и это для меня важнее. Но не для тебя, так ведь? Драко, твоя главная проблема в том, что ты сам не можешь отпустить, не можешь простить себя за военное время, а, может, и за другое… Я не знаю. Её грудь вздымалась так, точно она только что обежала весь Хогвартс на время, кровь прилила к щекам. — Я хотела защитить тебя и приняла неверное решение. Вот и всё. Я обещаю больше так не делать. Я… — она запнулась. — Я скучала по тебе, Драко. Он не выдержал, дотронулся до её щеки, потянулся к губам. Он не ожидал, что она продолжит говорить. Но Гермиона немного отстранилась и произнесла: — Правда выглядит именно так. И знаешь… — её карие глаза вдруг наполнились теплом и такой нежностью. — Я чувствую к тебе что-то такое… мне кажется, я смогу полюбить тебя, если ты позволишь. Драко не ожидал, что услышит признание. Ещё минуту назад он хотел защищаться, кричать, хотел убедить её и себя, что она ошибается насчёт него. Он не смог сделать этого, он запутался из-за этой нежности, из-за её ласкового, искреннего «скучала». Он думал разрешить всё поцелуем, но эти слова сбили его с толку. — Повтори, — наконец выдохнул он. Гермиона моргнула: — Что? — Ну повтори вот это последнее. Он хотел услышать признание ещё раз, убедиться, что ему не почудилось. Гермиона вдруг усмехнулась: — Какой ты всё-таки… — сдалась под его взглядом и сказала. — Слушай, я влюблена в тебя, Драко Малфой, и если ты найдёшь в себе силы отпустить прошлое и довериться мне, то я, возможно, полюблю тебя. И тут Драко поцеловал её. Он обнимал Гермиону, прижимал её к себе, надеясь, что этот момент никогда не закончится. Она расслабилась, прильнула к нему. Как же всё это было хорошо, как правильно. Драко больше не собирался уходить и отпускать её — тоже. Он с детства знал: Малфои не говорят о чувствах, не краснеют в минуты признаний и никогда ни при каких обстоятельствах не теряют своего.***
Вечером она позвала Гарри и Рона в Мунго, чтобы они всё рассказали Драко да и ей тоже. В прошедшие дни они с Гарри обсуждали отдельные моменты и обменивались письмами, но долгих бесед не вели: у него, как и у Рона, было полно дел в аврорате. Сейчас, наблюдая за тем, как друзья косятся на сидящего у её кровати Драко, Гермиона вспомнила о коротком разговоре недельной — или около того — давности. Тогда она рассказала Гарри всё, что узнала о похитителях, и в палату как раз вошёл Рон. «Привезли Забини, — буркнул он. — Лавгуд кинулась его целовать… будь я проклят, если что-то понимаю». «Лавгуд и Забини?», — Гарри едва не присвистнул. Гермиона не была уверена, что момент подходящий, но как вообще сообщать о таких вещах? «Да. И не только они, — поймав удивлённый взгляд Гарри и обречённый — Рона, она произнесла. — Я встречаюсь с Драко Малфоем». Потом она объясняла Гарри и Рону, как так вышло, а те кивали и определённо ничего не понимали. Наконец, Гарри выпалил: «Ну что ж… если ты уверена. Нам надо бежать, много дел, сама понимаешь». После он буквально выскочил из палаты. Рон старался не смотреть ей в глаза: «Когда ты сказала, что всё сложно, я даже не думал, что дела настолько плохи, но сегодня всё, конечно, ясно стало, хотя я надеялся… Гермиона, серьёзно — Малфой?» И рубанув рукой воздух, он тоже хлопнул дверью. Больше они к этому не возвращались. Разве что Гарри спросил как-то: «Я всё думаю… может, дело в любовном зелье?» Рон, кажется, боялся её обидеть, но ходил мрачный и постоянно тяжело вздыхал. В целом, как и ожидалось, им было трудно смириться с этими новостями. Джинни приняла всё куда проще, поспрашивала, конечно, подулась — «И как ты могла скрывать от нас такое?» — сто раз уточнила, уверена ли Гермиона в своём выборе, а потом рассказала о том, как Драко накричал на Джима, когда Гермиона перенеслась в гостиную. «Я тогда сразу поняла: ты ему дорога». Мудрая Джинни. Гермиона даже жалела, что сейчас её нет с ними в палате. Атмосфера тут царила тяжёлая. — Ты проигнорировал мои письма, Малфой, — сказал Гарри. Они с Роном устроились на соседней — пустой — койке, образовав своеобразную коалицию. — Я был занят, Поттер, — кинул Драко. «В излишнем дружелюбии никого из них не обвинишь», — подумала Гермиона, наблюдая за тем, как Рон сжимает и разжимает кулаки. На самом деле, она восхищалась его выдержкой. Случись всё это — каким-нибудь фантастическим образом — в школьные годы, Рон бы точно сорвался и либо проклял бы Драко, либо избил его. К счастью, за прошедшее время её импульсивный друг, кажется, научился справляться со своим крутым нравом. — Гарри, расскажи, пожалуйста, про похитителей, только всё по порядку. Драко хочет знать. Гарри покачал головой: — Я только ради тебя это делаю. Драко фыркнул: — Не то, чтобы я питал надежды на твою благосклонность, Поттер. — Меня уже тошнит от твоего остроумия, — Рон изобразил пальцами кавычки. — Конечно, своего-то нет, — не остался в долгу Драко. Гермиона всплеснула руками: — Слушайте, может, вы уже прекратите вести себя как первокурсники? Все трое обменялись мрачными взглядами. Гарри откашлялся и, наконец, начал говорить: — Как мы узнали, за всем стоял Долфорд, начальник Гермионы, и небольшая группа его последователей. Конечно, до пожирателей им было далеко, — Гермиона заметила, как Рон покосился на Драко. — Все они выросли в Оурбее и дружили с Долфордом. В какой-то момент родственникам Долфорда — у них своё дело, связанное с лесом — стали мешать представители другой фирмы. Конкуренты оказались маглорождёнными, потом было ещё несколько ситуаций, в которых, по версии Долфорда, ему препятствовали именно такие волшебники. — Фирмой ведь фактически управлял он? — спросил Драко. Гарри кивнул: — Да, они наживались на незаконной продаже леса, да и другие аферы проворачивали. Как я понял, оурбейский начальник управления торговли Свитт давно их подозревал. Поэтому у Долфорда был зуб на него. Вся эта ситуация с лицензией на торговлю для маглорождённого взбесила Долфорда. Сначала он угрожал Свитту, потом вместе с Дигдейлом и ещё одним своим другом — Эвансом — похитил Терезу… — Какая ситуация? — перебил Гарри Драко. — В Оурбее все лавки всегда принадлежали чистокровным, а тут поступил запрос от маглорождённого, и Свит подписал разрешение, несмотря на угрозы, — объяснила Гермиона. — Вот как… — протянул Драко. — А Тереза? — Его жена, — вступил в разговор Рон. — Как говорит Дигдейл, сначала Долфорд просто прикрывался образом пожирателей, ну там запись на стене гостиной оставил. Судя по выражению лица Драко, он догадался, что там было написано. Рон помолчал, а потом продолжил: — А потом его увлекла эта идея, он стал убеждать товарищей в том, что волшебный мир действительно был бы лучше без маглорождённых. Гермиона вздохнула: и почему для людей во всех мирах всегда так важно происхождение других, их фамилия, их кровь? — Они держали Терезу в доме Долфорда в Оурбее, он был защищён фиделиусом, — сказал Гарри. — С того момента Долфорд стал планировать чуть ли не захват власти в магической Британии. Он и его приспешники начали запугивать людей, тайны которых знали. Преступники угрожали им, выманивали деньги, со временем они планировали сделать так, чтобы жертвы шантажа присоединились к ним, вошли в организацию. Потом Долфорду показалась удачной идея похитить Тобиаса Смита. — Смита? — переспросил Драко. — Случайно не того маглолюба из «Зеркала»? Слово «маглолюб» задело Гермиону так же, как и скривившихся Рона и Гарри, но она не подала виду. — Его, — сказала она, надеясь, что мальчики не опередят её и не наговорят Драко гадостей. — Что с ним стало? И с Терезой? И почему они так долго тянули с моим похищением? Гарри посмотрел на свои руки: — Сначала Дигдейл был доверенным лицом Долфорда, ему это нравилось, но потом ситуация стала его напрягать. Они начали ссориться. В частности, из-за того, что Долфорд хотел поскорее похитить тебя, а Дигдейл очень боялся. В итоге во время одной из ссор Долфорд убил Терезу и Тобиаса на глазах у Дигдейла и ещё нескольких людей. Он хотел продемонстрировать свою силу и очень испугал Дигдейла. — Дигдейл-Дигдейл, — пробормотал Драко. — Он, наверняка, сам вам всё это рассказал, да? Гарри заинтересованно посмотрел на него и кивнул: — Да. После того, как Гермиона сбежала, Дигдейл решил сдаться. Он считает Долфорда сумасшедшим и боится его. Хотя не знаю, говорил ли бы он так, если бы всё прошло удачно. Гермиона заметила, как напрягся Драко. — Они собирались повесить всё на меня? В случае чего держали бы под империо, чтобы я во всём сознался? — А ты быстро всё улавливаешь, Малфой, былой опыт даёт о себе знать? — кинул Рон. Кажется, появившаяся у него выдержка была строго лимитирована. Гермиона боялась, что после этой реплики Драко взорвётся, но тот только усмехнулся: — Разумеется, Уизли. Вообще, на самом деле, Дигдейл вам соврал, и всё это организовал я. Рон одарил Драко тяжёлым взглядом. Спустя несколько минут неловкого молчания Гарри продолжил: — Мы уже поймали всех причастных. Их было семеро. Долфорда задержали в Бельгии. Уголки губ Драко приподнялись: — Что же, вы неплохо поработали, Поттер, но вам следовало лучше охранять Гермиону. Гарри ответил в тон ему: — Спасибо за похвалу, Малфой. Теперь чувствую, что трудился не зря, — потом он кинул сердитый взгляд на Гермиону. — Да попробуй тут её охранять, когда она отсылает авроров. Драко чуть подался вперёд: — Что она сделала? Гермиона мысленно взвыла. Конечно, Гарри не мог упустить такую возможность. Он тут же с энтузиазмом стал рассказывать Драко, при каких обстоятельствах похитили Гермиону. Драко повернулся к ней: — Ты что — сумасшедшая? Как можно было уговорить аврора пойти и выпить кофе? — Ну мне жалко его стало, — попыталась отбиться Гермиона. — Жалко стало? — он посмотрел на Гарри. — Вот и что прикажешь с ней делать, Поттер? А потом они рассмеялись. Общее веселье длилось всего секунду, кажется, даже Рон слабо улыбнулся и взглянул на Драко чуть более благосклонно, чем обычно. После все сразу смутились — кроме Гермионы, конечно, — Гарри стал рассказывать о том, что Долфорд пытался отрицать свою вину, Рон начал сверлить глазами потолок, лицо Драко приняло особо надменное и неприятное выражение. «Может, они всё-таки поладят?», — размышляла Гермиона через несколько часов, перед сном, вспоминая это милое сердцу мгновение и мысленно вздыхая. Она любила Гарри и Рона, она, наконец, всё выяснила с Драко — пусть он ни в чём не признался, но дал понять, что разделяет её чувства — жизнь, кажется, улыбалась Гермионе. «Но как было бы хорошо, если бы она преподнесла мне ещё один сюрприз». И попытавшись представить, как они с Драко принимают у себя Поттеров и Уизли — тех, которые немного Боунсы — уснула. Ей снился Драко, его поцелуй, его улыбка, когда он услышал её признание. Гермиона обнимала его крепко-крепко и чувствовала себя невероятно, потрясающе счастливой.