Ты справишься

За торжественно накрытым столом в замке Монша́н собралось всё семейство графа де Рофья́к. Праздновали десятилетие наследника. Сам юный виконт сидел по правую руку от хозяина дома и раздувался от гордости — как же, ради него устроили целый пир! Ранним утром к не успевшему еще толком открыть глаза Дрие́ вошел отец и, потрепав по голове, сказал, что сегодня знаменательный день, что его мальчик стал совсем большим и что десять лет назад в ночь новолуния он появился на свет милым маленьким ангелочком на радость любящим родителям. И снова погладил его по волосам. Даже от воспоминаний о такой неожиданной отцовской ласке у Дрие защипало в глазах. — Мальчик мой, о чем ты думаешь? — мать тихонько постучала вилкой о бокал с водой, привлекая внимание. — Мне кажется, ты расстроен. — Нет, матушка, — встрепенулся Дрие. — Я просто вспомнил чудесный подарок в честь моего дня рождения. Жаль, что не удалось прокатиться на Ветре. Он великолепен… — Фландина, дорогая, ты видишь? Мы вырастили благодарного сына. — Да, Людо́, меня это тоже радует. Но я бы настойчиво попросила без наставника не садиться на нового жеребца. И, Дрие, надеюсь, ты осознаешь, что детские выходки следует оставить в прошлом? Гувернер будет относиться к тебе гораздо строже, чем бонна, которая, на мой взгляд, спускала тебе слишком многое. — Да, матушка, — как послушный сын Дрие наклонил голову, давая понять, что отнесся к ее словам с должным вниманием. Да и могло ли быть иначе? Детство-то кончилось. Он плохо представлял себе, как поладит с новым воспитателем. Отец, разумеется, выписал из столицы самого лучшего, того, кто имел рекомендации от самого герцога де Сула́жа — а это уж всем рекомендациям рекомендация. Дрие не знал, почему — всё же его считали слишком маленьким, чтобы делиться подробностями, но пересуды слуг долетали и до его ушей. И бонна, когда была особенно огорчена выходками подопечного, поджимала губы и увещевала одуматься и вести себя как подобает виконту, а не сыну распоследнего пейзанина. А уж если не перестанет шалить, то новый учитель отсыплет розог для вразумления. — Уж он-то вам такой воли не даст, — говорила бонна и качала головой. Дрие с нетерпением ждал, когда подадут десерты. Жареные перепела, фаршированные фазаны, паштеты с пряными травами оставляли его равнодушным. Зато сливовый пирог, малина со сливками и медовое печенье вызывали радостное предвкушение — кухарка нарочно еще с вечера спросила, чего бы ему хотелось — ради такого события решили учесть его вкусы. Он почти не прислушивался к разговорам взрослых. Пусть сегодня и день прощания с детством, но сразу полюбить скучные рассуждения о видах на урожай ячменя было выше его сил. День стоял слишком замечательный, чтобы портить его такими унылыми вещами. Казалось, что даже солнце прониклось праздником семьи де Рофьяк — всю неделю лили проливные дожди, гремели грозы, а сегодня распогодилось. Яркие лучи били в витражи оконных переплетов, рассыпая по белому мраморному полу сотни разноцветных бликов, отражаясь в хрустальных бокалах с вином и подмигивая на золотых ободках парадного сервиза. Слуга в новой ливрее и белоснежных чулках торжественно внес огромное блюдо с роскошным пирогом. Дрие облизнулся. Края, обсыпанные сахарной пудрой, манили — эдакое великолепие только в честь именинника! Пирог водрузили между ним и отцом, и теперь без помех можно было рассмотреть искусную вязь орнамента и бабочек из теста, сидящих на цветах, выложенных половинками слив. Откуда ни возьмись сверху на сладкий лепесток села бабочка. Трепетно подрагивая крылышками, она давала разглядеть яркий узор на них. Дрие задумался: кажется, бонна говорила, как называется этот вид. Вспомнить бы. — Людо! Убей эту пакость! — воскликнула мать. Отец рукояткой ножа придавил бабочку ровно посередине, и ее безжизненное тельце упало на праздничную скатерть. — Фи, срежь немедленно ту часть, где сидело это насекомое. Мало ли где оно побывало до нашего пирога! — голос матери показался Дрие противно визгливым. Он сидел и смотрел на еще недавно живую красавицу бабочку и чувствовал, как глубоко изнутри поднимаются слезы. Пирог уже не казался таким привлекательным. И солнце выбрало именно этот момент, чтобы спрятаться за тучу. — Неужели гроза собирается? — сказал граф. — Анри, проверьте окна! Дрие все смотрел на останки бабочки. Голубянка, она так называлась — лазоревая пыльца сверху и разноцветные пятнышки снизу… Красивая! А сейчас лежит без движения на столе в окружении собственных выпущенных кишок. Дрие всхлипнул. Ему так хотелось, чтобы все можно было исправить. Он бы согнал ее с пирога, и она летала бы по залу веселая, счастливая. Живая. В зале потемнело еще сильнее. Откуда-то потянуло сырым затхлым воздухом, и неожиданно близко раздался гулкий и басовитый раскат грома. Бабочка тяжело взмахнула крыльями и, оставив на скатерти густое темное пятно, с трудом оторвавшись от поверхности стола, поднялась в воздух. Дрие почувствовал слабость. Голова кружилась. Рядом высоко и надрывно визжала мать. Он вздохнул, приложил руки к ушам, чтобы не слышать этого невыносимого звука, и отключился. Соскользнул в блаженную тьму, где было тихо и беззвучно порхала голубянка. Под щекой было что-то жесткое и шершавое, да и лежал он на чём-то твердом, неловко подвернув под себя руку. Дрие пошевелился, попытался устроиться поудобнее, но затекшее тело слушалось плохо и болело. Он захныкал, рассматривая клетки света на пыльном каменном полу и не понимая, где же его так угораздило упасть, что рядом не оказалось ни вездесущей бонны, ни кого-нибудь из слуг. Дрие сел. Оперся спиной на какой-то длинный ларь, запрокинул голову и наткнулся взглядом на сложную вязь оберегов. По самому верху у ската крыши шли письмена, выбитые в сером неровном камне. Пятно света переползло дальше, высветив ступени, и Дрие обрадовался, увидев, что они ведут к массивной дубовой двери, обитой крест-накрест полосами железа. Он подошел к ней, толкнул… Дверь не поддалась. Он пробовал тянуть все с тем же успехом, заплакал и стал звать на помощь. Потом вспомнил про забранное решеткой оконце и попытался добраться до него. Но в этом странном месте кроме каменного ларя посередине больше не было ничего, что можно было бы подставить под ноги, а иначе до окна он достать не мог. Он плакал и размазывал слезы по грязным щекам, не понимал, что происходит и чего ждать дальше. Наказание? Но, боги, за что?! Похищение? Бонна рассказывала, что в давние времена дикие племена воровали людей, но узкий каменный мешок меньше всего походил на обиталище дикарей. Обессилев, Дрие сел у запертой двери и спрятал лицо в руках. От крика и плача в горле першило, хотелось пить и самую капельку есть. Хотелось верить, что про него не забудут и принесут хотя бы еды. Некстати вспомнился сливовый пирог, обсыпанный пудрой… До наступления ночи Дрие успел подремать, долго лягал дверь каблуками, производя чудовищный грохот, звал бонну, слуг, мать, отца, но только устал и окончательно выдохся. С заходом солнца стало совсем зябко. Откуда-то потянуло холодом и сыростью, как ни сворачивался несчастный Дрие клубком, но сохранить остатки тепла становилось все труднее, и он от отчаяния заходился в слезах, доводя себя едва не до судорог. — Перестань рыдать, — раздался из темноты чуть надтреснутый голос. — Слезами горю не поможешь. — Кто вы? Где я? — встрепенулся Дрие и стал напряженно вглядываться в темноту. — Некоторым образом ты у меня в гостях, — в голосе незнакомца Дрие послышался смешок. — Но давай все же начнем с начала: ты сам-то кто? Дрие представился, как полагается отпрыску знатной фамилии, и стал ждать, пока незнакомец назовет свое имя, но тот сначала долго молчал, а затем сказал что-то непонятное: — Потомок, значит. Расскажи-ка, что было перед тем, как ты оказался здесь? Дрие выдавил несколько слов о событиях дня, но незнакомцу показалось мало, и он выпытал и про бабочку, и про пирог со сливами, и про мамин визг. — Может быть, вы все-таки назовете свое имя? — не выдержал Дрие. Он понимал, что так не подобает себя вести со взрослым человеком, но день сегодня выдался таким тяжелым — не до вежливости. — Я Лейдье́р де Нёвегли́з. Ты мой потомок. Не знаю в каком именно колене, я несколько отстал от жизни, — тут невидимый собеседник рассмеялся, как хорошей шутке. — Простите, но я не знаю вас, — робко произнес Дрие. — Ваше имя ничего мне не говорит. — Было бы странно, если бы говорило. О таких, как мы с тобой, предпочитают молчать. — Зачем вы меня путаете и путаете? Лучше бы запалили свечу и выпустили отсюда. Я очень хочу домой и есть, и пить, и не понимаю, как сюда попал и заче-ем, — Дрие снова разревелся. — Нет, малыш, я не могу этого сделать. — Отпустите! Зачем я вам? Меня дома ждут и ищут, — Дрие наконец сообразил, что этот Лейдьер де Нёвеглиз зачем-то украл его и удерживает вдали от родных. — Не я тебя здесь держу, я сам такой же пленник этих стен, как и ты. Я мог бы показаться еще днем, но ты тогда бы испугался до полусмерти и ничего не сказал. Теперь хотя бы ясно, что произошло и отчего тебя замуровали в моем склепе. — Замуровали? В склепе? Так вы привидение?! — Да, — спокойно отозвался Лейдьер де Нёвеглиз, и тут как нарочно в узкое оконце заглянула луна и в ее холодном свете стал виден призрачный силуэт. Дрие так устал за этот бесконечный день, что сил бояться у него уже не осталось. Он рассматривал не старого еще мужчину, одетого по моде давних лет. Строгий камзол украшал лишь кружевной воротник, узкие штаны обтягивали бедра, а на ногах были высокие сапоги с отворотами. — Значит, я тоже умру? — сказал Дрие и поежился. Он почти ничего не понимал, уставшее тело болело и отказывалось повиноваться, в голове от бесконечных слез была пустота. — Когда-нибудь умрешь. Бессмертия еще никому достичь не удавалось. Прости, меня тянет на философские рассуждения, а ты еще слишком мал, чтобы понимать такие вещи. Я хочу сказать, что у тебя есть все шансы жить долго и очень маленькая вероятность выйти отсюда. Но она есть. — Я пить хочу. — Немного терпения, и ты узнаешь, как можно бороться с голодом и жаждой. Дрие зевнул. Пусть холодно и неудобно, но желание закрыть глаза и спать, спать, спать перевешивало страх и отчаяние. — Видишь ли, — увлеченно продолжал Лейдьер де Нёвеглиз, — тебе не повезло и повезло одновременно. Пусть твой дар пробудился внезапно и испугал слабых духом людишек, но они по своей непросвещенности кинули тебя не в темницу, а в склеп, и не в какой-нибудь, а в усыпальницу некроманта. Наивно рассуждая, что раз здесь особые знаки, то этого достаточно, чтобы удержать душу на веки вечные в этих стенах, когда несчастный ребенок умрет от голода и жажды. Где-то они правы, но в главном просчитались: я великий некромант и не позволю своему потомку бесславно закончить дни. Мы возродим славу де Нёвеглизов! Дрие почти не понимал, что говорит привидение. Он клевал носом, изредка кивая — скорее в такт словам, чем соглашаясь со сказанным. — Эй, да ты спишь, что ли? — Нет, — помотал головой Дрие. — Я и забыл как слабо может быть человеческое тело. Слушай сейчас внимательно и делай как я скажу, потом будешь спать сколько хочешь. Истинному чародею пища телесная совсем ни к чему. То есть ты можешь поддерживать силы за счет дара. В местах силы это совсем просто, в прочих же требует некоторых трудов. Расслабься полностью. Растекись лужицей, отпусти тело и дух. Почувствуй внутри биение магии и оглянись вокруг. Видишь? Серебряная пыльца, она вокруг тебя. Впитай ее, позволь ей проникнуть в себя, соединись. Дрие завороженно следовал указаниям. Почти против воли, не отдавая отчета в том, что происходит — сил сопротивляться не было. Правда вокруг была не пыльца, а скорее пылинки, танцующие в лунном свете. Он подставлял ладони, высовывал язык, пытаясь попробовать их на вкус. — Сладко, — удовлетворенно прошептал Дрие, чувствуя покой, умиротворение и тепло. — Спи, ребенок, — еще услышал он, прежде чем провалиться в глубокий сон без сновидений. Лейдьер де Нёвеглиз грустно улыбнулся и принялся следить, как по далекому диску луны медленно проплывают растрепанные облака. Других развлечений у него давно уже не было. Поздним утром Дрие проснулся хорошо отдохнувшим. Несколько мгновений, пока не открыл глаза, он еще думал, что находится в своей комнате и лениво размышлял, что надо бы велеть слуге хорошенько взбить перину, а то она совсем превратилась в камень. Затем понимание накатило и обдало как холодной водой: камень и есть, склеп, призрак. И Дрие разревелся снова. Слезы не приносили облегчения, а утешать его никто не спешил. Дрие вдруг с ужасом подумал, что некромант-привидение ему вчера примерещился, и вскочил. — Проснулся? — знакомый голос звучал откуда-то сверху. — Доброе утро, — поздоровался Дрие и шмыгнул носом. — Простите. — Плачь, мой мальчик, пока есть возможность. Иногда нужно оплакать прошлое и отпустить его. Больше у тебя такой возможности не будет, — некромант опять говорил загадками, и Дрие понял только, что на него не сердятся. Сегодня было уже не так страшно, скорее тоскливо. Он чувствовал растерянность и безнадежность — начал понимать, что остаток дней придется провести вот в этой тесной каморке, и когда Вседержитель призовет его к себе, то и тогда придется делить склеп с другим привидением, любуясь день за днем своими останками, гниющими где-то в углу. — О чем ты задумался? — О вечности, — мрачно отозвался Дрие. — О том, что я здесь застрял навсегда. — В отличие от меня, у тебя есть шанс отсюда выйти. — Почему? — Потому что ты жив, а я мертв, — терпеливо пояснил некромант. — Руны, печати и заклятия не рассчитаны на живых. — Но я же не могу открыть дверь! — Разумеется! Она заперта. Но если кто-то снаружи ее откроет, то ты беспрепятственно сможешь выйти наружу, — привидение подплыло ближе, Дрие почувствовал могильный холод и содрогнулся. — Какие мы нежные! Привыкай. И в твоем случае, малыш, бояться стоит живых. А мертвых некромант всегда подчинит своей воле. — А если я не хочу подчинять мертвых? — Ты некромант. Ты или учишься владеть даром, или живешь до первого стихийного выброса, как с бабочкой. Пожалел, захотел, чтобы она была живая? Вот и получил немертвое насекомое. Надеюсь, твои родственнички догадались ее спалить. — А то что? — Дрие поежился. — Да ничего, в общем-то, но ей же все равно лето или зима. И прихлопнуть, как обычное насекомое, ее нельзя… Вот так и рождаются страшные байки про ужасных некромантов. Если бы ты сознательно ее поднимал, то сделал бы привязку, мог бы смотреть ее глазами, хотя зрение у букашек не чета человеческому. Или мог заставить ее… Впрочем, неважно. Вырастешь — будешь сам проявлять буйную фантазию. — Почему вы думаете, господин некромант, что сюда кто-нибудь придет? И как я смогу тогда выйти? Ведь не для того, чтобы выпускать, сажали-то. — Если человеческая природа не изменилась за последние триста лет — а я уверен, что это так, — то гостей стоит ждать обязательно. Тот, кто это затеял, захочет убедиться в твоей смерти. Дрие зябко повел плечами: разговоры о смерти пагубно влияли на настроение. — Когда придут-то? — Откуда мне знать? — призрак развел руками. — Без воды человек умирает за несколько дней, без еды может продержаться и месяц. Я бы поставил недель на восемь, чтобы уж точно. — Угу, а пить хочется сейчас. — Бестолочь! Держи канал полностью открытым постоянно! — Но как? Сидеть или лежать, расслабившись все время? Да я так мхом обрасту! И если не двигаться, то ослабнешь и больше не встанешь, — Дрие со значением повторил то, что говорил его отцу целитель, когда тот упал с лошади и мучился болями в спине. — Лежать не обязательно. Было бы чудно́, если бы маги подпитывались магическими потоками только во время покоя. Перемерли бы все, — некромант завис над головой Дрие и скрестил руки. — Ощущения помнишь? Вот и тренируйся. Ему ничего другого не оставалось, все равно заняться в склепе было совершенно нечем. Господин де Нёвеглиз решил демонстративно молчать и не вмешиваться в ход тренировок. Надо сказать, что толк от усилий Дрие все же ощутил. Он так старался и так напрягался, что согрелся и сам не заметил, как стал пропускать через себя «сахарную пудру», которая частью оседала где-то внутри и на самом деле казалась сладкой. Под вечер ему стало казаться, что он переполнен этими потоками сверх всякой меры, что если двигаться чуть резче, то они расплещутся, как вода из прачкиного чана. Привидение, затаившись, наблюдало. Дрие косился на зависшего под потолком некроманта, ища одобрения, но тот делал вид, что спит или пересчитывает пальцы на руках. — У меня получилось, — Дрие решил нарушить тишину. Ему изрядно уже надоело одиночество и хотелось хоть немного поговорить. — Ну, если ты так считаешь… — Да что не так-то?! — Ты все время собрался двигаться как беременная улитка? Даже торговка зеленью с корзиной на голове ходит более шустро. Дрие обиделся — не привык, что его не хвалят и не поощряют за старание. Где, спрашивается, гордость за ученика? Он не выдержал и сказал об этом некроманту. — И-и! Ученика?! — де Нёвеглиз визгливо расхохотался. — Да что не так-то? — Какое ты еще дитя. Я все время забываю, что ты маленький и можешь не знать прописных истин. Призрак не может взять ученика, ибо ученичество подразумевает подписанный кровью контракт. Да, милый, кровью. А у меня с ней некоторые проблемы, как видишь. К тому же ученика надобно воспитывать и вразумлять, а я что могу? Некромантия очень тонкая наука, и малейший промах приводит к плачевным результатам, а я даже пентаграмму нарисовать не смогу, написать пару нужных рун или поправить твою ошибку. Да и самое главное: чтобы стать учеником мага, заметь, я нарочно не говорю «некроманта» — нужно убедить этого самого мага, что ты будешь достоин полученных знаний. У Дрие снова защипало в глазах. Почему-то выслушивать поучения от призрака показалось до невозможности обидно. Он шмыгнул носом. — Не реви! Ишь, нежный какой! Как ты собрался выживать во внешнем мире? Может быть, тебе отсюда вообще не выходить? Да и при таком настрое ты способен испортить самое простое дело! — Господин де Нёвеглиз, простите, — сухо сказал Дрие, вдруг понявший, что на самом деле остался один в целом мире, что всю прошлую жизнь можно считать прекрасным сном и что к ней он теперь не имеет никакого отношения. А мир за стенами родного замка вряд ли устлан лепестками роз и ждет необученного некроманта с распростертыми объятиями. — То-то же, — призрак спустился ниже и попытался погладить Дрие по голове. Удивительно, но ни могильного холода, ни ужаса-отвращения тот не почувствовал. — Я буду благодарен за любую науку, господин де Нёвеглиз. — О! Узнаю теперь отрока благородного происхождения! Ладно, малыш, зови меня дедом. Что мы как не родные. Дрие все-таки разрыдался. Слезы жгли глаза, как раскаленное масло, и было очень больно. Господин де Нёвеглиз против ожидания молчал, и Дрие постарался побыстрее взять себя в руки. — Простите. — Ничего, малыш, мы справимся. Выйдешь отсюда, выучишься, станешь лучшим в своем деле и придешь меня упокоить. Ох ты ж, ну перестань, что ты?! Упокоить, значит подарить покой. Думаешь, за триста лет дух, запертый в этой тесной каморе, не устал и не хочет уйти? Дрие так и заснул на ступенях, привалившись боком к стене, но и во сне продолжал изредка всхлипывать и тереть глаза… *** Призрак ошибся. То ли людская природа и впрямь сильно изменилась за последние триста лет, то ли случилась еще какая напасть, но ни через две недели, ни через два месяца никто не пришел полюбоваться делами рук своих. Дед ворчал. Рассказывал сначала какие-то байки, которые три века тому назад могли бы кому-то показаться весьма интересными, потом ругал потомков, особенно выделяя нынешнего графа, а потом постепенно перешел к самой некромантии. — Практиковать я тебе, конечно, не дам. Но основы основ затвердишь — все польза. Практика без теории мертва! Руны вот еще выучить можно — видишь как недруги постарались? Учи — не хочу! — Призрак облетел склеп по кругу, показывая на беспрерывную вязь непонятных значков. — Ну что, как тебе план? Дрие пожал плечами: план как план. Все равно здесь больше и заняться-то нечем. Учитель из пращура вышел так себе — уж слишком нетерпелив, слишком нетерпим он оказался. Дрие обижался. Некромант злился. В напряженном молчании проходили дни, но теснота замкнутого пространства давила на обоих. И сколько бы каждый из них ни дулся и не пытался показать, что самодостаточен, но вынужденное одиночество все равно толкало их друг к другу. Через год Дрие довольно сносно разбирал руны, еще месяцев через шесть мог оценить сложную вязь чар, наложенных на стены. Если бы эти плетения не касались его напрямую, то он впал бы в буйный восторг от изящности и продуманности решений. Сейчас же оставалось лишь скрежетать зубами и уговаривать себя потерпеть: ведь ждал же дух триста с лишним лет, что по сравнению с тремя веками год или даже полтора? К концу второго года одежда стала Дрие совсем мала и истрепалась. — Ты похож на попрошайку у городских ворот, — проворчал однажды дед; месяцы, проведенные рядом, сказались — так было проще, да и что значит разница в несколько поколений, если встречаются поистине родственные души? — Угу. От меня, наверное, и разит не хуже. Это можно как-то изменить? — Можно, но ты не справишься — я же не могу колдовать, а тебе не стоит и пробовать — на себя чары всегда действуют непредсказуемо. — Одежду можно и снять, — буркнул Дрие. — Хм, — казалось, некромант смутился, но быстро выкрутился: — Она же рассыплется! Дрие закатил глаза: иногда он уже сомневался, кто из них ребенок. Или это долгое заключение так губительно действует на ум и возможность соображать? — Ты слышишь? — Что? — Дрие недовольно оторвался от созерцания связки из трех рун, ему вдруг пришло в голову, что если бы их просто поменять местами, то чары могли бы стать гораздо слабее. Другой вопрос, что ни рыть подкоп, ни пилить железо, ни тем более затирать руны и затем рисовать их в другом порядке просто нечем. Собственные ногти не в счет — они слишком слабые и гнутся. — Прячься! — страшно зашипел на него дед и замахал руками: — Все, как мы с тобой разучивали! Дрие встрепенулся — теперь он тоже услышал скрежет ржавого ключа в замке — и метнулся к углу возле двери. Она медленно распахнулась, впуская запах свежей листвы, но внутрь проходить никто не спешил. Дрие затаился и старался даже не дышать. «Иди же, иди!», — думал он и едва сдерживал желание погрызть ногти. За дверью послышалась возня. Дрие напрягся — вдруг этот «кто-то», который пришел посмотреть на дело рук своих, не один? Такого они с дедом не предусмотрели. Весь расчет строился на том, что «кто-то» не захочет лишних свидетелей. У порога вздохнули и шумно потоптались. Дрие, напрягшийся как струна, убедился, что долгожданный гость пришел в одиночестве. Он долго стоял на пороге, переминался с ноги на ногу, но останков от двери было не видно. Рано или поздно он должен был спуститься и проверить за саркофагом — иначе зачем приходить? Послышалось громкое сопение, тяжкий вздох, и на ступеньке под дверью показался коричневый сапог с окованным железом мысом. Дрие на мгновение почувствовал острое сожаление, что у него-то такого не было — обычные комнатные туфли, которые никак не приспособить для побега. Он тут же взял себя в руки, приготовился, и едва человек спустился еще на ступеньку ниже, они с дедом выскочили одновременно — Дрие кинулся в ноги, а призрак пролетел рядом, завывая и издавая ужасные крики. Граф де Рофьяк с размаху влетел головой в угол саркофага и замер в нелепой изломанной позе. Вокруг его головы собиралась лужица крови. — Он мертв? — от двери спросил Дрие. — Не думаю, — покачал головой дед. — Просто в обмороке пока. Дрие кивнул, деловито подошел к лежащему на каменном полу мужчине — признавать в нем отца он не собирался — и обшарил карманы. Добыча оказалась скудна: несколько монет в кошеле, носовой платок, небольшой нож и огниво. Дрие стянул с бессознательного тела сапоги, не то чтобы верил всерьез, что они придутся ему впору, но просто чтобы не оставлять их здесь и не давать поверженному врагу даже призрачного шанса на спасение. — Иди уже, — проворчал дед. — Я вернусь, — пообещал Дрие, кинул последний взгляд на склеп, ставший ему за эти два года почти родным домом, и захлопнул за собой дверь. Наложил все засовы, провернул ключ в замочной скважине и сжал его в руке. О том, что в склепе остался умирать человек, он не думал, его больше волновало собственное будущее и безопасность. Предстояло пересечь почти половину страны, дойти до столицы и поступить в академию отверженных. Так между собой называлась школа для магов, которые не могли платить за свое обучение и были вынуждены потом еще очень долго выплачивать в казну затраты на свое образование. С очень большими процентами, как же иначе? Дрие на непослушных ногах зашагал по тропинке через лес. Тело, отвыкшее от движения, слушалось плохо, но останавливаться и пережидать слабость было страшно. Он прокручивал в голове все, что не раз повторил ему дед: двигаться так, чтобы солнце всегда светило в левый глаз. На проезжие дороги не выходить. Людям не показываться. Со всем этим он был полностью согласен, скорее его пугало то, что в столице никакой академии могло и не оказаться — за столько лет могло все что угодно случиться. Где-то за деревьями послышался собачий лай. Дрие нахмурился и взял сильно правее, обходя по широкой дуге то ли деревню, то ли охотников. К ночи он добрался до большого селения. Долго стоял у околицы в густых кустах и не решался выйти на люди. Осторожность взяла верх, и он крадучись прошелся по улице, думая найти какой-то сарай для ночлега. Но собаки от дома к дому сопровождали его тоскливым воем, и Дрие так и не рискнул остаться в селении. Стащил по дороге каких-то тряпок и почти бегом покинул опасное место. Он долго шел по дороге, прикидывая, где бы передохнуть, пока не наткнулся на стога сена и счел, что лучшего все равно не найти. Зарывшись в сено, Дрие долго не мог уснуть — рядом что-то шуршало, время от времени слышался писк и возня. Он не сразу понял, что это мыши, а догадавшись, расслабился и уснул. Утром он так и не смог вспомнить, что же ему снилось. Что-то яркое и необычное, то, что оставило от себя ощущение чуда, и оттого было еще обидней, что из головы вылетело — что именно. Дрие при свете дня рассмотрел вчерашние тряпки. Улов был не слишком богат: домотканые порты, такие широкие, что в них можно легко завернуться два раза, черная шаль с выцветшими цветами и такая выношенная, что местами напоминала решето, длинный шерстяной плащ, незаменимый для осени, но неуместный в жару. Видно кто-то вытряхнул из сундука старье и прожаривал на горячем летнем солнце, да забыл убрать, пока не пала роса. Он сложил все пожитки в шаль, завязал узлом и пошел по дороге, загребая босыми ногами пыль. Надо было бы разжиться еще хоть рубахой, но заходить в какую-нибудь деревню снова очень не хотелось. Голода он не испытывал. Изредка только, когда до него доносились запахи пекущегося хлеба или жарящегося мяса, Дрие сглатывал слюну и старательно отгонял от себя воспоминания. То была другая жизнь и, наверное, то был другой мальчик. Сейчас Дрие чувствовал себя лет на десять старше и смотрел вперед без веры в светлое будущее. У виконта де Рофьяка все было предопределено и известно до последней детали, вплоть до возможной невесты, его ждала тихая размеренная и сытая жизнь. А Дрие Нёвеглиз должен всего добиваться сам. Несколько раз по пути его обгоняли телеги с сеном, кто-то из возниц даже предлагал подвезти, но Дрие не соглашался — началась бы игра в вопросы и ответы, вознице наверняка скучно, а что отвечать он не знал. Во времена деда тех магов, кто шел учиться бесплатно, считали отверженными и не жаловали. А более удачной историей он не озаботился. Как-то не до того было, да и в голову не пришло. На исходе второй недели, раздобыв все-таки у сердобольной старушки рубаху и древние, но еще крепкие сапоги, он подошел к стольному городу. Выглядел он со стороны престранно, наверное, но плащ удачно скрывал убогий гардероб, а то, что пялятся на него все кому не лень — так что с того? Без накидки было бы не лучше. — Ты куда, парень? Дрие поднял глаза на стражника, преградившего ему путь. — Маг я. Иду в академию. — Вход в город три медяка, а Академия Магических искусств находится в Зеленом Пригороде, и набор в нее весной. — Пропусти его, Льенс. Какие с него деньги, проклянет еще — зенки-то какие бесовские. Ступай, парень. Как дойдешь до площади, сверни направо и держись шпиля собора. Твоя школа супротив как раз будет. Не ошибешься. — Спасибо, добрый человек, — Дрие почтительно склонил голову. — Иди-иди, — поторопил его стражник и даже слегка подтолкнул к воротам, что-то незаметно сунув в руку. Дрие не заставил просить себя дважды и только отойдя подальше все-таки посмотрел на зажатый в кулаке кругляш. Серебрушка… Дрие оглянулся, чтобы еще раз кивнуть доброму стражнику, но тот уже был занят — тыкал алебардой в воз с сеном. Дрие сжал в кулаке монетку покрепче и уже уверенней зашагал в сторону торчавшего между черепичных крыш черного шпиля. Он немного постоял возле невысокой арки, сомневаясь и слегка волнуясь, а затем решительно прошел во внутренний двор, который неожиданно оказался очень большим и походил на площадь перед ратушей в каком-нибудь небольшом городке. Он был вымощен квадратными каменными плитами, между стыками которых росла трава, придавая ему запущенный вид. Дрие покрутил головой, соображая, куда идти. Из неприметной двери стремительно вышел какой-то человек в черной хламиде и направился прямиком к нему. Дрие попятился: а ну как сейчас выставят вон? — Новенький? — отрывисто спросил человек в черном. Дрие слегка пожал плечами. — Новенький, значит. Пойдем, отведу тебя к наставнику. Дрие робко пошел следом, но потом ему пришлось почти бежать, догоняя — черный человек не собирался замедлять свой шаг ради какого-то неизвестного никому новичка. Они прошли через весь двор, пересекли крытую галерею и по крутой каменной лестнице поднялись на второй этаж. — Мэтр ле Корте́! Я к вам новенького привел! — провожатый едва стукнул в закрытую дверь и тут же распахнул ее, не дожидаясь ответа. — Откуда он взялся? Сигнальные чары не срабатывали, — мужчина с седыми висками, сидевший за столом за письмами или счетами, отложил перо и уставился на вошедших. — Не знаю, мэтр. Он просто стоял посередине двора. — Хорошо, Абсалу́, ты всё правильно сделал. Можешь идти. Дрие молчал и рассматривал кабинет, в котором оказался — скудная обстановка немногим отличалась от той, что была в склепе: те же неоштукатуренные стены, узкое оконце, правда, вытянутое вдоль, а не поперек и не под потолком. А вместо саркофага грубый деревянный стол и стул с высокой спинкой. — Как ты попал во двор академии, мальчик? Дрие задумался — что хочет услышать от него этот странный человек? — Вошел, — произнес в конце концов и стал ждать продолжения. — Просто вошел? — Угу, — Дрие не понимал, как можно войти «не просто». — На воротах чары, которые оповещают о любом подошедшем к ним человеке, и они же не дают пройти внутрь. Ворота, в свою очередь, могут видеть только волшебники, — счел нужным пояснить мэтр. — Поэтому расскажи подробно, как ты попал во двор. — Я шел от ворот по дороге, указанной любезным стражником, пока не дошел до арки. Никаких ворот я не видел. Я учиться пришел, — на всякий случай добавил Дрие. — Что делается, — пробормотал мэтр, — любезные стражники, арки вместо ворот… Пойдем-ка, проверим. Дрие поплелся вслед за мэтром ле Корте, догадываясь, что он тут не последний человек и его нужно слушаться. — Ну, вот ворота. Они заперты, как и положено. Есть еще потайная калитка. Давай, мальчик, покажи, как ты проник во двор. — Вошел, — буркнул Дрие, потом подумал, что, наверное, с этими воротами что-то не так, раз к нему так привязались. Знать бы еще, что нужно сказать, чтобы было похоже на правду. — Покажешь? Дрие пожал плечами, потом помотал головой — вот так выйдешь, а обратно не пустят, а что делать, если не возьмут учиться он понятия не имел. Дед как-то других раскладов и не предполагал. — Хорошо, хорошо, — мэтр, похоже, развеселился, хотя внешне и оставался серьезным. — Идем, нужно выбрать тебе наставника, а он пусть уж сам разбирается. — Я хочу вас. — Кхм, ты меня совсем не знаешь, и я давно не беру учеников — хватает другой работы. Меня мог бы заинтересовать уникальный ученик, а ты… Ладно, пока будем искать кастеляна, я коротко расскажу куда ты попал. Будем исходить из того, что ты все-таки маг. Дар у тебя может оказаться как совершенно неожиданным, так и ординарным. Обычно к нам приходят юноши постарше, лет четырнадцати–пятнадцати, когда магия не просто пробудилась, а уже и оформилась. Странно, что магия замка тебя пропустила, там специальные чары. Грамоте разумеешь? — спохватился мэтр. — Разумею, — Дрие решил не обижаться на дурацкие вопросы — видимо, ученики попадались разные, — А почему замок, ведь это школа? — Школу основал в своем родовом замке один великий маг очень-очень давно. Мы чтим его память, живем по его заветам и придерживаемся Устава, им же и написанного. Устав, кстати, высечен на камне перед входом, но ты его вряд ли заметил. — Угу, — согласился Дрие, стараясь не отставать от широко шагающего мэтра. — Правила просты: каждому ученику полагается наставник. У наставника может быть до десяти разновозрастных учеников, и он отвечает за каждого. По окончании обучения, которое определяет именно наставник, проводится испытание, и если ученик его успешно прошел, то он может называться магом и начинать отрабатывать вложенные в него деньги. — Деньги? Разве обучение не бесплатное? — Дрие нахмурился и остановился — дед ничего подобного не говорил. — Мальчик, бесплатно для тебя — это значит, что платит кто-то другой. У нас нет благотворителя, мы обеспечиваем себя сами. Закончившие обучение маги работают несколько лет на благо альма-матер, давая возможность вновь поступившим доучиться. Еда стоит денег, наставники опять же хотят кушать, добавь сюда налоги — королевская казна не делает скидок. — А сколько лет нужно работать на школу? — Зависит от тебя. Кастелян объяснит, — с этими словами мэтр открыл дверь в конце длинной колоннады. — Господин Д’Арш, я привел к вам новенького. Выдайте ему стандартный контракт, пожалуйста. — А бывают нестандартные? — уточнил Дрие. — Бывают индивидуальные, — подтвердил кастелян, чему-то улыбаясь, и протянул ему напечатанный мелкими буквами лист. — Подпиши внизу или поставь любой знак — магия подтвердит. Дрие кивнул и, заприметив у дальней стены лавку, устроился на ней, собираясь внимательно прочесть условия. То, как переглянулись два мага, прошло мимо его внимания, как и то, что собиравшийся уже выйти мэтр задержался. — За еду три тысячи восемьсот серебряных монет? — хмуро уточнил Дрие. — Это средняя сумма из расчета дневного питания за восемь лет. Обычно выходит больше и приходится доплачивать, — охотно пояснил кастелян. — В городе питаться не дешевле. — Не сомневайся, еда у нас хорошая и обильная, — мэтр решил тоже успокоить новичка. — Магам приходится много есть, колдовство требует много сил. — За постель еще двести? — Дрие дошел до следующей строчки и цены его не радовали. — Ты же не будешь спать на голом камне? Да и жаровня в келье лишней не будет, — терпеливо пояснял кастелян. — Я не буду есть, и постель вычеркните. — Но… — попытался возразить кастелян, но мэтр поднял руку: — Пойдем, посмотришь и оценишь, на чем ты собираешься спать. Дрие пожал плечами — вряд ли ложе окажется хуже ступеней в склепе, где ему приходилось спать последних два года. Мэтр привел его на второй этаж, там в длинный коридор выходило десятка два-три разномастных дверей. — Выбирай любую открытую келью — она будет тебе домом на ближайшие годы. Дрие заглядывал в каждую, пока шел в другой конец коридора. Они мало отличались друг от друга. Каждая келья напоминала каменный мешок шириной пять локтей, где помещался только небрежно сложенный из грубых камней топчан, а узкое окно в толстой стене было похоже на бойницу. Последняя келья оказалась чуть больше и могла похвастаться более приемлемым спальным местом, под которым при желании можно было бы разместить небольшой сундук. — Здесь можно? — спросил Дрие. — Можно, но обрати внимание на окно. — А что с ним не так? — удивился Дрие, которому как раз очень понравился большой проем, откуда открывался вид на городские крыши. — Стекла нет, маленькое окно обычно студенты затыкают дополнительным матрасом, а здесь и трех мало. Да и одной жаровней такую площадь не согреешь. Ты же экономишь? Вот и выбирай келью поменьше. Здесь обычно никто не живет — невыгодно. — Я останусь здесь, — Дрие решительно сел на лежанку и ногой подпихнул под нее узелок со скудными пожитками. — Но, — кастелян осекся, увидев предостерегающе поднятую бровь мэтра. — Хорошо. Как скажешь. Не хочешь слушать добрых советов, потом сам прибежишь. — А мы за смену кельи возьмем дополнительную плату, — произнес мэтр и насмешливо улыбнулся. — И за изменение контракта. Хорошо подумай, прежде чем отказываться. — Я хорошо подумал, — Дрие снова пожал плечами. — Зачем в месте силы магу дорогое питание? Зачем в месте силы жаровни, ведь магия не даст замерзнуть? И я уверен, что есть специальные чары, чтобы закрыть окно магией, не поэтому ли они не застеклены? Мэтр запрокинул голову и захохотал: — Д’Арш, он мне нравится! Составь для него индивидуальный контракт. Два года отработки по окончании обучения и расходы только на одежду. Не спорь, мальчишка! — воскликнул он. — Лучших условий все равно не выторгуешь, а без одежды обойтись нельзя. Дрие подумал и кивнул: — А обычно сколько отрабатывают после учебы? — уточнил он. — От восьми до пятидесяти лет, — сухо уточнил кастелян. — Некоторые всю жизнь, — мэтр подмигнул и сделал знак следовать за собой. — Это если вдруг решишь остаться преподавать. В кабинете кастеляна пришлось немного подождать, пока господин Д’Арш подготовит новый контракт. Дрие внимательно прочитал, взял перо и аккуратно вывел в конце свое имя: Дрие Нёвеглиз. — Нёвеглиз? — присвистнул мэтр, ставя свою подпись рядом. — Неудивительно, что ты просто не заметил защиту. Магия признала — основатель тоже был из некромантов. Но я бы советовал об этом не распространяться. — Некромантов даже сами маги не очень любят, — заметил кастелян. — Опасаются и завидуют, — подтвердил мэтр. — Так что аккуратнее заводи дружбу. — И не собирался, я учиться пришел, — буркнул Дрие, которого долгое общение с живыми людьми уже утомило. — Хорошо, — согласился мэтр. — Но предупредить я был должен. Сейчас забирай новую одежду, отдыхай, переодевайся и, как будешь готов, приходи в кабинет, прикинем чему и как тебя учить. Дрие согласно кивнул — план ему нравился. *** — Ты вовремя, — мэтр вскинул глаза на вошедшего Дрие. — Кажется, это по твою душу заказ. — Он махнул рукой на табурет, обитый потертым зеленым бархатом. — Садись, не мельтеши. Дрие усмехнулся, снял с головы глубокий капюшон и привычно устроился напротив наставника, поджав ноги. Мэтр, почти не изменившийся за прошедшие десять лет, даже не поседевший больше, чем было раньше, упорно избегал смотреть на ученика. — Заказчик желает непременно темного мага, демонолога… — Мэтр! — Дрие вскочил — не хватало еще с демонами связываться. Дрие не любил эту часть магической науки, которая не давалась ему почти совсем. Как будто отталкивала, тщательно храня свои тайны. — Сядь, — наставник махнул рукой. — Я знаю все, что ты скажешь. Демонолог из тебя ровно такой, как и из меня, но за счет силы ты справишься — пару дней я тебе обеспечил, посидишь в библиотеке, почитаешь о привратных артефактах. Не Бьенэме́ же посылать. — Я, — Дрие пытался найти слова, чтобы объяснить, что толку от самого бестолкового ученика будет ровно столько же, сколько и от него, но мэтр привстал из-за стола. Оперся руками о столешницу, наклонился вперед: — Ты едешь с бароном де Арзе́н д'Апше́. Это не обсуждается. Подумай лучше о том, что это твой последний контракт и школе ты больше ничего не должен. — Да, учитель, — хмуро согласился Дрие. Он понимал, что спорить не приходится — контракт, подписанный им самим много лет назад, не подразумевал возможности выбирать. Школа имела право продавать знания учеников за те суммы, которые считала приемлемыми, и никого не волновало, кто и как будет выполнять условия сделки. Дрие знал, что порой выпускник расплачивался собственной жизнью за ошибки, потому и старался брать от наставника все, проводил все свободное время в библиотеке, лаборатории или ритуальных залах — не хотел стать жертвой своего же невежества. — Ты зря думаешь, что это нарочно подстроено. Никто не застрахован от задания, которое будет ему не по силам, но у тебя есть шанс справиться, в отличие от того же Бьенэме. Мы не посылаем учеников на верную гибель и стараемся давать задания по способностям, у нас просто нет выбора, — мэтр потер ладонями лицо, и сразу стало заметно, как он устал. — Поверь, каждый ученик в нашем заведении, он мне как сын, а ты, Дрие, особенно. Ты очень талантлив, и я бы прочил со временем тебя на свое место, если бы не был совершенно точно уверен, что тебе очень скоро станет тесно в этих рамках. — Простите, мэтр, но я не понимаю, почему этот высокородный дворянин не обратился к королевским магам. Уверен, там бы нашлись нужные специалисты. — А я вот не уверен, — мэтр говорил устало и недовольно, всем видом показывая, что обсуждать заказчика и условия не доставляет ему никакого удовольствия и что будь на месте любимого ученика кто-то другой, то и выговором бы не обошлось — как пить дать нарвался бы еще на полгода-год работы на школу. — Те специалисты дерут три шкуры, но ответ держат потом всей гильдией не только перед заказчиком, но порой и перед потомками его — многих это прельщает. Но там маг может копаться и выбирать: то буду делать, это не буду: блюдет интересы не только свои, но и согильдийцев, свои же по загривку не погладят за попытку выполнить заведомо провальный заказ. Приедет такой надутый индюк в поместье, носом покрутит и откажет, а аванс уже уплачен, и возвращать его никто не будет. Усек? Иди уже, не ввергай во искушение огреть тебя посохом за бестолковость и недостаток усердия. — Спасибо за терпение, наставник, — Дрие встал и низко поклонился, понимая, что позволил себе гораздо больше вольностей, чем когда бы то ни было ранее. Заставил занятого человека повторять то, о чем нерадивый ученик не пожелал вспомнить сам и немного подумать, прежде чем задавать глупые вопросы. — Иди, — наставник осенил его оберегающим знаком и добавил: — В библиотеке обрати внимание на книги с охранными пентаграммами. Думаю, не будет большой бедой, если одну-две ты заберешь с собой. В дороге, быть может, почитаешь еще. — Благодарю, — Дрие еще раз поклонился и вышел, размышляя, как будут выглядеть со стороны его попытки спешно стать демонологом. Он по привычке накинул капюшон и надвинул его как можно ниже. Пусть сейчас в школе было всего пятеро полноценных учеников и один новичок, но правила, вбитые накрепко, не позволяли расслабляться и забывать о своих обязанностях — отверженный маг не мог показывать лицо посторонним. И эту привычку у них вырабатывали с самых первых дней ученичества, что не раз выручало взрослых магов. — Дрие! — окликнул его Бьенэме. — Неужто тебе последний контракт обломился? Счастливчик! — Могу тебе уступить по сходной цене. — Скажешь тоже, шутник! — Бьенэме засмеялся, заколыхавшись всем своим сдобным телом. — Но я бы с радостью, хотя мне, чтобы выкупить контракт, лет сто, наверное, понадобится. А ты вон за два года… — Жрать меньше надо, — сердито ответил Дрие, вечная зависть Бьенэме раздражала. — Ты же маг. — Ну маг, — уныло согласился Бьенэме. — Но знаешь, что скажу, — он перешел на шепот и нервно оглянулся: — Не хочу я на вольные хлеба. Ждать меня никто не ждет, никому я там не нужен, а здесь все свои, и тут всяко лучше. Да и маг я не так чтобы сильный… — Дело твое, — Дрие пожал плечами. — Как по мне, ты не слабый маг, а просто очень ленивый и любящий пожрать. Можешь сколько угодно себя утешать и уверять окружающих, что сам сделал выбор и для тебя так лучше, а я тебе так скажу: ты трус и лентяй. И ничто в мире не убедит меня в обратном. Ты на два года старше, а экзамен сдавал вместе со мной. В библиотеке я тебя видел сколько раз, помнишь? А в лаборатории? Только не говори, что все это время проводил в ритуальных залах — я помню, как низко оценили твои знания в ритуалистике. Ты сам постелил себе такую постель, на которой теперь будешь спать всю жизнь, и это твои проблемы и твой выбор. Только не стоит убеждать других, что так и было задумано! — Тебе хорошо, тебя-то сам мэтр взял под крылышко! А моему наставнику на меня было наплевать! — Бьенэме, мой наставник был всегда занят. Ему было не до меня, как ты этого не понимаешь? Да, он направлял меня, советовал, рекомендовал книги, — Дрие дернул плечом и отвернулся: — Ой, да что я с тобой время трачу! Все вокруг виноваты и всем везет, кроме тебя. Высеки на стене своей кельи и повторяй вместо завтрака и обеда: удача идет в руки упорных! — Спасибо, что хоть ужин оставил, — съязвил Бьенэме. Дрие пробормотал себе под нос несколько невнятных ругательств и поспешил уйти, пока не проклял эту бестолочь и не заработал себе еще пару лет работы на школу — это никоим образом не входило в его планы и как нельзя лучше способствовало сдержанности и терпению. Он занял в библиотеке свой любимый стол, обложился книгами и стал выписывать на чистый лист то, что могло бы ему помочь выполнить полученный контракт. Жаль, что подробности были ему неизвестны: все переговоры вел наставник и по традиции узнавал у клиента только самое необходимое, чтобы прикинуть, кто мог бы выполнить задание с наилучшими результатами. Дрие долго смотрел в окно на догорающий на горизонте закат, думая, что неплохо бы встретиться с бароном чуточку раньше, чтобы понимать, к чему готовиться. Артефакты над точками перехода бывали самыми разными и реагировать могли на что угодно. — Держи, мэтр велел тебе передать, — Бьенэме оторвал Дрие от невеселых размышлений и вручил уже вскрытое письмо. — Спасибо, — пробормотал тот, и подвесил над головой светящийся шар. — Что там? — Бьенэме вытянул свою шею, насколько позволяли жирные складки и, щурясь, пытался прочесть идеально ровные строчки, будто написанные каллиграфом. — Уточнение по заданию, — рассеянно ответил Дрие и быстро спрятал письмо в карман: угораздило же этого барона взять и уехать к себе в имение, предоставив нанятому магу добираться самому! У себя в келье Дрие еще раз перечитал полное извинений короткое сообщение. Да, указания как найти владения барона де Арзен д'Апше были исчерпывающими и точными, но эти проклятые владения находились на другом конце страны! Дрие кусал губы, не зная на что решиться: то ли немедленно пуститься в путь, чтобы пешком преодолеть сколько-то там сотен лье, то ли нанять повозку, снова отодвинув свободу на неопределенный срок. Был еще один путь, которым Дрие пока никогда не следовал — некоторые ученики иногда бродили по ярмаркам, предлагая праздному люду услуги задешево. Находились желающие, кто не боялся обращаться к таким магам — кто-то хотел извести корову соседки, кому-то надоела брехливая собака в общественном саду, а кто-то желал дождя над своим полем каждую неделю с полуночи до утра. Никаких контрактов не заключали, конечно, претензии предъявлять было некому — ученика опознать было нельзя. А жалобы крестьян в гильдию королевских магов оставались без ответа, как и претензии к школе отверженных. Туда, кстати, редко кто приходил — опасались. Дрие поежился — до базарного дня еще долго, а барон ждет к концу следующей недели. Хоть иди в гильдию магов, просить, чтобы пустили через пространственный туннель… Но вряд ли извечная вражда между магами королевскими и магами отверженными позволит им проявить сострадание и благородство: или денег сдерут немерено, или поглумятся и выставят вон. — Какую бы глупость ты ни надумал, выброси ее из головы, — мэтр ле Корде как всегда появился неожиданно. — Я договорился, что караван с солью возьмет тебя штатным магом, они идут как раз до ближайшего к баронову поместью города, а там тебе останется пройти несколько лье пешком. — Я все равно не понимаю, почему он уехал один, — высказал свои сомнения Дрие. — Ты еще слишком молод и не понимаешь, почему некоторые люди боятся мнимо уронить свое достоинство, — грустно сказал мэтр и прислонился плечом к косяку. — Я думаю, барон слишком беден и не хочет показывать это. Для аристократии отсутствие состояния равно несмываемому позору. Ты же не думаешь, что богач пришел бы к нам, а не в гильдию? Будь с ним поделикатнее в этом вопросе. — Но… — Не будем гадать. Барон поступил так, как считал нужным. Контракт подписан, деньги уплачены. А все остальное нас не касается. — Еще бы он понимал это, — Дрие непроизвольно сжал подвешенную на шнурке серебряную монету, которую правдами и неправдами хранил все эти годы, убежденный, что она приносит удачу. Как хорошо, что и сейчас удалось избежать необходимости ее потратить. — Ложись спать, — посоветовал мэтр. — Перед рассветом тебе уже надо быть у Западных ворот. Дрие кивнул и сжал в кулаке свой талисман, привычно мысленно посылая благодарность тому стражнику, который когда-то пропустил мальчишку в город и щедро одарил к тому же. Пусть у него все будет хорошо. Дрие как обычно подкрепил благопожелание легкой волной магии, не заметив удивленно поднятой брови мэтра. Двух часов сна хватило только на то, чтобы не клевать носом. Дрие шел к воротам, неся за плечами котомку с полудюжиной книг — остальное он счел неважным и не стал брать с собой ничего лишнего. Магу можно обойтись и без смены одежды. Размеренно стуча посохом по мостовой, он шел по спящему городу, злорадно размышляя, сколько людей будет нервно вертеться в своих постелях, разбуженные ударами кованого наконечника о камни, а сколько вскочат, посылая громы и молнии на бесцеремонного прохожего. Наверное, не один сердитый горожанин вскочил, желая одернуть, а то и выплеснуть содержимое ночного горшка на нарушителя покоя, но увидев мага, тихо опускал занавеси на окнах и возвращался в кровать: связываться с отверженными опасались. У самих ворот уже ожидал отправки караван. Возницы проверяли лошадей и сбрую, охрана занимала привычные места в начале и конце вереницы повозок, а сам купец оглядывался и поглаживал по шее серую лошадь — видимо, ждали только мага. — Вы из академии, от мэтра ле Корде? — Да, — подтвердил Дрие и встал, разглядывая купца, тот сильнее сжал повод и облизал губы. — Господин маг желает ехать верхом или сядет в повозку? — осведомился купец. Дрие прикинул, что верхом подремать будет затруднительно, к тому же он собирался читать в дороге и выбрал повозку в самом начале — глотать пыль в хвосте каравана ему не хотелось. — Господин маг, нам бы погоды сухой в пути. — Будет, — Дрие зевнул, глянул на глубокое синее небо, усыпанное яркими точками звезд — ни облачка — и завалился спать. Пока можно и расслабиться. В целом с погодой Дрие повезло. До самого Западного края солнце лишь изредка скрывалось за легкими облачками и нещадно поливало землю своими лучами. Купец изнывал от жары в плотном камзоле, но благодарил «господина мага» и не забывал кланяться. Дрие рассеянно кивал, не отрываясь от страниц книги, и не собирался раскрывать секрет, что единственным его колдовством за все время пути было смягчение хода повозки — читать при тряске оказалось ужасно неудобно. — Простите, господин маг, но нам теперь с вами надобно разойтись, вам туда, — купец указал рукоятью хлыста в сторону заросшей травой дороги. Дрие посмотрел на купца и вздохнул — слишком быстро пролетело время, а он чувствовал себя сведущим в демонологии ничуть не больше, чем две недели назад. — Благодарю вас, пусть торговля ваша будет удачной, — сказал Дрие и, запихнув в котомку старинный том, спрыгнул на землю. Купец на радостях сунул ему в руку кошель с деньгами и велел трогать. Дрие взвесил на ладони мешочек, подивился щедрости и пошел куда указали. По всей видимости, мысли мэтра по поводу бедности барона имели под собой основания — в богатые поместья дороги так не зарастают. Он шел, раздвигая посохом разросшиеся по обочинам кусты и с силой ударяя по остаткам булыжной мостовой, сейчас почти совсем скрытой травой. Колокольчик, привязанный на навершии, мелодично позвякивал, не меняя тона, и говорил Дрие, что вокруг все спокойно, что нет хитроумных ловушек, устроенных магами против магов, что не прячутся по зарослям лихие люди, поджидающие одинокого путника. Хотя мало нашлось бы на свете глупцов, кто рискнул бы напасть на мага, но осторожность не помешает… Ворота оказались гораздо ближе, чем казалось вначале. Высокие кованые створки были неплотно прикрыты, и через щель вполне мог протиснуться не очень толстый человек. Дрие заглянул во двор — его кто-то пытался привести в порядок, по крайней мере трава казалась изрядно пощипанной. Дрие постоял у ворот, решая дилемму: пройти и искать хозяина где-то в доме или же как вежливый человек постучать и ждать, пока выйдут встретить. Он запрокинул голову просто от нечего делать и увидел над воротами намертво впаянный в камень артефакт, налитый густым красным светом. Дрие сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть загадку, оступился и чуть не упал, резко дернув посохом. Колокольчик отчаянно зазвенел, оповещая всю округу: маг рядом! Дрие выругался себе под нос, потому что рассмотреть артефакт он так толком и не успел — от дома уже спешил крепкий мужчина, который размахивал руками и кричал: — Ой, господин маг, вы уже приехали! А хозяин вас завтра ждал вечерним дилижансом, вот, в город поехал встречать! Дрие затряс посохом, вслушиваясь в звон колокольчика, и даже наклонил голову, чтобы лучше различать отраженный звук. Артефакт, пусть и угрожающе красный, опасности не таил. Дрие посмотрел на встречающего — тот побледнел и смотрел на него огромными немигающими глазами, так был напуган. — Господин маг? — произнес он через силу. Дрие вздохнул — забыл, как пугаются обычные люди при виде колдовства или того, что принимают за таковое. — Не бойся. Я проверял не зачарованы ли ворота. Веди уже внутрь. — Да-да, господин маг! Я провожу вас в вашу комнату. Обед будет готов через два часа, но если вы пожелаете подкрепиться с дороги, то я мигом что-нибудь соображу. Омлет с травами подойдет? — Не надо обеда, — Дрие шел по мощеному двору и впитывал силу, буквально пронизывающую всё пространство. Прохладная, свежая и чистая, она отдавалась щекоткой внутри и бежала живительным потоком по венам. О каком обеде может идти речь, Дрие не понимал. Он чувствовал себя странно, как если бы попал после долгого отсутствия домой, такой близкой казалась эта разлитая повсюду сила. Он не слушал причитания слуги, полностью погруженный в ощущения. — … как же так, господин барон будет огорчен… «Какое мне дело до вашего барона?», — хотел сказать Дрие, но прикусил язык — ссориться с обитателями замка пока не стоило. Без их добровольной помощи и расположения будет сложно распутать то дело, ради которого он и прибыл. — Я недавно ел, — соврал Дрие, решив не вдаваться в подробности, — и хотел бы немного осмотреться. — Я покажу вам вашу комнату, там вы сможете отдохнуть. — Лучше покажи мне библиотеку и портреты предков. Я хотел бы разобраться… — Простите, господин маг. Я вряд ли смогу вам помочь должным образом. Господин барон наняли меня поваром за два дня до вашего приезда, так-то я с юга, но семейные обстоятельства… — Хорошо, — процедил сквозь зубы Дрие, не зная, как отделаться от бестолкового слуги. — Ступай, я сам осмотрюсь. — Простите, господин маг, что не смог вам помочь. Вот ваша комната, располагайтесь. А вещи ваши откуда прикажете забрать? Дрие кинул на кресло суму с книгами и выглянул в окно, которое выходило на запущенный сад — домом давно никто не занимался. — Господин маг? — Иди уже, занимайся своими делами. Все вещи у меня с собой. — А как же… — Маг я или не маг? — сквозь зубы процедил Дрие, едва удерживаясь, чтобы не проклясть назойливого повара. — Простите, — покаянно произнес тот и все-таки вышел вон. Дрие огляделся. Комната до отвращения была похожа на его детскую: выцветшим бледно-зеленым шелком на стенах, круглым столиком у окна, креслом в углу и кроватью с тяжелым бархатным пологом. Занавеси на окнах явно принесли из другой спальни — ни цветом, ни фактурой, они не попадали в общее убранство, но выглядели не такими старыми и выгоревшими, как всё остальное. Наверное, висели на северной стороне или лежали в сундуке, ожидая своего часа. Дрие хмыкнул — барон, похоже, и правда отчаянно бедствовал. Но на мага все же набрал и даже повара нанял. Дрие прошелся по свеженатертому полу, присел на кровать, похлопал по покрывалу, разглядывая, как сонмы веселых пылинок поднимаются в солнечных лучах к потолку. Если кто-то и выбивал постель, то сделал это небрежно. Дрие порылся в памяти, вспомнил одно полезное бытовое заклинание и щелчком пальцев очистил от пыли постель, пол и стены разом. В спальне сразу стало гораздо легче дышать. Можно было бы пройтись по дому и за полчаса прибраться везде, но Дрие счел такой шаг неразумным. Не то чтобы ему было жалко крупицы силы, не то чтобы он ожидал благодарности в виде звонких монет, просто сейчас стоило бы воспользоваться отсутствием хозяина и кое-что проверить. Дрие оставил посох в углу, чтобы не мешал и не привлекал внимания — в помещении от него толку было бы все равно немного, свободные руки нужнее. И вышел в коридор. Запах застарелой пыли, сырости и плесени ударил в нос — дом давно был необитаем. Дрие нахмурился: этак окажется, что и библиотеку растащили, и портреты предков украли. Он прошелся по этажам, разглядывая приметы прошлой жизни. Портреты пращуров барона были на месте. Одинокие импозантные мужчины в париках, целые семьи на лужайке, дамы, гордо восседающие на изящных лошадках… Казалось, все они настороженно следят, как ходит чужак по их родовому поместью, готовясь допросить с особой серьезностью каждого из них. Увы, разговаривать с портретами Дрие не умел. Не было такой возможности у некромантов. Хотя Дрие с удовольствием бы разузнал, где фамильная библиотека. Не в подвале же! На всякий случай он спустился и туда — в подземельях было ожидаемо пусто и темно. За одной из дверей Дрие ожидал сюрприз — нечто вроде ритуального зала и, насколько он мог определить по остаткам алтарного камня, зал не использовался уже несколько сот лет. Дрие сел на алтарь, скрестил ноги в лодыжках и запустил к потолку сразу несколько светящихся шариков. Огоньки вышли против ожидания не голубоватые, а скорее сиренево-фиолетовые, но света все равно давали в достатке. В их почти потустороннем свете Дрие разглядел, что стены исписаны и исчерчены от пола до потолка. Часть пентаграмм почти полностью стерлась, но и по фрагментам можно было с уверенностью сказать: здесь имели дело с демонами. Письмена отчего-то сохранились лучше, но Дрие все равно пришлось потратить много времени, чтобы разобрать что к чему. Выходило, что в давние времена был заключен договор между демонами и людьми. Имя демона ни о чем не говорило Дрие, в книгах о нем точно не упоминалось. А вот со стороны людей обязательства возлагались через князя Долгейского на его верного слугу Арзена. Если вспомнить, что нынешнего барона звали де Арзен д'Апше, то вывод напрашивался сам собой: договор был настолько важен и клятва, принесенная восприемником, так серьезна, что его наградили титулом и землями. Теперь оставалось только дождаться возвращения нынешнего барона и расспросить его поподробней. Дрие чувствовал, что он на правильном пути. До заката было еще далеко, и Дрие решил прогуляться. Вечерний ветерок приносил лишь отголоски прохлады — дожди давно не радовали землю влагой, а до моря было не близко. Дрие с радостью бы сбросил верхнюю хламиду, снял капюшон — вряд ли в зарослях ежевичника встретится еще один любитель вечерних прогулок, но в последний момент не стал. Вспомнил про назойливого повара, такие люди обычно ужасно любопытны. Дрие магией прокладывал себе путь, по-другому пройти через густые колючие кусты не получалось. Где-то далеко мычала корова и откуда-то доносился сердитый собачий лай. Значит, есть в округе человеческое жилье, не боится народ селиться рядом с загадочным замком. Дрие задумался над причинами и следствиями такого бесстрашия. Выходило, что за последний десяток-другой лет ничего плохого не случалось. Память людская коротка, но хорошо бы расспросить местных о преданиях и сказках-страшилках, которые взрослые так любят рассказывать детям. Дрие не заметил, как оказался у семейной усыпальницы. Она стояла на небольшом холме в окружении дюжины сосен, и сюда, как ни странно, вездесущая ежевика добраться не успела. Дрие прошелся вдоль колоннады, опоясывающей усыпальницу. Странное сооружение из черного глянцевого камня поражало воображение — предки барона даже в посмертии хотели выделиться среди остальных. Или в этом был какой-то особый смысл? Дрие потрогал гладкий камень и не нашел в нем ничего примечательного, кроме качественной полировки. Он запрокинул голову и попытался разглядеть надписи на портике, там обязательно должна была быть эпитафия, охранные знаки или рунические письмена на случай, если живые родственники опасались, что дух не упокоится так просто. Но поверхность усыпальницы была девственно чиста. Дрие пожалел, что с ним нет посоха. Крепкое, хорошо заговоренное дерево, обитое серебром, было бы незаменимо при взломе надежно запертых дверей. Предки барона не слишком доверяли магии, а больше полагались на обычные замки. Дрие еще раз обошел вокруг усыпальницы, ведя кончиками пальцев по стене в тщетной надежде почувствовать знакомое легкое покалывание заклятий и оберегов, но либо камень гасил все магические эманации, либо и внутри все было чисто. И это притом, что место так и фонтанировало магической силой. Предки барона были очень странными людьми. Придя к такому выводу, Дрие вернулся в свою комнату. Тут же в дверь постучали и просунулась голова повара: — Господин маг! Ужин… — Я не хочу есть, — ответил Дрие и осведомился, когда вернется хозяин. — Откуда же мне знать, господин маг! Но думаю, что или перед полуночью, или завтра с утра, когда убедится, что вы не приехали и утренним дилижансом. — Если только не решит сразу ехать в столицу, — пробормотал Дрие и сжал кулаки. — Что вы, господин маг! — повар отшатнулся в испуге. — Он обязательно заехал бы, чтобы рассчитать меня. Господин барон, — он помялся, — несколько стеснен в средствах, чтобы позволить себе лишние и совершенно ненужные траты. Дрие на всякий случай сунул руки в широкие рукава, чтобы не пугать больше ни в чем не повинного слугу — тот и правда не был ни в чем виноват и делал все возможное для удобства гостя. Хотя это и не входило в его обязанности, если разобраться… — Благодарю вас, господин… — Эмильен, господин маг, просто Эмильен. До господина я не дорос. Дрие, не удержавшись, фыркнул — повар был выше его на целую голову и отличался крепким телосложением. — Спасибо, Эмильен. Вы можете идти. Подождем господина барона. — Что приготовить на завтрак? — То, что любит хозяин. На меня рассчитывать не надо. На лице повара отразилось упрямство, и он вознамерился было поспорить, но Дрие поднял руку, и тот, шумно выдохнув, все же ушел. Невнятное бормотание еще долго доносилось из гулкого коридора, вызывая улыбку. Утром Дрие спустился вниз хорошо отдохнувшим. Мягкость постели не имела к этому никакого отношения — магия, магические токи, которые были в разы сильнее всех, доселе им виденных. Дрие чувствовал легкую зависть к барону — обладая таким мощнейшим источником, можно жить практически вечно и забыть обо всех ограничениях на расход силы. Жаль, что барону и дела нет до того сокровища, которым он обладает. Из столовой доносились голоса. Эмильена Дрие узнал сразу, второй голос был незнаком. — А что я могу сделать, если господин маг отказался ужинать и не пожелал заказать завтрак? — Видать твоя стряпня не внушает ему доверия. Или ты нагло врешь, что предлагал подкрепиться с дороги! — Да как же можно! — Эмильен едва не рыдал. — Господин маг… — Доброе утро, — поздоровался Дрие, входя и прерывая спор — повара было немного жаль. Высокий широкоплечий мужчина с короткими черными волосами обернулся на голос и шагнул навстречу. Дрие едва не споткнулся на пороге, увидев перед собой того стражника, который много лет назад подарил ему монету-талисман. Он непроизвольно потянулся к шнурку на шее, но, спохватившись, отдернул руку и спрятал ладони в руках, чтобы побороть искушение. — Господин маг, скажите же! — воскликнул Эмильен и протянул к нему руки в молитвенном жесте. — Доброе утро, — произнес барон, оглядывая закутанную в темное фигуру. — Господин барон де Арзен д'Апше, полагаю? — сказал Дрие, собравшись с мыслями. — Совершенно верно, — барон улыбнулся, отчего на его смуглом от загара лице появились ямочки, что сразу сделало его моложе и беззаботнее. — Гийом, я настаиваю. Дрие, чуть помедлив, представился тоже. Барон в таком знакомстве не углядел ничего необычного, а сам Дрие не собирался просвещать его. — Присаживайтесь, сейчас Эмильен подаст завтрак. Не отказывайтесь, омлет с беконом в его исполнении божественен. — И пирог с ежевикой, еще даже не остыл! Могу свежей набрать, ежели господину магу будет угодно. — Набери, — тут же согласился барон. — Иди уже. Дрие присел за стол — сбежать не было никакой возможности, как и отказаться от завтрака. Если бы бароном не оказался тот самый стражник, то ему и в голову бы не пришло думать о чувствах хозяина. Он просто бы ушел, назначив встречу возле усыпальницы, например. Или в библиотеке, которую вчера так и не удалось отыскать. Когда перед ним поставили огромное блюдо с исходящим паром омлетом и шкворчащим еще беконом, Дрие обреченно вздохнул. — Вам не нравится? — всполошился барон. — Я прикажу… — Все хорошо, — прервал его Дрие и взял в руки приборы. Вилка и нож казались странными и неудобными, за долгие годы он совершенно отвык ими пользоваться и спешно пытался сообразить, как правильно их держать. — Расскажите мне все, что знаете об артефакте и когда именно он начал наливаться красным светом. — На самом деле мне известно не так уж много, увы. Отец ушел из жизни слишком рано, почти полностью разорив нас. Пришлось распродать библиотеку, чтобы покрыть хотя бы часть долгов. — А вы проверяли все книги, которые ушли в чужие руки? — Разумеется. Два тома, написанных моим предком Адема́ром, я сохранил, но они настолько туманны и невнятны, что вряд ли представляют хоть какой-то интерес. — Позвольте мне самому судить об этом, — попросил Дрие. — Конечно. После завтрака я принесу их вам, как и мемуары прапрадеда. Тот был помешан на демонах и открыл, что их можно разделить на виды. Но вы опять не едите, Дрие. Его имя прозвучало так мягко, что невольно вспомнилось детство, когда отец еще не знал, что из себя представляет сын. Дрие плотно сжал губы: была бы его воля, папенька жил долго, но вряд ли радовался каждому наступающему дню. Жаль, что его настигла такая быстрая и легкая смерть, хотя оставалась еще и мать. Прощать ее он не собирался, просто ждал окончания контракта, когда можно будет заняться своими делами. — Дрие? — Простите. Задумался, — он наколол на вилку крохотный кусочек бекона, поднес ко рту и долго жевал, вспоминая забытый вкус. Желудок радостно заурчал, получив первую порцию еды, и Дрие ощутил сильнейший приступ голода. Почему-то совместить магическую подпитку с обычным приемом пищи не удавалось. Он постарался не набрасываться на омлет — дед говорил, что после долгого воздержания не стоит налегать на съестное, что нужно действовать постепенно, и Дрие изо всех сил сдерживался. Но получалось из рук вон плохо — теперь он понимал Бьенэме, который не мог удержаться и сметал с тарелок все. Есть в глубоко надвинутом капюшоне оказалось ужасно неудобно. Дрие долго мучился, ловил на себе сочувствующие взгляды барона, а затем решил плюнуть на условности: все равно имя уже названо, чуть больше степень близости или чуть меньше — уже неважно. И он сдернул с головы мешающую тряпку. — Ой, какой худенький! — воскликнул Эмильен, как раз в этот момент вошедший в столовую с пирогом и корзиной ежевики, висящей на локте. Барон тут же обернулся к нему и не смог сдержать удивленного возгласа, но вряд ли узнал, скорее поразился молодости мага. А про себя Дрие знал, что выглядит много моложе своих сверстников и ростом к тому же не вышел. — Сколько тебе лет, мальчик? — Двадцать три скоро будет, — со смешком ответил Дрие. — Мы, маги, живем долго и стареть не торопимся. — Всеблагие боги и их верные слуги, — причитал Эмильен, расставляя чистые тарелки, — а бледненький-то какой! Что ж вас там, в школе-то вашей магической, не кормят совсем? Дрие уронил голову на руки и зашелся смехом. После завтрака барон показал ему все, что сохранилось от предков. Весь день Дрие читал, пытался понять, что скрывается за туманными фразами и намеками, но так и не преуспел. Понял только, что предкам барона было наказано следить за артефактом и беречь его пуще глаза и что обязательства не стоило бы перекладывать на кого-то еще: слово чести нерушимо и срока давности не имеет. — Лучше бы контракт составили, — пробормотал Дрие и захлопнул мемуары. Предок барона превзошел по витиеватости слога даже Берте́на Мудрого, самого велеречивого автора древности. Обед Эмильен принес ему в комнату, и, к своему стыду, Дрие съел все, не замечая вкуса. Очнулся только тогда, когда вилка в третий раз впустую стукнула о тарелку, потер глаза — нужно было что-то делать со своим неуемным аппетитом. Кажется, переходить на привычный режим окажется сложным делом, но и тратить все заработанное, чтобы набить ненасытное чрево, Дрие не собирался. — Господин маг, кусочек пирога с молоком? — в дверях появился Эмильен с подносом. — Нет, — Дрие нашел в себе силы отказаться. — Где господин барон? — Во дворе. С ежевикой сражается. Дрие хмыкнул и, чуть подумав, решил избавиться и от черной хламиды — жарко. Насколько проще было без этих омлетов-пирогов, сладких ягодных отваров и молока — потеть уж точно не приходилось. Оставшись в бархатных бриджах и батистовой рубашке, он отправился искать барона, надеясь не слишком озадачить того своим видом. Барон и правда рубил колючие кусты алебардой. Длинное древко и широкое острое лезвие позволяли держаться от колючек подальше. Дрие задержал взгляд на широкой спине, обтянутой на сильных руках мокрой от пота полотняной рубашкой, и почувствовал внезапную слабость. Пришлось прислониться к нагретой за день каменной кладке ограды. — Дрие? — словно издалека донесся до него голос барона. — Да? — он попытался стряхнуть наваждение. — Что с вами? Вам нехорошо? — барон подошел ближе, и носа Дрие достиг запах разгоряченного мужского тела. — Нет, все в порядке, — Дрие помотал головой, разгоняя туман перед глазами. Не могли же его отравить? Умереть так было бы слишком нелепо. — Похоже, вы перегрелись на солнце, — лба Дрие коснулась прохладная шершавая ладонь. — Или, быть может, пища была непривычна вашему желудку. Барон говорил озабоченно, придерживая его за локоть, не давая упасть. Низ живота тянуло, и бриджи, служившие верой и правдой с пяток лет, вдруг стали тесны, причиняя изрядные страдания. — Дрие, что с вами? Дрие… — барон легонько встряхнул его, вызвав протяжный стон, испугался и прижал к себе крепче. — О! Неужели это на меня такая бурная реакция? Польщен! — Не знаю. Простите, — пробормотал Дрие и попытался отодвинуться, сгорая от мучительного стыда — не было печали сражаться с собственным организмом, а тут такая напасть! — Я не то чтобы противник любовных отношений между мужчинами, просто это несколько неожиданно… — Я же извинился, — Дрие начал злиться. — Для меня это такая же неожиданность, как и для вас. — Неужели? — низким голосом прошептал барон и уткнулся носом ему в макушку. — Вы что-то имеете против таких неожиданностей? Дрие чувствовал, как чужая рука пробирается между их телами, от легкого касания пальцев по коже растекались мурашки и внутри что-то сладко сжималось от острого удовольствия. Стоило барону сжать выпирающий на бриджах бугор чуточку сильнее, как мир взорвался снопом огненных искр. — Спасибо, — безжизненно произнес Дрие. — Мне значительно лучше. Что это было? Кажется, последний вопрос не стоило задавать, потому что барон страдальчески сморщился и попытался отодвинуться. — Действительно, что? Вы так странно шутите? Простите, господин маг, я простой смертный и не понимаю, чего вы от меня хотите. Мне показалось, что вы ждете от меня подобной помощи, но если вам угодно было бы справиться самому с реакцией организма, то будьте любезны говорить об этом заранее. Тем более среди простых смертных не принято демонстрировать свои низменные желания посторонним. — Гийом, что вы знаете о магах? — То же, что и все. Они есть. И от них стоит держаться подальше. Не приближаться на пушечный выстрел без насущной необходимости. И я уже понимаю почему! — Маги бывают разные. Некоторые из них живут в местах силы и не принимают обычную пищу годами. Их называют аскетами за то, что плотские желания полностью чужды им. Но стоит начать есть, — Дрие невесело усмехнулся. — В теории я знал, что у молодых людей бывают подростковые трудности с самоконтролем и… Теперь вот убедился на практике. Простите. Не хотел вас обидеть, слишком много всего сразу навалилось. Я просто забыл, как это — чувствовать вкус еды и испытывать голод. А всего остального я и не знал. Барон выругался и снова прижал его к себе. Погладил по спине. — Спасибо, Гийом, но я уже в порядке. Даже есть не так хочется, кстати. — Кхм, вот и славно. — Помочь вам с ежевичником? Что вы хотите с ним сделать? — Вырубить и сжечь. Дрие обернулся на заросли. Прикинул направление воздействия и силу. Глубоко вздохнул и прижался щекой к широкой груди барона. К зарослям метнулась волна голубого пламени, выжигая все на пути. Сердце под ухом Дрие, бившееся доселе размеренно и гулко, дрогнуло и зачастило, как удары копыт несущейся вскачь лошади. Дрие поднял голову и вопросительно заглянул в глаза барону. — Что случилось? — Что, вот так просто? А как же посох и хитрые пассы? — Плохие маги так колдуют. Ученики тоже. Им как раз и нужны костыли, или когда хочется создать видимость тяжелой и сложной работы. А мне-то зачем? Или вы расстроились? Нет, я могу, конечно… Но лень, — признался Дрие. — Нет-нет, я от неожиданности только. Пепла-то сколько, надо за метлой сходить… Дрие подумал и щелкнул пальцами. Раз уж господину барону хочется видимого проявления творимого колдовства, то пусть его. Белесый пепел пошел рябью, а затем скатался в не слишком большой шар. Дрие придал ему ускорение, и тот улетел куда-то за ворота, чтобы развеяться по ветру. Барон задумчиво жевал губу, глядя на совершенно чистый двор. — Простейшие бытовые чары, — пояснил Дрие, внутренне очень довольный собой. — У меня нет денег платить за это. — Да я и не просил, но мне бы какую смену одежды, — неуверенно произнес Дрие, — а то эти бриджи, кажется, безнадежно испорчены. — Боюсь, что с этим сложно. Могу посмотреть в сундуках что-то из своей детской, но… — О! Тогда не берите в голову, Гийом. Обойдусь хламидой. Да так и прохладнее будет. Барон странно посмотрел на него, как будто хотел что-то сказать, но потом упрямо сжал губы. — И я совсем забыл, зачем искал вас, — заторопился Дрие, которому выражение лица барона не понравилось. — Нужно будет открыть вашу семейную усыпальницу. — Да боги же всемогущие! — воскликнул барон, мигом забывший все посторонние мысли. — Зачем же?! — Ну как же, раз предки ваши не оставили никаких вразумительных свидетельств об артефакте, то лучше всего задать кое-какие вопросы непосредственно им самим. — Не получится. Никаких останков не сохранилось, только прах. Огненное погребение — такова традиция рода, — отрезал барон. — Помилуйте, зачем же тревожить прах мертвых? Пусть себе мирно лежит там, где ему и положено. Но через прах можно вызвать духов, что, собственно говоря, нам и надо. — Дрие, это не слишком хорошая идея. Некромантия отдельная же часть магии, и не стоит невинным чистым мальчикам путаться с этакой тьмой. — Угу, вас послушать, так с демонами разобраться раз плюнуть. Для демонологии я достаточно стар? — Не обижайтесь. — Давайте вы не будете указывать как мне делать свою работу. Я переоденусь, и через полчаса встретимся возле усыпальницы. — Я за вами зайду, темнеет уже, — отрывисто бросил барон и задрал подбородок, показывая, что переубедить его не получится. Дрие опустил голову и закусил губу. Он не знал, плакать ему или смеяться. К усыпальнице они подошли с последними лучами заходящего солнца. Барон нехотя отомкнул замки, не оставляя попыток отговорить Дрие от плохой, по его мнению, идеи. — Послушайте, ну какая необходимость бродить тут в темноте? Завтра утром, по холодку, с превеликим удовольствием… Да и негоже тревожить покой мертвых ночью, словно вы некромант какой. — Ночью сподручней, — рассеянно отозвался Дрие. — Помолчите и постарайтесь не двигаться. — Он повернул ухо к открытой двери и напряженно прислушался, приподнял посох — колокольчики слабо звякнули и установилась прежняя тишина. — Что там? — барон вытянул шею и пытался что-то разглядеть в кромешной тьме. Дрие захотелось его стукнуть по темени и оставить у порога очухиваться, а самому заняться делом. — Ничего, — процедил он сквозь зубы, попутно отметив, что изнутри усыпальницы пахло скорей как из сухого подвала — пылью и слегка застоявшимся воздухом, чем как из места погребения многих поколений рода де Арзен д'Апше. Дрие прижал пальцем все колокольчики кроме одного и снова легонько потряс посох — звук вернулся почти сразу таким, как ушел — разве что стал глуше. Рядом шумно дышал барон, переминался с ноги на ногу и явно сгорал от любопытства. Дрие лениво подумал, а не попробовать ли его отправить обратно, но потом решил, что пока не стоит — многие вопросы можно будет решить на месте. Он достал из кармана мантии свечу и огниво, запалил толстый фитиль и в неровном свете пламени заметил тень облегчения, скользнувшую по лицу барона. — Что-то не так? — Я до последнего был уверен, что свеча будет черной. Рад, что это не так. — Милый Гийом, цвет не имеет никакого значения. Мертвым, знаете ли, все равно, — Дрие не смог удержаться от шпильки. — Это живые придают слишком много значения внешней стороне. Идемте уже, не вечность же на пороге отираться, — он первым шагнул в душную тьму, подняв руку со свечой повыше — скорей для барона, нежели для себя. Внутри было необычно просторно. Вдоль стен тянулись неширокие выступы, на которых выстроились в ряд погребальные урны. Дрие нахмурился и пожевал нижнюю губу. Осмотрелся. Кроме кратких эпитафий на самих вместилищах праха нигде не было заметно ни единого знака-оберега, рун с пожеланием усопшим покоя, ограничительных пентаграмм — ничего, что стало давно привычным в местах покоя мертвых. — Ваша семья практикует огненное погребение. Почему? — Не знаю, — пожал плечами барон, и это неловкое движение сразу выдало его волнение. — Традиция, которая тянется из глубины веков. Мой отец завещал предать его тело огню, а ему в свою очередь его отец, а тому… — Понятно. — А на что это влияет? Не удастся поднять покойника? — барон поежился. — Гийом, какой смысл поднимать мертвую плоть? Безмозглый зомби нам не нужен, а человеческая память в мертвом теле не сохраняется. Мозг точно так же подвержен тлену, как и все остальное. От особенно старых покойников остается только скелет. Нет, я слышал теорию, что даже в костях остаются определенные эманации и что якобы можно найти способы их считать, но пока никому это не удавалось. — Вот и славно. Давайте уйдем отсюда, Дрие. А то мне несколько не по себе, — Гийом не скрывал облегчения. — Хорошо, что вы не некромант. — Идите, — Дрие был согласен, что барону лучше уйти, но тот ожидаемо заупрямился. — Что значит «Идите»?! — Я боюсь, — Дрие сделал эффектную паузу, — что дальше вам будет еще больше не по себе. Я буду вызывать духа вашего предка. Вот этот, я полагаю, первый барон? — он ткнул в одну из урн, стоявших в ряду. — Нет, прапращур Адеуда́т вот здесь. Дрие подошел поближе, рассматривая простой глиняный запечатанный кувшин. Кривоватая надпись подтверждала слова барона, и чуть ниже шло предупреждение, что отныне и во веки веков все бароны де Арзен уходят за грань через огонь. — Интересно, очень интересно, — бормотал Дрие, исследуя кувшин на ощупь. Никаких тайных знаков, магических ограничителей, обережных плетений — ничего! Он задумался: если допустить, что предки барона были уверены в очищающих свойствах огня и что прах непоругаем… Дрие затряс головой — все равно непонятно, за века должны же были проявиться в потомках обычные суеверия и хоть какие-то отголоски привычных обрядов. Надо было бы расспросить барона, как он хоронил отца. Сейчас-то это совсем не к месту — и так еле держится, бедняга. Дрие сел напротив урны с прахом первого барона и решил попытаться узнать у первоисточника причины странностей. Чутье подсказывало ему, что они напрямую связаны с тем артефактом, ради которого и пришлось тащиться в эту глушь. — Что вы делаете? Вместо ответа Дрие поставил свечу перед собой и похлопал по полу, предлагая барону устроиться рядом. Тот, поколебавшись, опустился на гладкие мраморные плиты и неловко подогнул под себя ноги. Дрие приложил палец ко рту, запрещая Гийому болтать, и сосредоточился на призыве. Звать пришлось долго. Дух словно бы сопротивлялся и появился нехотя, зависнув в десятке дюймов от урны. Дрие чувствовал, что выдохся. Желудок отчаянно крутило — он требовал пищи, а переключиться на магический источник и не потерять концентрацию не получалось. — Слушаю тебя, призывающий, — заговорил дух. Дрие облегченно выдохнул, покосился на бледного до синевы барона и переключился на допрос его предка. — Благословенно будь твое посмертие, дух первого из рода де Арзен. Послужи на благо потомкам своим, великий пращур, — слова лились из Дрие, как вино из бочки — переборщить с лестью он не боялся, духи были падки на преувеличение своих заслуг. — Последнего из рода беспокоит надвратный артефакт… Дух молчал, мерцая в свете свечи серебристой дымкой. Дрие попробовал зайти с другого конца и попытался узнать, что за обет давали предки барона и в чем заключалось служение, но тоже не преуспел. Он добавил плетение подчинения, дух предка побледнел, стал истаивать и едва не пропал совсем — пришлось поспешно убирать поводок. Кто-то очень сильный и умелый стоял за всем этим, тот, кто мог повелевать духами. Дрие прошиб холодный пот: во что он ввязался? — Помоги, — прошептал он в отчаянии, — последний из рода в опасности. Дух покачал головой, то ли отказываясь делать что-то для потомка, то ли не считая, что тому надо опасаться. — Ритуал. Алтарь. Он должен принять… — Что принять? — встрял Гийом и дух, вспыхнув напоследок россыпью бледных искр, исчез. Следом погасла свеча. Дрие вздохнул. Очень хотелось стукнуть нетерпеливого барона посохом по лбу, но он побоялся не рассчитать силу. — Вернемся домой, пойдем в ритуальный зал, возляжете на алтарь и потом мне расскажете — что именно. — Я не понимаю, — барон поднялся вслед за Дрие на ноги и разминал затекшие конечности. — У нас нет ничего подобного. Жаль, что вы не некромант… — Да? — Дрие растерялся: начать спорить и уверять барона, что он самый что ни на есть темный некромант, или заверять хозяина замка, что ритуальный зал находится именно в подвале? Как Гийом отнесется к тому, что без его ведома посторонний некромант покушался на святая святых? — Духа вам разговорить не удалось. Были бы у меня деньги, можно было бы послать за кем-нибудь сведущим, — барон вежливо пропустил Дрие вперед у выхода, но вышел за ним следом весьма поспешно и торопливо запер дверь. — Вы ставите меня перед нелегким выбором… — Каким же? Дрие в последний момент передумал пугать барона своим статусом и закончил не так, как собирался: — Попросить у вас какой-нибудь еды, или потерпеть до утра и не беспокоить повара в столь поздний час. — Какие пустяки! Конечно мы что-нибудь найдем на кухне. Молодым магам нужно хорошо питаться. Я знаю! Дрие поморщился, пользуясь тем, что в темноте барон видел гораздо хуже, чем он. Хорошо питаться он предпочел бы разлитой в пространстве магией, а не тратить время на запихивание в себя еды, переработку и все остальное. Он шел рядом с бароном, поддерживал его под локоть, когда тот спотыкался, и думал, что идти в ритуальный зал сегодня уже не стоит. Барон что-то говорил, понизив голос, кажется, обращал внимание на луну, вынырнувшую из-за туч. Дрие прислушался — рифмованные строчки, которые так любят кавалеры читать для привлечения внимания дам. Кое-кто даже заказывал стишки магам-недоучкам на ярмарках, веря, что невразумительная тарабарщина напитана особой силой. — Эту поэму написал мой дед, когда сватался к бабушке. Правда, она очаровательна? — Правда, — согласился Дрие и добавил: — Очень мило, — потому что барон, кажется, решил обидеться на недооценку дедова таланта. — Бабушка была покорена. — Не сомневаюсь, — пробормотал Дрие и порадовался, что они дошли до кухни. — Хлеб, сыр, молоко, — перечислял барон, накрывая на стол. Дрие набросился на еду и умял все, не различая вкуса — голод был зверский. Барон смотрел на него с умилением, сидя напротив и подперев рукой щеку. — Спасибо, — Дрие допил молоко и собрал с блюда последние крошки хлеба. Ощущения были преотвратные — внутри тела словно ворочались камни, и при этом дико хотелось спать. — Теперь нужно хорошенько отдохнуть. Дрие уныло согласился. Он позволил проводить себя в комнату, не успел увернуться от не совсем дружеского поцелуя и улегся в постель, испытывая смешанные чувства: реакции организма пугали и одновременно заставляли трепетать в ожидании чего-то большего. Дрие терялся и не знал, нужно ли ему это, но томительное предвкушение и внезапная разрядка, стоило провести рукой по члену, были приятны… Так ничего и не решив, он повернулся на бок и попытался заснуть. После обильного завтрака, который про себя Дрие назвал убийством времени, они все-таки отправились обследовать замок. Причитания повара, что тот не знает, как угодить господину магу, оставили его равнодушным — он просто не помнил вкуса того, что именно любил в детстве. А то, что помнил, будило в душе жажду мести, поэтому никаких пирогов со сливами! — Почему сразу в подвал? — заартачился было барон, но Дрие сухо пояснил, что ритуальный зал называется так по ритуальному камню, который невежи именуют алтарем. И что ритуальный камень должен иметь подпитку от источника, а источники обычно находятся именно в недрах земли, а не парят в облаках над самыми высокими башнями. — Поэтому мы идем обследовать винные погреба, темницы, кладовые и все, что находится под за́мком. — Там ничего нет, — барон вздохнул, — тлен и запустение. Но даже когда мне было пятнадцать и батюшка был еще в полном здравии, мы часто ходили проверять, все ли в порядке. Сухо ли в погребах, не потекли ли бочки с вином… Ни единого пустого помещения или запертой двери, поверьте, Дрие. — Верю, — легко согласился он. — Но позвольте магу убедиться в этом самому. — Если мы ничего не найдем, то есть какие-нибудь мысли где еще искать этот проклятый алтарь? — В Зунландских горах. — Почему?! — Всегда мечтал там побывать. — Вы совершенно невозможны! — Идемте уже в подземелья, посторонние горы оставим все же на потом, — Дрие тряхнул головой, откидывая отросшую челку с глаз. — Идемте. Барон нехотя подчинился. Взял с крюка на стене связку потемневших от времени ключей, прошел на кухню. — Простите, но единственный вход в подвалы только отсюда, — извинился он. Дрие сильно сомневался в этом, памятуя о своих прогулках по замку, но благоразумно промолчал. Главное добиться желаемого. Довести барона до ритуального зала, запихать на алтарь и положиться на волю магии. В подземельях фонило магией так, что у Дрие шевелились кончики волос. Он десять раз пожалел, что оставил свою хламиду в комнате — она была бы незаменима, отсекая ненужные потоки — без возможности пропускать их через себя и так получать все необходимое для жизни Дрие чувствовал себя ущербным. Он уверенно шел к участку чисто выбеленной глухой стены. Можно было бы войти и с другой стороны через самую обычную дверь, но хотелось показать барону немного магии в действии. К тому же Дрие не знал, как пропустит Гийома зачарованная дверь с другой стороны ритуального зала. Возможно, она была настроена только на мага или на человека, уже принявшего некие обязательства. Для магов, а тем более демонов, вход и выход могут не совпадать. Барон плелся за ним, неся в руках фонарь, света которого едва хватало, чтобы не разбить лоб при очередном повороте. — Здесь, — постановил он. — Попробуйте войти, Гийом. — И как я должен это сделать? — Возможно в стене спрятан потайной механизм… — Дрие придумал это на ходу — человеку, далекому от магических практик, так, наверное, будет проще. — Какая чушь! — барон фыркнул, но все же провел ладонью по гладкой штукатурке. — Ой! Он отдернул руку и сунул пораненный палец с набухшей капелькой крови в рот. На белой поверхности остался буроватый развод. Дрие задрожал, ощущая, как потоки магии устремляются к обозначенной точке, сворачиваются тугими струями и формируют проход. — Очень интересно, — завороженно прошептал он, привычными чарами тут и не пахло. — Что? — не понял барон. — Совершенно необычное решение, завязанное на кровь… Не очень понятно, однако, по каким принципам определяется родство, ведь за десятки поколений от составляющей, положенной в основу, могло вообще ничего не остаться… Очень интересно, я бы хотел потом докопаться до истины. С вашего позволения, конечно, — спохватился Дрие. — Конечно, — согласился барон и боязливо покосился на неровный проход в стене. — Нам точно туда надо? Может быть, мне лучше подождать здесь? — Гийом, это ваше родовое гнездо. Меня без вас запросто размажет по стенам — посторонних в святая святых не принято допускать. Хозяин может пригласить кого хочет, но это означает очень высокую степень доверия. Так что логичнее именно мне подождать здесь, — Дрие лгал из лучших побуждений, подчеркивал значимость и незаменимость потомка древнего рода. — Нет! — замотал головой барон. — Без вас я туда не сунусь. — Он покосился на простую белую свечу, вынутую Дрие часом ранее из канделябра. — Даже со светом. — Хорошо, но вам все равно придется идти первым, — Дрие запалил фитиль, который недовольно затрещал-зачадил, пламя испуганно заметалось, но не погасло. Барон неуверенно сделал первый шаг. Обернулся. Поколебался немного — было видно, как ему не по себе — и прошел в центр ритуального зала. — Это алтарь? — спросил он у остановившегося рядом Дрие. — Да. — Что мне теперь делать? — Лечь и постараться выбросить из головы все посторонние мысли. Ни о чем не думать, только чувствовать. Барон поежился. Потрогал поверхность камня. — Что тут написано? — Обычные благопожелания, — Дрие пожал плечами. — Если вы об алтаре. На стенах много всего, по большей части заверения в нерушимости клятв и непреложности обетов. — Знать бы еще, во что ввязались мои предки, — пробормотал барон и сел на алтарь. — Как, интересно, я должен тут устроиться? Он кое-как свернулся в позе эмбриона и замер. — Жестко и холодно. — Не думайте об этом. Расслабьтесь. Вспомните что-нибудь очень приятное и умиротворяющее. Должно помочь, — Дрие не был в этом уверен, недовольство барона сквозило во всем, и неудобная поза делала еще более эфемерной саму возможность очищения сознания. Медитация требовала хотя бы желания ей заняться. По всей видимости, барона придется не один день готовить к следующей попытке. Однако Дрие недооценил упрямство барона. Тот продолжал, скорчившись, лежать, и его дыхание становилось все более ровным. Откуда-то тянуло легким сквозняком, слабо пахло нагретым железом и самую малость серой. Дрие боялся шевелиться, боялся спугнуть удачу, мысленно благословляя барона за решимость идти до конца и настойчивость. Свеча мигнула и погасла, но ритуальный зал и не думал погружаться в темноту. Сначала едва заметное красноватое свечение, с каждой минутой становящееся все ярче, позволило отчетливо видеть все происходящее. Барон застонал, повернулся на спину, неловко свешивая с камня ноги и голову. Алтарь всколыхнулся и подстроился под размеры лежащего человека. Дрие запоздало подумал, что барона неплохо было бы раздеть, прежде чем укладывать на родовой камень, но теперь время безвозвратно упущено. Вокруг клубился красноватый туман, местами становясь гуще и плотнее, становясь фигурами, все больше похожими на человеческие. Они двигались сначала хаотично, потом распадались на пары, на группы. -… князь, такая ответственность… — … смертельно опасно, верховный маг предупреждал… — … но договор должен быть подписан любой ценой! Со всех сторон шелестели бесплотные голоса. — Довольно! — одна из фигур в старомодных парадных одеждах подняла руку. — Но ваша светлость, должен же быть другой выход! Вы слишком ценная фигура для нашего королевства. — Моя ценность не превышает пользы от заключения договора с демонами. Подумай сам, Вальбе́р, мы так долго шли к этому, — говоривший повернулся лицом, и Дрие узнал князя Долгейского, памятник которому стоял на главной площади столицы. — Никто не виноват в том, что именно на моих землях межмирный проход. Вальбер, не спорь, старый ты пройдоха! Я все решил. — Не спорю, ваша светлость, но молю, призовите на помощь всю свою изворотливость: должен быть выход. Дрие ломал голову, кем бы мог быть этот Вальбер. Его лисья мордочка как нельзя лучше соответствовала определению князя — пройдоха. — Ваша светлость слишком ценная фигура, король нынче болен и слаб, наследник молод и глуп, — вкрадчиво продолжал Вальбер. — Ты уж верно что-то изобрел, — князь взял его за грудки и встряхнул. — Говори! — Среди ваших слуг есть весьма верные и преданные люди, — зашептал Вальбер. — Ежели выделить некий надел земельный, да посадить на нем нового барона, так на него и перейдет священная обязанность хранить королевство от нашествия демонов. И не давать глупым людишкам беспокоить наших соседей… — Ну так давай проверим твою преданность. Жалую тебе… — Я за вашу светлость и в огонь, и в воду, и в демонскую пасть, — Вальбер поклонился. — Ежели вы готовы обходиться при дворе без личного мага, так я с превеликим удовольствием… — Пройдоха, — произнес князь, и в его голосе отчетливо слышалось восхищение пополам с отвращением. — Кого тогда? — Камердинера? Пажа? Князь покачал головой. — Паж молод, камердинер стар. Позови кастеляна и скажи, что ему выпала великая честь послужить королю и отечеству. Красная муть заволновалась. Фигуры поплыли дымным облаком и пропали, оставляя после себя резкий запах серы. Барон на алтаре застонал, вытянулся во весь рост на внезапно ставшем гораздо больше камне. На короткий миг Дрие показалось, что тело Гийома слилось с чьим-то другим, призрачно-красным. Несколько томительных минут ничего не происходило, но потом повеяло горячим ветром, пахнуло серой и пеплом. Барон выгнулся и закричал, пытаясь отпихнуть выросшую над ним чудовищно огромную рогатую тварь. Дрие кинулся вперед, сбивчиво читая катрены, но ни помочь, ни помешать демону скреплять договор не мог — барон вместе с предком переживал все как наяву. Кровь должна смешаться, и двое стать единым целым. — Держитесь, Гийом, я с вами, — Дрие стоял на коленях перед алтарем и шептал слова ободрения тому, чье тело ломал, драл когтями и насиловал демон, от которого, даже призрачного, исходили волны ненависти — ему тоже не нравилось то, что происходит, и он тоже всего лишь выполнял свой долг. Сколько прошло времени Дрие не знал, совсем потерял счет часам и минутам в попытках хоть как-то помочь несчастному барону, хотя и понимал — бесполезно. Надеялся только, что сквозь марево боли и отчаяния до Гийома будет доходить его голос и не позволит сойти с ума от безысходности. Предок барона был хотя бы морально готов к испытанию, а для его потомка оно стало неожиданностью. Тело на алтаре вдруг свело судорогой, а затем оно обмякло. Дрие поспешно приложил пальцы к жилке на шее и обрадовался, ощутив ее слабое биение. — Всё хорошо. Всё закончилось, — он погладил Гийома по холодной влажной коже, не надеясь, что он услышит, но даже такое легкое прикосновение вызвало болезненный стон и судороги. Что делать дальше Дрие не знал — его познания в лекарском деле были весьма ограничены. Барона начала бить крупная дрожь. — Холодно, — стуча зубами, едва выговорил он. — Я схожу за одеялом, — Дрие встал с колен, — не рискну здесь колдовать. — Нет! — в голосе барона послышался ужас и паника. — Кхм, двигайтесь тогда, — Дрие улегся рядом с ним на алтарь, который странным образом вместил их обоих. — Попробуйте поспать. — Поспать… — Просто отключите все мысли. Представьте, что вы ветер, бесплотный, неосязаемый, и летите где хотите. Или облако. — Вы знали, что для подтверждения договора понадобится телесный контакт? — напряженно проговорил барон. — Откуда? Все книги, которые мне удалось найти, очень сильно выхолощены. Демонология нынче не пользуется спросом, многие знания утеряны. — Люди слишком досаждали демонам, выдергивая из их реальности по самым незначительным поводам и пытаясь управлять тем, кто в принципе не способен подчиняться, — барон помолчал, подбирая слова, и с трудом закончил: — Договор был нужен, чтобы спасти всех людей от уничтожения. Мы слишком надоели демонам. — Отдохните, потом доскажете. — А вдруг, как мой пра-прадед, не успею? Он собирался посвятить сына в подробности в день его шестнадцатилетия… — Ваш предок имел контакт с настоящим демоном, а вы всего лишь с отражением реальности. Не сравнивайте. Предку вашему досталось неизмеримо сильнее, но и то он смог прожить достаточно долго, чтобы жениться и зачать наследника. — Он ненавидел телесные контакты. — Не удивлен. Но он был очень мужественным человеком. Уверен, вы его достойный преемник. Барон хрипло и невесело рассмеялся. — Конечно. Зато теперь артефакт будет в полном порядке — договор подтвержден, залогом является кровь. — Разумеется. Ваша кровь как потомка первого барона. — Теперь еще как-то жену искать, чтобы обеспечить наследника и врата охраной… Кто ж за меня пойдет? — Любая крестьянка с радостью родит вам десяток детишек. Купеческая дочь может польститься на титул и принести приданое, кстати, — Дрие слушал, как недовольно сопит барон и уже жалел, что затеял этот разговор: — Напишите королю, в конце концов. И прекратите болтать, вам отдых нужен. Барон заворочался, но Дрие разозлился, прижал его к себе и от безысходности напустил сонные чары. Тело под его рукой сразу же расслабилось, перестало дрожать и сжиматься. Гийом провалился в исцеляющий сон. — Надеюсь, мы разобрались с проблемой окончательно, и я смогу завтра уехать, — Дрие зевнул. — Хотя тут такая магия, что имеет смысл напроситься в гости. Надавить на жалость, напомнить о монетке для сироты… Сентиментальность может работать в обе стороны. Дрие еще раз зевнул, поерзал на неудобном ложе и, уткнувшись носом барону в шею, тоже задремал. Руку, которую барон подтянул себе под щеку, безбожно кололо. Отлежал. Он вздохнул, осторожно высвободил ладонь из захвата и сел, свесив ноги. Вокруг была непроглядная тьма. Свеча давно потухла, догорев до основания. Дрие, наплевав на осторожность, зажег магический огонек. — Что? — Гийом сел рядом и сонно хлопал глазами. — Надеюсь, вы отдохнули. Выбираться отсюда надо. Недоумение на лице барона сменилось гримасой — видимо, накатили воспоминания. Он обхватил себя руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. — Хватит! — рявкнул Дрие и спихнул его на пол. — Или вы сейчас идете вместе со мной наверх, или я иду один. Хотите жалеть себя — извольте, но без меня! — Вы не понимаете! — Где уж мне, черствому магу. Ваш предок исполнил свой долг и соединил свою кровь с кровью демона. Я бы мог сказать: честь ему и хвала, но он свел на нет все, ради чего ложился на алтарь. Жалость к себе и ложный стыд не позволили ему дать потомкам исчерпывающих указаний! Как же, бедный-бедный барон-страдалец! Ах, он смог найти в себе силы и обрюхатить собственную жену! — Замолчите! Замолчите, — барон кинулся на Дрие с кулаками. — Так-то лучше. Идемте уже, подраться и потом можно будет. — Вы! — Да, — с легкостью согласился Дрие, — бесчувственный, равнодушный к чужим страданиям колдун, всего лишь выполняющий условия контракта. В отличие от вас, между прочим. Руку давайте. Обопритесь на меня. Барон хмыкнул, но воспользовался предложением, пусть с неохотой, но рассчитывать на помощь кого-то другого было бы глупо. — Почему-то у меня сложилось впечатление, — сказал он, — что вы едва сдержались, чтобы не похвалить меня за послушание. Как пса. — Ваш пробудившийся сарказм есть лучшее доказательство того, что тактика у меня правильная. Но если вам правда нужно ободрение и вытирание слюней, то я… За этим не ко мне. Барон промолчал. Шел рядом, тяжело ступая, и до боли сжимал плечо Дрие. Тот морщился, но терпел, хотя ему очень хотелось растереть занемевшую руку. Кровь слишком медленно наполняла сосуды, и покалывание было очень неприятным. — Спасибо, — барон обессиленно опустился в кресло и устало прикрыл глаза. — Может быть, лучше в спальню и прилечь? — Нет. Мне не хотелось бы остаться в одиночестве, а здесь хотя бы где-то рядом Эмильен. — Попросить для вас чая? — Пожалуй, — согласился барон и сжал подрагивающие пальцы в замок. Дрие ушел на кухню. Повара там не оказалось, и ему пришлось самому греть медный чайник на плите и искать заварку. В какой-то момент Дрие показалось, что он слышит голос Эмильена, потом его перебил другой, незнакомый. Слов он не разобрал, а там и вовсе всё стихло — Дрие пожал плечами: мало ли кто зашел в гости к хозяину, его-то уж точно это не касалось. — Господин маг, — в кухню вбежал запыхавшийся Эмильен, — там вас просят! — Что случилось? — Дрие как раз ставил на поднос чашки и чайник. — Где молоко и сахар? — Да идите же скорее, я все принесу сам! — замахал руками Эмильен. Дрие неодобрительно посмотрел на него, покачал головой, но все же вернулся в гостиную: вдруг там и правда что-то случилось с бароном. Хотя «я сам все принесу» позволяло надеяться на то, что происшествие не было слишком серьезным. — Когда вы мне собирались сказать об этом?! — барон пылал гневом и с ненавистью смотрел на Дрие, стоило тому появиться в дверях. — О чем? — Дрие так удивился, что не сразу обратил внимание на невысокого, почти круглого человечка в темно-сером камзоле. — Позвольте я поясню, господин барон! — Что тут пояснять? — угрюмо сказал тот и откинулся на спинку кресла. — Можно подумать его магуйство не знает в чем дело. — Та-ак, — протянул Дрие и скрестил руки перед собой. — Ваше магейшество, — заторопился человечек, — я душеприказчик семьи барона, веду записи и все такое. И вот сегодня книга рода, где, начиная от первого барона, записаны все свадьбы, рождения и так далее… Дрие усмехнулся: как изящно душеприказчик обошел упоминание о покойниках, а тот продолжал: — Эта книга засветилась! Я даже испугался, что служанка оставила на полке свечу и от нее занялись наиважнейшие документы, но оказалось, что… Дрие почувствовал себя неуютно, начав догадываться, к чему ведет стряпчий. Он закатал рукав и криво улыбнулся — красные точки от локтя до запястья напоминали бы обычную сыпь, не будь они расположены четко вдоль магических каналов. Магия сочла его искреннее желание помочь достаточной основой, чтобы связать с бароном на всю жизнь. — Так что вас не устраивает? — спросил Дрие. — То, что я маг или то, что мужчина? — Все! — отрезал барон. — Я требую развод! — Да-да! Господин барон имеет право, — поддержал его стряпчий. — На основании чего? — поинтересовался Дрие, продолжая изучать зудящие точки на руке и пытаясь привыкнуть к новости. — На основании того, что вы меня обманули. Мне требовался демонолог, а вы некромант! — Какой ужас, — скучающе произнес Дрие. — И что? Контракт выполнен, претензии есть? — Нет, — был вынужден признать барон. — Но вы мужчина! А моя обязанность продлить род. Вы сможете родить? Так что аннулируем брак и на этом все. — Ваша обязанность не родить наследника, а обеспечить кровную защиту артефакта. — Не передергивайте, ваше магейшество. Дрие поморщился: «магейшество» раздражало, подчеркивало статус некроманта, которого презирали, но боялись и оттого лебезили. — У господина барона есть все основания для аннулирования брака, начиная с того, что его согласия спрошено не было и заканчивая невозможностью выполнить условия… — Да заткнитесь вы, — Дрие сел в кресло, пожалев, что оставил чайник с чаем на кухне. Эмильена-то, видать, не судьба дождаться. — Меня тоже никто не спрашивал. Магия рода решила… — Какая чушь! Дрие щелкнул пальцами, лишая голоса надоедливого старикашку. — Магия — не чушь! — жестко сказал он. — Магия соединила нас на алтаре, мы не можем взять и просто аннулировать брак. Не получится. Ни король, ни главный маг королевства, ни жрец при храме и тем более какой-то крючкотвор не смогут разорвать эти узы. — Будьте вы прокляты, Дрие, — прошептал барон и спрятал лицо в ладонях. — Как мне выполнять обязательства, если на мне род и прервется?! Где мне взять сына?! — Я не собираюсь думать об этом первые лет пятьсот нашего брака. Спешу вас обрадовать, что маги живут долго, как и их мужья. — Пятьсот? — Четыреста. Только ради вас. — А потом? — А потом будем думать. Или найдем способ как мне родить вам наследника, или вызовем демона и попросим переложить груз ответственности на другие плечи. — Как у вас все просто! — Зато у вас сложно, — буркнул Дрие. — Давайте отпустим вашего душеприказчика и решим все разногласия в узком семейном кругу. — Нашего, — язвительно поправил его барон. — Нашего. Стряпчий сбежал поразительно быстро, даже не попытавшись высказаться веско и значительно, только набрал в грудь воздух и тут же выпустил его — помнил, как лишился голоса по произволу мага. Дрие нарочно потирал кончики пальцев и задумчиво улыбался — пугать самоуверенного человечка оказалось забавно. — Итак, что вы хотели мне сказать наедине? — барон встал и оперся о спинку кресла, видимо, чувствуя себя так более уверенно. — Предлагаю заключить перемирие. Вы для меня тоже не предел мечтаний, все планы пошли прахом. — То есть вы пытаетесь убедить меня в том, что все это произошло случайно? — Могу поклясться, — холодно сказал Дрие. — Я старался не колдовать в ритуальном зале, опасался возможных непредсказуемых последствий. Я не желал брака с вами, хотя и размышлял о возможности задержаться. Каюсь, была такая мысль. Вы были мне симпатичны, к тому же здесь очень сильный магический фон, приятный для моего дара, но он не единственный в королевстве. Предвосхищая ваши вопросы, говорю сразу, что в моем имении тоже вполне неплохо с природной магией. — Но мне бы хотелось понять, как это произошло, — барон цедил слова сквозь зубы, с трудом удерживаясь на ногах. — Вы бы сели, нечего геройствовать. Единственной причиной нашего с вами внезапного бракосочетания я вижу только давнее мое благорасположение к вам. Барон выгнул бровь и скривил губы в презрительной усмешке. — Увы, — Дрие слабо улыбнулся в ответ. — Сентиментальность сыграла дурную шутку. — Сентиментальный некромант? — Глупо, сам знаю, — Дрие вытянул из-за пазухи шнурок с монеткой, привычно погладил теплый отполированный бок. — Когда-то на мосту некий стражник был непозволительно добр к одному оборванцу. — Небеса! — прохрипел барон и едва не рухнул на пол. — Я искренне хотел помочь. Простите. — Как все запутанно… Дрие промолчал. Вытянул ноги и принял более расслабленную позу — кажется, кризис миновал. — Эмильен! — крикнул барон, медленно усаживаясь обратно в кресло. — Неси чай и если есть чего покрепче. — Праздновать будем? — скептически поинтересовался Дрие. — Нервы лечить. Поставь сюда поднос, — велел барон слуге. — Да что такое, чего ты топчешься у порога? — Некроманта боится, — Дрие пожал плечами. — Страшного, опасного некроманта, который спит и видит, как убить несчастного повара и сделать из него вонючего зомби, который будет бродить ночами по комнатам и ронять куски гниющей плоти. — Да что вы такое говорите, господин маг, — Эмильен бочком приблизился к столику между креслами, чашки на подносе жалобно позвякивали, а из носика чайника выплескивалась вода. — Запомни, презренный, — Дрие встал и уперся указательным пальцем в грудь повара, — некроманты бесплатно не работают! Пятнадцать золотых монет и тогда, так и быть, я подумаю. Только как умереть ты уж сам решай, я не убийца. И деньги вперед, а то, зная необязательность всяких там зомби и умертвий… Барон странно крякнул и зашелся нервным смехом. — Да ну вас, — Эмильен ловко разлил по чашкам заварку и остатки воды из чайника. — Я, может, помешать вашей беседе боялся. Барон, почти успокоившийся, расхохотался вновь. Дрие настороженно поглядел на него: не пора ли принимать меры, а то и до истерики недалеко. — Спасибо, — неизвестно кого поблагодарил барон и взял дрожащей рукой протянутую чашку. Отпил добрую половину и задумчиво уставился в окно. — Вы можете идти, Эмильен, — мягко намекнул Дрие. — Я скоро буду вынужден уехать в столицу. К сожалению, нужно лично поставить в известность королевскую канцелярию о свершившемся браке… — Напишите, — Дрие прикусил язык — мало ли, вдруг муж просто хочет проверить законность и необратимость их свадьбы. — Мне некого послать с письмом. Я нищ. Потому и хотел найти жену из купеческого сословия, ее приданое помогло бы привести в порядок замок. Те же врата с артефактом требуют ухода. — Позвольте вопрос. Почему вы не женились раньше? Ведь это решило бы все проблемы. — Я не хотел невинную душу впутывать в историю с артефактом. Нужно было разобраться до свадьбы, а то мало ли что могло произойти… — Бросьте, — оборвал Дрие и почесал руку широким жестом от запястья до локтя. — Мне врать бессмысленно. — Иногда мне кажется, что вы старше меня лет на сто, — пожаловался барон. — Вы ведете себя точь-в-точь как мой дед. — Жизненные обстоятельства заставили быстро повзрослеть. Сдается мне, что кое-кому не так уж сильно нравятся женщины, как меня тут пытались убедить. Барон отвел глаза и ничего не ответил. — Когда вы собираетесь ехать? — Дрие устал ждать и решил сменить тему. — Завтра или послезавтра, если буду в силах. Дрие сомневался, но благоразумно оставил свое мнение при себе. — Я попрошу вас зайти в школу магии и передать записку наставнику. Надо предупредить, что я не вернусь. — Я думал, мы поедем вместе, — барон несколько растерялся, но радость в голосе скрыть не мог. — С вашего позволения, я отправлюсь посмотреть на родовое гнездо. Надо связаться с поверенным, оценить и выставить на продажу имение. Надеюсь, вырученных денег нам хватит на восстановление этого замка, что послужит, некоторым образом, утешительным призом. — Вы единственный наследник? — Я старший сын, наследства меня не лишали и из рода не изгоняли. Я бы знал. — Мне не кажется разумным продавать ваше наследство. И разве не ваша прямая обязанность продолжить род? Неужели не существует ни единого шанса на развод? Я не верю! — Барон до побелевших костяшек сжал кулаки. — Гийом, я не питаю теплых чувств к тому дому, где родился и жил какое-то время и не считаю своей обязанностью плодить детей, в которых бы текла кровь презираемых мной людей. И я собираюсь сполна насладиться своей местью. Некроманты не прощают. Если бы не дед, фамилию которого я принял, то даже не знаю, где бы я был сейчас… Кстати, хотел спросить, вы не будете возражать, если я приглашу его сюда? — Разумеется, я не против ваших родственников, — произнес барон. — Можете привозить всех, кого считаете нужным. Теперь это и ваш дом. — Благодарю, — Дрие наклонил голову. Барон устало прикрыл глаза и безропотно позволил проводить себя в спальню — выглядел он совершенно измученным, но помочь ему могло только время и отдых. *** Дрие раскладывал на черном сукне вываренные в щелоке кости и раздумывал, не стоит ли обработать их чем-нибудь еще для особой крепости. Не то чтобы он не доверял своему колдовству, но очень хотелось, чтобы папенькин скелет и через триста лет не рассыпался прахом. Месть особенно хороша, когда можно год за годом наслаждаться ею. Жаль, конечно, что отец умер так и не придя в сознание — дед был разочарован, у него были изощренные планы, дабы мерзавец еще при жизни начал молить о смерти. Раскаяния от графа никто не ждал — не тот человек, не те убеждения. Точно так же и Дрие не испытывал мук совести, лишая отца посмертия — некроманты не склонны ко всепрощению. Жаль, что маменьку пришлось отпустить с миром, ее раскаяние выглядело непритворным, а может быть, было продиктовано лишь желанием как можно скорей завершить земной путь. Боги покарали… Дрие не стал спорить — даже в болезни, родившейся из ненависти сына, можно усмотреть божественную волю. Пусть так. — Что ты собираешься с ним делать? — призрак парил над столом со скелетом и с интересом рассматривал плетения. — Вечного слугу. Будет служить у меня на посылках. Шляпа с пером и плащ с золотым шитьем, думаю, будет кстати, — Дрие указал на стул с найденной на чердаке старой одеждой. — Ты замахнулся на трудную задачу. — Для начала постоит в прихожей, будет встречать гостей. Это самые простые плетения. — А потом личный секретарь? — призрак поднял бровь. — Скорее камердинер, до секретаря я его вряд ли дотяну. Слишком сложно, сам знаешь. Может быть, так и оставлю простым лакеем. — Красавчик. У ворот лучше поставь, в привратницкой. Гостей в разы меньше будет. — Я подумаю. В дверь поскреблись. — Господин граф! — Эмильен, наученный горьким опытом, входить к двум некромантам не рисковал и говорил через узкую щель. — Супруг ваш прибыл, а с ним королевский маг в пурпурной хламиде. Они в кабинете. — В пурпурной? — Дрие нахмурился. — В мое время в таких ходили маги-дознаватели, — сказал призрак. — Пойти, что ли, представиться? — он, не дожидаясь ответа, просочился сквозь стену. — Скажи, что сейчас приду, — Дрие прикрыл кости свисающим со стола краем сукна — убирать времени не было, да и вся работа пошла бы насмарку, половина плетений уже была наложена. Он поднялся в свою комнату, надел хламиду и накинул капюшон. Привычка или разумная предосторожность — об этом он не думал, действовал так, как вбивали в голову годами. Покрутив в руках посох, Дрие все же решил взять его с собой и даже не стал отвязывать колокольчики — пусть заезжий маг поостережется сыпать заклятиями. — Рад приветствовать, — искаженный магией голос прозвучал глухо, резко контрастируя с мелодичным звоном. Незнакомый маг, как и сказал Эмильен, в пурпурной мантии — не новой, но хорошего качества, ожег Дрие взглядом из-под кустистых бровей и встал. — Юный маг Дрие, полагаю? Рад знакомству. Так значит, это юное дарование помогло с надвратным артефактом? — Да, — согласился барон и хрустнул пальцами, тут же смутившись и спрятав руки за спину. — С кем имею честь? — Дрие не собирался изображать мебель. — Королевский маг Лестандре́. Дрие наклонил голову, принимая к сведению незнакомое имя и отсутствие приставки «де». Маг, не дождавшись ответа, повернулся к барону. — Я уже говорил вам, дорогой Гийом, что вы зря не обратились сразу в королевскую канцелярию, ввиду чрезвычайной важности дела они бы изыскали возможность… — Повязать наивного парня по рукам и ногам и прибрать к рукам источник? — привидение появилось внезапно и зависло над магом, и тому пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть, кто это вмешался в беседу. — Какие гнусные измышления, — процедил Лестандре. — Кто это такой? — он обернулся к барону. — Мой дед, — вместо Гийома ответил Дрие. — Супруг не возражал против присутствия моих родственников. — Не возражал, — отрешенно сказал барон и о чем-то глубоко задумался. — Однако, — Лестандре сплел пальцы в замок, и Дрие напрягся, ожидая подвоха, но продолжения не последовало — маг тоже погрузился в свои мысли. — Это несколько неожиданно, — наконец произнес он. — Неожиданно? — переспросил барон. — Господин королевский маг потрясен до глубины души тем, что бесплотный дух перемещен в пространстве неопытным колдуном, — любезно пояснил призрак. — И теперь не знает, как вести себя дальше. — Кхм, — откашлялся Лестандре. — Я в самом деле поражен. Сознайтесь, Дрие, вам помогали? — Только природный дар. — Кхм, а не хотите ли вы поступить в королевскую магическую школу? Брак можно попытаться если и не разорвать… тут же главное подобрать равное по силе воздействие и тогда… — Я бы хотел на это посмотреть! — оживился призрак. — А я нет! — отрезал Дрие. — Да о чем вы?! — воскликнул барон. — Об ордах поднятых сырой магией мертвецов, — сухо пояснил Дрие. — И я не понимаю отчего вновь возник вопрос о нашем браке? Мы, кажется, все обсудили. — Господин барон забыл упомянуть о вашей исключительной магической силе и том, что его супруг некромант. И если бы господин барон сразу обратился в гильдию магов, то всех этих недоразумений можно было бы избежать. Дело государственной важности, корона заинтересована в нем напрямую. Договор с демонами очень, очень серьезная вещь. — Я обращался. Лично приносил письма, но секретарь посоветовал не терять времени зря. Потому что про договор с демонами и его подробности мне лично рассказал только нанятый по контракту маг, из тех, на которого у меня хватило денег. Его величество может продолжать спать спокойно, устраивать балы и выбирать невесту — надвратный артефакт теперь в надежных руках. — Хорошо сказал! — призрак несколько раз сложил ладони, имитируя аплодисменты. — Но на твоем месте я бы потребовал от короны жалованье, или хотя бы денег на содержание надвратного артефакта. А то ведь демоны могут и обидеться на такое пренебрежение. — Но Дрие хотел продать… — Неважно, что хотел продать Дрие! Главное, что господин королевский маг сам сказал: дело государственной важности! — Я бы хотел для начала осмотреть артефакт и ритуальный зал, чтобы составить собственное мнение и донести его до его величества. — На ворота смотрите сколько хотите, а в сердце дома вам нечего делать. Конфликт магий может случиться, ритуальный камень возрожден к жизни некромантом. — Дорогой Гийом, я обращался к вам. — Я ничего не понимаю в магии и не знаю насколько сведущ в ней дед моего супруга. — Лейдьер де Нёвеглиз более чем сведущ в магии и ритуалах, — гораздо резче, чем собирался, сказал Дрие, которого визит королевского дознавателя начал утомлять. — К вашим услугам, — поклонился призрак, давая время Лестандре прийти в себя от неожиданности. — Это меняет все… — Что меняет? — не понял барон и расстегнул верхнюю пуговицу на камзоле — волнение давало себя знать. — Скажите, Дрие, а еще какие-то ваши родственники гостят сейчас в имении? — Лестандре не обратил внимания на слова хозяина дома. — Да, — честно сознался Дрие. — Мой отец. Надеюсь, сможет продержаться пару-тройку веков. — О-о-о, — протянул маг. — Тогда, пожалуй, мне и в самом деле нечего тут делать. И я непременно буду ходатайствовать перед его величеством о выплате жалованья на содержание артефакта. Дело действительно государственное. Негоже перекладывать ответственность на плечи одного рода… Двух. Иначе снова может возникнуть такая ситуация… Но все же вам стоит подумать о продолжении рода. Уверен, что в королевстве найдутся патриотично настроенные дамы. — Мы непременно подумаем, — согласился барон. — Лет через несколько, — закончил он неловко, явно собираясь сказать что-то другое. — Вот и славно! В таком случае я прощаюсь и покидаю ваш гостеприимный кров, чтобы засветло добраться до города. Барон едва заметно поморщился: в словах королевского мага слышалась неприкрытая насмешка. — Вы можете остаться на ночь здесь. Я прикажу приготовить комнату. — Милый Гийом, уверен, что без меня вам будет гораздо приятнее общаться с молодым супругом после долгой разлуки. — Тогда позвольте мы вас проводим, — Дрие словно бы невзначай стукнул посохом о пол, колокольчики задребезжали, королевский маг понимающе улыбнулся. — Благодарю вас. Рыжий конь с неспешным достоинством уносил на себе седока, одетого в приметную пурпурную мантию. Дрие провожал его взглядом и задумчиво постукивал посохом по каменным плитам двора — разумная предосторожность, когда гость не внушает доверия и может напоследок одарить каким-нибудь хитрым плетением. — Пойдемте в дом, — не выдержал барон и коснулся его руки. — Надо бы защитных чар везде наложить, или деда попросить покараулить. Не верю я этим гильдейским. — Почему? — Спишите на извечную неприязнь магов отверженных и королевских, — пожал плечами Дрие и снял капюшон, подставляя лицо легкому ветерку. — Вы же не сердитесь за деда? — В других обстоятельствах был бы сердит, а так он нас очень выручил. Не так ли? — Все так. У него большой опыт по этой части. — А ваш отец почему не показался? — Он гостит в несколько другом качестве, — Дрие не выдержал и засмеялся. — Простите! Барон покачал головой и улыбнулся: — Когда-нибудь я привыкну к юмору некромантов и даже буду его понимать. — Разумеется, — легко согласился Дрие. — Но с вашего позволения я сначала закончу с папенькой, а потом уже покажу что вышло. — Вы меня пугаете. — Привыкайте. Избавиться от меня будет сложно. Вон даже королевский маг не из последних решил не связываться, — Дрие надул щеки и выпрямился, даже привстав на цыпочки для солидности, но все равно сравняться в росте с супругом не удалось. — Идемте в дом, — сказал барон. — Сегодня был тяжелый день, и мы заслужили по стакану ежевичной наливки. Идемте, — повторил он, увлекая Дрие в сторону входа. Дрие не сопротивлялся, старался лишь попадать в ногу с Гийомом, потому что тот прижимался бедром слишком тесно. — Может быть, ну ее, эту наливку? — спросил Дрие, облизнув пересохшие губы, тело снова хотело близости, не желая ждать ночи. — Сразу в спальню? — барон прижал его к стене на лестнице и жадно поцеловал. — Я бы занялся с тобой любовью прямо здесь, но боюсь, что на нас могут наткнуться твой дед или Эмильен… Дрие хотел было сказать, что для привидения и стены спальни не помеха, и что дед видел не только людей без одежды, но даже и без кожи — его вряд ли чем можно удивить… Но Гийом уже подхватил его на руки и почти бегом понес в сторону спальни, демонстрируя похвальное нетерпение. И он решил не заострять внимание на таких мелочах — в конце концов, у них впереди долгая жизнь. Надо же немного секретов оставить и на потом, чтобы бытие не казалось пресным.