Коварные воды (Treacherous Waters)

- Мама, испеки еще одну буханку хлеба, - сообщил Фили одним ясным днем. - Ты же не сможешь сам съесть целый каравай, малыш, - она мазнула ему нос мукой. Они стояли за кухонным столом рука об руку, хотя Фили пришлось взгромоздиться на стул. Его волосы удерживала одна из маминых заколок, а старая туника отца служила передником. - Но дядя сможет, - он с улыбкой потер нос. - Торин приезжает лишь в следующем месяце, - напомнила Дис. – А теперь смотри, как надо раскатывать тесто. - Он приедет сегодня, - поправил Фили, следя за движениями материнских рук. - Не говори глупостей, - она принялась посыпать слой теста орехами и сыром. – Иди, вымой руки и разбуди брата, а то сегодня ночью он вообще не уснет. Фили спрыгнул со стула и подошел к тазу. Мука на его руках быстро замутнила прохладную воду. С интересом наблюдал он за кругами на молочного цвета воде и, конечно же, там был дядя верхом на своем пони, пробирающийся Западным Трактом. - Он приедет еще до ужина, - сказал Фили, но мать его не услышала. Она продолжала заниматься стряпней. Вытерев руки, Фили пошел в их спальню. Кили лежал в постели, свернувшись калачиком, кудрявые локоны разметались по подушке. Среди одеял он выглядел таким маленьким. Фили ласково потряс его за плечо. - Давай вставай, - прошептал Фили. – Сегодня приезжает дядя. - Мама говорила, что его не будет еще целую вечность, - возразил Кили сквозь широкий зевок. Он потянулся, а затем свернулся снова, на сей раз вокруг Фили. – Не хочу вставать. - Ты же все проспишь, - протянул Фили, взъерошивая волосы брата. – Или ты хочешь, чтобы папа пришел домой и застал тебя в постели? - Ну, можно еще хоть минутку? – Кили придвинулся ближе, укладывая голову Фили на колени. – Еще чуточку. - Всего лишь минутку, - согласился тот. В конце концов, Кили был теплым, а постель - такой удобной. Они задремали вместе, пальцы Фили зарылись в волосы брата. Иногда Фили вспоминал эти приятные тихие мгновения, как последний по-настоящему спокойный момент в его жизни. Конечно, это преувеличение, но ему нравилось думать именно так. Какими невинными они тогда были. Какими свободными! - Где мои мальчики? – они проснулись от папиного голоса и хлопка входной двери. Они спрыгнули с кровати и с готовностью побежали вниз. Отец улыбнулся и наклонился, дабы поднять их обоих. От него исходил запах тяжелой работы и металла из кузницы. Вошла мать, и они поцеловались над головой Кили. - Чем так вкусно пахнет? – прогромыхал отец. - Я помогал печь сладкий каравай, - с гордостью объявил Фили. - Неужели? А что ты делал еще? – папа отнес их к большому креслу у камина и слушал, как они наперебой пытались рассказать ему о своем дне. Стук в дверь прозвучал неожиданно для всех, кроме Фили. - Это дядя, - объявил он, сползая с отцовских коленей, дабы открыть дверь. – Я говорил маме, что он приедет. - Вероятно, это Наин принес почту, - поправила его мама. Фили распахнул дверь. - Рад нашей встрече, маленький сударь, - Торин улыбнулся, глядя вниз на Фили. – Отчего же ты открываешь дверь, не спросив, кто стучится? - Святые речи Махала! - изумилась мать. – Торин, он знал, что это ты! - Следишь в окно, парень? – спросил Торин. - Нет. Он заранее сказал, что ты приедешь, - она опустилась на колени рядом с Фили, прикасаясь ладонями к его щекам. – Откуда ты знал? - Я видел это, - он чувствовал себя неловко под всеобщим вниманием. – В воде. - В какой воде? Когда? – допытывалась мать. - В тазу, в котором я мыл руки после строительства замков, - он тревожно переводил взгляд с неё на папу, который схватился за Кили так, словно на них готовились напасть враги. - Ты что-нибудь видел еще кроме этого? – она слегка встряхнула его, когда тот замедлил с ответом. – Что ты видел? - Ничего! – возразил он, сбитый с толку такой напористостью. – Просто тени и всякие вещи. - Сестра, ты знаешь, что это, - серьезно проговорил Торин, из-за чего живот Фили нервно скрутил спазм. - Я сделал что-то не так? – спросил он. – Я могу прекратить, я не хотел, оно само произошло. - Успокойся, парень, - Торин положил руку ему на плечо. – Уже много поколений подряд в нашем роду никто не получал такой дар. - И каким же даром ты назовешь это? – мама прижала Фили к себе, и он вцепился в неё в страхе. - Не так давно предсказание могло спасти многих, - Торин отвернулся в сторону. - Что происходит? – умолял Фили. – Что со мной не так? - Всё с тобой так, - это был папа, его тихий голос зазвучал ближе, - Это тебе досталось от матери моей матери. Это не считалось ни даром, ни проклятьем, оно называется саэфор, Водное видение. В Эреборе тебя бы почитали и боялись. Такое не часто проявляется в молодости, а если и случается, то значит, что оно будет сильным. Раньше тебя бы отдали обучаться у старшего саэстража, но сейчас их уже нет. Мы полагаем, что они исчезли вместе с нашей родиной. - Это просто картинки, - Фили спрятал лицо на шее у матери. – Просто картинки. - Не плачь, - Кили протиснулся под рукой Дис, чтобы в свою очередь обнять Фили. - Я не плачу, - возразил он. - Никто не плачет, - отозвался папа. – Нам пора утереть лица и перекусить. Сегодня вечером мы уже ничего не сделаем. - И то правда, - мама неохотно отпустила его, легко целуя сына в лоб. – Всё будет в порядке. С ним остался один лишь Кили, вложив свою маленькую ладошку в его, в то время как взрослые шумели больше обычного, лишь бы избежать тишины. - Это не важно, - Кили положил голову на плечо брата. – Это всё равно мой Фили. - Твой? – тяжело сглотнул Фили. – Думаю, я принадлежу себе. - Не-а. Мой. Мой брат. Мой Фили. Годы шли чередой, и Фили узнавал все тайны саэфора сам, без какого-либо наставника. Тем, кто всегда был рядом и сохранял его в здравом уме, был Кили. Если Фили хотел потренироваться, то рядом обязательно был Кили, чтобы вывести его из транса, если тот зайдет слишком далеко. Если он видел что-то тревожное, то именно Кили заставлял его записывать это, пока память не сглаживала ужасы. И если кто-то причинял Фили неприятности из-за его способностей, именно Кили прогонял их прочь. Фили мог защитить себя и сам, но было забавным наблюдать, как взрослый мужчина шел на попятную под натиском одних лишь яростных слов младшего брата. Он впервые столкнулся с неизбежностью видений, когда увидел образ отца, получившего ожог в кузне. Он убедил папу остаться в этот раз дома, но уже на следующий день тот пошел на работу и вернулся домой с ужасным ожогом. Он выглядел точь-в-точь, как в видении, несмотря на несоответствие времени и многочисленные предупреждения Фили. - Какая польза от этого? – возмущался Фили, обрабатывая руку отца прохладной целебной мазью и забинтовывая грубой тканью. – Зачем мне видеть, если я не имею возможности это предотвратить? - Чтобы ты смог подготовиться, - сказал ему отец. – Видишь, ты смог позаботиться обо мне. Ответ отца не удовлетворил его и Фили продолжил мучиться этим вопросом. Не было другого саэстража, чтобы направить его, как не было и книг из обширных библиотек Эребора, в которых можно было бы поискать совета. У него были лишь видения и оптимистичные ответы родителей. - Я думаю, ты можешь их изменить. И у него был Кили. Всегда Кили. - Не могу! – Фили швырнул в него подушкой. Их кровати стояли друг от друга в нескольких футах, потому Фили не промахнулся. Кили издал протестующий вопль и запустил подушку обратно. – Говорю тебе, я пытался! - Я знаю, но может, еще не пришло время, - Кили последовал за подушкой, заползая в кровать Фили. – Может, есть секрет, позволяющий узнать, предупреждение ли это или же судьба. - Даже не думай уснуть здесь, - предупредил Фили, но одновременно со словами зарываясь носом в шевелюру Кили. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы продолжать так себя вести. – Подумай о том, что скажет мама поутру. - Я скажу ей, что мне приснился плохой сон. - Она скажет, что ты достаточно большой, чтобы спать одному. - Пусть говорит, - зевнул Кили. – Мы-то знаем правду. - Вот в том-то и дело, - произнес Фили лишь тогда, когда убедился, что Кили заснул. – Правда знает меня, а не я её. С беспокойством Фили достиг зрелого возраста. На его подбородке, груди и ногах появились первые жесткие волоски. Он часто просыпался в поту от бесформенных снов, чувствуя желание и неловкость. Нечто незримое терзало его, вгрызаясь в его мышцы и кости, из-за чего он стал раздражительным и вспыльчивым. Видения становились всё более частыми и четкими. Целых десять месяцев он купался с зажмуренными глазами, лишь бы не видеть немых ужасов, пляшущих в воде. - Ты выглядишь смешно, - сказал ему Кили, запрыгивая к нему в ванну. Они уже давно вышли из того возраста, чтобы купаться вместе, но они до сих пор умещались вдвоем, к тому же, никто из них не хотел ждать другого. – Ты ведешь себя так уже слишком долго. - Но таким меня видишь только ты, - найдя на ощупь шероховатое домашнее мыло, Фили усиленно принялся тереть руки и ноги. - Когда-нибудь, выбираясь из кадки с закрытыми глазами, ты поскользнешься и свернешь себе шею, - Кили отобрал у него мыло. – Повернись, я потру тебе спину. - Мне все равно, - проворчал он, аккуратно поворачиваясь, чтобы не толкнуть брата. - Эй! – Кили больно дернул за одну из косичек Фили. – Все равно ему, видите ли. Не говори чепухи. - Ты не знаешь того, что я вижу. - Буду знать, если ты расскажешь мне, - руки Кили аккуратно водили мылом по коже брата. – Что беспокоит тебя? - Одно и то же, снова и снова, - Фили сжал край кадки. – Я не могу… если я скажу об этом, оно станет правдой. - Ты же знаешь, правда от этого не зависит, - поправил Кили. – Давай же, я хочу послушать. «Там есть гора, - почти произнес он, - самая большая из всех, что я видел, и в глубине души я знаю, что это наш Эребор. У её подножия раскинулось поле брани, безбрежное и кровавое. Уже начали сбегаться волки и слетаться вороны, в поиске костей и крови. Несколько людей ходят между трупами, заглядывая то под один, то под другой шлем. В центре поля лежит Торин, его глаза смотрят на гору. Остекленевшие в смерти. А сбоку от него, мой дорогой брат, лежим мы. Разделенные несколькими дюймами друг от друга, мы покинули этот мир. Вот что я вижу в нашей горячей ванне. Наш конец». - Я не могу, - произнес он вместо этого. - Что же может быть настолько ужасным, что ты не можешь об этом говорить? – Кили плеснул воды на спину брату. - Не спрашивай меня, - попросил Фили. – Пожалуйста. - Ты меня пугаешь. - Пусть лучше ты будешь бояться, чем знать правду, - дотянувшись до края, Фили выбрался из кадки. Освободившись от несущей угрозу воды, он схватил полотенце и выбежал прочь. Но ему следовало бы знать, что Кили так просто не успокоится. В течение двух недель они об этом не заговаривали, но он замечал на себе задумчивый взгляд Кили. Ему пришлось взять себя в руки и ждать, чем же это закончится. Но он не ожидал, что Кили отложит меч в сторону посреди тренировки и скажет: - Давай спустимся к реке. Словно это было решением всех их проблем. - Ну, если хочешь, - сбрасывая короткую кожаную куртку, Фили храбро пошел за ним следом. На берегу сидело несколько женщин, занятых стиркой, и стайка детей скакала туда-сюда. Кили запнулся, оглядываясь, а затем продолжил путь. - Засмущался? – поддразнил Фили. - Нет, но я не хочу купаться в одежде ради какой-то глупой идеи о благопристойности. Они пошли вдоль берега. Текущая вода представляла для Фили гораздо меньшую опасность. Что бы ни появлялось на поверхности, оно быстро уносилось течением. Внезапно его осенило. - Умно, - фыркнул он. – Привести меня купаться туда, где меня не сможет посетить видение. Но неужели наша ванная дома хуже? - Хуже, если она заставляет тебя зажмуриваться в страхе, - Кили схватил Фили за руку. - Раньше ты наслаждался жизнью. Я помню то время, когда ты всегда улыбался. Что бы ты там ни видел, но оно превращает тебя в другого человека. Я не допущу этого. - Не продолжай, - Фили обнадеживающе стиснул руку брата. – Всё совсем иначе. Я просто вырос. Через год-другой ты сам всё поймешь. - Не думаю, - проворчал Кили, но уже гораздо спокойнее. – Смотри, вон там милое и чистое местечко. Они бросили свою одежду под старый искривленный дуб, а затем вместе прыгнули в холодный поток. Впервые за многие месяцы, Фили наслаждался прикосновением воды к телу. Он бесстрашно ушел под воду с головой, а затем вынырнул с улыбкой на лице. Кили вернул ему улыбку вдвойне. Они плавали до тех пор, пока не начали стучать зубами, а губы Кили не посинели от холода. - Хватит для тебя, - скомандовал Фили, когда заметил это, и пристыдил сам себя, что вовремя не присмотрел за братом. – Ты замерзнешь, если продолжишь плавать. - Я в порядке, - отмахнулся Кили, хотя и вышел на берег, растягиваясь на плоском камне, словно ящерица. Фили улегся рядом. - Это была хорошая идея, - заметил он. - Я гениален! – объявил Кили куда-то в сторону птиц на дереве. - Иногда мне кажется, что это ты у нас старший, а я младший, - признание вырвалось без его на то разрешения. – Ведь это я должен заботиться о тебе. - Ты заботишься обо мне всё время, - Кили выглядел таким удивленным, будто Фили предложил ему полетать вместе с чайками. - Но я ведь такой…, - он сделал неопределенный жест в сторону своей головы. - Прекрати. Ты просто хочешь, чтобы я начал тебя нахваливать, а я не собираюсь этого делать, - Кили пихнул его локтем. – Ты – мой старший брат. Просто иногда тебе нужен кто-то, кто бы напоминал, что не всё так плохо и мрачно, вот и всё. - Как скажешь, - Фили зажмурился от солнца. – Трейн! - Ох, Фили, нет! – жалобно протянул Кили. – Не сейчас! - Когда же еще? Вот так я о тебе и забочусь. - Но это глупо. - Конечно, глупо. Как и все традиции, которые, однако, важны. Итак. Трейн. - Я тебя ненавижу, - объявил Кили. – Ладно. Трейн, который убил дикого кабана голыми руками, женился на Гини. У них было двое детей: Аин и Даин… Весь день они провели, задавая друг другу вопросы о своей родословной, пока солнце не опустилось к горизонту и не заставило их броситься к своей одежде. Всё случилось тогда, когда Фили надевал сапоги. Он прыгал на одной ноге, когда проблеск у берега попал в поле его зрения. Там не было рек крови. Страшась возникшей надежды, он медленно подошел к воде. - Упаси меня Махал! - он отпрянул назад. - Что? – Кили прикоснулся ладонью к его руке. – Что-то плохое? - Нет, - Фили болезненно рассмеялся. – Нет… нет. Кое-что другое. «Я вижу тебя, брат мой. Я вижу всего тебя, лежащего передо мной, и ты гораздо старше. Твоя грудь уже покрылась волосами, а твои ноги не худощавые, но крепкие и сильные. Через сколько же лет это должно произойти? Шесть? Десять? И я лежу рядом с тобой. Я целую тебя, мои ладони прикасаются к твоему телу. Лучше или хуже видеть такое вместо нашей общей смерти?» - Фили! Фили! Тебе плохо? - Нет, - возразил Фили. А затем он отвернулся в сторону, заходясь в приступе тошноты. После этого дня проклятое видение исчезло. Вместо него стали возникать десятки новых. В каждом из них был Кили и был он сам. И была их изобретательность. Единственной хорошей вещью оказалось то, что Фили больше не надо было крепко зажмуриваться, принимая ванну. Но хуже было то, что он не смел взглянуть в глаза своему брату. - Почему ты не с Кили? – спросила мать. - Ты попросила помочь тебе, - он вытер пот со лба. Приближалась осень и мама начала делать зимние заготовки. Горшок со снедью, над которым он трудился, обеспечит их клюквенным вареньем на все холодные месяцы. - Мне нужна была твоя помощь на час-другой. И обычно ты бы сбежал отсюда, едва закончив задание, - она скрестила руки на груди. – Ты с ним подрался? - Нет, - проворчал он в ответ. – Ничего подобного. - Ну, отчего-то же ты довел себя до помешательства, - она отобрала у него деревянную ложку. – Я ничего не сказала, когда ты стал реже общаться со мной и отцом. Мы помним, что значит быть молодым, но ты не должен так поступать с Кили. Он не знает о том зудящем беспокойстве, сидящем внутри тебя. - Я поступаю с ним нормально, - слабо возразил Фили, хотя его щеки покрыл румянец. - Тогда почему он смотрит на тебя так, словно ты разбил ему сердце? – она слегка угрожающе указала на него ложкой. – Иди на стрельбище и поговори со своим братом. Ты же знаешь, ты для него – целый мир. - У тебя булочки подгорят, - угрюмо отозвался Фили. – Я увидел это в горшке с вареньем. - Как мило. Я сама приготовлю тесто для второй порции. А ты иди. - Мама… - Иди. Он смиренно выскользнул на улицу, не имея, правда, ни малейшего понятия, как помириться с Кили. Они ведь не дрались, и не говорили друг другу грубостей. Но Фили знал, что его брат волновался и обижался на то, что Фили от него отдалился. На протяжении всего пути к самодельному стрельбищу Кили, он пытался выдумать оправдание, какую-нибудь легкую ложь, которая бы исправила все его ошибки. Фили добрался до рощи, так ничего и не придумав. Он остановился на расстоянии десятка футов от Кили, наблюдая за легкой грацией, с которой он вынимал стрелу из колчана, натягивал тетиву, а затем стрелял то по одному листу, то по другому. Это было прекрасно. У Фили защемило в груди, наполняя всё его тело теплом. «Слишком поздно». Он сразу всё понял, жадно вглядываясь в открывающуюся перед ним сцену. «О, Махал, слишком поздно. Занятый тем, чтобы не смотреть на него лишний раз, я не заметил, как влюбился. Неразумный ребенок. Всегда пытаюсь убежать от судьбы, которую не изменишь». - Ты опускаешь локоть, - сказал он вместо тысячи шумящих в его голове слов. - Неправда, - Кили даже не посмотрел на него, аккуратно прицеливаясь и спуская тетиву. Стрела попала точно в ствол дерева. Лишь тогда Кили снизошел до того, чтобы опустить свой лук. – Мама тебя прогнала? - Мы закончили, - он заставил себя взглянуть на Кили, всматриваясь в резкие черты его лица и первую едва заметную тень того, что в один прекрасный день станет настоящей бородой. Глаза Кили, серьезные и темные, как приближающаяся буря, были направлены на него. – Я хотел… Мне надо кое-что тебе сказать. - Я слушаю, - с опаской отозвался Кили. - Если я не был… Если я был сам не свой, то это не из-за тебя, - он сомкнул руки за спиной. – Ты ничего не сделал. Это… кажется, что-то не в порядке со мной. Что-то ужасное. Я не хочу, чтобы оно коснулось тебя. - О чем ты говоришь? – Кили сократил дистанцию между ними, сразу лишившись показного безразличия. – Что за недуг мучает тебя? - Я видел самого себя. Я творил с тобой разные вещи, - слова застревали в его горле, лишая возможности дышать. – Это неправильно и ужасно, но оно случится, верно? Потому что оно всегда случается! Я погублю тебя. - Бессмыслица какая-то, - Кили вцепился в его плечи. – Что же такого ты делал? - Я не могу…, - отнекивался он, но увидев, как изменилось выражение лица Кили, он знал, что должен сказать. Он потеряет Кили в любом случае. Лучше быть честным и открытым, чем лживым и замкнутым. – Всё началось не так давно. Я видел нас. Мы были в постели. Я… прикасался к тебе. Целовал тебя. - О, - Кили резко моргнул, хотя его хватка на плечах Фили не ослабла. – Я… правда? Почему? - Не знаю, - он опустил голову от стыда. – Это не то, что я хотел бы видеть, и не то, кем я хотел бы стать. Как я могу защитить тебя от самого себя? Я должен уехать. В конце концов, дяде не помешает вторая пара рук. Если я буду далеко от тебя, то я ничего не смогу с тобой сделать. Кили молчал долгое время, не позволяя Фили сдвинуться с места. Его лицо было непроницаемым, но Фили вглядывался в него всё равно. Он запоминал каждую деталь, сохраняя её в памяти перед неминуемым расставанием. - Когда ты видишь это, как я выгляжу? – наконец спросил Кили. - Что ты имеешь в виду? - Я счастлив? Ответ застрял у Фили в горле. - Я не… Я не заметил. - Посмотри сейчас, - неожиданно сильным рывком Кили потащил его к грязной луже. - Пожалуйста, нет, - лицо Фили вспыхнуло. – Я знаю, что я там увижу. - Нет, не знаешь, потому что ты не смог ответить на мой вопрос, - Кили кивнул на лужу. – Смотри. Взяв себя в руки, Фили взглянул. В этот раз всё было не так плохо. Во-первых, они были не в кровати, а во-вторых, они были одеты. Они сидели у корней огромного дерева, Кили взгромоздился на его колени. Он запустил руки в волосы Фили, но было непонятно, то ли он заплетал ему косички, то ли, наоборот, запутывал волосы еще сильнее. Они смеялись. Плечи Кили сотрясались, а рука Фили скользнула вниз, сжимая его ягодицу. Когда губы Фили прикоснулись к его шее, Кили обхватил его руками за плечи, на его губах заиграла довольная улыбка. - Ты счастлив, - с немалой долей удивления подытожил Фили. - Так я думал, - с гордостью сказал Кили, собственнически обхватывая пальцами запястье Фили. – Ты всегда был моим. Беги, если должен, но это не сыграет роли. В конце концов, я тебя догоню. - Ты не можешь желать этого, - он обессиленно указал на лужу. – Ты еще слишком молод. - Я хорошо себя знаю, - Кили легко прикоснулся губами к щеке Фили. – Сейчас это не совсем мы, но в один день всё так и будет. Я жду этого с нетерпением. - Это безумие, - возразил он напоследок. - Нет, - прежде чем отступить назад, Кили поцеловал его в щеку еще раз. – Это мы. Фили не покинул дом. Вместо этого он терпел сладостную пытку ожидания. Убежденный, что видения должны пройти, особенно подкрепленные решением Кили, он прекратил попытки их предотвратить. И действительно, словно выполнив свое предназначение, сцены, изображавшие их вдвоем, исчезли. Теперь к нему являлась старая череда бессмыслицы: гости, небольшие раны и повреждения, предсказания погоды. Так, незаметно, Фили вырос. Щетина на его подбородке превратилась в настоящую бороду, он стал больше работать, так что количество заработанных монет позволяло жить комфортной жизнью, в отличие от прежних карманных денег, и он научился обращаться с двумя тяжелыми мечами, которые приберегал для него отец. Когда Торин вернулся из долгого путешествия, Фили встретил его у дверей надлежащим поклоном, и Торин притянул его в крепкие объятия. - Я горжусь тобой, парень, - Торин держал его на расстоянии вытянутых рук, дабы окинуть его взглядом. – Ты становишься истинным гномом. - А что припасено для меня? – со смехом спросил Кили, появляясь за спиной брата. - Слишком высок, лучник, да и о какой бороде говорить? – рассмеялся Торин. – Если бы я не знал тебя, я бы назвал тебя эльфом, сестрин сын. Но я помню другого парня, который в свое время был таким же. Мне кажется, настоящая борода выросла у меня лишь лет в шестьдесят. - Но мне лишь пятьдесят, - глаза Кили расширились в ужасе. – Придется ждать еще десять лет? - Не начинай, - подпихнул его локтем Фили, улыбаясь. – Никто не будет дразнить тебя по этому поводу, если я буду рядом. Позже, после многих порций эля, в уединении их спальни, Кили печально спросил его: - В твоих видениях, у меня была борода? Десять лет кажутся невыносимо долгими. - Нет. Ты был таким же, как и сейчас, - Фили провел ладонью по жесткой щетине на подбородке брата, а затем пихнул его на кровать. – Борода не станет расти быстрее, если ты постоянно будешь об этом жаловаться. - Не то, чтобы я об этом жаловался, - Кили начал падать на кровать, но последним, удивительно ловким движением, он умудрился схватиться за Фили и потащил его за собой. – Я очень терпеливый, знаешь ли. - Я знаю, - Фили умостился поудобнее под весом Кили, когда понял, что выбраться из его хватки без драки ему не удастся. - Я уже достаточно взрослый, чтобы разобраться в себе. - Но недостаточно, чтобы знать меру в выпивке. - Если ты думаешь, что пить я стану меньше, то ты ошибаешься, - простонал Кили. – Я пошел в папу. - Спи давай, - приказал Фили, поглаживая его спину. – Ты почувствуешь себя лучше через несколько часов. - Не-а, - это ворчание было последним, что издал Кили, прежде чем уснуть. Под своей ладонью Фили чувствовал широкие и сильные плечи Кили. Теперь волосы росли не только на его подбородке, но и на груди, животе, ногах. В пятьдесят лет состоятельный молодой гном уже начинает флиртовать и ухаживать, находясь в поиске своей невесты. Кили уже не ребенок, которого надо баловать, да и никогда им не был. Он повзрослел слишком быстро, стараясь поддержать, защитить Фили от того невидимого мира, от которого нельзя было отгородиться. - Ну ладно, - прошептал Фили, вычерчивая пальцами круги между плечами брата. – Ладно. Когда Кили проснулся на заре, Фили сидел, прислонившись к изголовью, и держал в руках кружку с холодной водой. Кили, даже не разлепив глаза как следует, выпил её, а затем умостил голову на колени брата. С улыбкой, Фили потянулся пальцами к затылку Кили, стараясь массажем уменьшить головную боль, которая без сомнения мучила его. - Ты остался со мной на всю ночь? – прохрипел Кили откуда-то с коленей Фили. - Да. А куда мне надо было пойти? - У тебя есть собственная кровать, в которой не разит хмелем. - Я предпочитаю эту. Запах не ахти, зато хорошая компания. - Я не выставил себя дураком, правда же? - Нет. Ты, конечно, перебрал, но никто не заметил. Мама, папа и дядя сами с утра проснутся с головной болью. - Но не ты. - Не я, - согласился Фили. - Ты никогда не пьешь много. - Достаточно того, что меня посещают видения. Можешь представить, какого это: напиться и видеть всякое в своей кружке с элем? Такое не по мне. Я предпочитаю быть трезвым. - Никто не предпочитает быть трезвым, - возразил Кили. Фили ощущал его влажное горячее дыхание через ткань брюк. - Кроме меня, - рассмеялся Фили. – Ладно, поднимайся. Сходи в туалет, умойся, а затем можешь продолжить спать. - Могу продолжить? – Кили поднял затуманенный взгляд. - Солнце еще не встало. Думаю, у тебя есть часок-другой. - А почему сам не спишь? – приподнявшись, Кили вглядывался в лицо Фили. – Кошмары? - Нет, просто не хочу, - Фили кивнул на дверь. – Иди. С неохотой, но Кили послушался. Пока его не было, Фили перестелил постель и зажег свечу. Яркое пламя разогнало тени и предрассветную мглу. Затем он снова залез в постель Кили, облокачиваясь об изголовье. Ему не пришлось долго ждать возвращения брата, который, умывшись в тазу, стал выглядеть гораздо лучше. Кили остановился в дверном проеме, окидывая взглядом комнату. - Хватит таращиться, - проворчал Фили. – Иди сюда. Слова будто подпихнули Кили, и он подошел к брату. Опустившись на колени возле кровати, он взял руку Фили в свою. Вначале он прикоснулся губами к костяшкам его пальцев, затем повернул руку и поцеловал в центр ладони. - Ты уверен? – спросил он, целуя запястья Фили. - По-моему, это я должен у тебя спрашивать, - обняв Кили за шею, Фили заставил его подняться. – Ты еще можешь сказать «нет». Ведь именно ты всегда говорил мне, что видения не обязательно должны превращаться в реальность. - Я по-прежнему так считаю, - осторожно, словно боясь лишиться такой привилегии, Кили перекинул ногу через колени Фили, даже не прикасаясь к нему. – Но это… Я бы никогда не сказал «нет». - Замечательно, - Фили обхватил лицо возлюбленного, заставляя его склониться ниже, и потерся носом о его нос. – Это замечательно. Целовался Кили так же, как и сражался: страстно, точно и безжалостно. И, как и на тренировках, Фили отвечал ему тем же. Пламя свечи вспыхнуло бликами на их волосах, когда их тела сплелись воедино. В полумраке, Кили улыбнулся сквозь поцелуй, претворяя в жизнь данное видением обещание счастья. Так прошло три спокойных и незамутненных месяца. Они проводили вместе каждое свободное мгновение, узнавая вкус кожи и звуки наслаждения. Фили пьянел от этого, его голова шла кругом от такой чистой радости. Каждый раз, когда он ловил на себе теплый взгляд Кили или чувствовал, как тот медленно проводил рукой по его плечам, сердце Фили учащало пульс, а по коже пробегала дрожь. Три месяца они провели беззаботно, словно дети. Три месяца их любовь не знала никаких трудностей. А затем пришли новости. - Вам письмо, мальчики, - крикнула мать, когда они вернулись домой с кузницы. – Я оставила его на столе. Похоже, это от вашего дяди! Кремового цвета конверт невинно лежал перед ними. - Я открыл его,- тихо сказал Фили. – Прочитал. Мы обрадовались, но и испугались тоже. - Почему? – Кили взял его со стола. – О чем в нем говорится? - Не знаю. Это всё, что я увидел сегодня днем, прежде чем ты сунул свою голову в бочонок, - Фили изобразил лишь слабое подобие его обычной улыбки. - Смотри, - Кили достал нож и разрезал верхушку конверта. – Видишь? Я говорил тебе, что ты в силах менять предначертанное будущее. Я открыл его, а не ты. - У тебя кровь, - кивнул Фили. - Дуриновы зубы! – Кили сунул палец себе в рот. – Как я умудрился? - Вы собираетесь его открывать? – из кухни показалась их мать. - Да, мама, - Фили выцепил конверт из руки брата и вытащил письмо. Он даже не удосужился сказать «я ведь тебе говорил». В конце концов, он ни на секунду не сомневался в том, как всё будет. – Оно действительно от дяди. «Я открыл письмо», - он вглядывался в написанные строчки, а перед глазами стояло лишь его видение. – «Но я не сказал тебе всю правду. Это ты обрадовался, а я испугался. Я отложил письмо в сторону и позволил маме обнять нас обоих, но ты скоро вырвался из её рук, я же остался, ища утешение». - Эребор. Он собирается вернуть его, - он ровным голосом зачитал письмо вслух. – Он хочет, чтобы мы пошли с ним. - Мои дети, вернувшиеся под Гору, - мать, со слезами на глазах, притянула их к себе. – Могла ли я мечтать о большем? Он обнял мать в ответ, а Кили, издав вопль радости, ускользнул в сторону. Новости распространились моментально, и ночь превратилась в шумное празднование с участием всех гномов в городе. Фили тихонько улизнул оттуда, когда стало ясно, что никто не заметит его отсутствия. Он брел по улицам, покуда не дошел до реки. Речные воды неслись мимо, пока он, наконец, собрался с решимостью, шагнул вперед и набрал пригоршню. - Покажи мне, - приказал он. Вода в ладонях оставалась спокойной и прозрачной. - Покажи мне! Ничего. Он сделал глубокий, медленный вдох. - Махал, который дал мне способность видеть, я прошу тебя о помощи. Покажи мне, как изменить этот рок, - вода в его ладонях подернулась беспокойной рябью, словно от невидимого ветра. – Что я должен делать? Неужели ты наделил меня даром ради того, чтобы я смотрел, как спокойно иду навстречу своей смерти? Я бы не возражал, если бы это был один лишь я, но должен ли я видеть поверженными мою семью, мою любовь? Словно с большой неохотой, видение всплыло в его пальцах. И пусть оно не являлось ему уже много лет, но он не забыл ни единой детали. То, под каким неестественным углом была изогнута шея Кили, или то, как их руки лежали рядом, словно в попытке дотянуться друг до друга даже в смерти. Ничто не изменилось. Вода вытекла сквозь его пальцы обратно в реку. Он прижал мокрые руки к лицу. - Что ты здесь делаешь? – ботинки Кили ломились сквозь подлесок, прежде чем он подбежал к Фили. – Почему ты не сказал мне, что уходишь? - Не хотел отвлекать тебя от веселья. - А почему ты не веселишься? – Кили положил руку ему на плечо, вытаскивая его из реки. – Что такое? - Помнишь то время, когда я не мог смотреть в воду? - Такое не забудешь, - фыркнул Кили. – Ты должен был видеть себя со стороны. Ты мылился с закрытыми глазами, и потому не смывал и половины грязи. - То, что я видел, точнее, что не хотел видеть… это случится в Эреборе, - он оглянулся на реку. Она молча хранила свои секреты. - Расскажи мне, что там будет? Мы не справимся? - Лучше, если об этом буду знать только я. - Как я могу помочь тебе нести этот груз, если ты не делишься им со мной? – прорычал Кили. – Почему ты ведешь эту странную игру? - Это не игра! – Фили в ярости отступил на шаг назад. – Ты думаешь, что для меня это развлечение? Что мне нравится хранить от тебя секреты? Я ненавижу каждое свое видение! Я ненавижу то, что они лишают меня неожиданностей и чудес обычной жизни, и не дают мне ничего взамен. - Как это ничего? - сглотнул Кили. – Не говори так. - Это не то, что я…, - Фили оборвал сам себя на полуслове. - Мне не нужно было видение, чтобы оказаться в твоей постели. Я полюбил бы тебя все равно. - Ты этого не знаешь. - О, это я знаю. Знаю вот здесь, - он ударил себя в грудь. – Я знаю это так же хорошо, как знаю свое имя или путь солнца по небосклону. Нас свел не этот проклятый саэфор. - Я не считаю это игрой, - Кили немного успокоился, его плечи опустились. – Но порой ты всё слишком усложняешь. - Поставь себя на моё место и увидишь, что я не усложняю, - он слабо улыбнулся. – Но это неважно. Все эти видения… Я найду способ изменить их. - А я думал, способа нет? – Кили указал на него забинтованным пальцем. - Он должен быть, - он потянулся к Кили, вовлекая его в объятия. Издав тихий горестный звук, Кили крепко вцепился в брата. – Иначе я этого не вынесу. Больше в ту ночь Кили не задавал вопросы. Они оставались у реки еще долгое время, и когда луна поднялась в небо, отчаянные объятия сменились кое-чем более приятным. Утро застало их на речном берегу, со смехом отряхивающих грязь друг с друга. На неопределенное время Фили отринул мысли о видении. У них были более неотложные дела, такие как сборы и прощание с родителями, которое затянется надолго. В конце концов, папа возложил руки им на головы и попросил у Махала благословения. - Сохрани их клинки острыми, храбрость неколебимой, а глаз острым, - торжественно произнес он. – А прежде всего, храни их от тех, кто хочет навредить им. - Да благословит вас Махал, - вздохнула мама. – Идите же, пока вы не увидели, как плачет ваша мать. Они ушли, шагая в ногу. Одновременно, они повернулись помахать дому в последний раз, прежде чем мир развернулся перед ними. Вскоре они уже были в крошечном хоббитском обиталище, в компании сородичей. Это был отличный вечер, но Фили страшился неизбежного. - Я хочу поговорить с тобой, сестрин сын, - Торин пригвоздил его взглядом, когда остальные тихонько забились по углам. - Слушаю тебя, дядя, - он подождал, пока Двалин зачерпнет в миску чистой прохладной воды и поставит её перед ним. - Расскажи нам, саэстраж, что готовит нам наш поход? – торжественно произнес Торин, кладя перед Фили золотую монету. Таковы были традиции их народа, но при виде монеты у Фили скрутило живот. Кили вместо него поднял монету и вложил её в кошель брата. - Дай мне минуту, - он положил руки по обе стороны миски и сделал несколько успокаивающих вдохов. Вода подернулась рябью, словно знала, что за ними наблюдают. - Что это значит? – нахмурившись, Гэндальф заглянул в комнату. – Не думал, что вы занимаетесь суеверными гаданиями. - Он обладает даром саэфора, - Торин даже не взглянул на Гэндальфа, не сводя глаз с лица Фили. – Мы должны воспользоваться любым преимуществом, какое сможем раздобыть. - Он, правда, саэстраж? – Гэндальф провел рукой над миской, и в комнате потемнело. – И какую же пользу, по-вашему, принесет знание того, чего нельзя изменить? - Предупрежден – значит, вооружен! – рыкнул Двалин. – А что еще мы должны делать? - Не подвергайте его таким испытаниям! Фили, пойдем со мной! Фили бросил взгляд на Торина, который после долгой паузы согласно кивнул. Он последовал за магом на крыльцо. Кили пошел было за ними, но Гэндальф захлопнул дверь прямо перед его носом. В конце тропинки стояла скамья, куда Гэндальф и присел, медленно, словно с трудом. Фили нехотя сел рядом. Ночь была теплой, но его пробирал озноб. - Как давно у тебя появилась способность видеть знаки в воде? – Гэндальф аккуратно набил трубку. - С самого рождения. - И что ты вынес для себя из этого? Фили посмотрел вниз на свои руки. Гэндальф фыркнул. - Не надо жалеть мои чувства. Я не обладаю и не хочу обладать силой предсказывать будущее. - Это проклятье, - Фили сцепил пальцы друг с другом. – Пока они празднуют, я мучаюсь от осознания того, чего нам будет стоить это путешествие. - Будущее не выковано из камня. То, что ты увидел, не обязательно случится. - Как мне изменить его? – он взглянул на Гэндальфа, который выглядел честным и искренним. – Что мне делать? - На это я не могу тебе ответить, но среди живущих есть тот, кто может согласиться дать тебе совет, - Гэндальф положил руку Фили на плечо. – Ты можешь хранить секреты? - Могу ли я? – надломлено и горько рассмеялся Фили. – Иногда я думаю, что только это и могу. Спустя несколько минут Гэндальф поднялся и вошел в дом. Фили остался сидеть на скамье, смотря на пустынную дорогу и раскинувшиеся за ней поля. - Что он тебе сказал? – спросил Кили, обхватывая брата за плечи. - Только то, чтобы я держал свои видения при себе, - Фили склонил голову к Кили. – Он полагает, что ничего хорошего это нам не принесет. - В таком случае, его советы совпадают с твоими собственными мыслями, - Кили шутливо дернул Фили за одну из косичек. – Это должно тебя порадовать. - Ничто из этого меня не радует. - А что насчет кровати? Хоть это улучшит тебе настроение? – поддел его Кили. – Потому что я нашел оную в задней комнате, которую все проигнорировали. Впереди нас ждут камни и трава, но сегодня мы можем в последний раз поспать на перине. - Точнее, ты хочешь сказать, что мы можем побыть последний раз вместе, прежде чем довольствоваться краткими моментами, - Фили поднялся на ноги. – И я хочу сказать, что это предложение меня полностью устраивает. Путешествие началось замечательно, но на душе у Фили лежал тяжкий камень. - Как получается, что ты никогда не боишься? - однажды спросил его Бильбо, когда они сидели у костра. - А чего я должен бояться? – недоуменно спросил он. Кили дремал рядом, положив голову Фили на колени. - Всего, - засмеялся Бильбо. – Я боюсь открыть глаза одним прекрасным утром и обнаружить, что меня пытается съесть прожорливый лось. - Никогда не слышал, чтобы лось хотел съесть гнома, но хотел бы я на это посмотреть, - улыбнулся он. – Думаю, мы для него окажемся еще хуже, чем наша сегодняшняя стряпня. - Да, немного жестче. И все же, ты никогда не кажешься испуганным. Что хоббит может знать о саэфоре? Как Фили может объяснить свою странную уверенность в том, что смерть не настигнет его в дороге? - Мой брат слишком глуп, чтобы бояться, - проговорил Кили сквозь гигантский зевок. Он перевернулся на спину, глядя на Фили с издевательской улыбочкой. – Скажешь, я не прав? - Не скажу, - Фили отвел со лба Кили прядь волос. – Всё именно так. - Не стоило мне спрашивать, - фыркнул Бильбо и поднялся на ноги. – От вас двоих не добьёшься прямых ответов, особенно когда вы действуете заодно. - Ты куда собрался? – Кили вскинул бровь. - Разомнусь чуток, иначе пущу корни прямо здесь, - Бильбо расправил затекшие плечи и медленно пошел прочь. – Я скоро вернусь. - Мне кажется, он хотел оставить нас наедине, - Фили покачал головой. – Интересно, он знает? - Не больше, чем дядя. Они считают нас одним целым, ты же знаешь, - Кили взглянул на него снизу вверх, на его лице ясно читалось обожание. – Я бы от такого не отказался. - Мне и так неплохо. В противном случае я не смог бы сделать вот так, - Фили рискнул поцеловать его, хотя остальные гномы дремали неподалеку. Их золотые деньки ускользали от него, как вода сквозь пальцы. - А ты дело говоришь, - ответил Кили, когда им пришлось прервать поцелуй, дабы не подвергать себя опасности быть обнаруженными. – А Бильбо задал хороший вопрос. Почему ты не боишься? - Я боюсь, - он провел пальцами по шершавой щеке Кили, по его красивой длинной шее. – Я очень напуган. - Ты видел её, правда? – Кили остановил руку Фили, схватившись за неё. – Свою смерть. Вот что пугало тебя еще в детстве. Вот что преследовало тебя с того времени. И… как скоро? - Я скажу тебе. Когда буду знать наверняка. Когда пойму, что не смогу её избежать самостоятельно. - Пообещай мне, - Кили сжал пальцы сильнее, почти до боли. – Пообещай, что скажешь мне. - Клянусь, - хрипло проговорил Фили. - Не оставляй меня одного, - Кили ослабил хватку на запястье, успокаивая болезненные ощущения поцелуем. – Не уходи туда, куда я не смогу последовать. Кто-то запустил в них камнем, за которым последовала просьба замолчать. Они затихли, Фили перебирал пальцами волосы брата, не сводя глаз с неба, а Кили не сводил глаз с него. Такое же ночное небо приветствовало его днями позже в Ривенделле. Все остальные, включая Кили, крепко спали. Даже Торин не нашел повода бодрствовать в такой умиротворенной тишине. Было заранее решено, что на рассвете они покинут Ривенделл. Но Фили не спал. Он ждал. В вестибюле появился Гэндальф и поманил его пальцем. Фили, двигаясь так тихо, как только мог, вышел из комнаты и последовал за магом по витой лестнице. Там стояла она, озаренная светом луны, ясная и стройная, как березка. - Моя госпожа, - он низко поклонился, в благоговейном страхе. «Фили из рода Даина», - её голос мягко зазвучал в его голове, - «тот, кто читает по воде». - Митрандир, - произнесла она вслух. – Будет лучше, если мои слова услышит только он. - Конечно, - Гэндальф ушел, оставив их наедине. - Подойди же, сядь рядом со мной, - она села за пустой обеденный стол. Находясь от неё так близко, он мог осязать легкий аромат журчащего ручейка и едва распустившейся листвы. Она повернула кисть вверх, раскрывая утонченную ладонь. – Дай мне свою руку. В его пальцы въелась грязь многодневного путешествия, и он с неохотой вложил свою руку в её. Но казалось, что на грязь она не обратила ни малейшего внимания. Она накрыла его руку второй ладонью. По его коже внезапно пробежала сильная дрожь, но внешне он остался совершенно спокойным. «Я вижу тень, нависшую над тобой», - её голос успокаивал и раздражал одновременно, так что он чувствовал себя сошедшим с ума. – «Если бы ты был эльфом, я бы сказала, что Элберет избрала тебя мудрецом, вождем для всего народа. Если бы ты был человеком, я бы сказала, что способностью к пророчеству тебя наделил Мелькор, дабы ты повел за собой людей в новую эпоху. Но деяния Ауле скрыты от меня. Что же означает для гнома иметь такой дар?» - До сегодняшнего момента это означало для меня одну лишь боль в заднице, - он вспыхнул, когда понял, что произнес это вслух. – Простите. «Не извиняйся», - в её голосе сквозила улыбка. – «Я жила достаточно долго, чтобы не смущаться от бранных слов. Я понимаю твои мучения». - Я просто… Я видел вот это, - он попытался мысленно изобразить свое видение. Она ухватила его разрозненные образы, собирая их воедино и наблюдая с таким невозмутимым спокойствием, с каким он сам никогда не смог бы. «Значит, вот так оборвется род Дурина», - поджав свои идеальные губы, она на образы, разгоняя их, словно дым. - Я не хочу умирать, - он облизнул сухие и потрескавшиеся губы. – Но я могу с этим смириться. Всё дело в Кили. Он так молод и… «Я знаю, что лежит на твоем сердце», - теперь она определенно улыбалась. – «Эльфы не считают это такой уж постыдной вещью. Мы живем долго, и любовь навещает нас много раз. Любой союз, приносящий радость, считается хорошим». - Гэндальф говорил, ты подскажешь мне, как это предотвратить. Он говорил, что судьба не предрешена. «Митрандир слишком высокого мнения обо мне. В чем-то он прав, а в чем-то нет. Но вот что я могу сказать тебе»… - Придет время, - зазвучав вслух, её голос лишился возвышенности, но обрел тепло, которое Фили воспринял с радостью, - когда ты поймешь, что история находится в твоих руках. Что бы ты ни выбрал, оно изменит не только твою семью, но и все Средиземье. - Как же мне узнать, какой выбор правильный? – он тяжело сглотнул. – Что, если я ошибусь? - Мудрейшие задавали этот вопрос, но не находили ответа, - она убрала свою ладонь с его руки. – Просто сделай всё, что в твоих силах. Я полагаю, что в любом случае, едва приняв решение, ты избавишься от тяжкой ноши. - Значит ли это…? - но она уже исчезла. – Ну, спасибо и на этом. Когда он забрался обратно в постель, во тьме блеснули глаза Кили. - И где ты был? – спросил он, приподнимая одеяла. - Заблудился, пока искал уборную, - умащиваясь рядом с братом, Фили придвинулся поближе. – Большие хоромы. - Но красивые, - зевнул Кили. - На любителя. На заре они ускользнули прочь, как воры. А может, они ими и были. Фили был уверен, что кое-какая серебряная утварь переместилась в заплечные мешки, наряду с прочими случайными мелочами. На полпути наверх он почувствовал спиной чей-то взгляд. Он обернулся и увидел Галадриэль, стоявшую на холме. Она была не более чем бледным пятнышком на фоне рассветного неба, её рука поднята в молчаливом прощании. Он смущенно помахал ей в ответ. - И кто же это? – спросил Бофур, подталкивая локоть Фили. – Ты успел обзавестись миловидной эльфийской подружкой? - Нет, - Фили засунул руки в карманы. – Не знаю, кто она. - Расслабься, парень, - подмигнул Бофур. – Я просто шучу. К счастью, Кили был далеко впереди, занятый разговором с Ори. - Бофур, если что-то… если я не смогу, ты присмотришь за Кили, верно? - Конечно, - Бофур вскинул брови. – Ты что-то подсмотрел в тех эльфийских фонтанах? - Да нет, - соврал он. – Просто всё гораздо более опасно, чем мы рассчитывали. И если вдруг что-то случится, я был бы рад знать, что за ним присмотрят. - Мы все присмотрим, парень, мы все. Наш Кили никогда не будет один, покуда мы еще дышим. Как, кстати, и ты. - Спасибо, - он умудрился выдавить из себя улыбку. – Ладно, я говорю глупости. Мы ведь уже зашли так далеко. - Это опасный путь, - пожал плечами Бофур. – Голову посещают всякие мысли. Они справились со всем, о чем Фили и так знал с железной уверенностью. Прошли сквозь стаи пауков и толпы эльфов, бочонки и Дол. Недели, проведенные в плену, прошли для него гораздо легче, чем для остальных, и в его уверенности Кили находил утешение. Пожалуй, что стены темницы даже успокаивали Фили. Пока они оставались тут, расстояние до Эребора оставалось тем же. Кили, находящийся рядом, и мир, затаивший дыхание, являлись для Фили тем спокойствием, на которое он уже не смел и надеяться. А затем их спас Бильбо, и Эребор превратился из тени на горизонте во вполне осязаемую гору, нависавшую над ними. Они разбили лагерь у подножия, и сон покинул Фили. Ночь за ночью он вызывался быть часовым, наслаждаясь холодным воздухом и держась одной рукой за Кили, словно тот может исчезнуть. Дни шли за днями, гибель Смауга прозвучала кратким победным кличем, который скоро заглушили выкрики приближающейся войны, и камень на душе, который никогда не оставлял Фили в покое, тяжким грузом давил на его сердце. Часто он ловил себя на том, что трет грудь, словно в попытке ослабить тяжесть. Приближалась битва, вызывая во рту привкус меди. - …Варги и гоблины, - однажды ночью прибыл Гэндальф, вместо приветствия из его уст вырвалось предупреждение. – Мы все должны объединиться против них. У нас нет больше времени для кичливости. Прежде, чем Торин начал чваниться, прежде последовавших за этим долгих тирад, последнего пиршества и сбора оружия, Фили знал, что принесет завтрашний день. Он схватил Кили за руку и поволок его прочь по темному коридору. - Завтра, - произнес он среди руин обиталища его предков. - Как это случится? – Кили обхватил Фили за талию, притянул его ближе и прижался лбом к его лбу, так что пар от их дыхания смешивался в стылом воздухе. - Торин падет в битве. Мы будем стоять между ним и надвигающейся армией. Но мы не выстоим. - Дядя не вступит в битву. - Вступит. В глубине души он знает, что так и надо поступить. И мы пойдем за ним, потому что мы не трусы, оставшиеся позади, даже зная, чем это закончится, - но он всегда помнил о словах Галадриэли. – Но у нас будет шанс. Я верю. Наш шанс. Это не обязательно случится. - А что нам делать до этого? – Кили поцеловал его, нежно и умоляюще. - Они заметят, если мы не вернемся. - Пусть, - Кили запустил пальцы в волосы брата, отбрасывая их назад, чтобы поцеловать нежную кожу на его виске. – Если это моя последняя ночь, то о чем я могу желать еще? Они соорудили постель из замшелых ковров и своих плащей. Фили уложил Кили перед собой и устроил настоящий праздник прикосновений, словно он мог отсрочить приближение дня с помощью одних лишь рук и губ. Их хриплые голоса звучали под сводами – остальные из отряда находились слишком далеко, чтобы о них беспокоиться. Кили повторял имя брата снова и снова: просьба, молитва, обещание. - Мой Фили, - произнес он, когда они, истощенные, вытянулись на плащах. – Мой брат, моя любовь. - Навеки, - Фили поцеловал красивый изгиб килиного плеча, где иногда появлялись веснушки. Когда они проснулись несколькими часами позже, не имея ни малейшего понятия, был ли уже рассвет или еще полночь, всё кругом было обманчиво тихим. Мир затаил дыхание, дабы выпустить его бурей. Фили потянулся к Кили, вложив в поцелуй все чувства, на какие был способен, затем оделся и натянул ботинки. Затишье не может длиться долго. Оказалось, что остальные уже были на ногах, наблюдая за окрестностями сквозь бойницы в их наспех сооруженном заграждении. - Посмотрите внимательно, мальчики, - когда они подошли ближе, Торин хлопнул их по плечам. – Посмотрите, как приближается враг. Гоблины больше не выглядели черной ордой, которая слепо гналась за ними по подземному королевству. Они маршировали колоннами, одетые в шипастые доспехи, вооруженные лязгающими пиками. Вдоль колонн сновали рычащие варги. Впереди всех шел Азог, возвышающийся над своим войском. Напротив них стояли люди Дола и эльфы Лихолесья. Даже в своих блестящих доспехах, верхом на оленях и лошадях, они не шли ни в какое сравнение с гоблинами. - Их всех перебьют, - пробормотал Бофур. – Прямо на наших глазах. - Вместе с нашими родичами. Неужели не слышите, как они идут? – Дори указал вперед, где действительно появилась армия Даина, приближающаяся к людям Дейла. Все обернулись к Торину. Он хмуро обвел их взглядом, а затем резко кивнул. - Сделаем вылазку. С оружием из Эребора даже мы сравняемся с целой армией. Они мрачно прошествовали в оружейную. Торин шагал впереди, направляясь к пьедесталу, на котором лежали доспехи Короля, не уступающие никаким эльфийским. Доспехи для зазубренного меча Азога. Фили, словно во сне, поднял шлем и принялся до блеска протирать пыльный металл своим рукавом. В искривленном отражении он увидел поле брани. Меч. Вскинутую к небу руку Торина. Конец их всех. - Нет, - он уронил шлем, не обращая внимание на испуганные взгляды гномов, обернувшихся на шум. Он пытался заговорить, но слова застревали у него в горле. Словно сам Махал не давал ему сказать. Фили сделал шаг, затем другой, но воздух перед ним словно загустел. И вот тогда Фили почувствовал их. Они напирали со всех сторон, сбивая его с толку, мешая дышать. «Впусти нас, малец, впусти, впусти, впусти», - монотонно повторяли они. Фили вспомнил о Галадриэли, подумал о Кили и Торине. Придушив свой страх, он развел руки в стороны и приоткрыл рот. «Приветствую вас». Они хлынули в него огромной волной, так что он покачнулся на своих ногах. - Торин Дубощит, слушай внимательно, ибо предупреждение не повторится, - проговорил Фили не своим голосом. – Если наденешь на битву эти доспехи, тебя найдет смерть. Сегодня придет конец роду Дурина. Выбери другой нагрудник и другой шлем. - Кто говорит? – требовательно спросил Торин. - Мы – саэстражи, - глаза Фили закатились. На краткий чудесный миг ему показалось, что от него не осталось ничего. Никаких видений. Он стал водой, бескрайним океаном. – Мы ждали твоего возвращения. Ждали внутри сына твоей сестры, ждали в камне твоей родины. Это наше последнее задание. Наш последний вздох, и мы его выполнили. Всё закончилось так же быстро, как и началось, и Фили вскрикнул, падая на колени. Слезы лились по его щекам, но он не стыдился их. Галадриэль сказала правду. Саэфор исчез, оставив после себя зияющую пустоту. - Фили! – Кили резко встряхнул его. – Фили, посмотри на меня! - Не могу, - он на ощупь протянул руку, пока не нашел знакомую ладонь. – Я абсолютно ничего не вижу. - Духи ослепили его! – раздался звук топора Двалина, ударившегося о каменный пол. - Оно вернется, - к нему уже стали пробиваться лучики света. – Я словно смотрел на солнце, и теперь перед глазами всё плывет. Брат, помоги мне подняться и принеси мне оружие. Я могу сражаться. - Не глупи, - шикнул Кили. – Как ты сможешь драться, если ничего не видишь? - Я увижу. Я выйду на эту битву, - Фили злобно оскалился. – Месть ждет своего свершения. Давай же! Помоги мне или отойди и позволь сделать всё самому. В молчаливом неодобрении, Кили принес ему доспех. В конце концов, они надели на него броню, и Кили вложил ему в руки его мечи. Он последовал за звуком тяжелых башмаков Кили по каменному полу. - Это не битва, - прошептал Нори. – Это бойня. - Разрушьте стену! – крикнул Торин. Фили вслушивался в звук посыпавшихся гигантских камней, которые погребли под собой гоблинов и варгов. Сквозь его замутненное зрение брызнули лучи солнца. Призывы к оружию, гудение рогов и крики павших раздирали слух. Вокруг бушевала битва, и пути назад не было. Под оглушающий звон оружия о доспехи, зрение Фили медленно возвращалось. Он видел достаточно, чтобы увернуться от вражеских выпадов, достаточно, чтобы проткнуть мечом гоблина, чуть не отрубившего Кили руку. Он постоянно слышал Торина, но не мог его увидеть. Единственное, что ему оставалось – это делать всё возможное, дабы выжить. - Азог пал! – прокричал Двалин минуты или часы спустя. – Торин обезглавил его! - Мы побеждаем! – почти истерично рассмеялся Нори. – Благослови нас Махал, мы еще можем увидеть закат солнца! Звонкий знакомый голосок, заглушенный расстоянием и усталостью, прокатился по склону горы: - Орлы летят! Орлы!.., - крик оборвался тишиной. Фили продолжал размахивать мечами и нагромождать трупы до тех пор, пока едва мог держаться за рукояти клинков, настолько они были скользкими от покрывавшей их крови. Лишь с наступлением ночи к нему вернулось зрение, а последние из гоблинов отступили прочь зализывать раны. Фили бродил между павшими, проверяя, кто жив, а кто мертв. Ужасная, но необходимая работа. - Хватит, - к нему подошел Кили. – Скоро ты упадешь и уснешь прямо среди них, и я буду искать тебя до утра. - Нас слишком мало, и есть риск быть атакованными теми, кто лишь притворяется мертвым, - он вытер лоб рукой, хмурясь из-за налипшей там крови. - Брат, мы выиграли! Пошли же отсюда. Пойдем и отпразднуем то, что мы живы! - Живы, - тупо повторил Фили. – Мы живы. - Твои дружки-саэстражи спасли нас всех. Сегодня род Дурина выжил! – улыбка Кили сияла радостью. - Но как много других павших, - Фили вытер лезвия мечей о клочок травы, на удивление оставшийся нетронутым. – Люди, эльфы, гномы – все они погибли сегодня из-за нас. - Из-за жадности, - поправил Кили. – Это не наша вина. Резкий стон долетел до слуха Фили. Он начал пробираться сквозь валяющиеся туши гоблинов, идя на звук. Кили бесшумно продвигался следом. Маленькая ручка появилась из-за валуна, слегка подергиваясь. - Бильбо! – Фили вложил мечи в ножны и побежал к хоббиту. – Ты в порядке? - Однажды я сидел у костра, - Бильбо медленно моргнул, его дыхание вырывалось с хрипом. – И я спросил, почему ты никогда не боишься. Фили… - Я здесь. И Кили тоже. Держись, мы тебе поможем, - Фили стащил перчатку с левой ладони, чтобы схватить Бильбо за руку. Пальцы хоббита были холодными. Слишком холодными. - Теперь я не боюсь, - устало улыбнулся Бильбо. – Всё не так уж плохо. Я немного посплю. - Не засыпай! – приказал Фили. – Послушай, ты не должен засыпать! - Нечего бояться, приятель, - глаза Бильбо медленно закрылись. – Там белый берег, а за ним… всё зелено. - Не уходи от меня. Ну же, Бильбо! – его горло словно горело огнем. – Подожди хотя бы Торина! Он же должен возместить тебе убытки, прежде чем ты уйдешь! Но этому не суждено было случиться. Последние слова Бильбо Бэгинса слышали лишь Фили и Кили. Фили поднял тело с земли. Вдали уже установили палатки для раненых. Он собирался отнести Бильбо туда и положить рядом с поверженными героями. Что-то звякнуло о камень. - Я подниму, - когда Кили выпрямился, он держал тонкое золотое колечко. – Никогда его раньше не видел. - Наверное, он взял его из сокровищницы, прежде чем дядя стал ругаться. Бильбо заслуживает куда больше этого, - Фили тяжело сглотнул. – Как глупо: всё это ради какого-то золота. - Я верну его в сокровищницу, - Кили засунул кольцо в карман. – Теперь оно ему уже не понадобиться. На пути к палаткам к ним присоединились другие гномы из отряда. Своеобразная похоронная процессия закончилась перед Гэндальфом. Фили уложил Бильбо так аккуратно, как только мог. - Он заслужил большего от нас, - сказал Фили так тихо, что его услышал только маг. - Возможно, - Гэндальф опустился на колени, кладя ладонь Бильбо на грудь. - Я изменил всё. Не так… не так всё должно было закончиться, - Фили посмотрел вниз, на изможденное лицо Бильбо. – Это я виноват. - Не больше, чем Торин. Или я сам, - Гэндальф снял свою шляпу и что-то пробормотал, затем поднялся на ноги. – Я сообщу об этом его родне. Больше мне здесь незачем оставаться. Торин ждет тебя, принц. - Спасибо. Спасибо за всё, Гэндальф. - Не за что меня благодарить. Я не делал вам никаких любезностей, - склонившись в последний раз, Гэндальф схватил Фили за подбородок. – Но на последок я попрошу тебя об одной услуге. - Всё, что в моих силах. - Помни сегодняшний день. Помни то, что ты сейчас чувствуешь. Однажды ты станешь Королем-под-Горой, а тот Король, который помнит свою первую битву кровавой резней, а не славным сказанием, будет избегать этого в дальнейшем. - Это я могу тебе обещать. - Тогда мы еще встретимся, - Гэндальф отпустил его и отвернулся. Больше перед отъездом он не сказал никому ни слова. Когда наконец-то появилась возможность отдохнуть, солнце уже выглянуло из-за горизонта. Еще надо будет провести переговоры, подписать соглашения, и последующие несколько месяцев все только и будут, что прыгать вокруг, наводя мир между тремя народами. Скрепя сердце, Торин все же вернул золото, захваченное Смаугом у людей. В свою очередь, люди Дола поклялись помочь с восстановлением разрушенных чертогов. На протяжении всего этого времени Фили не промолвил ни слова. Придут годы, когда на таких собраниях он будет говорить влиятельно и весомо, но до них еще далеко. Торин теперь король. Всё так, как и должно быть. - Сюда! - Кили нашел его после окончания собрания, когда все разошлись в попытке немного отдохнуть. – Я раздобыл нам палатку. Измученный и опустошенный, Фили поплелся за ним. Встречавшиеся на их пути солдаты склоняли головы, не зависимо от того, к какому народу они принадлежали. Но всё, о чем мог думать Фили, это о маленькой спальне, которую однажды он делил с Кили. Он мечтал, чтобы эта дорога вела именно туда, под скос крыши, и чтобы за дверью суетились мать и отец. - Ты скучаешь по дому? – спросил он у Кили, но вопрос был тихим и неразборчивым и ответа не последовало. Их палатка была небольшой, но кто-то положил туда теплые меховые шкуры и поставил керамическую миску с чистой водой. Фили оставил снаружи покрытые засохшей кровью доспехи, желая, чтобы они сгнили без следа. Он опустился рядом с миской и всмотрелся в чистую воду. Под поверхностью не скрывалось никаких видений. - Их нет, - он хотел бы рассмеяться, но на это не осталось сил. – Ничего нет. - Что ты имеешь в виду? – Кили окунул в воду чистую тряпицу, а затем принялся заботливо вытирать лицо Фили. - Я ничего не вижу, - он кивнул в сторону воды. – Глаза саэстража навеки ослепли. Слава Махалу! Всё закончилось. - Я рад этому, - Кили поцеловал брата в лоб, когда счистил с него грязь. – А теперь не шевелись, дабы мы быстрее закончили умываться и легли спать. Они всё еще были грязными, когда легли на шкуры, но хотя бы их лица и руки выглядели сносно. Снаружи солнце поднималось навстречу новому дню. У Горы снова был Король, у которого были наследники. Эребор возродится вновь. - Я люблю тебя, - Фили притянул Кили к себе, переплетая их ноги. - Мой Фили, - Кили снова поцеловал его в лоб. – Мой брат, - теперь он поцеловал его в щеку. – Моя любовь, - еще один поцелуй в губы. Фили удовлетворенно вздохнул, проваливаясь в сон. Кили поцеловал его еще раз, очень аккуратно, и прошептал: - Моя прелесть.