Одна мысль, вся жизнь

Здравствуйте. Меня зовут Сесилия Блэк. И данная история не о том, как я спасала людей, а о том, как обычный психолог из Нью-Йорка был спасен собственным пациентом. Начинался очередной и самый обычный и скучный день, один из многих, в который не происходило бы ничего необычного, который повторяется вот уже в течение всей моей жизни, где я уже была не хозяйкой: бодро встать в шесть часов утра, заняться собственной гигиеной, приготовить семье сытный, а главное - полезный, завтрак, разбудить мужа и детей, подать мужу галстук с носками, которые он вчера куда-то любезно зашвырнул, поцеловать его, пожелав удачного дня, собрать детей к школе или в садик, проследить, чтобы старшие сели в автобус, после - довезти младшую до детского садика, при этом не забыть любезно поздороваться с воспитательницей и лишь к 9 часам прибыть на работу... Обыденно, вы согласны? Средне. Скучно. До зевоты. Оглядываясь назад, я до сих пор не могу понять, почему так упорно держалась за такой распорядок. Точнее, я-то понять и могу, как позже и вы сможете, но осознать, что я и правда этим занималась каждый день очень сложно. Но что отличало мой день от прочих, раз уж я заговорила именно об этом дне? Пациент. Нет-нет, не подумайте, что ко мне на приём ходит мало людей: я стремлюсь помогать всем, кто этого будет желать (будучи весьма хорошим специалистом, работая с утра до ночи уже долгое время, я мало кому отказываю в психологической поддержке, ведь такова моя работа: рыться в чужой голове и выбирать настройки для стирки чужого грязного белья, ведь многие люди самостоятельно это сделать не могут: им грустно или же они бояться - кто как. Но это не отменяет моего долга помогать им) и кто готов за эту самую помощь заплатить всегда будет мною услышан и при первой же возможности все проблемы найдут своё решение - ведь любой труд должен быть чем-то оплачен, как услуга - я редко когда работаю бесплатно и тут кто-то может назвать меня корыстной или же неблагодарной, но нет, всё честно: аренда, зарплата секретарше, покупка мебели да и моя зарплата требуют валюты, которую мне, как не государственной компании, платят мои клиенты за услуги; если же Ваше мнение не изменилось даже после моего объяснения, я скажу так: всё в этом мире за всё должны платить; мне платят за потраченные мною минуты на решение чужих проблем и за нервы, которые мне треплют мамочки взрослых детей-чайлдфри, а кто будет говорить мне ТОЛЬКО правду о своей жизни, состоянии и не скрывать каких-то деталей, сможет получить лучшую помощь буквально за 1-2 сеанса. Но пациент, пришедший ко мне 20 июня 2015 года, изменил сначала лишь один мой день, потом - моё сознание, а далее - всю мою жизнь. Громкие слова, не лишенные доли пафоса, но не лишенные правдивости. Я только запыхавшись от бега по коридору здания, где был расположен мой офис, приехала на работу, как моя юная и весьма симпатичная брюнетка-секретарь, чье имя было Роуз Агнесс Роуд, сказала, что ко мне уже пришли по записи. Какая-то девушка, чье имя я не успела запомнить из-за собственных мыслей. Кивнув ей, я повесила куртку на рядом стоящую вешалку и пошатнула её: к сожалению, это тоже было для меня обыденным действием, и вешалка скрипнула по ламинату, оставив там небольшую царапину. Пригласив пришедшую недавно пациентку в кабинет, предварительно спросив, не желает ли она кофе, которое моя секретарь делает просто безукоризненно, я присела на орехового цвета стол и указала пациенту сесть на темно-зеленый кожаный диван или же такое кресло. Она выбрала кресло. - И так, представьтесь пожалуйста, - попросила я с широчайшей и "искренней" улыбкой на лице, как делала вчера, позавчера, неделю, месяц и год назад. Я не знаю, почему я всегда улыбалась: то ли мне и правда было приятно, то ли это просто моя специальность принуждала к подобному действию: нам говорили, что это располагает пациента к себе, создает ту дружеско-доверительную атмосферу и помогает пациенту почувствовать себя более раскрепощенно и свободно. Однако как бы широко я не улыбалась, мне не казалось, что это несет особую смысловую нагрузку, ведь главнее не то, как я широко улыбаюсь, а сколько искренности несет мой голос. - О, не надо формальностей, Сесилия! Меня зовут Чазити, - сказала пышащая здоровьем и счастьем женщина, типичная американка и телом, и, скорее всего, душой. Тут стоило бы описать, как я её видела с психологической точки зрения: женщина лет 30, скорее всего не замужем (об этом говорил стиль её одежды и отсутствие кольца на пальце), но точно не разведенная и не вдова, уверенная в себе и очень раскрепощенная в разных средах - как в личной, так и в рабочей, она имеет большой успех в своей карьере. Таких пациентов у меня было море: но что-то было в ней особенное - что именно, я не смогла понять, лишь взглянув на неё, её изюминка. И лишь начав слушать её рассказ, я смогла её распознать и прочувствовать. Именно эта особенность изменила мою жизнь. Но это всё было позже. - Чазити...? - переспросила я, ожидая услышать ещё и фамилию: обычно все мои пациенты предпочитали, чтобы к ним обращались по фамилии - этакая замашка. Ведь обычно на работе их зовут весьма фамильярно, а тут они платят за услуги психолога, значит, к ним должны относиться с уважением и при первой же возможности стараться угодить, ведь КЛИЕНТ ВСЕГДА ПРАВ. (А по виду, словам и поступкам многих сразу понятно, что они труд не ценят и ходят не для помощи, а скорее для галочки, что меня давно уже не расстраивает: психологи к такому привыкли. Да и даже если мы откажем и расскажем, что так поступать по отношению к нашему труду не совсем правильно, эти свиньи останутся свиньями по одной лишь причине - их такими воспитали). А мы должны подчиняться желанию клиентов - рабочая этика, с этим ничего не поделаешь. - Чазити, - подтвердила девушка, кивнув головой и немного озадаченно на меня посмотрев. Она сказала весьма четко своё имя, а я переспросила - ситуация выглядела как минимум странно. Но её, скорее всего, волновало что-то другое, а не случившееся ранее. Она не была столь мелочная - это я тоже поняла сразу. Как только услышала лишь имя, без фамилии. - Хорошо, Чазити, расскажите, почему Вы ко мне обратились: какие у Вас проблемы и что Вы принимали по борьбе с ними? Как давно они появились и почему? Расскажите мне, о чём Вы думаете последние дни и не устали ли от обыденности? Когда у Вас... - начала задавать я типичные вопросы, как перебита была лишь одним словом. Неслыханная дерзость, - подумала я в тот момент, но на моём лице вместо разочарования и злобы отразилась улыбка. И вновь во мне играл равнодушный психолог, и снова я попыталась вернуть нашу беседу и атмосферу в прежнее русло своей "искренней", "чистой", "доброй" улыбкой. - Грустно, - сказала девушка, пожав плечами и горько вздохнув, показав этим самым столько чувств и эмоций, сколько я не всегда слышала в восторженных или опечаленных голосах людей или же их жестах. Один лишь вздох. Это было удивительно. - Я обходила всех психологов и все, кто со мной работал, выглядят... Фальшиво донельзя. Такие все добрые, вежливые, подчиненные своей рабочей этике в плане поведения, обещающие найти особенный подход, но задающие такие типичные вопросы, которые, как Вы думаете, помогут Вам решить дилеммы всех и вся. Извините, мадам Я-Хорошо-Разбираюсь-В-Психологии-И-Всегда-Помогу-Решить-Ваши-Проблемы-Блэк, я вынуждена Вас покинуть: Вы отвратительный психолог, не заинтересованный в моём лечении, - протараторила девушка, крепко поджав под себя нижнюю губу, словно обиженный ребёнок, и быстро собрав вещи, вышла из кабинета, оставив лишь после себя какое-то горькое послевкусие, свой дневник (как это выяснилось позже) и громкий хлопок дверью и вихрь эмоций в моей душе... Сначала всё было как обычно: "Слова пациента в адрес лечащего врача не имеют никакого смысла, это лишь агрессия". Действительно, пациенты приходят не совсем адекватные, но, тем не менее, в её словах было что-то другое: более чистое и невинное, не агрессивное и уж тем более какое-то... Правдоподобное. Но именно после её "агрессивных" и "ничего не значащих" слов в моей вроде бы спокойной и гармоничной жизни что-то пошло не так... Я заметила, что в моей истории, в частности - в семье, и правда много фальши, а сама я смотрю на мир сквозь созданные собой розовые очки - те самые, что любят надевать вдовы после смерти мужа, жены, узнавшие об измене, но старающиеся сохранить статус "идеальной семьи", дети, что не получают нужное количество любви от родителей и так далее: фальшивые поцелуи с утра и нежные объятия мужу не были чувственными - это была лишь какая-то моя иллюзия, которая нужна была мне, как личности, жаждущей внимания и любви со стороны человека, мои беседы с детьми воспринимались мной не так близко к сердцу, как должны восприниматься родителем: они воспринимались лишь как беседы с юными и несуразными пациентами... Апофеозом всей этой "игры страстей" был мой разговор с мужем - Дваном. Усевшись на наш удобный гостиный диван, мы вот уже каждый вечер обсуждали разные вещи, которые были в нашей жизни, поедая мороженное или поп-корн, а на заднем фоне играла музыка. Не смогу я точно вспомнить, но, вроде бы, это был Эрик Клептон с его пронизывающими мелодиями и неподражаемым голосом. Мы сидели в окружении свечей (нам нравилась такая романтика со студенческих годов) и обнимались - семейная идиллия, которая добавляла в наши жизни уюта, радости и необычности. Слушая разговоры дам моего возраста, я понимала, что мой муж был очаровательным мужчиной и наши отношения были одними из самых идеальных и примерных. И свято, и слепо в это всё верила. - ...Сес, - окликнул меня муж и оглядел меня с ног до головы. Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него: во взгляде нет ни нежности, ни былой страсти и любви. Пусто. "Может быть, я себя зря накручиваю?" - спрашивала я себя, каждый раз смотря в глаза своему возлюбленному, которому я отдала практически всё, что могла. - Извини, Дван, я... Устала, - проговорила я и, закрыв глаза, легла ему на плечо, ощущая, как тепло постепенно разносится по моему телу и мне становится как-то легче, спокойнее. Я любила своего мужа как-то по-особенному. Я его уважала за отношение к делам, за его трудолюбие и за желание развиваться. Сколько я себя помню, он всегда был со мной и всегда воодушевлял меня, поддерживал. - Сесилия, нам надо поговорить. Ты какая-то обеспокоенная в последнее время. Что-то случилось? - с каким-то волнением проговорил мой муж, но волнение явно было не из-за меня, а из-за чего-то другого - столько времени пробыв вместе, я различала самые различные оттенки в его голосе и изучила немало интонаций и выражний лица. Обычно, когда ему и правда было интересно, что у меня случилось, всё было другим. В этот раз меня настораживало многое. - Ох... В последнее время, я думаю, меня настиг кризис среднего возраста - последние ночи меня посещают мысли о том, что между нами больше нет любви и прежней нежности. Всё осталось в прошлом и сейчас мы лишь играем "идеальную семью". Скажи мне, что это не так, - проговорила шепотком я, но, кажется, Дван всё прекрасно понял. Я рассказала ему это не из-за того, что я в чем-то его подозревала, а потому, что у нас с самого начала нашего знакомства было крепкое доверие, которое и делало наш брак таким приятным и удивительным. - Ты знаешь? Знаешь же, да?! И как давно?! - спросил муж на повышенных тонах, соскочив резко с дивана и приведя своим действиям меня в ступор. В голове никаких мыслей, а сердце стучит и бьется с необычайной скоростью. - Так и знал, что ты всё прекрасно поняла. Ты же психолог, Сес, - проговорил с горькой улыбкой Дван и присел на край дивана, обхватившись руками за голову и, взъерошив волосы пальцами, взглянул на недоумевающую меня. Столько было скорби в его глазах, что я не могла спокойно смотреть на него...Я лишь сидела, сжавшись в клубок. Вроде было горько от осознания того, что Дван скрывал что-то важное от меня, нарушил и сломал нашу с ним семейную идиллию и домашний мир, а вроде... Было мною испытано чувство великой апатии, заставлявшее содрагать мои плечи от истерики. Я не видела, что делал мой возлюбленный, но слышала, как он поднимался по скрипящей лестнице на второй этаж. А я была одна целую ночь. Сидела на диване и плакала в колени, больше не в силах сдерживать накопившиеся эмоции. Именно в эту ночь я в первый раз не пошла будить мужа, в первый раз не отвозила детей и в первый раз не готовила завтрак. Я поняла, что это всё - не для меня. Вы сочтете меня неответственной и глупой: "Из-за какого-то диалога бросать всё, что делала все 10 лет?!" Но для меня это всё было началом чего-то большого, особенного. Это было начало моих глобальных перемен. Это мой пролог. Пролог моей жизни, начало истории - зовите, как хотите. В этот день я раньше отправилась на работу... В 6:17 я уже была в своём кабинете и пила кофе, которое сама уже давно не делала. Честно? На вкус оно было отвратительным. Роуз точно готовила его лучше, чем я. Оглядев свой кабинет снова и снова, понимая, насколько же он уныл и темен, а эти книги, расположившиеся по всей стене кабинета угнетали меня ещё больше, я заметила, что на крае стола лежит небольшая насыщенного темно-зеленного цвета тетрадка-книжка, сыграющая в моей жизни огромную роль. Но всё это уже другая глава моей жизни, моей истории и моих начавшихся перемен.